Знакомое состояние, когда гнев и злоба поднимались откуда-то со дна к самому горлу, нахлынуло на Генриха. От Екатерины захотелось срочно избавиться. Признать законными дочерей? Исповедоваться? К чему? Он застонал. Бессилие отнимало у него последние силы. Липкий, холодный пот тонкими ручейками потёк по спине...
На следующий день Генрих подписал указ о признании Марии и Елизаветы законными наследницами престола. Поставив подпись, он вздохнул с облегчением: что-то ему подсказывало - решение принято верное.
- Ваш отец вернул вам права на трон, - сказала герцогиня Елизавете.
Та лишь передёрнула плечами. Бэт и не помышляла о короне. После смерти отца королём станет её брат. Вот и всё. Законная она наследница престола или нет, не имеет никакого значения. Елизавета будет продолжать жить в уединении в своём дворце неподалёку от Лондона, будет читать любимые книги, писать письма Екатерине и изредка навещать брата.
- Как он себя чувствует? - спросила она наконец герцогиню. - Ему лучше?
- Ему уже никогда не станет лучше, - ответила леди Джейн сухо.
- Почему вы так говорите? - Бэт вспылила. Рыжие кудряшки колыхнулись и в беспорядке рассыпались по плечам. - Вам всё равно, как чувствует себя король Англии? - в голосе зазвучали знакомые нотки. Герцогиня поёжилась: больно уж похожа сейчас была Елизавета на своего отца. И голос, по-девически звонкий, всё же раскатился мощной волной по уголкам холодной комнаты.
- Нет, конечно, дорогая, - леди Джейн взяла себя в руки, - здоровье короля Англии волнует всех его подданных. Раз он способен подписывать важные бумаги, значит, ему лучше.
- А Екатерина пишет, что ему плохо, - Бэт присела на низкую скамеечку и расправила платье, - как бы я хотела его увидеть, - слёзы застыли в её глазах, так и не покатившись по щекам, - скоро у меня не останется никого, ни отца, ни матери.
Герцогиня постаралась подавить в себе жалость.
- Вам пора на урок. И вы не одна. У вас есть брат и сестра.
- Конечно, вы правы, - Бэт медленно встала и подошла к окну.
На улице шёл снег. Огромные снежинки кружились в воздухе в замысловатом танце. Некоторые таяли, не долетая до земли. Их жизнь была так коротка, короче не придумаешь. Бэт останется кружиться в воздухе, а отец растает, словно его и не было. Она повернулась к герцогине.
- И всё же спросите, пожалуйста, могу ли я повидать его, - Елизавета вышла из комнаты с прямой спиной, проглотив слёзы и крепко сжав губы.
- Нас с тобой признали законными наследницами престола, - навстречу вышла Мария, - меня-то понятно почему.
Нo ты? Кто ты такая, чтобы признавать тебя? Эдуард слаб. Долго он не проживёт. Следующей королевой буду я. Запомни! - Мария пошла дальше, не дождавшись ответа.
Елизавета снова передёрнула плечами: "Дался им всем этот престол". Она прошла в комнату, где проходили занятия по латыни. Учитель поклонился:
- Ваше высочество, я слышал приятные новости. В будущем вы станете королевой.
- Извините, но я устала от этих бессмысленных разговоров, - ответила Бэт, - приступим к занятиям. Я прочитала то, что вы задали. Кроме этого, написала стихотворение, - она достала испещрённые аккуратным почерком листки.
- Давайте начнём с перевода, - предложил учитель, - потом посмотрим ваше творение.
Елизавета читала, переводила на английский, а сама думала об отце. Мысли о нём неотступно преследовали её на протяжении всего урока. "Он умирает, а они только и говорят, что о престоле, - вертелось в голове, - глупые, глупые, глупые люди, не понимающие, что такое смерть". Она вспомнила эшафот и шевелившиеся на отрезанной голове матери губы. Бэт вздрогнула. Книга задрожала в её руках.
- Вам холодно? - подобострастно поинтересовался учитель.
- Нет, но я плохо себя чувствую. Нам придётся закончить урок раньше обычного, - она встала и направилась к двери.
- Конечно, - услышала она за спиной.
Не оборачиваясь, Елизавета вышла из комнаты. Все, кто попадался ей навстречу, кланялись сильнее обычного. Из незаконнорождённой дочки короля она превратилась в будущую королеву. "Они думают, я запомню, кто кланялся мне ниже, - подумала Бэт, - нет, я запомню лишь тех, кто был со мной рядом всегда. А кто был рядом?" - с сожалением она поняла, что вспомнить ей некого. Неожиданно в памяти всплыл Роберт, друг детства, - вот, пожалуй, и всё.
- Вы простудитесь и заболеете, - раздался голос герцогини, - зайдите внутрь.
Елизавета вдруг поняла, что стоит на улице. Холодный воздух ворвался в лёгкие, не давая дышать полной грудью. Она сделала шаг назад и вновь оказалась в тёплом помещении.
В ту ночь умер Генрих. На следующий день к нему должен был прийти священник. Но исповедаться он не успел. Так и остался он не прощённым, не выслушанным и не понятым, страдающий и ищущий искренней любви, но так и не сумевший найти искомое. На мгновение застыла жизнь вокруг, словно в заколдованном королевстве. И чуть позже все задвигались, зашевелились. Екатерина вздохнула с облегчением: груз, лежавший на её плечах чуть менее четырёх лет, исчез. Более не нужно было бояться, подбирать слова и вздрагивать от каждого стука в дверь. Чуть переждав, можно было пытаться прибрать власть к своим рукам. Конечно, количество врагов только увеличится. Но главного врага уже нет в живых. С остальными она справится.
Но смерть Генриха обрадовала не всех. И кто-то всё же по нему искренне горевал, сожалея, что больше не прогремит его громкий голос под сводами дворца, что не пройдёт по коридорам высокий, мощный мужчина, заполонявший пространство вокруг себя необъятной энергией и силой.
Фредерико вспоминал первую встречу с Генрихом. Насмешливый взгляд уверенного в себе человека, слова, которые он произносил, всплывали в памяти и никак не позволяли поверить в то, что его больше нет.
- Разве будет когда-нибудь ему достойная замена на троне? - размышлял Фредерико. - Королю, который никогда не давал повода думать, что с Англией можно не считаться? И мог ли кто сомневаться в том, что этот человек позволит собой помыкать?
А в Хэтфилд Хаус царила суматоха. Десятилетний принц Эдуард должен был со дня на день стать королём. Его сёстры, будучи за день до смерти признаны королём законными наследницами престола, тоже получили свою долю внимания: ведь всем было хорошо известно, что Эдуард нездоров и вряд ли проживёт долго.
Мария не переживала совсем. Она готова была бороться за трон столько, сколько Господь сочтёт необходимым. И не важно, какой ценой ей достанется корона, - она так просто сдаваться не собиралась.
Елизавета о власти не думала. Она сидела рядом с Эдуардом, чьё серьёзное лицо не выражало ни печали, ни скорби, ни страха. Бэт держала его за руку, и единственное, что он испытывал в тот момент, была благодарность сестре за поддержку. А она понимала, что больше у неё не осталось на этой земле никого, кроме брата.
"Отец, и ты ушёл от меня, не простившись и не объяснив ничего. Я остаюсь одна, не услышу больше твоего голоса. Не увижу тебя в конце аллеи в красивом берете и развевающемся плаще. Я знала, ты всегда спасёшь маленькую Бэт. Теперь я совсем одна".
Так они и сидели вместе с братом, взявшись за руки, пытаясь справиться с миром, упорно выступавшим против них, стараясь справиться с горем, борясь с душившими их слезами. Вскоре к ним приехала Екатерина. Она заверила Эдуарда, что будет помогать ему править страной и что беспокоиться по этому поводу ему не следует.
- И ты, Бэт, не волнуйся. Я не забуду про тебя, - говорила королева, - вы для меня родные дети, о которых я всегда буду заботиться.
Им стало легче от её слов. Позже придётся научиться не верить, не доверять и вообще разучиться любить. Но пока Эдуард и Елизавета с надеждой смотрели на мачеху, не ведая о том, какие планы вынашивались в её голове...
Через два месяца после смерти Генриха во Франции умер его преданный друг и заклятый враг король Франциск Первый. Эпоха полных жизни мужчин, обожавших охоту, искусство, женщин и войну, закончилась. Как они умудрялись одновременно любить и ненавидеть друг друга, так и останется непонятной, неразгаданной тайной взаимоотношений двух высоких, статных, громкоголосых королей, которые, казалось, правят не одной страной, а целым миром, не считаясь ни с кем и ни с чем...
Генриха похоронили возле Джейн Мур, той самой кроткой, тихой жены, так недолго прожившей на свете, но сумевшей подарить ему наследника. Такова была воля короля...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БРАТ
Они меня, верно, и не видят.
Похоже, что стала вдруг невидимкой.
Льюис Кэрролл
ГЛАВА 1. 1547 ГОД. ПРОДОЛЖЕНИЕ
1
Конечно, все эти годы они не были постоянно вместе. Мария в основном жила в удалённом замке и вела замкнутый образ жизни. Из Эдуарда растили будущего короля, и вначале он получал воспитание и образование отдельно от принцесс. Когда женой Генриха стала Екатерина, Елизавета и Эдуард стали учиться у одних и тех же учителей.
Теперь но воле мачехи Елизавета ехала в Лондон ко двору брата. Эдуарду было всего десять лет, но он старался никому не показывать, насколько тяжела была свалившаяся на него ноша. Он пытался быть похожим на отца, но тщедушный и болезненный внешний вид никак не способствовали созданию подобного образа.
- Ты боишься? - прошептала Елизавета брату на ухо, когда они остались одни в его комнате в Виндзоре.
- Нет. Отчего? - Эдуард задрал подбородок ещё выше, как всегда он делал, когда хотел показать своё высокое положение.
- Оттого, что ты теперь король. Ты знаешь, что следует делать? Что правильно и что неправильно? - Бэт смотрела на брата во все глаза в ожидании ответа.
- Да, думаю, знаю. Иначе как бы Господь допустил, чтобы я стал королём? Мне надо продолжать то, что начал отец. Главное - решить вопросы веры, - Эдуард продолжал говорить, но Елизавета уже его не слышала. Она вспомнила, что хотела написать в письме Екатерине, и теперь торопилась вскочить и бежать к себе.
- Прости, - она дотронулась до руки брата, - я устала и пойду отдохну. Тебе тоже надо, наверное, побыть одному. Впереди коронация и много других важных дел.
- Конечно, - Эдуард кивнул, - иди, Бэт, - в его голосе всё отчётливее слышались высокомерные интонации, но ома не обижалась: королю не пристало быть легкомысленным, дружелюбным и искренним в общении с другими, - мне сказали, что время, оставшееся до коронации, я проведу в Тауэре.
- В темнице?! - Елизавета ужаснулась.
- Да, мне сказали, так положено. Народ будет считать, что я уединился, горюя об умершем отце.
- Кто сказал? И почему надо горевать именно там? - с двухлетнего возраста башня вызывала в ней инстинктивное отвращение и страх.
- Герцог Сомерсет волею отца является моим опекуном. Он и посоветовал мне провести время до коронации там. Страной пока управляет Тайный совет.
- Твой дядя? Брат Джейн? - переспросила Елизавета, прекрасно понимая, о ком идёт речь. - Ты не думаешь, что он хочет править вместо тебя? Поэтому и отсылает в Тауэр? Вдруг он устроит переворот? - глаза у неё становились всё больше и больше, а голос тише.
- Зачем, Бэт? - Эдуард продолжал говорить, сильно задрав подбородок кверху. Он повёл плечом. - Отец назначил его опекуном перед самой своей смертью. Он же распорядился и по поводу Тайного совета...
- Но тебе же отец ни о чём таком не говорил, - возразила Бэт, - это всё тебе сказал сам герцог. Почему бы тебе не принимать решения самостоятельно?
Неожиданно Эдуард стал похож на того, кем он и являлся на самом деле, - на десятилетнего болезненного мальчика. Он опустил голову и отвёл взгляд в сторону.
- Дядя прав. Я не готов ещё взять на себя такую большую ответственность. Никто не думал, что отец умрёт так скоро. Я считал его бессмертным, Бэт. И верил, что у меня полно времени впереди.
Елизавете стало стыдно. Ей самой было тринадцать. Многие в этом возрасте становились невестами или даже выходили замуж. Но она себя даже в такой роли не представляла. А уж что говорить об Эдуарде! Стать не мужем чьим-то - королём! Она вздохнула и нежно провела рукой по голове брата.
- Не волнуйся, - проговорила она, - у тебя всё получится. Ты получил прекрасное образование. Ты написал великолепный трактат о вопросах веры.
Эдуард чуть отстранился от сестры. Королю не подобает выказывать слабость и вообще позволять всякие нежности.
- Да, в вопросах вероисповедания я силён, - гордо сказал он, - и Англия будет страной, где протестантская вера ещё глубже пустит свои корни. Я продолжу то, что до меня начал отец. Тут дядя со мной и не спорит.
Елизавета тоже была протестанткой и согласно кивнула брату. Они попрощались.
Во дворце стало темно. Факелы освещали Елизавете путь в её спальню. Она шла и чувствовала, как что-то новое поселилось в душе, что-то незаметно изменилось. "Я не королева, я лишь сестра короля, - возразила она собственным мыслям, мне не нужно меняться только из-за того, что я теперь признана законнорождённой и возможной наследницей престола. Тем более что королевой я могу стать лишь, если у Эдуарда не будет наследников".
В своей комнате она опустилась на колени перед небольшим распятием и начала быстро шептать:
- Прости, Господи, что я смею думать о короне. Пусть, Господи, Эдуард живёт как можно дольше, и даруй ему, пожалуйста, много здоровых детей, и среди них пусть будут мальчики. И, пожалуйста, помоги мне, Господи, думать правильно! - она встала с колен и подошла к столу с книгами.
Надо было написать письмо Екатерине. В привычку вошло последние два года писать ей письма на латыни. Мачеха поощряла в ней этот порыв: кто не может свободно изъясняться на латыни, говорила Екатерина, тот не может считаться образованным человеком. Елизавета пролистала толстую книгу, лежавшую перед ней.
"Что я могу отсюда взять, чтобы толком отразить мучащие меня мысли и чувства? - она снова просмотрела на не раз прочитанную книгу. - М-м-м, это, пожалуй, подойдёт", - Бэт достала чистый лист бумаги и начала быстро писать.
"Недостаточно обладать мудростью, нужно уметь пользоваться ею".
- К чему всё это? - Елизавета посмотрела на потолок, потом снова на написанное письмо. - Я выражаю чьи-то мысли, не свои, чужие, и не знаю, зачем. Нужно понять, зачем и живу и что должна сделать. И потом станет легче. Латынь, мёртвый язык, на котором я могу свободно изъясняться. Мёртвое - зачем? Наверное, так предусмотрено свыше - не дать латыни умереть. Потому что сказанное на этом языке не должно быть прочитано иначе, как на нём же, не должно быть высказано иначе.
Бэт закрыла книгу и сложила листок с письмом. Она устала. День был тяжёлым, и последующие не обещали быть легче. Бэт всегда пыталась найти опору в окружавших её людях, но только сейчас поняла, что опорой для неё может быть только она сама. Конечно, есть мачеха, есть брат, но они отдаляются от неё всё дальше, занимаясь собственной жизнью. Было ли раньше иначе? Бэт задумалась, продолжая стоять возле стола с книгами. Пожалуй, так было всегда. У неё отнимали людей, которых она любила, но почему-то одиночество почувствовала только сейчас, когда умер отец и, став королём, отдалился от неё брат.
В дверь постучали, и к Елизавете зашла герцогиня. Леди Джейн стала совсем старой, но её строгий взгляд, как и прежде, метал молнии, а губы, сжатые в тонкую ниточку, не растягивались в улыбке.
- Вы помните, что вам предстоит присутствовать на коронации? - спросила она, словно речь шла не о празднике, а об уроке латыни. - Вам следует подготовиться.
- Как? - Елизавета растерялась, - короновать будут не меня - Эдуарда.
- Сюда вызвали Марию, вашу старшую сестру. Думаю, вы обе будете сопровождать брата, - герцогиня усмехнулась, - наверное, считают, раз вашему отцу перед смертью взбрело в голову вас вновь признать законнорождёнными наследницами престола, то мало ли что? А вдруг у короля не будет наследников и с вами придётся считаться? Вас будут теперь держать при дворе, ваше высочество. Дабы знать, что вы из себя представляете.
- Я поняла, - пробормотала Бэт, хотя на самом деле не очень-то осознала, что от неё хочет герцогиня.
- Вам и брату подробно объяснят, что вы должны делать во время коронации. В общем-то это меня и просили вам передать, - леди Джейн развернулась, чтобы уйти, но передумала. - Помните садовника, который работал в Хэтфилд Хаус? Черноволосый молодой мужчина невысокого роста?
Бэт вспомнила Фредерико и кивнула.
- Ваш отец сделал его эсквайром, а перед смертью ещё и даровал ему надел земли. Вам рекомендуют взять его к себе в услужение. Говорят, он отлично возит письма.
Ничего не поняв, Елизавета вновь согласно кивнула.
- Вы сейчас писали мачехе? - герцогиня кивнула в сторону стола, на котором лежало недописанное письмо Екатерине.
- Да. Мы переписываемся на латыни. Это хорошая практика.
- Вот и поручите вашему новому придворному отвести письмо по назначению. Королева сейчас находится в своём дворце в Челси. Велите его позвать? - герцогиня так посмотрела на Елизавету, что стало непонятно, кто тут кому приказывает.
- Я ещё не дописала. Пусть зайдёт завтра утром, - Бэт заупрямилась. Ей отчего-то захотелось сделать хоть что-нибудь по-своему.
Герцогиня, ничего не сказав в ответ, вышла из комнаты. Бэт вернулась к столу. На самом деле она могла отправить письмо и сегодня. Ничего важного в нём не было, дописывать пару незначащих строк было необязательно.
- Ладно, раз уж решила что-то дописать, допишу, - Елизавета, привыкнув всё делать обстоятельно, задумалась. - Так, напишу про коронацию. Такое удивительное событие! Что странно - отец умер, и всем надлежит печалиться. А тут праздник, к которому следует подготовиться. Интересно, что я буду делать? Наверное, не просто идти рядом с Эдуардом, раз герцогиня так серьёзно относится к моей подготовке.
Елизавета все эти мысли и изложила в конце письма. Не исключено, что мачеха успеет ей ответить до коронации. Тогда Бэт узнает её мнение на этот счёт...
Оставшиеся две недели были посвящены подготовке. Эдуард находился в Тауэре. Делами управлял герцог Сомерсет, расположившийся в Виндзоре. Тайный, или, как некоторые его называли, опекунский, совет заседал под его руководством. Подготовкой же к коронации руководил епископ Кентерберийский.
- Так как отныне король Англии является главой церкви, мы должны кое-что в церемонии поменять, - объяснял он Эдуарду, - как прежде, церемония в любом случае не должна проходить. Слишком многое изменилось с тех пор, как короновали вашего отца.
Эдуард с важным видом кивал, выражая полное согласие с архиепископом. Бэт, по большому счёту, было всё равно. Но, будучи протестанткой, она всё же была скорее солидарна с братом, чем с сестрой: католичка Мария кривила рот и тяжело вздыхала после каждой подобной реплики архиепископа. Ей вообще всё давалось нелегко. Ещё отец заставлял отрекаться от близкой её сердцу веры.