Я считаю, что нам необходимо сойти на сушу, а флот поплывет за нами не спеша до узкого места выступа, откуда всего пятьдесят миль до Карфагена сушей и сто пятьдесят миль, если следовать морем. Мы последуем до Карфагена прямо через холмы и вокруг озера, затем возьмем город в свои руки. Флоту придется быстро обогнуть выступ и присоединиться к нам, когда мы подадим соответствующий сигнал. Что касается городов, окруженных стенами, я подготовил пехоту и она может выкопать для нас окопы и траншеи. Они нас станут защищать лучше стен города. Кроме того, не будет никаких гражданских лиц в нашем лагере. Наши люди и кони должны привыкнуть к суше до начала сражения, и это они смогут сделать как раз за девять дней похода. Конечно, в каждом плане есть свои плюсы и минусы, но огромное преимущество вандалов в численности как раз предполагает положительные стороны предложенного мною плана. Не следует забывать, что римские жители Африки являются христианами, а вандалы Гейлимера считаются захватчиками, и кроме того, они исповедуют арианство. Если мы выполним все, что задумали, то на нашей стороне будет гражданское население и нам будет легко доставать воду и продовольствие.
Никто не мог спорить с планом Велизария. Мы высадились на сушу, кроме охраны из пяти лучников, оставленной на каждом судне, и команды судна.
Госпожа Антонина не захотела оставаться на флагманском судне - она была удивительно отважной женщиной.
Глава 11
Поражение вандалов
В большинстве книг настоящего времени описание одной битвы походит на другую. Вы сможете судить о моем искусстве рассказчика, если в моем повествовании описанные мною битвы Велизария будут отличаться одна от другой, но в то же самое время я не стану отягощать ваше внимание излишними военными деталями. Постараюсь, чтобы мой рассказ был похож на то, как хозяин предлагает гостю насладиться старыми винами, но ни в коем случае не пытается его подпоить. Я должен показать, что битва у Десятой мили отличается от двух битв с персами у Дараса и от сражений на берегах Евфрата, потому что там был удивительный беспорядок и было сложно сражаться из-за географических условий.
После высадки в Капудии на День Иоанна Крестителя, или же День Ивана Купалы, спустя три месяца после начала нашего путешествия, нас приветствовала прекрасная примета - солдаты рыли окопы и внезапно из земли забил сильный источник пресной воды. Солдаты отвели его в небольшие отрытые ими озерца, и мы смогли напоить коней и не трогать запасы воды в флягах. Велизарий послал вперед отряд придворных войск в Саллектум, ближайший город. Они достигли низины возле ворот города уже в сумерках и остались там на всю ночь. Ранним утром длинная процессия, состоящая из повозок с овощами и фермеров на конях, появилась на дороге. Это был базарный день в Саллектуме. По двое-трое наши кирасиры спокойно присоединились к толпе и вошли в город. На них никто не обратил внимания. Когда городской люд - римские африканцы - проснулись, им сказали, что они должны радоваться, потому что Велизарий шел, чтобы освободить их от вандалов. Священник, мэр и аристократия заявили, что готовы передать ключи от города офицерам, дать нам коней. На следующий день мы разместились в Саллектуме. Город состоял из квадратных из белого камня домиков с плоскими крышами, окруженных ухоженными садиками. Велизарий предупредил солдат, чтобы они вели себя прилично. Он даже высек солдат, укравших фрукты из сада, поэтому жители города отнеслись к нам с симпатией.
Был задержан королевский курьер вандалов, и Велизарий, всегда дававший врагу шанс самому сдаться, до начала атаки послал этого курьера в Карфаген с посланием. Он заверял магистра, что не желает вести с ним войну, а только намерен свергнуть с трона узурпатора Гейлимера и восстановить законного короля Хильдериха. От имени Юстиниана он обратился к ним за помощью. Конечно, послание подобного рода может рассматриваться как опрометчивый шаг, и даже противоречить его желанию взять город внезапно, потому что курьер, если будет скакать быстро, сможет приехать за шесть дней до нашего появления и поднять тревогу. Но Велизарий никогда не желал вести пустую войну. Кроме того, тот факт, что он в открытую объявил о своих намерениях, свидетельствовал, что он явился с огромной армией, а значит, вандалы должны были испугаться и покориться ему.
Король Гейлимер был в то время не в Карфагене, а в Булле со своей основной армией, и до Карфагена было несколько дней пути.
Его брат Амматас, кому курьер передал послание, сразу послал письмо Гейлимеру. У вандалов была очень хорошо организована почтовая система и Гейлимер смог дать ответ на следующий день. Он писал, что следует убить Хильдериха и что Амматас должен охранять дорогу, по которой будет приближаться армия Велизария - на Десятой миле от Карфагена. Там было узкое дефиле между скалами. Силы Амматаса должны прибыть туда третьего июля. Сам же Гейлимер соберет кавалерию и постарается атаковать с тыла, если только ничего не поменяется. Велизарий ничего не знал об обмене информацией.
Мы продолжали марш через Лептиминус и Хадруметум и проходили в день по двенадцать миль. Сельчане давали нам фрукты и свежий хлеб. Бедняги нас приветствовали от души. Каждую ночь мы останавливались на отдых. Чтобы строить частокол вокруг отрядов, каждый солдат нес с собой длинный заостренный шест. Флот шел параллельным с нами курсом, и ветер был благоприятным. Иоанн Армянин с придворным отрядом в триста человек образовал авангард, а гунны-массагеты защищали наш левый фланг. Велизарий следовал сзади. Наконец мы достигли того места, где мыс сужается, и должны были расстаться с флотом. Места там были великолепные, это был просто рай. Там Гейзерих построил королевский дворец и окружил его чудесным парком с прекрасными деревьями, которые могли расти только в том климате. Кругом располагались рыбные пруды и фонтаны, газоны, обвитые розами, навесы и клумбы роскошных цветов. Там был огромный сад, деревья стояли группами по пять штук, и каждое дерево было разного вида. В Африке климат более жаркий, и поэтому в июле уже были спелые фрукты, которые дома спеют только в августе.
Там были фиги, персики, виноград и еще многое другое. Войска расположились под деревьями, и им позволили есть все, что они пожелают, но с собой ничего не брать. Мы все объелись шелковицей, яблоками и фигами, но когда двинули дальше, нам казалось, что на деревьях оставалась еще уйма фруктов.
Именно в этот день мы узнали о казни Хильдериха и о том, что разведчики Гейлимера появились у нас в тылу. Велизарий двигался вперед ровным шагом. На шестой день - четвертое июля мы перешли полуостров и, пройдя озеро Тунис, оказались у камня Десятой мили. Там была небольшая деревушка и почта. Мы остановились в пяти милях оттуда. Велизарий выбрал подходящее место для лагеря, и мы, как обычно, стали рыть укрепления, и каждый солдат воткнул свою пику в частокол.
Тем временем вандалы окружили нас. Амматас вывел из Карфагена гарнизон. Племянник Гейлимера, сын Зазо, подходил к нам с фланга, а сам Гейлимер грозил нашему тылу. Вандалы, подобно готам, были прекрасными наездниками и хорошо управлялись с пиками и палашами. У пехоты были луки, и они не ожидали, что у наших всадников тоже луки, потому что их единственные враги - дикие племена мавров из пустыни, пользовались только копьями и дротиками. Это говорило в нашу пользу. Что касается их способности сражаться - эти светлокожие со светлыми волосами северяне, в третьем поколении ассимилировавшиеся в Африке. Они заключали браки с местными жителями, переняли у них привычки в еде и даже начали привыкать к африканскому солнцу, от которого у людей сильно портится характер. Они начали носить шелковые одежды, часто мыться, стали есть острую пищу, слушали оркестры и делали себе массаж, но мало занимались физическими упражнениями. Такая жизнь наложила определенные черты на племена германцев - они не умели справляться с собственными эмоциями. Но со времен Гейзериха их военные силы сильно увеличились с пятидесяти до восьмидесяти тысяч солдат, кроме своих союзников - мавров.
Иоанн Армянин вместе с авангардом продвигался вперед, и третьего июля в полдень повернул неподалеку отметки Десятой мили, и там его ждали сто хорошо вооруженных всадников вандалов, стоявших у почты. Люди Иоанна ехали колонной и не могли перестроиться из-за узкого дефиле. Они не могли воспользоваться стрелами и начали нападение с помощью копий. Вандалы быстро построились и стали защищаться. В этой битве погибло двенадцать наших солдат. Иоанн Армянин вытащил тяжелый дротик и ударил им командира вандалов, красивого юношу в позолоченной кольчуге, ударил его прямо в лоб. Тот упал с коня, и вандалы, увидев, что их командир мертв, в беспорядке начали отступление. Они удирали с криками ужаса, а их преследовали наши солдаты. Остальные вандалы, которые спокойно ехали по дороге группами по двадцать и тридцать человек, также оказались вынуждены принять участие в сражении. Как снежный ком, когда он катится вниз по склону, быстро увеличивается в размерах, так и все большее число вандалов пыталось побыстрее удрать. Кирасиры преследовали их, используя пики, дротики и луки, и убивали их быстро и методично, не позволяя врагам перестроиться, и они их вытеснили из дефиле.
Враги пытались перестроиться на равнине, но там погибло еще больше людей. Иоанн Армянин вытеснил вандалов под самые стены Карфагена. Когда все увидели множество трупов, рассеянных на равнине, можно было подумать, что там орудовала армия в двадцать тысяч человек, вместо половины эскадрона.
Силы короля Гейлимера и отряд его племянника находились вблизи отметки Десятой мили. На равнине, которая когда-то была соленым болотом, племяннику не повезло, и он внезапно наткнулся на гуннов-массагетов. Гуннов было шестьсот человек, а у него был отряд в три тысячи человек. Но все перепугались этих длинноволосых гуннов с глубоко посаженными глазами. Вы должны помнить, что они жили на расстоянии года путешествия от Карфагена, и до этого их никто и никогда не видел на африканской земле. Вандалы были перепуганы, а они были такими суеверными! Они пришли в ужас от злого колючего дождя из стрел, и они поспешили отступить, не помышляя о сопротивлении. Их почти всех убили, что касается Гейлимера, он не знал, что случилось с его племянником, и потерял из вида тыл Велизария, потому что они ехали по холмистой местности. Велизарий уже знал, что Иоанн Армянин очистил теснину от врагов. Но он больше не получал от него донесений и боялся, что на него могли неожиданно напасть и что ему может понадобиться помощь. Оставив пешие отряды за частоколом, он приказал гуннам-герулийцам под командованием своего кровного брата Фараса и эскадрону готов-фракийцев отправиться галопом вперед и узнать, в чем там дело. И поехал за ними следом вместе с основной кавалерией.
Король Гейлимер уже был недалеко от отметки Десятой мили с кавалерией, состоящей из тридцати тысяч человек. Госпожа Антонина, взяла на себя командование внутри частокола и правильно организовала защиту. Она училась военной тактике у Велизария, ее храбрость и приятная манера обращения помогали всем чувствовать себя уверенными. Но ей не пришлось на деле проверить свои военные качества. Гейлимер проехал мимо нашего лагеря и не заметил его, потому что его скрывал холм. Он также не увидел Велизария, который ехал другой дорогой.
Когда Фарас и фракийские готы добрались до почты, где произошла битва, они застали всех в необычайном волнении, убитый вандал в позолоченной кольчуге был братом Гейлимера, Амматасом.
Фарас и его герулийцы отправились на поиски Иоанна Армянина. Они не успели ничего предпринять, как увидели огромное облако пыли на юге, и караульный подал сигнал, что движутся огромные силы кавалерии вандалов. Это были солдаты короля Гейлимера. Фракийские готы постарались закрепиться на холме, который перекрывал вход в теснину. Но вандалы их оттуда вскоре вытеснили, потому что их было гораздо больше, и они галопом отправились к основным силам. Король Гейлимер со своей армией, в пять раз большей нашей армии, остался хозяином удобной для защиты теснины. Иоанн Армянин и Фарас были с одной стороны, а Велизарий - с другой. Наш флот находился далеко отсюда, и казалось, что мы проиграли битву.
В Константинополе имеется площадь, называемая площадью Братской любви. Там на высоких пьедесталах стоят прекрасные статуи; они запечатлели братскую преданность сынов императора Константина, которые потом жестоко расправились друг с другом. Среди греков и других народов, населяющих Средиземноморье, так редко встречается настоящая братская преданность, потому что с этим связаны законы наследования. И это обычное явление для простолюдинов и наследников, рожденных в пурпуре, потому, проявление братской любви необходимо было запечатлеть в мраморе. Самая старая поэма на греческом была "Труды и дни" Гесиода, ее сюжет построен на братской ссоре. Но среди германских племен братская преданность является правилом, а не исключением, и роскошная жизнь, которую они вели в Африке, не ослабила подобной черты у вандалов. Король Гейлимер подъехал к почте днем у отметки Десятой мили и ему сообщили печальную новость, что его брат Амматас убит. Он был в ужасе и начал горевать, и не был в состоянии принимать тактические решения: он обдумывал речь на похоронах брата.
Велизарий собрал разбежавшихся готов-фракийцев и отправился с ними к Десятой миле, где столпились в полном беспорядке силы вандалов. Кавалерия спустилась с холма, чтобы узнать, что случилось, а все продолжали оплакивать смерть Амматаса. Гейлимер узнал о поражении и смерти племянника от рук гуннов-массагетов и продолжал рыдать, и никто не мог от него дождаться приказов.
Велизарий был поражен увиденным. Но это было ему на руку. Он разделил эскадроны надвое и послал их вверх по холмам с двух сторон теснины. Когда они оказались в нужной позиции, он отдал приказ к атаке. Залпы стрел поражали цель, а склон холма сообщал им ускорение. При первых залпах были поражены сотни врагов. Потом эскадроны немного поднялись вверх по склону и снова выпустили тучи стрел. Они повторяли этот маневр снова и снова. Через полчаса уцелевшие вандалы, кроме двух или трех эскадронов, которые оказались зажатыми в теснине, быстрым галопом отправились в соленые болота, где их догоняли и убивали гунны-массагеты. Иоанн Армянин на равнине позади Карфагена никак не мог собрать своих солдат, которые с увлечением грабили погибших.
Фарас не помог ему, его герулийцы также начали грабить, и прошло некоторое время, прежде чем ему удалось собрать воедино семьсот человек и прийти на помощь к Велизарию. После этого уже было легче добиться победы.
Велизарий сказал об этой битве:
- Я благодарен, но мне одновременно очень стыдно, как бывает у игрока в шахматы в сложной ситуации, когда темпераментный оппонент испортил игру и пожертвовал свои лучшие фигуры. Может, мне все же следовало прислушаться к совету адмирала и отправиться в Карфаген морем, потому что ущелье у Десятой мили, нам ни за что бы не пройти, если бы враг оборонялся как положено.
На следующее утро госпожа подошла с пехотой, и мы отправились в Карфаген. Мы туда прибыли днем и обнаружили, что ворота настежь открыты. Велизарий не позволил никому входить в город, не потому что боялся неожиданной засады, а от того, что опасался, что войска начнут грабить. Карфаген больше походил на римский город, а не на город вандалов, его население не стало сопротивляться. Радостные горожане зажгли свечи и лампы и выставили их в окнах, город был освещен, как во время праздника, он выглядел очень нарядным и праздничным, улицы подымались вверх анфиладами. Потом взволнованные жители приблизились к нашему лагерю с венками и подарками для солдат. Как жаль, восклицали они, что солдатам не позволили принимать участие в их чудесном празднике! Вандалы, которым не удалось скрыться, искали спасения в церквах, а по улицам шли огромные процессии, возглавляемые епископами. Они пели и славили Христа.
В тот же вечер прибыл наш флот. Начал дуть попутный ветер, когда они повернули за мыс Бон и бросили якорь на озере Тунис. Флот прибыл весь, кроме нескольких военных кораблей, отправившихся в "самоволку" грабить береговые склады. Узнав, что прибыл флот, Велизарий сказал:
- Если бы, рискуя попасть в неблагоприятный ветер и в морское сражение, я послушался совета адмирала, то сделал ошибку, теперь я понимаю. Потому что атака с моря на Карфаген была бы безумием. Мы бы не смогли проникнуть на защитные линии порта, ведь стены здесь крепкие и хорошо защищены. Если бы не паника, вызванная поражением короля Гейлимера, из-за чего гарнизон вандалов снял осаду с подходов к озеру Тунис и внешнего пирса, чтобы сами вандалы могли удрать на суднах, наш флот не смог бы туда зайти. Нам не стоило предпринимать экспедицию с такими малыми силами. Но с другой стороны, могли бы мы добиться большего успеха с большими силами?
На следующее утро Велизарий позволил морякам сойти на берег. Он отдал строгий приказ вести себя миролюбиво с местными жителями, и вся армия вошла в Карфаген. Еще прошлой ночью было спланировано расквартирование войск, и они последовали на указанные для них улицы, соблюдая порядок, словно это был Адрианополь, или Антиохия, или даже Константинополь. Госпожа Антонина отправилась с Велизарием в королевский дворец, где они расположились. Мы все расселись за огромным столом, чтобы съесть кушанья, которые Амматас приказал приготовить для короля Гейлимера, и нам прислуживали королевские слуги. После этого Велизарий расположился на королевском троне и начал говорить от имени императора. Оккупация города прошла так гладко, что особых осложнений не было. Кроме случая с ограблением морских складов, который он приказал тщательно расследовать, других преступлений не было, и местное население ни на кого не жаловалось!
В этот день отмечался праздник Святого Киприана, патрона Карфагена, хотя в действительности нужно было отмечать этот праздник через два месяца. Шторм Святого Киприана, сильный ветер с северо-востока, который обычно дует в сентябре, начал дуть именно сегодня, и весь флот находился в безопасности в гавани. Собор Святого Киприана, который вандалы несколько лет назад захватили и превратили в церковь ариан, снова перешел православной церкви, и праздник справляли с триумфом, все собравшиеся славили Бога, нашего Иисуса Христа.
Город был красивым, в нем было много разных лавок, статуй и колоннад, построенных из местного желтого мрамора. Там были бани, уличные лавчонки и большой ипподром на холме. Словом, все, что должно быть в настоящем городе. Хотя его площади были не такие большие, как в Константинополе, а улицы были гораздо уже. На лицах горожан долгое время сияла радость свободы, и каждый день казался праздником. Та легкость, с которой были разбиты вандалы, почти все время была главной темой разговора, и каждый старался рассказать свой пророческий сон или припомнить особые приметы.
Даже в детских стихах тоже обнаружили предсказание, хотя их давно знали все дети:
Гамма вышвырнет Бету,
Или наоборот:
Бета осилит Гамму -
Голову ей сорвет.