* * *
Первая ночь минула без происшествий. Днем членам троек удалось немного поспать и перекусить для поддержания бодрости духа и боевой решимости. Товарищ Лавриков вечером снова произнес вдохновляющую речь, помянув, что враг хитер и коварен и желает усыпить революционную бдительность, чтобы продолжить вершить свои грязные дела.
- Но он, как всегда, просчитался! - грозно закончил комиссар коммуны. - Коммунисты и комсомольцы крепки духом и верой в светлое коммунистическое завтра и никому не позволят гнусно покушаться на общенародные идеалы!
Бурные аплодисменты стали ответом на этот призыв, и боевые тройки разошлись по своим местам.
Всю ночь отважные комсомольцы не смыкали глаз, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к звукам спящей природы. Дежурство проходило спокойно, но когда пропели первые петухи, и над зубчатой кромкой тайги на востоке появились первые робкие отсветы зари, нагрянул враг.
Он напал коварно, совсем не с той стороны, откуда его ждали доблестные защитники социалистической собственности, расположившиеся возле общественного амбара. Едва один из комсомольцев отошел за угол справить малую нужду, как оттуда раздался его страшный крик, следом - глухой рев, и снова крик терзаемого болью человека, к тому же быстро удаляющийся. Оба оставшихся комсомольца схватили оружие и бросились на выручку товарищу. Но они опоздали. Их друг, юный комсомолец Алексей Филозов, исчез. На месте сторожа обнаружили только его картуз, разорванный почему-то пополам, да топор со сломанным у самого обуха топорищем.
- Это ж какой силой обладать нужно, чтобы такое сотворить?! - изумился товарищ Филозова, друг его детства, комсомолец Громов.
- Да, враг силен, - согласился с ним старший тройки, Иннокентий Петрищев, комсомолец, герой Гражданской войны и кандидат в члены ВКП(б). - Но мы сильнее! Мы найдем и спасем нашего товарища.
И он выстрелил в воздух, подавая сигнал остальным тройкам и призывая их на помощь.
Через четверть часа возле амбара состоялось экстренное собрание коммунаров, на котором решено было незамедлительно идти по следам коварного врага, найти его логово и покончить с ним. Поход возмездия возглавил сам товарищ Лавриков. Товарищ Болшаков тоже хотел принять участие в выслеживании мерзкой контры, по его собственному выражению, но комиссар справедливо рассудил, что нельзя оставлять без присмотра и защиты хозяйство и женщин, и председатель коммуны с ним согласился.
Двенадцать комсомольцев-добровольцев под командованием комиссара Лаврикова направились в тайгу по следам свирепого врага, взявшего в плен их товарища. Впереди колонны бежала верная Звездочка, тоже пострадавшая от козней вражины и жаждавшая отомстить за свой страх и позор.
Лайка прекрасно держала след, так что к полудню отряд достиг излучины небольшой таежной речушки. На взгорке за высокими зарослями тальника коммунары и обнаружили скит. То, что это странное поселение - место жительства религиозных фанатиков-отщепенцев, объяснил многознающий товарищ Лавриков. Правда, коммунары никого из жителей не нашли, но теплое кострище посреди квадратного тесного двора, разбросанное повсюду имущество - ведра, лопата, грабли, топорище без топора, болотные слеги, какие-то плошки - свидетельствовало о том, что скит обитаем. А насельники то ли попрятались, узнав о приближении чужих, то ли ушли по своим таежным делам.
Скрывать им, очевидно, было нечего, как и охранять. Коммунары убедились в этом, заглянув в незапертые дома.
- Потрясающая нищета! - высказал общее мнение комсомолец Петрищев.
- Это явная маскировка, товарищи! - убежденно возразил товарищ Лавриков. - Враг хитер и изобретателен. Он успешно маскируется под беднейший класс, готовясь нанести очередной удар в спину революции!
- По-моему, так чересчур успешно, - пробормотал недоверчивый Братухин. Он тайно невзлюбил комиссара, считая, что тот превысил свои полномочия, накладывая взыскание на него и товарищей Верескова и Полянку.
- Близоруко рассуждаете, товарищ Братухин, - укорил его механизатор Бездетных. - Нельзя противника недооценивать, тем более такого опытного.
- И в чем же его опытность? - полез в бутылку Братухин. - Коров уводить да поросят тырить?
- Вы забываете, товарищ, что враг только поначалу похищал домашний скот, принадлежащий нашей коммуне, - терпеливо и обстоятельно продолжил Бездетных. - Думаю, этим, кстати, он стремился подорвать развитие коммунарского животноводства. Но ведь в дальнейшем он, враг наш, поняв, что мы не поддаемся его влиянию, пошел на настоящее преступление - пленил человека, комсомольца, подающего большие надежды на ниве механизаторства!
После такой справедливой отповеди комсомолец Братухин полностью осознал свой промах в политической оценке ситуации и опустил повинно голову. Тогда товарищ Лавриков сказал:
- Главное, мы нашли гнездо контрреволюции, этот рассадник мракобесия. Предлагаю остаться здесь, в ските, и дождаться появления вражин. Захватим их в плен. А сопротивляться начнут - всех тут и положим!
Все члены отряда дружно проголосовали "за". Поскольку возможных входов в скит было два, коммунары разделились на две группы, и каждая заняла позицию возле своего входа. Установили дежурство и решили более внимательно осмотреть дома - вдруг повезет и удастся найти, например, оружие или лучше контрреволюционную литературу, прокламации, листовки?
Ничего подобного, к сожалению, не обнаружилось, зато повезло найти рукав от шинели Алексея Филозова. Находка не прибавила оптимизма, зато подняла градус справедливого революционного гнева до немыслимой высоты.
- Мы непременно отомстим за тебя, товарищ! - торжественно поклялись коммунары на партбилете товарища Лаврикова.
Остаток дня и вечер прошли в напряженном ожидании. Всем казалось, что вот-вот и выйдут крадучись из тайги согнутые тени недобитых белогвардейцев и царских прихвостней. Громко переговариваясь, они приблизятся к своему тайному лагерю, уверенные в собственной неуязвимости и безопасности. Вот они уже входят во двор скита, мерзко хохоча и толкая перед собой связанного товарища Филозова и еще несколько молодых комсомольцев, угодивших к ним в плен, которых эти вражины заставляли работать в секретной типографии посреди Васюганских болот, печатая антибольшевистские листовки и фальшивые деньги. И тут со всех сторон, из домов и проулков выйдут с ружьями наперевес пылающие революционным гневом коммунары во главе с товарищем Лавриковым и потребуют от мерзавцев немедленно сложить оружие и освободить пленников!..
Но никто из тайги так и не вышел. На счастье дозорных, выставленных на ночь предусмотрительным комиссаром, над скитом повисла огромная желтая луна, словно большой фонарь залив округу медвяным светом, и всё вокруг стало черно-белым, будто в кино.
У восточного входа сидели в дозоре бузотер Братухин и его верный друг Вересков. Иван Братухин, если честно, в глубине души, комсомольцем себя не считал, то есть не считал себя достойным быть комсомольцем. По происхождению он был сыном середняка из-под Саратова. Отец и дед юному Ванюше бесперечь твердили: "Главное в жизни - свой дом и своя земля. Дом тебя согреет и от беды убережет, а земля накормит и напоит!" Поэтому Братухин и не мог взять в толк, как же земля может быть общей, а жизнь в общежитии - лучше, чем в просторной хате? Иван добросовестно ходил на комсомольские собрания и лекции по марксизму-ленинизму, участвовал в субботниках и не чурался никакой работы в коммуне. Но мечта построить свой собственный дом и завести большую семью упорно не покидала его. Опасаясь, что будет неверно понят товарищами-коммунарами, Братухин доверился только одному человеку - другу детства и молочному брату Лёшке Верескову.
Алексей тоже был сыном крестьянина, не безземельного, но все же победнее, чем родители Ивана. Однако мальчишкам это обстоятельство не помешало стать друзьями неразлейвода. Вместе вступили в комсомол, вместе решили поехать в Сибирь строить новую жизнь, стать коммунарами.
- Как думаешь, Лёха, явятся сегодня эти контрики аль нет? - начал разговор Братухин, исключительно для того, чтобы не заснуть. Глаза уже предательски слипались, черные силуэты елей в двадцати шагах от скита временами начинали беззвучно качаться туда-сюда, а луна над ними - двоиться.
- Если честно, вряд ли, - отозвался со своего места по другую сторону прохода Вересков. - Что ж они, совсем дураки, что ль? Небось офицеры бывшие, войну прошли, а то и две. Наверняка вперед себя разведку везде посылают…
- Да зачем же им разведка? В тайге-то?
- Эх ты, голова! Кабы не было у их разведки, разве ж смогли б они столько гадостей нам сотворить? Давно бы попались.
- Значит, зря мы тут сидим, не спим. - Братухин завозился, пытаясь поудобнее устроиться на сиденье, которое соорудил себе из поленьев и охапки болотной травы. - А может быть, у товарища комиссара есть план, как выманить гадов?
- Нет, не зря, - убежденно сказал Вересков. - Суди сам: ихняя разведка подходит к скиту и замечает наши дозоры. Докладывает главному их начальнику, мол, опасность, наш скит захвачен. А тот и говорит-де, пусть уйдут, а мы покамест в лесу переждем, ибо нельзя нам свою тайну нарушать. А войной на такую силу идти своих сил не хватит, потому что…
Договорить Лёшка не успел. Огромная тень метнулась от кромки леса прямо ко входу в скит, как показалось обоим дозорным. Но именно что показалось. Никто в скит не вошел. Зато крыши почти всех строений вдруг разом вспыхнули невероятно ярким желтым пламенем. Стало светло, как днем.
Братухин запоздало крикнул:
- Тревога! - и выстрелил в воздух.
Вересков повторил клич и тоже выстрелил. Из домов начали выбегать заспанные коммунары - кто в чем. Только комиссар Лавриков вышел на середину двора в кожанке и портупее с верным наганом в руке.
Он дважды выстрелил вверх и громовым голосом произнес:
- Товарищи комсомольцы с оружием - ко мне! Прекратить панику, занять круговую оборону! Товарищ Петрищев, ваш сектор - запад. Остальные - за мной!..
Услышав четкие команды и спокойный тон командира, остальные коммунары остановились, разделились на два отряда, принялись проверять оружие.
Но обстановка вновь резко изменилась. Со стороны западного прохода во двор метнулась огромная, почти черная фигура. Она двигалась столь стремительно, что невозможно было разглядеть, что же это за существо - то ли зверь, то ли человек. Фигура молнией пронеслась сквозь строй коммунаров, и тут же раздались крики боли и стоны.
Сразу трое комсомольцев упали на землю, обливаясь кровью. У одного страшным ударом оказалась разбита половина лица и оторвано ухо. У другого - располосована, будто чудовищными когтями, вся спина вместе с кожаной курткой и гимнастеркой. От одежды остались одни лохмотья, напитавшиеся кровью. А третий юноша корчился на земле, зажимая обеими руками распоротый живот, и сквозь пальцы у него вылезали сизые кишки.
Коммунары в ужасе озирались, сжимая ружья и не видя, куда исчез страшный противник. Товарищ Лавриков и товарищ Бездетных склонились над умирающим.
- Ему уже не помочь, - горестно констатировал механизатор.
- Товарищ Полянка, держитесь! - не слушая его, сказал комиссар и обернулся, чтобы позвать кого-нибудь из коммунаров на помощь, но в этот момент враг объявился снова.
Черная фигура вновь вынырнула из-за стены огня, охватившего почти все дома скита. Так же стремительно она двинулась на коммунаров. Но на сей раз ее заметили вовремя и попытались дать отпор. Три или четыре комсомольца успели вскинуть ружья и выстрелить. Но они не остановили пришельца. И он обрушился на людей, разя и уродуя их направо и налево.
Мгновенно были обезоружены и повержены еще три коммунара - кому раскроили голову, кому пробили грудь, а последнему тварь начисто оторвала руку по плечо. И снова пропал.
Видя, что отряд на грани паники, товарищ Лавриков громко и решительно закричал:
- Немедленно всем отходить к крайнему дому! Забрать раненых! Петрищев, Бездетных, ко мне! Прикрывать отход!..
И люди вновь послушались комиссара, их действия обрели смысл, а в глазах мелькнула надежда. Трое опытных бойцов, вооруженных наганом и винтовками, встали клином, перекрывая возможные линии атаки, и медленно стали пятиться, а остальные коммунары поспешно двинулись в дальний угол скита, куда огонь пока не добрался.
Наверное, будь их противник обычным человеком или даже разъяренным зверем, маневр бы удался, и люди смогли бы закрепиться в доме. Но напавший на них не был ни тем, ни другим! И когда коммунары думали, что уже спасены, ночной ужас атаковал в третий раз, прямо с крыши того самого дома, где и собирались укрыться и занять оборону отважные комсомольцы.
Чудовище буквально раздавило двоих раненых, приземлившись на них. Затем несколькими ударами лап разметало оставшихся коммунаров и издало кошмарный рев, наверное, означавший радость победы. Но оно просчиталось!
Комиссар Лавриков и его верные помощники вовремя развернулись к врагу и вскинули свое оружие. В этот решающий миг товарищ Лавриков наконец-то сумел разглядеть врага, возвышавшегося от него в каких-то пяти шагах.
Больше всего монстр походил на невозможную помесь человека и медведя. Невозможную прежде всего потому, что гибрид человека и зверя создать нельзя. Так что, скорее всего, это все-таки был человек… доисторического вида! Во всяком случае, советские и иностранные ученые с недавних пор все чаще склоняются к мысли, что в некоторых малонаселенных районах планеты вполне могли сохраниться незначительные популяции древних гуманоидов. Об этом же косвенно свидетельствуют и многочисленные легенды и предания самых разных народов - от эвенков и чукчей до эскимосов и индейцев Южной Америки…
Так вот, товарищ Лавриков с восхищением и гневом рассматривал чудовище, а оно разглядывало людей. И вдруг взгляды человека и монстра встретились. И впервые в жизни комиссар почувствовал, что его охватил не просто страх, но некий первобытный, неуправляемый ужас. Не помня себя, он кинулся прочь, бросив бесполезный наган, и не увидел, как храбрый комсомолец Петрищев вскинул винтовку и с яростным криком выстрелил в упор во врага, убившего его товарищей.
Видимо, тяжелая пуля все-таки нанесла чудовищу рану, причинила боль, потому что оно оглушительно взревело и мгновенно исчезло в темноте.
Петрищев и Бездетных пытались отыскать пропавшего в ночи товарища Лаврикова, но не нашли. Вернулись к месту сражения и с горестным чувством убедились, что больше никто из коммунаров не выжил.
- Что будем делать? - спросил Петрищев.
- Нужно выследить эту тварь и убить! - решительно предложил Бездетных. - Ты же видел, что он ранен?
- Раненый зверь вдвойне опасен, а мы совсем не знаем здешних мест. Он легко может устроить нам засаду.
- Хорошо. Тогда давай вернемся в Ивашкино и организуем с помощью участкового облаву!
На том они и порешили. Однако в деревне так и не появились. Организованная товарищем Потапенко через несколько дней поисковая партия добралась до сгоревшего скита, но ни одного тела коммунаров не обнаружила. Зато нашла пару сломанных ружей и уже начавший ржаветь наган комиссара. А когда возвращались обратно в деревню, на окраине болотца наткнулись на оборванного немощного и совершенно седого старика, бормотавшего одну и ту же непонятную фразу:
- Хозяин урмана забрал свою дань…
Старика привели в поселковый совет, кое-как отмыли, заодно осмотрели остатки его одежды и с изумлением обнаружили в кармане истрепанной рубахи партбилет на имя Лаврикова Игната Петровича, 1887 года рождения…"
* * *
Я дочитал последний абзац и закрыл книгу. Читать рассуждения автора по поводу того, быль это или небыль, не стал, наперед представляя его беспомощные потуги втиснуть мистику в рамки марксистского мироустройства. По мне, так всё описанное более чем правдоподобно, учитывая, что я уже успел узнать об этом загадочном таежном феномене.
А ведь Андрюха оказался прав, предположив, что в рассказе нашел отражение след того, кого мы скорее всего и ищем! Что ж, тем более стоит съездить, так сказать, на место событий и попробовать разобраться со всей этой запутанной и кровавой историей!..
Глава 6
Томск. Август 20… года
Утром в день выезда раздался звонок мобильника.
- Мое руководство, - сказал Аркадий, не поздоровавшись, - согласилось на ваши условия, но выдвинуло свои.
- И вам доброго утра, - усмехнулся я. - Что у вас там еще придумали?
- С вами поедет наш сотрудник - капитан Михаил Сотников. Он давно работает по Берову, так что в курсе ситуации и к тому же коренной бакчарец.
- Только никаких начальственных потуг! - честно предупредил я. - Не терплю, знаете ли…
- Мы знаем ваши личностные установки, Дмитрий Алексеевич. Полная демократия в отношениях нами гарантируется. - И Аркадий повесил трубку.
- Приятного вам дня, - сказал я мобильнику и пошел упаковывать рюкзак.
Куваев явился ровно в восемь - свежий, сосредоточенный и в приподнятом настроении.
- На чем поедем?
- Чур, я за рулем! - быстро сказал я.
- Ладно-ладно, - отмахнулся он. - Солдат ребенка не обидит. Рули, мальчик!
- Спасибо, дяденька. Только вы памперсы захватите, а то я быстро поеду - вдруг вы испугаетесь?
Мы оба расхохотались, и в этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял высокий поджарый парень лет тридцати, скуластый, с темно-русыми волосами и внимательными, болотного цвета глазами - в общем, типичный сибирский метис.
- Михаил, - широко улыбнулся он и протянул руку.
- Дмитрий, - невольно в ответ улыбнулся и я. Уж больно искренней оказалась у парня улыбка.
Мы вернулись в комнату, и я познакомил гостя с Дюхой. Михаил был одет по-походному: потертые джинсы, футболка, ветровка, видавший виды рюкзак - ну, вылитый турист-пешеходник. Впрочем, мы с Куваевым выглядели примерно так же.
- Объяснять, куда и зачем едем, надеюсь, не нужно? - на всякий случай уточнил я.
- Совершенно излишне, - вежливо ответил Михаил. - Вот только я бы лучше отправился на автобусе…
- Почему?
- Меньше привлечем внимания.
- Чьего внимания? - воззрился на него Дюха.
- Ну, скажем, другой заинтересованной стороны.
Куваев непонимающе посмотрел на меня. Я развел руками.
- Господин Беров со товарищи тоже имеет интерес к объекту, который мы отправляемся разыскивать, - витиевато пояснил Михаил.
- Ладно, - крякнул Андрей. - По дороге расскажешь.
- А поедем мы все-таки на машине, - решил я. - Так быстрее и надежнее.