5
При подходе к Новгороду Северскому Славута неожиданно захворал. Его вдруг затрясла лихорадка, поясницу не согнуть, не разогнуть. Голова огнём пылала, а ноги так остыли, словно их снегом обсыпало.
- Ох, тяжко мне, - пожаловался он. - Неужто это смерть моя? Хотя бы до Игоря доплыть да повидать моего князюшку любого…
Святослав не ревновал своего друга к Игорю, так как знал, что эта дружба не такая, как между ними, а совсем иная. У Славуты к Игорю чувство отцовское. С особенной силой оно разгорелось, когда Славута осиротел, потеряв почти сразу жену и сына. Не удивляло его и то, что из всех младших Ольговичей Славута больше всех привязался к Игорю. Честный, прямодушный и безмерно смелый, Игорь всегда располагал к себе сердца всех, кто узнавал его поближе. Было время, когда между Святославом и Игорем возникла если не дружба, то братская приязнь, и только великокняжеский стол, которого добился Святослав не без помощи Игоря, охладил их отношения и внёс в них какую-то непонятную холодность, чуть ли не враждебность. Что греха таить, властителя или боятся, или презирают, и всегда завидуют ему.
- Ну, что ты, друже! Доплывём! - подбадривал боярина князь.
Из Путивска он послал гонца в Новгород-Северский к Игорю, чтобы тот ждал их на пристани с носилками.
Игорь встретил их с большой свитой. Больного на конных носилках вывезли наверх, в княжеский замок, где Ярославна уже распорядилась приготовить для него просторную, жарко натопленную хоромину, и постельничьи быстро переложили его на кровать.
Княжий чашник принёс горячее молоко и миску коржей с мёдом, а древний знахарь Гук, что состоял при князьях уже полсотни лет, - жбан холодной воды с уксусом, чтобы охлаждать больному лоб, и мешочек горячих отрубей, чтобы согреть ноги.
К коржам Славута не притронулся, а молоко выпил. Мокрый холодный рушник, который Гук ежеминутно прикладывал к пылающему лбу, вытягивал из головы жар, а горячие отруби заставили остывшую кровь забурлить в ногах, и они постепенно согрелись.
Славуте стало легче.
После ужина к нему пришли оба князя - осанистый, среброглавый Святослав и стройный, чернобровый красавец Игорь.
Игорь присел на кровать, пожал Славуте руки.
- Как тебе, учитель? Тяжко?
Славуте было нелегко, но всё же не так, как на челне, где как ни кутайся, ветер пронизывал насквозь. И он сказал:
- От забот Ярославны и твоих, княже, мне лучше стало.
- Я подожду, пока ты поправишься, Славута, - подсел к кровати Святослав.
- Нет, нет, - возразил боярин. - Не жди меня, княже… Я не знаю, когда поднимусь, а ты должен ехать! Время потеряем - не догоним. Плыви - собирай дружину!.. С Игорем договорился?
Святослав утвердительно кивнул головой.
- Договорился… Игорь охотно согласился принять участие в летнем походе на Дон и до сих пор жалеет, что туман и гололедица помешали ему прибыть зимой на Хорол.
- Я рад это слышать, - сказал Славута и поднял глаза на Игоря. - Княже, сын мой, наступают тяжёлые годы для Руси. Поганые объединяются, чтобы вытоптать нашу землю. А что мы противопоставим им?… Моё заветное желание - увидеть вас, наследников Владимировых, в единении и любви! Тогда нам ни половцы, ни ляхи, ни литва, ни гоги и магоги не страшны. Тогда и умереть можно спокойно с мыслью: никто Русь одолеть не сможет… Начните же вы, братья, объединяться!.. Игорь, сын мой, прислушайся к голосу Святослава, покоряйся ему, он старший по возрасту среди вас, он великий князь, властитель земли Русской!.. Начни ты - и за тобой пойдут все младшие Ольговичи, а там и Мономаховичи да Всеславичи спохватятся.
- Учитель! - воскликнул Игорь. - Ты говоришь так, будто прощаешься с нами и оставляешь нам свой завет… С чего бы это?! Разве так плохо себя чувствуешь? Сам же сказал, что тебе стало лучше…
- Пока есть силы, хочу сказать то, что думаю… Чтобы не оказалось поздно…
- Не будет того! Я верю - тебе ещё жить и жить…
- В шестьдесят лет пора оглянуться назад, взвесить, по правде ли жил, оставил после себя добро или зло, хоть какой-то след на земле - сынов да дочек народил, дом построил, поле вспахал, ворога грудью остановил, мудрую книжку написал… Или никакого следа по тебе не осталось - ни доброго, ни злого.
- По тебе, учитель, заметный след останется, - сказал Игорь. - Твои ученики, твои летописи, твои песни…
- Э-э, мои ученики… Сейчас они выросли, стали князьями и делают все, что им на ум взбредёт… Мои летописи… Кто ведает, в чьи руки они попадут после меня? В дружеские или в недобрые? Не истолкует ли мой преемник-летописец мои записи в угоду себе да князю своему? И вообще, судится ли им долгая жизнь? Ведь пергамент такой непрочный, а огонь такой всепожирающий!.. Одни песни поживут некоторое время, так как разлетелись по свету, как ласточки, глядишь какая и совьёт себе гнёздышко в чьём-то сердце!
- Вот видишь!
- Нет, мне сдаётся, что не всё я сделал, что мог… Судьба была щедрой ко мне. Сын смерда, я стал, благодаря судьбе и добрым людям, боярином. Тёмный, как ночь мальчонка с берегов Днепра-Славутича я, опять же благодаря судьбе и добрым людям, прозрел, стал просвещённым книжником на Руси. Мне открыли свои знания Нестор и Сильвестр, Владимир Мономах и Кирило Туровский, Илларион и Боян, мудрецы греческие и египетские, иудейские и римские… На протяжении полуста лет я жил при могущественнейших властителях земли нашей, не раз ходил с ними в походы, славу и неславу делил… Я очень люблю Русскую землю, наши реки и леса, степи и луга, наших людей. Многое я видел, многое познал, и жаль, что со мною всё это отойдёт в небытие… А мои знания, мои слова так бы пригодились люду нашему, земле нашей!
Святослав и Игорь переглянулись, и в их глазах промелькнула тревога. Похоже, что Славуте стало хуже и этот разговор завёл он неспроста - видимо почувствовал приближение смерти.
Они оба поднялись.
- Мы утомили тебя, друже. Отдыхай и ни о чём не думай… Пусть лёгкой будет для тебя эта ночь… А Гук побудет возле тебя и даст такого зелья, чтобы ты заснул и утром проснулся здоровым, - сказал Святослав, а выйдя, обратился к Игорю: - Побуду у тебя, Игорь, несколько дней, пока он поправится или…
- Конечно, брат, - склонил голову Игорь, поняв, что имел в виду великий князь, - гости сколько нужно.
Однако к утру Славуте полегчало, и Святослав, хотя и поколебался, решил отправиться дальше в путь - сначала в Трубчевск к Всеволоду, а оттуда в свои верховенские владения. И не ведал он того, что на рассвете от Игоря помчался к Всеволоду гонец с предупреждением, что едет к нему великий князь киевский и чтобы Всеволод не проговорился при нём ни словом о их предстоящем походе.
6
Неделю Славута не поднимался с постели. Но болезнь - то ли благодаря дочерним заботам Ярославны, то ли травам да нашёптываниям старого Гука, то ли природной силе организма - в ночь на восьмой день внезапно отступила вместе с обильным потом. Утром Славута встал и попросил, чтобы ему натопили баню.
Игорь облегчённо вздохнул: Славута ожил! Умирающий в баню не просится…
Но вместе с тем князь встревожился. Как же теперь, если Славута начнёт выходить на люди, скрыть от него подготовку к походу? Пока он лежал прикованный болезнью к кровати, об этом можно было не волноваться. Дружина и ополчение рать за ратью, стяг за стягом отправлялись каждый день в Путивль, где был назначен сбор главных сил.
А как же быть теперь? Славута встал на ноги и рано или поздно узнает обо всем. Что же делать?
Игорь поделился своей заботой с Ярославной, и княгиня, не раздумывая, посоветовала:
- Не нужно ждать, пока сам дознается, а честно и откровенно рассказать ему обо всем!
Игорь удивился.
- Как? Он же, без всякого сомнения, будет против нашего похода!
- Ну и что? Лучше пусть узнает от тебя, чтобы ты не выглядел в его глазах нечестным, неправедным… Безусловно, он будет против. Я тоже против, и ты это знаешь; я боюсь за тебя, любимый мой, за сына Владимира, за наших родичей и за всех воинов. Но что я могу сделать? Разве тебя остановишь? Горько, но не в моих это силах… Я же понимаю, что лучше встретить ворога в чистом поле, чем отбиваться от него в собственном доме… Славута - воин, и он поймёт тебя!
- Но ведь я не сказал про поход Святославу!
- Тогда не иди.
- Нет, нет, я не откажусь! - воскликнул Игорь. - Я сам задумал этот поход, договорился с братьями; и Ярослав уже собрался, мои-то тоже в дороге на Путивль, я и сам выступаю… Как же теперь не идти? К тому же этот поход обещает нам победу и славу! Половцы не ждут, не ведают, что мы ударим на них…
- Тогда скажи Славуте всю правду и не терзай себя, не томи думами сердце! Так всегда лучше - откровенно, честно! А идти или не идти - решишь ты сам, ты же князь!
Игорь повеселел, обнял княгиню.
- Любушка моя, какая ты умница! Действительно, лучше самому всё рассказать боярину - пусть как хочет думает. Пойдёт со мной - буду рад, не пойдёт - пускай ждёт Святослава! А я - в путь!
Ярославна прижалась к нему, заглянула в глаза.
- Княже, я тоже с тобой.
- Что ты надумала, лада?! - Игорь удивлённо отстранил её на миг от себя. - Как это - со мной?
- До Путивля… Хочу проводить тебя, хочу повидать сына Владимира… А также брата Владимира Ярославича.
- Так это порубежный город! Опасно!
- Но ты там будешь поблизости с войском. А валы Путивля ничуть не ниже, чем у Новгорода-Северского. Ещё ни разу половцы не брали его. Да и под защитой брата Владимира не страшно…
Игорь задумался.
Да, это правда. Расположенный на высокой вершине, господствующей над широким полноводным Сеймом, Путивль небольшой, но неприступный город. Высокие валы возведены над крутыми склонами, глубокий ров, крепкие ворота вовсе не хуже, чем здесь, в Новгороде-Северском. А если учесть, что в Путивле останется достаточно надёжная дружина во главе с опытным в военном деле князем Владимиром Галицким, то Ярославна с детьми окажется даже в большей безопасности, чем здесь.
- Разумница моя! - поцеловал он княгиню в лоб. - Я не против… Поедешь вместе со мной до Путивля.
Со Славутой разговор произошёл на следующий день, после вечери, когда детей отправили спать, а за столом осталось их трое - Игорь, Ярославна и Славута. Отпив глоток прохладного берёзового сока, Игорь отставил кружку и, наклонясь над столом, тихо произнёс:
- Славута, учитель мой дорогой, хочу сделать тебе одно признание, хочу открыть тайну, которую скрыл от брата Святослава…
Удивлённый боярин поднял глаза на князя.
- Говори, Игорь.
Князь несколько замялся, почувствовал себя неловко.
- Не удивляйся, Славута, и выслушай меня с пониманием, так же сдержанно, как прежде разумно и спокойно относился к моим детским проказам, - начал он издалека.
- Да говори же, не сомневайся - я всё пойму, - пожал плечами боярин.
- Так вот, - уже твёрдо продолжил Игорь. - В день моего покровителя Георгия Победоносца я с братьями выступаю на половцев! У нас уже всё договорено и всё готово к походу. Мои стяги стоят в Путивле и ждут меня!
Если бы в хоромине разверзлась крыша и прогремел гром, это потрясло бы Славуту не больше, чем эти внятно произнесённые слова. Он долго сидел молча, будто сказанное не дошло до его сознания, и недоуменно смотрел на князя. Его бледные после болезни щеки ещё больше побелели, а недоумение в глазах сменилось удивлением и страхом. Лицо его было печальным. Казалось, у него отнялась речь, и Игорь в душе пожалел, что послушал княгиню и завёл этот тягостный разговор.
Наконец Славута преодолел оцепенение, одолевшее его, и тихо, сдавленным голосом спросил:
- Игорь… неужели это правда? Я… никак не могу поверить тому, что слышу!.. - Потом он протянул над столом к князю руки и взволнованно воззвал: - Игорь, княже мой дорогой, скажи, что ты пошутил, что это опять, как бывало в детстве, шалости, которыми ты захотел сейчас потешить старого учителя!..
Игорь на мгновение растерялся. Смутился. На его смуглых щеках вспыхнул румянец. Но тут же лицо его посуровело, черные брови сошлись у переносицы - князь взял себя в руки и твёрдо сказал:
- Нет, Славута, это вовсе не шалости, это правда. Поход задуман задолго до приезда Святослава, полки собрались - ждут моего приказа, и я готов отправиться из Новгорода-Северского…
- Вот как! - покачал головой Славута. - С какими же силами?
- Со мной идут все князья северские - Всеволод, Святослав Рыльский, Владимир Путивльский и… Ярослав Черниговский…
- И Ярослав с вами? - ещё больше встревожился Славута.
- Да, и Ярослав.
- Значит, он тоже, как и ты, скрыл этот замысел от Святослава! - воскликнул Славута с осуждением и всплеснул с досадой руками. - Что же вы задумали, неразумные… Накануне великого, пожалуй самого большого за полсотни лет похода на поганых откалываться от всех, готовя свой отдельный поход! Почему же не подождать месяц или полтора и не пойти сообща? Ведь общий поход принесёт, сомнений в том нет, победу! Да ещё какую!
Игорь задумался. Конечно, Славута прав. Но ему-то отступать нельзя, и, честно говоря, он этого и не хочет.
- Мы нанесём короткий удар кочевникам с нежданной для них стороны. Боем разведаем их силы, захватим полон и быстро отойдём назад к себе. Святослав ещё не успеет собрать своё войско, как мы вернёмся с победой и присоединимся к нему!
- А если без победы?
Игорь выпрямился. Глаза его грозно сверкнули.
- Такого не может статься, учитель! Неужели ты можешь подумать, что мы потерпим поражение? У меня с братьями шесть тысяч да Ярослав тысяч пять приведёт!.. Это же великая сила!.. Какой из половецких ханов выдержит наш натиск?… К тому же мы не станем зарываться… Ведь и сам Святослав послал Романа Нездиловича с берендеями в степь и не побоялся того, что половцы их потреплют… Нет, я всё предусмотрел… Идём с нами, учитель, сам убедишься, что я прав! А к походу Святослава мы успеем. У нас ещё останется время и для отдыха, и для сборов… Раньше, чем в начале июня ведь он не выступит.
Славута задумался.
Конечно, Игорь - опытный полководец. Он успел побывать во многих походах и битвах, не раз побеждал, не раз и сам был битым. А смелостью и храбростью Бог его не обделил, может, только слишком горяч!.. В другое время Славута и пошёл бы - потрепать степных разбойников у кого охоты нет! Но теперь… Теперь, когда готовится один из самых больших походов, который может окончательно укротить Кончака и обеспечить Руси спокойную жизнь на многие годы! Поход же Игоря, судя по всему, может оказаться рискованным и неразумным, не исключено, что окончится вовсе не так, как хочется гордому и пылкому Игорю.
Кончак с поражением не смирился. Из степи доходят вести, что он снова готовится идти на Русь. Потому-то Святослав и послал Романа Нездиловича в поле разведать намерения и силы половцев, погоняться за половецкими родами, выяснить - не подались ли какие из них на ничейные земли между Ворсклой и Хоролом, на весенние выпасы? Но Святослав выделил воеводе Роману лишь небольшой конный отряд берендеев, а Игорь ведёт в степь всю воинскую силу Северщины. И хорошо, если ему предстоит удача. А если нет? Трудно предвидеть последствия такого необдуманного поступка…
- Нет, Игорь, не пойду я, - сказал Славута. - И тебе не советую… Дождись Святослава и посоветуйся с ним. Если он одобрит твой замысел, если согласие даст…
Игорь вспылил.
- Одобрит! Согласие даст!.. Разве я не такой же князь, как Святослав? Разве я не хозяин на своей земле? Почему должен испрашивать благословение Святослава?
- Он великий князь! Он отец русским князьям!
- Великий князь! Одно название!
Славута горько улыбнулся.
- В том и беда наша, что так стали думать все князья и отмежёвываться от Киева. Распалась земля Русская - и неведомо, кто и когда её соберёт… А поганые тем временем не дремлют - стараются отхватить от неё лакомый кус побольше… И отхватят, если не станем разумнее… Если вы все, князья, не перестанете злобно грызться за Киевский стол и так же злобно унижать и чураться того, кто сидит на нём.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
1
23 апреля 1185 года, в день Георгия Победоносца, христианского покровителя князя Игоря, над Новгородом-Северским затрубили боевые трубы. Их радостно-призывные медные голоса понеслись на с высоких валов крепости далеко вокруг - над посадом, что раскинулся на горе, над Подолом да пологими балками, где среди густых деревьев разбросаны халупы бондарей, тележников, шорников, кузнецов, кожевников, оружейников. Зов боевых труб летел и за Десной - над широкими лугами и тёмными борами, над серебристыми заводями и озёрами, над всем зелёным весенним миром, что любовался собой и своей красою в потоках утренних солнечных лучей…
Все жители города и околиц собрались возле собора Успения Божьей Матери и на дороге, ведущей к нему из крепости.
Стояло тихое тёплое утро. Над Подолом кружились голуби, а в высоте, в синем безоблачном небе, проносились быстрокрылые соколы.
Звонили во все колокола. Ворота крепости открыты, мост опущен. Молодшая дружина Игоря выстроилась на майдане перед собором святого Николая. Холеные, застоялые за зиму кони, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Блестели начищенные стальные шлемы гридней, колыхались над ними золотистые полотнища княжеских хоругвей и узкие треугольнички цветных прапорцев-флажков, прикреплённых к копьям, медью и бронзой сияла конская сбруя. Багрянцем осенних лесов горели на солнце червлёные щиты.
Перед хоругвью, поглаживая широкую чёрную бороду, на спокойном, сытом коне сидел боярин Рагуил; рядом с ним, красуясь дорогим одеянием и не менее дорогим оружием, гарцевал на нетерпеливом жеребце, как всегда со счастливой улыбкой, златоволосый Янь.
На паперти собора с крестом в руке стоял старенький отец Исидор, ожидая выхода князя.
Наконец тяжёлые, окованные железными полосами дубовые двери княжеских палат распахнулись, и из них вышел князь Игорь в походном военном снаряжении, княгиня Ярославна с детьми и боярин Славута. Отец Исидор отслужил короткий напутственный молебен, дал князю и княгине поцеловать крест. Потом Игорь провёл княгиню с детьми до крытого возка, там попрощался со Славутой.
- Не журись, учитель, вернёмся с победой!
- Счастливо, счастливо! - Славута поцеловал князя и княгиню, поднял руку, благословляя отъезжающих. Но взгляд его был грустен: то ли ему не хотелось оставаться, когда все уходят в поход, то ли томило какое-то предчувствие, которое он не мог ни высказать, ни понять.
Игорь вскочил в седло и остановил коня перед дружиной.
- С Богом, в добрый путь!
- Доброго пути! Доброго пути! - откликнулись те, кто оставался.
Снова затрубили трубы, и молодшая дружина двинулась.
На горе, перед Успенским собором, князя ждали два стяга старшей дружины, а на паперти - весь клир во главе с самим епископом. Вокруг толпились сотни людей: провожали своих на войну, ведь из каждой семьи кто-то уходил - отец или сын, муж, брат или любимый.
Игорь спешился и преклонил колено перед епископом. Епископ тоже, как и отец Исидор, отслужил краткий молебен, дал князю поцеловать крест. Хор прогремел "Многая лета", а дружинники и горожане-севрюки прокричали:
- Слава князю! Слава княгине!