- Динлины не убивают послов, - возразил Ант, и в голосе его прозвучала оскорбленная гордость. - Я поговорю с Ой-Барсом.
К его удивлению, Ой-Барс сразу согласился.
- Лучше поставить на кон одну мою голову, - сказал он, - чем весь отряд. Но со мной поедет кто-нибудь один: или ты, или мастер.
- Поеду я.
- Мне все равно, кто из вас останется заложником.
Они выехали вдвоем. Дорогой оба молчали. Только один раз Ой-Барс заговорил, и слова его были странные:
- Вот ты и вернулся домой. А я, видно, так и умру на чужбине.
Ант знал, что Ой-Барс не хунну, а кипчак, но он никак не мог подумать, что этот седой воин, почти старик, до сих пор тоскует по родным алтайским степям.
- Когда я ехал сюда, - продолжал Ой-Барс, - я боялся смерти. А теперь я вдруг подумал: разве важно, под чьим небом тебя настигнет стрела? Ведь своего ты все равно не увидишь…
- Но что мешает тебе вернуться на родину?
- В Орде у меня два сына и дочь, - коротко ответил Ой-Барс и опять замолчал.
Был розовый, с морозцем полдень. Пар тугими струями бил из лошадиных ноздрей и клубился от дыхания всадников. Дорогу то и дело перебегали кеклики - каменные куропатки. С тревожными криками "ке - ке - ли - ке" они проворно взбирались на кручи и оттуда удивленно разглядывали людей. Эти птицы совсем не умеют летать, зато бегают замечательно быстро: на охоте Анту никогда не удавалось поймать их.
Путь вывел наконец на плоскогорье. С обеих сторон потянулись округлые заросли горного кедра. Весело трещали вокруг белки, перемахивая е дерева на дерево. Изредка по тайге раскатывался могучий трубный рев, а вслед за ним - сухой стук сталкивающихся рогов: это у лосей все еще не кончился гон и осатанелые быки оспаривали свои права в жестоких поединках…
К вечеру Ант и Ой-Барс выехали к неглубокому распадку На его склоне стояла охотничья избушка, рубленная из не- ошкуренных бревен и крытая берестой. Возле избушки паслись верховые олени и курился сизый дымок костра.
"Значит, хозяин дома", - подумал Ант и решительно повернул коня к нечаянному жилью.
* * *
Хозяин избушки, огромный седобородый человек, встретил их подозрительно и на приветствие Анта ответил с видимой неохотой.
- Ты не узнал меня, дядя Анаур? - спросил Ант дрогнувшим голосом.
Узнать - то узнал, хоть это и трудно. Ты вырос, и на тебе чужеземная одежда. - Охотник внимательным взглядом окинул его с ног до головы. - Я вижу, сын Бельгутая стал хунну.
- Нет, дядя Анаур. Я был и остался динлином, так же, как мой побратим Артай.
При упоминании этого имени угрюмое лицо Анаура немного просветлело.
Так Артай жив?
- Жив и здоров. Мы вернулись на родину. Ты догадываешься зачем… - Ант покосился на Ой-Барса, хотя знал, что тот, кроме имен, не понимает ни слова.
- Кто этот воин? - помолчав, спросил Анаур.
Начальник отряда, который сопровождает нашего наместника. Наместник - пленный китаец.
- Отряд большой?
- Нет. Всего тысяча человек.
- Но вслед за ними придут другие.
- Если повести дело умно - скоро не придут. Они увязли в войне с Китаем. И от нас требуют только оружия… Дядя Анаур, ты должен помочь нам!
- Чем?
- Поговори со старейшинами. Пусть они притворятся, будто смирились с властью шаньюя. А тем временем мы подготовимся к войне…
Маленькие медвежьи глазки Анаура спрятались под белыми бровями, и он спросил:
- А почему я должен тебе верить?
- Ты был другом отца, дядя Анаур, и знаешь меня с детских лет. Так неужели тебе пришло в голову, что сын Бельгутая станет пособником врагов?
- Эй, оглан! - вмешался в разговор Ой-Барс. - Ты толкуешь слишком долго. Пора ехать.
- Ехать нам уже не нужно. Этот человек - мой старый друг, и он все сделает, чтобы нас встретили хорошо. - Ант снова повернулся к Анауру: - Я не спросил тебя, как моя мать и сестра.
- Ваш дом сгорел во время осады. Поэтому жена позвала их жить к нам. Пока не вернешься ты. Мы все верили, что ты рано или поздно вернешься.
- Обними их и скажи, что мы скоро увидимся. Прощай!
Напоив коней, Ант и Ой-Барс отправились в обратный путь…
Глава 3
На закате второго дня жители городища принимали незваных гостей.
Хунну ехали по четверо в ряд, направляясь к базарной площади. Вечернее солнце окрашивало их панцири в красный цвет и тускло светилось на шлемах.
За отрядом, позвякивая колокольцами, вышагивал усталый караван вьючных верблюдов. Грустные морды животных были курчавыми от инея.
На площади заунывно тенькало железное било, созывая народ. На ходу надевая короткие войлочные кафтаны с меховой оторочкой и пристегивая мечи, хмурые поселяне сходились к площади. Шли только мужчины, женщин и детей не было видно.
"Не очень - то они доверяют нам", - подумал Ли Лин, с интересом вглядываясь в лица динлинов и вновь поражаясь их могучему телосложению: нередко попадались молодцы добрых семи чи[72] ростом. У некоторых из них Ли Лин заметил на руках замысловатую татуировку и спросил у Анта, что она означает.
- Татуировку носят только самые храбрые воины, - коротко пояснил Ант.
Сотни, не слезая с коней, выстроились на площади спиной к крепости - детинцу. Так приказал Ой-Барс, который все еще опасался внезапного нападения. Настороженная толпа динлинов сгрудилась на другом конце площади. Толпа становилась все многолюднее, и Ой-Барс решил не ждать, пока соберутся все воины: в случае бунта легче будет вырваться из городища.
Сделав знак Ли Лину и Анту следовать за ним, Ой-Барс выехал вперед. И вот они трое очутились на самом виду, под прицелом бесчисленных враждебных глаз.
- Достойные батуры, - начал свою речь Ой-Барс. - На этот раз мы пришли в вашу страну, чтобы протянуть руку дружбы и заключить с вами военный союз. Забудем же наши прежние распри и станем добрыми соседями. Гроза Вселенной, шаньюй, прислал к вам своего посла. - Ой-Барс повернулся и ткнул пальцем в Ли Лина. - Он будет советником у вашего эльгина,[73] которому шаньюй - да будет его имя благословенно в веках! - пожаловал титул верховного вождя. Шаньюй надеется, что вы останетесь довольны его выбором, ибо ваш асо - сын самого знатного старейшины - одного языка и одной крови с вами!
Ой-Барс кивнул Анту, и тот стал переводить его слова. Но перевод звучал странно.
- Братья! - раздался над площадью голос Анта. - Шаньюй предлагает нам военный союз. Он хочет, чтобы мы вместе с его племенами добывали ему новые земли. Он хочет, чтобы наши мастера ковали ему оружие, которое он потом повернет против нас, как только мы поможем хунну расправиться с врагами. Шаньюй пожаловал мне титул асо, но надо мной поставил своего наместника. Он решил, что я буду благодарен ему за это и стану его собакой. То же думал он и об Артае, отпуская его на свободу. Но, клянусь тенью отца, этого не будет!
- Эй, баш Ой-Барс! - раздался вдруг встревоженный голос из рядов. - Мальчишка переводит неверно!
Ой-Барс покосился на Анта.
- Если ты задумал измену, - тихо сказал он, - то действовать надо умнее.
Ант был так изумлен словами кипчака, что ничего не смог ответить.
- А теперь переведи как нужно, - продолжал Ой-Барс и снова заговорил, обращаясь к динлинам: - Старейшины и воины! Мы не собираемся мешать вам жить так, как вы привыкли. Поэтому мой отряд уходит отсюда. Мы разобьем лагерь в окрестностях городища. Вы же должны доставить туда строительного камня и бревен сколько потребуется. Вам придется также позаботиться о молоке и мясе для моих воинов. Я все сказал!
Ой-Барс повернул коня и неторопливо поехал прочь. За ним, снова счетверив ряды, потянулись сотни.
Ант подъехал к Ой-Барсу.
Ага,[74] - сказал он, прикоснувшись к руке кипчака. - Эту ночь я проведу дома, у родных, а завтра утром вместе с Артаем буду у тебя в стане. Там мы и обсудим все дела.
Ой-Барс в ответ только кивнул, но в его взгляде Ант перехватил предостережение.
Вдвоем с Артаем они проскакали по главной улице и, свернув в переулок, спешились у дома Анаура. Сложенный из вековых лиственничных кряжей, с узкими окнами, похожими на бойницы, дом выглядел крепостью. Двор его был обнесен частоколом, за которым были надежно укрыты амбары, конюшни и кузница[75].
Ант рукоятью меча постучал в окованные листовой медью ворота, и на их гулкий звон злобным лаем откликнулись собаки. Потом ворота распахнулись словно сами собой, и Ант со своим побратимом ввели коней в просторный и чистый двор, выстланный деревянными плахами.
Передав поводья встретившему их хозяину, Ант бегом бросился в дом и у входа столкнулся с сестрой и матерью. Мать, вскрикнув, прильнула к Анту, и он почувствовал, как она дрожит всем телом. Она жадно перебирала его волосы, ощупывала плечи и руки, словно не веря, что перед ней он, ее сын, живой и невредимый.
У Анта судорогой свело губы и стало горячо глазам. Усилием воли он сдержал закипавшие слезы и легонько отстранил мать, чтобы обнять сестру.
- Как ты выросла, Альмагуль! - с нежностью сказал он. - Я часто видел тебя во сне, но почему - то всегда маленькой…
Анаур и Артай стояли поодаль, делая вид, что заняты разговором.
- Артай, - позвал друга Ант и, когда тот, смущаясь, подошел, сказал матери: - Теперь у тебя два сына, мама. Ведь мы с ним побратимы.
- Наклонись, сынок, - попросила Артая мать и, сняв с себя родовой амулет - золотой овал с изображением крылатого оленя, - надела цепочку на шею названому сыну.
Потом Анаур пригласил всех в дом, где на коврах уже стояли яства и кувшины с домашним вином.
Глава 4
В детстве Ант слышал от матери легенду о том, откуда взялись хунну. В давние времена динлинские воины совершали набеги в южные степи и, привозя оттуда полонянок, брали их в жены. Полонянки были искусны во всем: они умели валять войлок, ткать ковры и шерстяные одеяла, шить меховые одежды, делать сыр из молока кобылиц и коптить впрок мясо.
Но еще искуснее они владели тайнами чародейства. Эти женщины губили скот, уничтожали посевы, насылали пожары, мор и болезни. А хуже всего было то, что матери не могли кормить младенцев: вместо молока груди их были полны кровью.
Объятые ужасом и гневом, динлины не знали, что делать со страшными женщинами. Убивать их никто не осмеливался, чтобы не осквернить священную землю предков. И тогда мужчины прогнали колдуний назад, в безлюдные и безводные степи, думая, что они умрут там от голода. Но случилось иначе. Злые демоны отыскали там ведьм и произвели на свет гнусное и многочисленное племя - алчное, свирепое, прожорливое, кривоногое, грязное и лукавое - на гибель и проклятие народам, на горе всему миру. То были хунну, дикие, как волки, и кровожадные, словно росомахи…
Эту легенду повторил сейчас на веселом пиру Анаур, и все сидевшие в комнате помрачнели: им вспомнилось последнее нашествие хунну.
Одержимые безумной жаждой золота, пришельцы ломали кости детям, чтобы выпытать у отцов и матерей, где спрятаны запасы драгоценного металла. "Алтун" и "кумуш"[76] - эти два слова заставляли содрогаться даже самые стойкие сердца. Два этих слова означали пытку и смерть. И динлины, умирая, проклинали своих богов за то, что те рассыпали по их земле целые груды окаянного металла.
Еще при дедах никто не знал ему цены. Из золота в те времена люди делали ошейники для собак, а серебряные бляхи и лунницы мелодично позвякивали на конской и оленьей сбруе. Но никому не пришло бы в голову пустить на украшения и безделушки хоть маленький, с детский кулак, кусок железа.
Железо было дорого. Его приходилось добывать глубоко в горах, таинства же выплавки и обработки крепко держали в своих руках потомственные рудокопы и кузнецы. Эти мастера жили всегда на отшибе, отдельными поселками. Они были загадочны и недоступны, словно горные духи; перед ними заискивали самые влиятельные старейшины, и тяжкий труд мастеров почитался более даже, чем бранное ремесло воина.
Но проплывали годы, как облака, и золото стало вдруг набирать непонятную силу. Оказалось, что за небольшой мешочек желтых, с масляным блеском камешков степняки и китайцы охотно отдают и чистокровных скакунов, и оружие, и невиданные по красоте ткани.
Мало кто из динлинов задумывался тогда, к чему приведет эта легкая нажива. А привела она к кровавым нескончаемым битвам. Как осы на запах меда, слетались в Хягас военные отряды соседей: бома,[77] дунху и хунну.
Но не только золото тянуло сюда чужеземных грабителей - страна динлинов была богата медью, железным камнем и оловом; ее плодородные земли славились обильными урожаями, тучные пастбища могли прокормить бесчисленные табуны скота, а реки кишели рыбой. Далеко за пределами Азии - в Пантикапее, Элладе, Египте, Кордове и Риме - переливно искрились на плечах знати седые меха, вывезенные из глубоких снегов сказочной северной страны, с берегов Великой реки. Упругие связки из шкурок красных и черных лисиц, соболей, куниц и горностаев могли течь оттуда рекой, если бы динлины не одевались в эти меха сами.
В горах Хягаса водился марал и редкий зверь кабарга, из брюха которого добывался бесценный мускус[78].
А где еще можно было достать таких выносливых и сильных рабов, как золотобородые северные великаны?
Вот почему, не жалея крови и жизни, своей и чужой, шли и шли в страну Сибур разбойные южные орды.
Все это понимали динлины, собравшиеся сегодня у Анаура. Сам хозяин, стиснув в кулаке нож, говорил:
- Бома, кипчаки, азы и дунху не страшны нам. Главные враги - хунну. И сильны они своим единством. Поэтому Ант прав: действовать надо хитростью. Я говорил со старейшинами.
Они согласны ничего не предпринимать без общего совета.
- Да, нам нужно только выиграть время, чтобы наковать достаточно оружия, - вставил Артай.
- Но оно попадет в руки хунну!
- Нет, Анаур. Хунну получат мечи, но мечи с подвохом, кольчуги с изъяном и гнилые стрелы. Об этом я позабочусь. Но мне нужны опытные - оружейники.
- Все мастера края будут у тебя под рукой.
- И еще, Анаур: в тайгу нужно отправить отряды охотников. Они будут искать руду и железо небесного огня[79]. Я знаю, это опасно…
- Я тоже знаю, - перебил Анаур. - Один из отрядов я возглавлю сам, два других поведут мои сыновья.
Дюжие молодцы - Чагар и Табай, - до сих пор не проронившие ни слова, потупились под испытующим взглядом отца.
- Мне жаль, что я не смогу пойти ни с кем из вас, - помрачнев, сказал Ант.
Анаур кивнул:
- Да, тебе придется остаться. Случиться может всякое. Будь начеку, ты ведь знаешь их язык. Еще я хотел спросить тебя: нельзя перетянуть на нашу сторону китайца?
- Не думаю. Он предан шаньюю,
- Ну и что? Мы женим его на женщине из нашего рода, и будущий наместник будет наполовину динлином. Нужно глядеть вперед - борьба предстоит долгая.
- Ты мудр, дядя Анаур, - подала вдруг голос Альмагуль. - Но кто пойдет замуж за чужеземца?
- Понадобится - пойдешь и ты!
- Ну нет, - со спокойной усмешкой покачала соловой девушка. - У меня два брата, и они не дадут в обиду свою сестру.
Альмагуль посмотрела на Анта, потом на Артая. Артай вскочил и грохнул кулаком в стену:
- Клянусь тенью Бельгутая, этого не будет!
- Ну - ну, не горячись, Артай. Возможно, Альмагуль выйдет замуж за тебя. Я вижу, вы друг другу приглянулись.
Альмагуль вспыхнула и низко опустила голову, перехваченную по лбу ремешком с круглой золотой пластиной.
Анаур поднялся:
- Что ж, друзья, время позднее. Пора на покой. Завтра у нас много дел.
Ант и Артай попрощались со всеми, и хозяин проводил их в спальню, устланную шкурами снежного барса. Здесь для них уже были приготовлены постели.
В углу потрескивал жировой светильник, озаряя смуглозолотистые от смолы стены комнаты. На стенах висели рогатины, боевые секиры и бронзовые щиты с изображением поднявшегося на дыбы медведя. Это был родовой знак семьи Анаура.
Под светильником, на невысокой деревянной треноге, лежала погребальная маска, сделанная из белой терракоты[80]. Взглянув на нее, Ант вздрогнул: на него смотрело лицо Бельгутая.
Неверные блики светильника скользили по маске, освещая то высокий выпуклый лоб, то орлиный нос, то упрямый тяжеловатый подбородок. От крыльев носа к углам рта сбегали хмурые теневые складки, придававшие маске выражение гордой непреклонности. Это было лицо военачальника, привыкшего повелевать.
Ант опустился на колени и долго всматривался в дорогие черты. Да, таким и был отец при жизни, таким запомнил его Ант, провожая на последнюю битву.
"Дай мне, отец, силу твоего ума и крепость твоих рук, - беззвучно шептал Ант. - Пусть твоя тень станет мне опорой и поможет сокрушить ненавистных хунну. А если ото не удастся, отец, дай мне не дожить до унизительной, дряхлой старости, дай умереть в бою, чтобы я не видел позора родной земли!"
Тяжелая рука легла сзади на плечо юноши.
- Ант, - прозвучал низкий голос Артая - Зажми свое сердце в кулак. Иначе твои думы отразятся завтра на твоем лице. А хунну до времени не должны знать их.