- Я недавно одну книгу прочитал… историческую, - Тимша мысленно улыбнулся. - Про наши места… Хочешь расскажу?
Мать чуть заметно кивнула, Тимша зажмурился, глубоко вдохнул… накативший прибой воспоминаний унес прочь от зыбкого берега реальности.
Он говорил и говорил - о встающем над морем солнце, о уходящих на Грумант зверобоях, о тающих в синей дымке парусах, о косяках сельди, таких плотных, что ткни весло, и поплывет стоя! О тундре, о лопарях, что даже летом разъезжают в маленьких, похожих на лодочки санках-кережах… вспомнил даже лопарскую сакку о старике Телышеве, что попов, его крестить пришедших, до полусмерти напугал!
Долгий монолог позволил справиться с одолевавшей неловкостью. Тимша впервые взглянул в опухшее, покрытое синяками лицо матери… черты лица словно плыли, и Тимша уже не знал, кого он видит перед собой - Светлану Борисовну или Агафью Шабанову… да и не хотел знать. Перед ним, кутаясь в тонкое больничное одеяльце, лежала мама! Его, мама!
По коридору, дребезжа металлом и пронзительно скрипя забывшими о смазке колесами, прокатилась тележка. Звук оборвался у двери палаты, на пороге возникла дородная пожилая санитарка с улыбчивыми ямочками на пухлых щеках.
- Ужин прибыл, девочки, ложитесь поудобнее! - привычно зажурчала она… и увидела растерянно замолкшего Тимшу.
Улыбка сменилась сердитым прищуром.
- Та-ак. Это что за кавалер в неприемное время? И без бахил! Ну-ка брысь отсюда, пока я охрану не вызвала!
Тимша неловко вскочил, локоть задел лежащий на тумбочке пакет с гостинцами. Краснобокие импортные яблоки раскатились по всей палате.
- Я сейчас, соберу… - пролепетал он смутившись. Санитарка, уперев руки в боки, наблюдала за процедурой. Носок войлочного шлепанца мерно постукивал по линолеуму, отсчитывая отпущенные Тимше секунды.
- Твоему сыну, Борисовна, в писатели идти надо, - заметила с ближней от входа кровати худощавая дама лет тридцати. Жутковатый незаживший шрам ярко выделялся на бледном выбритом затылке.
- Заслушаться можно! - дама совсем по-девчоночьи хихикнула. - Небось, девки за тобой табуном бегают, а говорун?
Тимша смутился, уши словно кипятком ошпарило.
- Не до них мне, - буркнул он, заползая под кровать за укатившимся к стене яблоком. - Сначала на ноги встать надо.
- Не под моей кроватью! - насмешливо попросила дама. - Второй аварии я не переживу.
Наконец яблоки вернулись в пакет. Тимша наклонился, коснулся губами материнской щеки.
- Я завтра приду, - прошептал он, выпрямляясь.
- Береги себя, сынок!
Светлана Борисовна всхлипнула, шмыгнула носом. Бдительная санитарка коршуном налетела на Тимшу, в ухо парня впились не по-женски крепкие пальцы.
- Ты что это, засранец, больных расстраивать вздумал? Я т-тебе порасстраиваю! Брысь! И чтоб завтра был в бахилах!
Тимша опомниться не успел, как оказался за порогом.
Смеркалось. Ветер натащил облаков и теперь трамбовал их в плотную сизую тучу, грозя холодным осенним ливнем. Редкие прохожие торопились кто вниз - к центру, кто наверх - к ближайшей автобусной остановке. Тимша зябко поежился.
Домой? В кармане с готовностью звякнули ключи. Что дома? Перевернутая мебель, на обоях, на полу засохшая кровь… Не его - матери! Долго копившаяся ярость нашла трещину в тщательно возведенной стене внешнего спокойствия. Тимша глухо зарычал. Шедшая навстречу парочка торопливо свернула в проулок.
"Домой? Отсыпаться? А беспалый Гарик будет хвастаться перед "братанами", как ловко отомстил оборзевшему сопляку?"
Тимша сорвался на бег. Слепой, безумный бег. Кто-то успевал шарахнуться в сторону, кто-то матерился вслед едва не сбившему с ног юнцу, визжали и дымили покрышки отчаянно тормозящих автомобилей… все это скользило мимо сознания. Пусть вопят, лишь бы не мешали.
Знакомый подъезд метнулся навстречу, стоявшая на крыльце бабка Ашхен вздрогнула, сухая старческая лапка покрепче вцепилась в перила…
Мгновенно подошедшей лифт услужливо распахнул створки, выпустив наружу парочку беззаботно чирикающих девиц.
Мимолетный интерес, вспыхнувшей было в глазах одной из подруг, тут же сменился безразличием - что толку с молодых и рьяных, если у них не то что на ресторан - на киношку денег не бывает?
Лифт полз, ревматически поскрипывая, древний, с деревянными створками и откидной планочкой над ними. Лифт знал о тщете суеты и не спешил. Шабанов не раз пожалел, что не побежал по лестнице… Наконец современник динозавров, с величием британского дворецкого, прозвонил невидимым колокольчиком и остановился. Тимша ринулся к опечатанной полоской бумаги квартире…
Распахнутая настежь дверь с грохотом ударилась о стену. Тимша упал на четвереньки, рука нырнула под трюмо… Да где же он? Грубая мешковина ткнулась в пальцы, когда Тимша уже собрался отодвигать тяжелую набитую старой обувью тумбу.
Нашел. Тимша прижал к груди принесенный из гаража топор. На губах змеилась недобрая усмешка.
"Улица Нахимова", - неразборчиво прохрипел динамик. Автобус беременной треской вильнул к остановке, из разверзшегося брюха икрой высыпались пассажиры, заспешили к теплым уютным гаваням… все, кроме одного.
Дешевенькие китайские кроссовки, старые джинсы, темная куртка, непокрытая русая голова, в руках - длинный, завернутый в мешковину предмет… юнец, каких двенадцать на дюжину. Разве что никуда не спешит… хотя, нет - зашагал к стоящим за пустырем деревянным двухэтажкам, наследству чуть не военной поры. Видимо решал, не купить ли пива в ближайшем киоске, да передумал. Невзрачного вида юнец не привлек ничьего внимания…
Тимша не знал, что его потянуло к ютившемуся на окраине города венькиному гаражу - вряд ли бандиты устроили там круглосуточное дежурство… однако ж…
Кривая усмешка снова вернулась на лицо - ничего, он подождет.
Полвека назад строились вольготно - перед каждой двухэтажкой сквер в полгектара, рябины выше крыш вымахали. Через скверы любителями срезать углы, натоптаны тропки. Низкие по колено - заборчики не помеха, скорее радость… как для кичащихся своей спортивностью торопыг, так и для желающих спокойно выпить на свежем воздухе - никаких скамеек не надо… Захолустье. И не поверишь, что в семи километрах отсюда забродившим сортиром бурлит цивилизация.
Две улицы, три скверика и начнутся ряды гаражей. До леушинского еще десять минут хода… но это потом, а сейчас Тимша непроизвольно замедлил шаги - впереди, за густым, не желавшим до морозов расставаться с листвой кустарником слышится какая-то возня. И сопение. Вроде как борцы по холодку размяться вздумали… Тимша быстренько перебрал варианты происходящего: сначала естественные - влюбленная парочка нашла уголок для игрищ, мужики с бутылкой от жен прячутся… затем подходящие нынешним реалиям - наркота ширяется, содомиты резвятся… В первом случае надо вежливо покашлять и мимо пройти… по возможности глядя строго перед собой; во втором - постараться не блевануть. Был и третий вариант - криминальный… Как раз под настроение.
Раздумья кончились, когда за кустами вскрикнули:
- Отвали, козел!..
Девичьим голосом вскрикнули.
Крик оборвался, сменившись придушенным мычанием. Пьяноватый бас сварливо каркнул:
- Не можешь бабе пасть заткнуть?
- Дык она кусается, падла! - обиженно вякнул надтреснутый тенорок.
ЧТО? Лавина гнева погребла под собой нерешительность. Ноги сами перенесли через заборчик.
- Эй, говнюк! Пшел на хер отсюда! - бас урчал, как полное газов брюхо.
Тимша не ответил. Не смог - челюсти свело судорогой, из закушенной губы по подбородку струилась кровь.
- Оглох, сука?!
Из темноты выдвинулась слоновья туша. Шеи у громилы не было, голова перезревшей грушей растеклась по жирным плечам. В свете далеких фонарей стало видно как студенисто подрагивают брылястые щеки. Заплывшие глазенки косили в разные стороны, отчего казалось, будто громила высматривает кого-то за тимшиной спиной.
- Тебе, что, десять раз повторять?!
Похожая на раскормленного осьминога пятерня неторопливо, предвкушающе потянулась к вороту тимшиной куртки - смять, придушить, чтоб тупорылый пацан ножонками в воздухе подрыгал!.. Жесткая, привыкшая к веслу и топору рука помора остановила движение, резко крутнула… Послышался негромкий треск. Левый глаз громилы неверяще повернулся к мокрой тряпкой обвисшей кисти, правый бессмысленно уставился в пространство. Толстые губы скривились в ожидании боли. Весь вид детины олицетворял тягостное недоумение: "Как же так? Ведь я же больше, здоровее!.." Впечатанный в низенький лоб кулак поставил точку на размышлениях. Туша качнулась и рухнула. Плашмя, подрубленным столбом.
Земля содрогнулась.
- Ты че застрял, Рогожа? - недовольно прохрипел укушенный. - Долго мы эту кошку держать будем?
"Еще двое, - холодно отметил Шабанов. - Это к лучшему, больше швали зараз вычистить получится…"
Возня в кустах усилилась, послышался шлепок пощечины и злой возглас:
- Лежи тихо, поганка!
Тимша не раздумывая шагнул к кустам.
С земли поднялся нескладный длиннорукий подросток. Прыщавая харя дергалась в нервном тике. Ломаный и неправильно сросшийся нос отбрасывал на впалую щеку кривую тень. Вид приближающегося Тимши привел юнца в полное изумление.
- Ч-что? К-как? - заикаясь пробормотал кривоносый. - А г-где Рогожа?
Вместо ответа Тимша шагнул навстречу. В груди негромко клокотнул яростный рык.
- Князь! Линяем отсюда! Этот придурок Рогожу замочил! - истерично завизжал кривоносый. Заикание пропало начисто.
Рядом с ним мгновенно возник третий - чернявый, болезненно худой заморыш. Близко посаженные выпученные глазенки, как и у недвижно лежащего Рогожи, таращились за угол.
"Паноптикум! - брезгливо промелькнуло в голове. - Цирк уродцев!"
Кулак описал размашистую дугу… на этот раз впустую косоглазый "князь" по-крысячьи ловко увернулся и бросился наутек - аж кусты затрещали. За ним ломанулся его кривоносый приятель. Тимша даже не дернулся вслед - мало ли кто затаился поблизости?
- Козлы гребаные! - с чувством прозвучало глубокое девичье контральто. - Я, сучары, ваши рожи поганые срисовала! И кликухи позорные тоже!
Спасенная поднялась на ноги… Волнистые спелого каштана волосы всклокочены, проклепанная "косуха" расстегнута, черная с непонятным рисунком трикотажная майка разорвана пополам, из-под майки бесстыдно белеют остренькие грудки с по-детски маленькими сосками…
Тимша, мучительно краснея, отвел глаза. Носок ботинка смущенно колупнул раскисшую землю.
- Один на троих… - промурлыкала девица, с любопытством обойдя вокруг Тимши. Наготы своей она словно и не замечала. Ры-ыцарь… А покраснел-то - в темноте видно!
- Ты бы прикрылась, девка… - неловко заметил Тимша. Не ровен час простудишься.
В ответ послышался низкий грудной смешок.
- Забо-отливый! - проворковала девица. По тимшиной щеке скользнул длинный наманикюренный ноготок. - Кстати, меня Ларисой зовут, а не девкой.
Тимша почувствовал, как огнем запылали уши. "Вот же леший! Спас на свою голову!" - смятенно пронеслось в мозгу, вслух же он сказал:
- А меня… Сергеем.
Лариса наконец запахнулась, взвизгнула "молния". Натянутые поверх черных джинсов сапожки с высокими скошеными каблучками танцующе двинулись к лежащему в отключке Рогоже.
- Что это у тебя за поясом? Не топор, случаем? - словно между делом поинтересовалась девица. - Вот им и надо было…
Изящный ларисин сапожок пнул распластанную тушу.
Рогожа не шелохнулся. Лариса удовлетворенно хмыкнула и наклонилась, пальчики скользнули в брючный карман насильника. На свет появился упакованный в кожаный чехол телефончик.
- Моя мобила, - непринужденно пояснила она. - Братику звякну: пусть приедет, заберет…
"Фу-у! Баба с воза - кобыле легче!"
- Шла бы ты, где людей побольше, - посоветовал Шабанов. - Не ровен час, еще кто привяжется…
- А как же мой рыцарь? - глазищи лукаво стрельнули… огромные, миндалевидные, способные заглянуть в самую душу…
- Дела у меня, - буркнул Тимша, стряхивая наваждение. - Много вас тут по кустам - боюсь, ко всем не успею!
Губки капризно надулись, из-под нахмуренных бровей фотовспышкой полыхнул сердитый взгляд.
- К другим пусть другие успевают. Ты - мой!
"Во влип! Мобильник ее, я оказывается тоже… Теперь думай, как бы ноги унести!" Тимша невольно отступил на шажок. Висящий за поясом топор зацепился за куст. Тимша неуклюже рванулся, выворотив с корнем ни в чем не повинное растение.
Девица хихикнула.
- Ладно, беги… торопыга! - милостиво позволила она. Но помни: ты - мой!
- Ага, ага… - закивал Тимша. - Как скажешь, так и будет. Бывай, подруга!
Он развернулся и зашагал прочь. Не оборачиваясь, стараясь идти медленно, чтобы отступление не походило на позорное бегство… девица хихикнула еще раз. Громко, издевательски. Шабанов готовился свернуть за угол ближайшего дома, когда из оставшегося за спиной скверика отчетливо донеслось:
- Ты - мой!
Тимша не выдержал и побежал.
- Твой, чужой… - недовольно бубнил Шабанов, на пути к гаражу. - Свой собственный, ясно? Недосуг мне сейчас шуры-муры разводить!
Через десять минут дома закончились, сглаженный край сопки резко нырнул вниз, к омывавшей подножие речушке. По кромке распадка бок о бок стояли гаражи, единственный разрыв в стене предназначался для проезда к нижним рядам. Даже не проезда - спуска, крутого настолько, что камешки из-под ног шустро катились вниз, к реке. Тимша прошел с десяток метров, остановился. Взгляд искал ставший почти родным гараж-мастерскую…
Гаража не было. Вместо него, освещенные безжалостным светом фонарей, торчали обугленные остатки стен. Как гнилой зуб в челюсти. Языки копоти разрисовали соседние гаражи причудливыми узорами. Ни огня, ни дыма - мокро блестящее железо, да покрытые шапками химической пены лужи…
Мать в больнице, с другом запрещено встречаться, мастерская сгорела… Как жить? Сердце захлестнуло безнадегой. Он побрел к развалинам, бездумно, потерянно. У самого пепелища под ноги подвернулся закопченый жестяной бачок. Тимша поставил его "на попа", сел…
Минуты утекали одна за одной…
- Видишь, Кабан, я же знал, что этот гондон обязательно припрется!
Под тяжелыми ботинками отвратно заскрипело битое стекло, дорогу заступили до блевоты знакомые силуэты.
- Вас-то мне и надо! - прорычал Тимша поднимаясь. Освобожденный от мешковины топор косо взметнулся над плечом.
- Не спеши, брателло! - злобно прошипел Гарик. Рука бандита нырнула в карман. Левая, неповрежденная. Тускло блеснувшее железо отхаркнулось огненной вспышкой. Сломанной палкой треснул выстрел.
Бедро словно раскаленным прутом обожгло. Тимша вскрикнул, упал на колено.
- Думаешь, Гарик промазал? - злорадно поинтересовался бандит. - нет, брателло, я не мажу. Зачем спешить? Мы тебя будем убивать ме-едлен…
Гарик не договорил, обернулся на звук мотора - на пригорке, деловито помаргивая синими огнями, показался милицейский уазик и, бодро подпрыгивая на колдобинах, покатил к сгоревшему гаражу.
- Повезло тебе, урод, - сплюнул Кабан, - поживешь еще немного.
Бандиты по-крысиному метнулись за гаражи. Через несколько секунд рядом с Тимшей остановился УАЗ.
Хлопнула дверца, упакованный в бронежилет сержант, ласково поглаживая резиновую дубинку, остановился рядом с Тимшей.
- Ну и чего высиживаем?
Тимша, стиснув зубы, чтобы не охнуть от сверлящей ногу боли, поднялся.
- А что делать, коли гараж сгорел? Танцевать?
Сержант мельком глянул на угли, поморщился.
- Твой что ли?
- Друга. Мы тут вместе… - Тимша вздохнул, - а он еще не знает…
Сержант еще раз - уже внимательней - осмотрел пожарище.
- Повезло, что на отшибе - загорись соседний ряд, еще бы и виноваты остались… И все равно, уж больно аккуратно… Заявление сделали?
Тимша отрицательно мотнул головой.
- Только увидел.
Сержант покивал и, глянув на часы, предложил:
- Могу до райотдела подбросить.
Идти в милицию Тимше не хотелось. Особенно сейчас, когда по ноге кровь струится, а злость разве что не из ушей плещет.
- Не, домой пойду, а в милицию завтра, вместе с другом.
- Угу, - согласился милиционер, - это верно… а документ у тебя какой с собой есть?
Тимша залез во внутренний карман куртки, подал сержанту не сданный студенческий билет. К тому моменту дубинка из рук милиционера переместилась на пояс, уступив место не менее устрашающих размеров фонарю. Ослепительный для привыкших к ночному полумраку луч уперся в фотографию, потом скользнул по тимшиному лицу.
- Да, Сергей, - сказал сержант, возвращая студенческий. - Не повезло вам с другом… в отдел прямо с утра идите, чтобы опер завтра и осмотреть успел. А сейчас домой топай, да инструмент подбери, пригодится еще - Он движением головы указал на завалившийся в промоину топор.
- Добро, - кивнул Тимша и, скрывая хромоту, побрел прочь.
Топор занял место за поясом.