Повернув румпель, граф направил шлюпку к молу, а три авантюриста тихо отложили весла.
- Быстрее, - приказал граф. - С каравеллы спустили шлюпку. Возможно, мы встретим этих людей на берегу.
Гасконец пропустил сеньора ди Вентимилья, потом выпрыгнул на мол, баск и молчаливый фламандец - за ним.
- Шевелите ногами, - сказал граф. - Если нас здесь схватят, мы заплатим жизнью.
- А куда бежать? - спросил гасконец.
- Пропустите меня, - сказал Мендоса. - Я достаточно хорошо знаю город и приведу вас, если только черт не всунет свой хвост, в одну таверну, где мы упились очаровательным порто, - жаль, всего один раз.
- Можно сказать, что вы, приятель, знаете все таверны известной и неизвестной Америки, - сказал гасконец. - Вы и в самом деле замечательный человек!..
- Замолчите, и - шире шаг, - оборвал их граф. - Уверен, что нас преследуют.
- Люди с каравеллы? - спросил гасконец.
- Да, дон Баррехо.
- Но у этих испанцев прямо-таки поразительный нюх. Они чувствуют флибустьера на любом расстоянии. Или наша плоть пропитана чем-то особым?
- Да, порохом, - засмеялся Мендоса. - Не так ли, сеньор граф?
- Не шути, Мендоса, - сказал сеньор ди Вентимилья, резко останавливаясь. - Не время для этого. Всем замолчать!
Они остановились на углу узкого переулка, по сторонам которого виднелись грязные лачуги, и прислушались.
В ночной тишине, нарушаемой только лаем собак, отчетливо слышались невдалеке тяжелые шаги ночного дозора.
- Говорил я вам, что за нами будут охотиться, - сказал граф. - Ну, Мендоса, скорей веди нас в известную тебе таверну. Я не имею никакого желания быть арестованным. Далеко она?
- Ближе, чем вы думаете, сеньор граф.
- Шпаги наголо, пистолеты оставьте в покое.
Четверо корсаров бегом проскочили переулок и углубились в лабиринт узких и грязных, а прежде всего - темных, улочек.
Мендоса шел во главе и, казалось, нисколько не смущался их видом.
Минут через двадцать он остановился перед скромным снаружи домом, к которому слева и справа подходили сады. Над входной дверью была подвешена деревянная столешница, которая, должно быть, служила вывеской.
- Вот и посада прекрасной кастильянки Панчиты, - сказал он. - Называется она некрасиво, но вино в тот раз здесь было отличным.
- Как же она называется? - спросил гасконец.
- "Посада дель муэрто".
- Гром и молнии!.. Будем надеяться, что не найдем его внутри!
- Пусть откроют, - сказал граф. - Мне кажется, я все еще слышу за нами шаги дозора.
Баск забарабанил в дверь эфесом шпаги.
Через некоторое время чуть-чуть приоткрылось окно, и отозвался живой женский голос:
- "Посада" ночью закрыта; ступайте куда-нибудь еще.
- Я привел к вам графа, Панчита; он щедро заплатит за гостеприимство.
- Кто вы такой, что знаете мое имя?
- Старый бывалец. Открывайте быстрее, а то мы выломаем дверь. За нами гонятся бандиты, они хотят ограбить нас.
- Подождите минутку.
- Если она еще немного повозится, то стража будет стучать нам в спины, - сказал гасконец. - Сеньор граф, хотите, чтобы мы с фламандцем задержали их? Если они увидят, что мы входим в таверну, завтра нас придут вытаскивать полсотни человек.
Сеньор ди Вентимилья на мгновенье задумался.
- А вы уверены в своих шпагах? - спросил он.
- Отвечаю за свою и даже за шпагу дона Эрколе.
- Если вы не сможете обратить в бегство ночной дозор, отходите, и мы придем к вам на помощь.
- Пошли, дон Эрколе, - сказал гасконец. - Остановим этих любопытных, которые не хотят оставить в покое почтенных граждан вроде нас.
Пока Мендоса требовал, чтобы поскорее открыли дверь, двое забияк побежали к углу улицы.
Оттуда слышались поспешные шаги и даже стук шпаг. Можно было бы предположить, что это возвращаются по домам какие-то загулявшие полуночники, но была и другая вероятность: это действительно идет ночной дозор, пытавшийся обезопасить четверых корсаров еще до того, как они расстались с молом, а потом преследовавший их по городским улочкам.
- Если это в самом деле стража, постараемся поводить их за нос, пока не удостоверимся, что граф и Мендоса находятся в надежном месте; тогда мы их атакуем и заставим убраться.
Они повернули за угол улицы и заметили трех человек, приближавшихся шагом, с обнаженными шпагами в руках.
Авантюристам не требовалось много времени, чтобы узнать солдат капитаната, в задачу которых входило наблюдение за порядком в порту.
- Хорошенькое дельце, - сказал гасконец. - Вы берете на себя того, что справа, я возьму тех, что слева и в центре. Только не надо торопиться, дон Эрколе. Дверь посады еще не открыли. Видно, хозяйка занята туалетом, чтобы достойно принять графа.
- Вот они! - раздался в этот момент крик одного из стражников.
Дон Баррехо отскочил назад, устроился под окнами какого-то дома и запел вполголоса любовную серенаду.
- Что вы делаете? - удивился дон Эрколе.
- Позвольте мне поступать по-своему, - ответил, смеясь, гасконец.
Трое стражников капитаната срезали угол и неожиданно, с поднятыми шпагами, бросились к авантюристам, крича во все горло:
- Стойте, или мы убьем вас!
Гасконец спокойно обернулся в ним, тем временем как дон Эрколе прижался спиной к стене, чтобы на него не напали сзади.
- Буэна ноче, кабальерос, - произнес слащавым голосом гасконец.
- Что вы здесь делаете? - спросил один из трех стражников.
- Пою серенаду своей красотке, - ответил гасконец. - Знаете, это роскошная кастильянка; глаза ее сверкают, как звезды, а… ротик вскружит голову даже сеньору председателю Королевского суда.
- Кто такая?
- Тихо, тихо, тихо, господа стражники. Нельзя быть слишком любопытными, когда в дело замешана женщина, особенно такая прекрасная, как моя. О, если бы вы видели, как волосы обрамляют ее чудесную головку!.. Если бы великий Веласкес, наш славный живописец, был еще жив, он бы без памяти влюбился и, вне всяких сомнений, создал бы чудесную картину. А что за кожа у моей звезды… Кубинские креолки могут сгореть со стыда… Это первые лучи утренней зари!.. А ее ручки? А ее зубки?.. Чисто рисовые зернышки, клянусь вам проржавевшей шпагой моего покойного отца.
Фламандец прилагал отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться, а трое стражников остолбенело глазели на гасконца, не прекращавшего воспевать волшебные красоты своей возлюбленной.
- Но… - попытался вставить слово самый старший из стражников, начинавший уже терять терпение.
- Никаких "но"!.. Или вы осмелитесь поставить под сомнение красоты моей сеньориты? Не вздумайте, потому что я из настоящих кабальеро: когда речь заходит о защите дамы сердца, я не испытываю страха даже перед двумя полусотнями.
- Не собираюсь возражать вам, хотя лично мне кажется невозможным, чтобы подобная красотка жила в такой халупе.
- Остановитесь!.. Не оскорбляйте дворец моей возлюбленной! - угрожающе прошипел гасконец.
- Да это помешанный! - воскликнул другой стражник.
Дон Баррехо бросил быстрый взгляд в глубину улицы и, не увидев больше перед дверями посады ни графа, ни Мендосу, отпрыгнул на два шага, дико закричав:
- Это я-то помешанный!.. Сейчас ты мне ответишь, негодяй!
Он выхватил шпагу из ножен и бросился на троих стражников, фламандец последовал за ним.
Подвергнувшиеся нападению стражники отступали до угла улицы, потом выставили, в свою очередь, шпаги и закричали:
- Сдавайтесь!..
- Ах, вот как, сдаваться! - возмутился дон Баррехо. - Вам тощего, дон Эрколе!.. Я научу этих людишек уважать даму моего сердца.
И этот гасконский дьявол не шутил. Он наносил удары с невероятным бешенством; его достойно поддерживал фламандец, который говорил мало, зато действовал с полной выкладкой.
В течение нескольких минут на улице слышался звон оружия, потому как авантюристы сражались основательно, но и стражи капитаната не считали себя худшими; со временем, однако, эти последние поняли, что не смогут противостоять бешеным атакам; они уже вообразили себя нанизанными на острия шпаг, а поэтому предпочли показать противнику спины и удирать во все лопатки.
Гасконец с фламандцем гнались за ними две или три сотни шагов, угрожая пустить кровь грубиянам, мешающим влюбленным; потом, заметив, что стражники продолжают бежать, как будто за ними гонится свора псов, авантюристы вернулись к посаде.
Дверь была закрыта, но сквозь замочную скважину просачивалась узкая полоска света.
Как только гасконец постучал, дверь открылась, и оба дуэлянта оказались в обширной, довольно низкой комнате со слегка задымленными стенами, освещенной большим фонарем.
Перед ними, за столом, обильно сервированным холодными блюдами и солидным количеством запыленных бутылок, спокойно сидели граф, Мендоса и очень красивая женщина лет тридцати, с волосами густого черного цвета, украшенными букетиком цветов, с искрящимися миндалевидными глазами, какие часто встречаются у кастильянок. Женщина была одета в просторную нагуа в черно-желтую полоску.
Увидев ее, гасконец снял шляпу и галантно поклонился, не удержавшись, правда, от своего чудовищного "Гром и молния!", однако тут же добавил:
- Буэна ноче, сеньора! Вы так похожи на даму моего сердца, под окном которой я недавно пел любовную серенаду.
- Неужели? - спросил фламандец и разразился громким хохотом. - Вы пели серенаду под окном жалкой лачуги, которая может служить жилищем разве что какой-нибудь грязной негритянки.
- Молчите, дон Эрколе, - серьезным тоном ответил гасконец. - Вы никогда не знали моих секретов.
- А стражники? - спросил граф.
- У них оказались срочные дела. Мы можем ужинать спокойно.
- Их было много?
- О!.. Всего трое, - небрежно бросил авантюрист. - Очень жаль, что моя красотка из хибары не присутствовала при подвигах своего возлюбленного.
- Вы сошли с ума, дон Баррехо, - сказал граф.
- О том же и стражники мне говорили, но я никогда не поверю, что повредился умом. Уж я им задал, сеньор граф, уверяю вас, и обратил их в бегство. У нас в Гаскони нет сумасшедших и психов.
- Что за чудесная страна! - подал голос Мендоса. - В другой раз я хотел бы родиться на той стороне Бискайского залива!..
- И хорошо сделаете, но мне лично кажется, что нам бы лучше продемонстрировать прелестной хозяйке, как умеют работать гасконские, а также фламандские челюсти, не так ли, дон Эрколе? Если, конечно, граф позволит…
- Принимайтесь за работу, - ответил сеньор ди Вентимилья.
- Жалко, что здесь не хватает закусок… Ах, с каким удовольствием я проглотил бы в обмен на них прекрасные глаза этой симпатичной кастильянки!..
- Нет, севильянки, - возразил Мендоса.
- Ладно уж, глаза прекрасной испанки, - согласился с глубоким вздохом гасконец, пододвигая к себе пару тарелок, полных жареной рыбы, и наливая себе бокал. - Дон Эрколе, соблаговолите подражать мне. И вы тоже, госпожа, если только не поужинали с господином графом.
Прекрасная хозяйка разразилась серебряным смехом.
- Я совсем не госпожа, кабальеро, - произнесла она, показывая два ряда великолепных зубов. - Я всего лишь хозяйка бедной посады.
- Что до гасконца, то для него любая женщина - госпожа.
Так ответил дон Баррехо, который работал челюстями, как волк, не переставая болтать и осушая при этом бокалы превосходного порто. Молчаливый фламандец активно помогал ему.
- И потом, ради ваших прекрасных глаз гасконец дал бы себя убить.
- Кто же такие эти гасконцы? - спросила прекрасная кастильянка.
- Ближайшие родственники дьявола, - ответил Мендоса, то и дело бросавший томные взгляды на милейшую хозяйку.
- Господи, помилуй! - ужаснулась Панчита и быстро перекрестилась.
- Приятель, - сказал гасконец, хмуро взглянув на баска. - Говорят, что и с той стороны Бискайского залива проживают близкие родственники Вельзевула. Уж не ревнуете ли вы?
- Дон Баррехо, - спросил граф, - уж не хотите ли вы затеять ссору?
- Нет, сеньор ди Вентимилья, пока что я хочу затеять другую игру - с бутылками этой прекрасной кастильянки. Гром и молния!.. Ведь идет как вода. Не так ли, дон Эрколе?
- Как масло, - ответил фламандец.
- Сеньора, надеюсь у вас в подвалах еще много этого добра.
- Мой муж перед смертью много завез этого вина.
- А!.. Так ваш муж мертв?
- Как-то вечером он поспорил с флибустьером.
- Какие мерзкие люди эти мошенники, - сказал дон Баррехо. - Постоянно убивают!.. Вот они-то и есть настоящие сыны Вельзевула. О!.. Но когда-нибудь и они иссякнут. Сеньора, еще одну бутылку вашего порто. Я осушу ее за ваше здоровье, слово дворянина!
- Вы, дон Баррехо, как губка, - сказал граф.
- Я вместе с доном Эрколе сражался со стражниками капитаната порта, сеньор ди Вентимилья, а в сражениях всегда подстерегает жажда, даже гасконцев.
- И фламандцев, кажется, тоже - добавил Мендоса.
Дон Эрколе, не отвечая, удовлетворился тем, что опрокинул в свою пасть северного волка последний остававшийся на столе бокал.
В этот момент появилась хозяйка с заполненной бутылками корзиной. Еще до прихода двух авантюристов граф положил на край стола солидную кучку пиастров, а потому мог обильно заказывать напитки, давая трактирщице подработать.
- А теперь, донья Панчита, поговорим, - обратился к хозяйке граф, пока Мендоса и дон Баррехо продолжали осушать бутылки. - Я пришел сюда за кое-какой информацией.
- Ко мне, сеньор граф?! - удивилась прекрасная кастильянка.
- Вы в городе знакомы со многими.
- Я здесь родилась.
- Вы когда-нибудь слышали про некоего дона Хуана де Сасебо, советника Королевского суда Панамы?
Кастильянка на мгновение задумалась, а потом сказала:
- Да, как-то я поставляла ему свое вино.
- Должно быть, это большой хитрец, - сказал гасконец. - Он знал, где можно найти хорошее вино.
- Тогда, Панчита, вы знаете, где он живет, - продолжал граф.
- На улице Арамейо.
- Уверены, что не ошиблись?
- Конечно, сеньор граф. Я сама вместе со своими слугами относила ему полсотни бутылок.
- Гром и молния!.. Хорошо пьют советники Королевского суда Панамы! - пробурчал гасконец. - А меня, видите ли, обзывают губкой!..
- И далеко отсюда его жилище? - поинтересовался сеньор ди Вентимилья.
- Оно расположено прямо перед дворцом вице-короля.
- Ты знаешь это место, Мендоса?
- Смогу найти, - ответил баск.
- А что за человек этот дон Хуан де Сасебо? - спросил корсар у прекрасной кастильянки.
- Ему уже под сорок, и это очень смелый человек; говорят, что он когда-то был адъютантом у короля Испании или у одного из его родственников.
- Что-нибудь еще вы мне можете сказать?
- Нет, сеньор граф.
- Вот вам пятьдесят пиастров за сказанное.
- Вы слишком щедры. Что я могу сделать для вас?
- Дайте нам комнату или две, где мы смогли бы отдохнуть несколько часов, - ответил сеньор ди Вентимилья.
- У меня только одна комната. В ней шесть кроватей, и все они в данный момент свободные.
- Большего я и не прошу.
Граф поднялся. За ним поднялись и трое авантюристов, уже успевших опустошить несколько новых бутылок.
Хозяйка зажгла сальную свечку и поднялась по лестнице, приведя своих гостей в большущую комнату, где стояло несколько пустых кроватей.
Едва войдя в комнату, флибустьеры были поражены странным рокотом, доносившимся снаружи.
- Что это такое? - спросил граф.
- Это река, она проходит прямо под посадой, сеньор, - ответила кастильянка.
- Она будет петь нам колыбельную, - добавил гасконец, - чтобы мы скорее заснули.
- Смотрите, как бы не заснуть и больше не открыть глаза, - сказал граф.
- Чего вы боитесь, сеньор?
- Кто мне даст гарантию, что люди, которых вы прогнали, не вернутся искать вас?
- Тем хуже для них, господин граф. Мы с доном Эрколе удовлетворили их желание поскандалить; если они предстанут перед нами во второй раз, мы их убьем, не так ли, сеньор фламандец?
- Конечно, - ответил рассудительный человек.
- А если они вернутся в большем количестве? - спросил Мендоса.
- Так разве нашу четверку не признали лучшими клинками среди флибустьеров? - ответил дон Баррехо.
- Давайте ложиться, - сказал граф. - И будем спать с открытыми глазами.
- Спокойной ночи, кабальерос, - попрощалась прекрасная кастильянка.
Гасконец галантно поклонился и ответил:
- Прекрасная сеньора, желаю вам того же и попытаюсь увидеть во сне ваши лучезарные глаза. Попытайтесь увидеть хотя бы мои усы.
Хозяйка, смеясь, вышла, а четверо авантюристов, не раздеваясь, бросились на постели. Шпаги и пистолеты они положили рядом с собой, поскольку не были уверены, что ночь пройдет спокойно.
К сожалению, они оказались хорошими пророками!
Проспали они всего пару часов, когда внезапно их разбудили гулкие удары в дверь посады.
Граф и гасконец первыми спрыгнули с кроватей.
- Гром и молния! - крикнул гасконец, хватая свою драгинассу. - Разве нельзя в Панаме поспать хоть пяток минут?
- Это ломятся стражники, - сказал граф, нахмурив лоб.
В этот момент дверь комнаты раскрылась. И появилась хозяйка, едва прикрытая полосатой шалью и насмерть перепуганная.
- Кабальерос, - сказала она, задыхаясь. - Там, внизу, стоят десять или двенадцать стражников из порта; они хотят обыскать посаду.
- А глубока ли река? - спросил граф.
- Очень глубокая, кабальеро.
- Можете задержать стражников хотя бы на несколько минут?
- Я выпросила у них время, чтобы одеться.
- Это окно выходит на реку?
- Да, кабальеро.
- Мы выскочим через него. Вы позволите еще раз увидеть вас?
- Моя посада всегда открыта для вас, сеньор граф.
- Мы вернемся завтра вечером.
Он вытащил из кармана туго набитый кошелек и вложил его в руки хозяйки, сказав при этом:
- Прощайте, прекрасная вдова; я рассчитываю на вашу хитрость.
Удары в дверь раздались с новой силой; стражники барабанили прикладами аркебуз и рукоятями шпаг; слышались угрожающие голоса:
- Откройте, или мы выбьем дверь!.. По приказу вице-короля!
Хозяйка заспешила вниз, а гасконец тем временем распахнул выходившее на реку окно.
Водный поток, довольно-таки стремительный, мчался под посадой, слегка касаясь ее стен.
Граф выглянул в окно и быстро огляделся.
- Самое неприятное - то, что придется искупать пистолеты. Что же!.. У нас ведь останутся шпаги, не так ли, дон Баррехо?