- Создатель совершил четыре прекрасных деяния, - объявил Фараон, - он сотворил четыре ветра, чтобы всякое существо дышало, пока живет; он дал жизнь воде и ее разливам, чтобы бедный наравне с богатым мог пожинать ее плоды; он создал каждого человека подобным ближнему; наконец, он отпечатал на сердце людей воспоминание о Западе и потустороннем мире, чтобы Невидимому совершались жертвоприношения. Но люди нарушили заповеди Создателя и, не переставая, искажали его творение. Принадлежишь ли ты к их числу?
- Я… Я убил человека.
- Разве в уничтожении смысл твоей жизни?
- Я защищался, мной руководила сила свыше!
- В таком случае смирись со своим поступком и не оплакивай его.
- Я хочу найти настоящего виновника.
- Не трать время на суету. Ты готов пожертвовать всем во имя Невидимого?
Сын Фараона кивнул головой.
Сети вошел в святилище и сразу же вышел оттуда, держа на руках рыжего пса. Широкая улыбка озарила лицо Рамзеса:
- Дозор!
- Это твой пес?
- Да, но…
- Возьми камень, размозжи ему голову и принеси его в жертву духу этого карьера, так ты очистишься от совершенного насилия.
Фараон выпустил собаку, которая тут же бросилась к хозяину и стала радостно прыгать вокруг него.
- Отец…
- Действуй.
В глазах животного явно читалась просьба, чтобы его погладили и приласкали.
- Я отказываюсь сделать это.
- Ты сознаешь, что значит твой ответ?
- Я хочу войти в общество каменотесов и никогда больше не возвращаться во дворец.
- Ты отказываешься от всего ради пса?
- Он доверился мне, я обязан защищать его.
- Следуй за мной.
Вступив на узкую тропинку, вьющуюся сбоку холма, Сети, Рамзес и Дозор вскарабкались на скалистый выступ, возвышающийся над карьером.
- Если бы ты убил свою собаку, то был бы самым низким и подлым из разрушителей. Отказавшись, ты перешел на новый этап.
Волна радости захватила Рамзеса.
- Здесь я докажу, на что годен!
- Ты ошибаешься.
Я способен на тяжелую работу!
- Такие карьеры, как этот, обеспечивают вечность нашей цивилизации. Правитель должен постоянно посещать их, проверять, что каменотесы продолжают работать по правилам, чтобы обители богов по-прежнему стояли на земле и были прекрасны. Только общаясь с простыми рабочими, можно научиться править по-настоящему: камень и дерево не лгут. Фараона выдвигает Египет, а Фараон воздвигает Египет; он строит и строит, ведь возвышение храма и народа - величайший акт любви.
Каждое слово Сети было пламенным озарением, освещавшим разум Рамзеса. Он был подобен путнику, истомленному жаждой, который, наконец, добрался до колодца и пьет из живительного источника.
- Тогда мое место, действительно, здесь.
- Нет, сын мой, Гебель-Зильзиле - это всего лишь карьер песчаника. Добыча гранита, алебастра, известняка, других пород и материалов требуют твоего присутствия. Ты не должен искать укрытия даже в содружестве каменщиков. Пора возвращаться.
ГЛАВА 13
В просторной комнате, отведенной ему, Амени приводил в порядок добытые сведения. Порыскав тут и там, опросив множество мелких вельмож, более или менее болтливых, личный писец Рамзеса радовался полученным результатам. Благодаря своему безошибочному инстинкту, он чувствовал, что вот-вот доберется до правды. Без всякого сомнения, имело место злоупотребление, но кому были выгодны эти подлоги и растраты? Молодой писец, если удастся обнаружить улики и добиться наказания виновного, был настроен идти до конца.
Когда он перечитывал свои заметки на деревянной табличке, Красавица Изэт, ворвавшись во владения Рамзеса, распахнула дверь канцелярии.
Амени поднялся, чувствуя себя неловко: как вести себя с этой очень красивой девушкой, сознающей свое высокое положение?
- Где Рамзес? - спросила она угрожающим тоном.
- Не знаю.
- Я тебе не верю.
- Тем не менее, это правда.
- Считается, что у Рамзеса нет от тебя никаких тайн.
- Мы с ним друзья, но он покинул Мемфис, не предупредив меня.
- Это невозможно!
- Я бы не стал лгать, даже чтобы сделать вам приятное.
- Ты, кажется, совсем не беспокоишься.
- С чего бы мне беспокоиться?
- Ты знаешь, где он, но отказываешься сообщить!
- Вы зря меня обвиняете.
- Без него у тебя нет защиты.
- Рамзес вернется, можете быть уверены: если бы с ним что-то случилось, я бы это почувствовал, между нами существует незримая связь. Вот поэтому я и не беспокоюсь.
- Ты издеваешься надо мной!
- Он вернется.
При дворе ходили смутные и противоречивые слухи. Одни думали, что Сети выслал сына на Юг, другие - что Рамзес отправился с поручением фараона проверить состояние плотин перед ближайшим разливом. Красавица Изэт все не могла отойти - ее любовник просто издевался над ней! Найдя тростниковую хижину, где они встречались, пустой, она решила, что это шутка. Но напрасно девушка звала возлюбленного. Ей показалось, что со всех сторон надвигаются жабы, змеи и собаки, и она в ужасе убежала.
Она сама себе казалась смешной из-за этого юного бесцеремонного царевича… Но она так волновалась за него! Если Амени не лгал, то Рамзес попал в ловушку.
Только один человек знал правду.
Шенар заканчивал завтрак. Прекрасно приготовленная куропатка усладила его вкус.
- Дорогая Изэт! Какое удовольствие снова видеть вас… Не разделите ли со мной пюре из фиг? Не желая хвастать, скажу, что оно у меня самое вкусное в Мемфисе.
- Где прячется Рамзес?
- Дорогая, ненаглядная Изэт… Откуда я могу это знать?
- Разве будущий царь может позволить себе не знать подобного рода мелочи?
Шенар усмехнулся, польщенный.
- Я ценю ваше остроумие.
- Говорите же, прошу вас.
- Будьте добры, садитесь и попробуйте пюре, не пожалеете.
Молодая женщина взяла удобный стул с зеленой подушкой.
- Судьба предоставляет вам преимущество; почему вы не хотите признать свою удачу?
- Я не понимаю.
- Мы с вами прекрасно ладим, не правда ли? Вместо того, чтобы отдавать предпочтение моему брату, вы должны были бы хорошенько подумать, не забывая о своем будущем.
- Какое будущее вы имеете в виду?
- Блестящая жизнь подле меня.
Красавица Изэт внимательно осмотрела старшего сына царя. Он стремился держаться элегантно, быть привлекательным и казаться уравновешенным, уже сейчас уверенно играя свою будущую роль, но ему было так далеко до притягательной и необузданной красоты Рамзеса!
- Вы действительно хотите знать, где находится мой брат?
- Таково мое желание.
- Я боюсь вас опечалить.
- Я готова к любому известию.
- Положитесь на меня, и я избавлю вас от разочарования.
- Я считаю себя достаточно сильной, чтобы перенести его.
Шенар принял огорченный вид.
- Рамзес был взят в качестве писца в экспедицию в песчаные карьеры Гебель-Зильзиле. Ему поручили составить отчет о состоянии идущей там работы. Это на редкость скучная и малозначительная задача, которая обяжет его оставаться долгие месяцы в карьерах и обосноваться на Юге. Мой отец еще раз доказал свое знание людей: послал брата на подходящее место. А теперь почему бы нам не поговорить о нашем совместном будущем?
- Я убита, Шенар…
- Ведь я предупреждал вас.
Он поднялся и взял ее за руку.
Девушка содрогнулась от этого прикосновения. Да, пусть Рамзеса убрали с первого плана, пусть Шенар будет абсолютным властелином, но быть его возлюбленной?! Счастливая избранница получит славу и богатство. Десятки знатных девиц мечтают выйти за наследника престола, но только не она.
Она резко отодвинулась.
- Оставьте меня!
- Не упускайте свою удачу.
- Я люблю Рамзеса.
- Какое значение имеет любовь! Меня она не интересует, и вы тоже забудете ее. Я лишь прошу вас быть красивой, подарить мне сына и стать первой дамой Египта. Было бы безумием колебаться.
- Ну тогда считайте, что я безумна.
Шенар протянул к ней руку.
- Не уходите! Иначе…
- Иначе?
Лицо Шенара стало угрожающим.
- Стать врагами, какая досада… Я взываю к вашему рассудку.
- Прощайте, Шенар. У вас свой путь, а мой уже начертан.
Мемфис был шумным и оживленным городом. В порт, где всегда кипела жизнь, прибывало множество торговых кораблей с юга или с севера. Отплытия были организованы исполнительными властями, ответственными за речную торговлю. За погрузками следила целая армия писцов. В одном из складов находился писчий материал, в том числе десятки чернильных брусков.
Амени, воспользовавшись своей должностью был допущен к тому, чтобы осмотреть их. Он сосредоточился на продукции высшего сорта, цена которой была наиболее высокой, однако его усилия оказались бесплодными.
По узким улочкам, протискиваясь сквозь толпу зевак, пробираясь между ослами, нагруженными фруктами, овощами и мешками зерна, Амени воспользовался своим низким ростом и хрупким сложением, чтобы дойти до квартала, расположенного у храма Пта, который Сети расширил: перед пилоном шириной семьдесят пять метров царственные колоссы из розового гранита напоминали о присутствии Священного. Молодой писец любил старую часть города, основанного Менесом, объединившим север и юг. Город походил на чашу, укрытую под покровительством золотой богини. Как было приятно любоваться его озерами, поросшими лотосом, вдыхать запах цветов, наполнявший площади, можно было присесть в укрытии листвы и наблюдать за Нилом. Но, увы, не время было праздно шататься! Удалившись от хранилища оружия, где находились разные виды вооружения для различных частей армии, Амени пришел к двери мастерской, в которой производили чернильные бруски для лучших школ города.
Его приняли очень холодно, но имя Рамзеса позволило ему переступить порог и опросить ремесленников. Один из них, видимо собирающийся вскоре уходить в отставку, охотно предложил свою помощь, критикуя небрежность некоторых производителей, которые, тем не менее, получали поощрения из дворца. Проявив настойчивость, Амени добился адреса мастерской в северном квартале, за старинной крепостной стеной из белого камня.
Писец обошел стороной слишком людные и оживленные набережные и пересек квартал Анк-тауи, "жизнь обеих земель". Пройдя вдоль одной из казарм, он углубился в густонаселенное предместье, где большие особняки соседствовали с маленькими двухэтажными зданиями и хижинами ремесленников. Он несколько раз терялся, но благодаря любезности хозяек домов, которые болтали, подметая улочки, наконец, нашел мастерскую, в которой рассчитывал побывать. Как бы ни была велика усталость, Амени исследовал бы весь Мемфис, ведь он был уверен, что отгадка находится в источнике изготовления чернильных брусков.
На пороге его встретил лохматый человек лет сорока, вооруженный палкой.
- Приветствую тебя. Могу ли я войти?
- Это запрещено.
- Я личный помощник царского писца.
- Иди своей дорогой, малыш.
- Этот царский писец - Рамзес, сын Сети.
- Мастерская закрыта.
- Тем более мне нужно ее проинспектировать.
- У меня приказ никого не пускать.
- Прояви сговорчивость, и тебе удастся избежать официальной жалобы.
- Пошел вон.
Амени пожалел в эту минуту о хилости своего телосложения. Рамзесу, например, ничего бы не стоило поднять этого грубияна и бросить в канал. Ну что ж, если у него нет силы, он прибегнет к хитрости.
Распрощавшись с охранником, он притворился, что уходит, сам же, воспользовавшись переносной лестницей, вскарабкался на крышу дома, соседнего с мастерской. Когда настала ночь, он пролез внутрь через маленькое и круглое чердачное окошко. Подсвечивая себе лампой, которую нашел на одной из полок, он обследовал запасы брусков. Первый ряд принес разочарование: все они были великолепного качества. Но во втором, на котором стояла пометка контроля "высший сорт", обнаружились аномалии: уменьшенный размер, нечеткий цвет, недобор в весе. Проверив бруски на письме, Амени убедился, что обнаружил центр изготовления негодной продукции.
Не помня себя от радости, писец не заметил, как сзади к нему подкрался охранник. Он, оглушив его ударом палки, перебросил безжизненное тело через плечо и отнес на окрестную свалку, где скапливались отходы. Рано утром их сжигали.
Любопытный больше никогда не заговорит!
ГЛАВА 14
Держа за руку свою еще толком не проснувшуюся маленькую дочку, мусорщик медленным шагом двигался по спящим улицам северного квартала Мемфиса. Еще до наступления рассвета он должен был поджечь свалки, расположенные между группами домов; ежедневное сожжение мусора и отбросов было хорошим способом очистки города и позволяло соблюдать правила гигиены, предписанные канцелярией. Работа была однообразной, но платили за нее довольно хорошо; к тому же, она давала свободным гражданам ощущение собственной полезности.
Мусорщик знал две самые нечистоплотные семьи квартала. После сделанного предупреждения он не обнаружил никакого улучшения и был поставлен перед необходимостью оштрафовать их. Ворча на лень, присущую всему роду человеческому, он подобрал тряпичную куклу, которую уронила дочь. Когда он закончит свою работу, он накормит своего ребенка сытным завтраком, и они поспят в тени тамариска, в саду вблизи храма богини Нут.
К счастью, свалка была не слишком большой. Мусорщик поджег ее факелом в нескольких местах, так чтобы все сгорело побыстрее.
- Папа… Я хочу ту большую куклу.
- Что ты говоришь?
- Большую куклу, вон там.
Девочка показала на нечто, напоминавшее человеческую фигуру. Из отбросов торчала чья-то рука. Дым почти скрывал ее.
- Я хочу куклу, папа.
Любопытство победило. Мусорщик, рискуя обжечь ноги, взобрался на свалку.
Рука… Рука юноши! Он осторожно высвободил неподвижное тело. На затылке засохла кровь.
Во время обратного путешествия Рамзес не видел отца. В бортовом журнале он не пропустил ни малейшей детали, и его текст должен был войти в царские хроники, повествующие о достижениях шестого года правления Сети.
Сын Фараона сошел с экипажем и участвовал в маневрах. Он научился завязывать узлы, натягивать паруса и даже управлять судном. И, главное, он освоился с ветром. Разве не говорили, как таинственен бог Амон, которого никто никогда не видел? Он обнаруживал свое присутствие, лишь надувая паруса кораблей, чтобы привести их в тихую гавань. Невидимое проявлялось, оставаясь невидимым.
Капитан корабля принял игру. Раз уж Сын Фараона забывал о своем положении и отказывался от привилегий, он возложило на него все тяжелые обязанности, составляющие жизнь моряков. Рамзес безропотно мыл палубу и садился на скамью гребцов с твердым намерением работать на совесть. Чтобы плыть на север, нужно было хорошо знать подводные течения и иметь храбрый экипаж. Чувствовать, как корабль скользит по воде, быть в гармонии с ним и увеличивать скорость - это было огромным удовольствием.
Возвращение экспедиции дало повод новому большому празднику. На набережных главного порта Мемфиса, носящего имя "Счастливый путь", собралась огромная толпа. Как только путешественники ступили на землю египетскую, им на шею надели венки из цветов, в руки дали кубки с прохладным свежим пивом, в их честь пели и плясали, прославляя и храбрость моряков, и милость реки, которая их несла.
Кто-то надел на шею Рамзесу венок из васильков.
- Сыну фараона достаточно такого вознаграждения? - спросила Красавица Изэт с вызывающим видом.
Рамзес не стал увиливать.
- Ты, наверное, была в ярости.
Он обнял ее, она притворилась, что сопротивляется.
- Ты думаешь, достаточно мне снова увидеть тебя, как твоя грубость будет забыта?
- Почему бы и нет, ведь я ни в чем не виноват.
- В любом случае ты мог меня предупредить.
- Выполнение приказа фараона не терпит ни малейшей задержки.
- Ты хочешь сказать, что…
Мой отец взял меня с собой в Гебель-Зильзиле, и это не было наказанием.
Красавица Изэт обняла его.
- Долгие дни путешествия в его обществе… Наверное, он многое тебе доверил.
- Вовсе нет, я служил писцом, каменотесом и матросом.
- Для чего он заставил тебя совершить это путешествие?
- Это известно ему одному.
- Я встретилась с твоим братом, и он объявил мне, что ты лишился милости отца. Он говорил, что ты обосновываешься на юге, чтобы занять там какую-нибудь незначительную должность.
- В его глазах все незначительно, кроме его самого.
- Но ты вернулся в Мемфис, и я твоя.
- Ты умна и красива - два качества, необходимые царской супруге.
- Шенар не передумал на мне жениться.
- Почему же ты колеблешься? Неблагоразумно отказываться от такой великой судьбы.
- Я вовсе не благоразумна, ведь я влюблена в тебя.
- Будущее…
- Меня интересует только настоящее. Мои родители в деревне, наше поместье пустует… Может быть, там нам будет удобнее, чем в тростниковой хижине?
Было ли любовью то безумное удовольствие, которое он делил с Красавицей Изэт? Рамзес напрасно спрашивал себя об этом. Ему достаточно было лишь этой плотской страсти, этих опьяняющих моментов, когда их тела так гармонично сливались, что составляли одно существо, захваченное вихрем любви. Своими ласками Изэт умела разбудить его желание и разгорячить, но еще никогда ей не удавалось изнурить его. Как ему было трудно уходить от нее, томной, обнаженной, протягивающей руки, чтобы задержать любимого!
В первый раз Красавица Изэт заговорила о свадьбе. Сын Фараона, возмутившись, совершенно не согласился с ней. Насколько ему было приятно ее общество, настолько же ему претила мысль о создании семьи. Конечно, несмотря на их юный возраст, они уже были мужчиной и женщиной, и никто бы не стал сопротивляться их союзу. Но Рамзес считал себя не готовым к этому серьезному шагу. Изэт не стала упрекать его, но мысленно пообещала себе со временем убедить его. Чем больше она его знала, тем больше верила в него. Чтобы ей не посоветовал ее рассудок, она будет прислушиваться только к своему внутреннему голосу. Его тело, дающее столько любви, было незаменимым сокровищем, более драгоценным, чем любое богатство.