Правление Франциска I, "короля-рыцаря", как он сам себя называл, - это эпоха французского Возрождения и становления абсолютизма. Потеряв после битвы при Павии "всё, кроме чести", король не привык считаться с чужим мнением и жил по принципу "ибо так нам угодно". Будучи сторонником идей гуманизма и веротерпимости, Франциск поддерживал то католиков, то протестантов. В его правление цвели буйным цветом костры инквизиции, которые сам король посещал во главе триумфальных шествий.
Однако не всё было плохо во Французском королевстве. На благо страны широко использовались заморские таланты Леонардо, Рафаэля, Челлини, вдоль Луары строились замки дивной красоты, расширялся флот. А кроме того, было принято смелое решение нарушить вековой договор с королевством Арго. Пристанище парижских воров и бродяг подлежит уничтожению.
"Двор чудес" продолжает события, начатые в романе "Трибуле". На русском языке публикуется впервые.
Содержание:
Об авторе 1
I. Воры и потаскухи 1
II. Удача Франциска I 4
III. Джипси 5
IV. Беатриче 8
V. Господин Флёриаль 9
VI. Награда Алэ Ле Маю 10
VII. Завещание Этьена Доле 12
VIII. Фонтенбло 13
IX. Гонец из Парижа 15
X. Суд над Этьеном Доле 17
XI. Где соорудили костер 17
XII. Площадь Мобер 18
XIII. А потом… 19
XIV. Цыганка 19
XV. Граф де Монклар 20
XVI. Сын великого прево 21
XVII. Генерал иезуитов 23
XVIII. Мать Жилет 26
XIX. Новая встреча с братом Тибо и братом Любеном 28
XX. Виселица у Трагуарского Креста 29
XXI. Мэтр Леду 29
XXII. Улица Сент-Антуан 31
XXIII. Путешествие Лойолы 33
XXIV. Безумец 36
XXV. Прекрасная Фероньерка 38
XXVI. Ехали два всадника 40
XXVII. Мать в пути 42
XXVIII. Дочка Маржантины 44
XXIX. Королевская охота 45
XXX. Королевский приказ 47
XXXI. У "Великого Карла" 49
XXXII. Караульный павильон 51
XXXIII. Жарнак и Ла Шатеньере 53
XXXIV. Пустая комната 55
XXXV. Диспозиция 57
XXXVI. Любовный бред 59
XXXVII. Зелье 61
XXXVIII. Весенний вечер 63
XXXIX. О шуте французского короля 65
XL. Летний день 65
XLI. Рамбуйе 66
Примечания 67
Мишель Зевако
Двор чудес
Об авторе
Жизнь французского писателя Мишеля Зевако, автора захватывающих романов плаща и шпаги, была не менее яркой и бурной, чем его собственные книги. Он родился 1 февраля 1860 года в родном городе Наполеона - славном Аяччо, столице острова Корсика. После девятилетнего обучения в школе-интернате будущий писатель поступает в лицей Святого Людовика в Париже и уже через два года, в возрасте 20 лет, получает назначение на место преподавателя литературы в коллеже во Вьене близ Лиона. Карьера молодого учителя складывается весьма удачно, но через 10 месяцев его отстраняют от должности из-за любовной интрижки с женой местного муниципального советника. В 1882 году Зевако решает продолжить карьеру своего отца и записывается в 9-й драгунский полк. Но будучи совершенно невосприимчивым к дисциплине и довольно-таки нерадивым солдатом (потерял саблю, упустил коня, проигнорировал участие в ночном дозоре), а также весьма дерзким и заносчивым, Мишель не находит себя и на этом поприще. За четыре года службы он заработал в общей сложности 88 суток ареста и имел 118 приводов в полицию.
Покинув армию в 1886 году, Зевако возвращается в Париж и начинает зарабатывать на жизнь пером, заделавшись политическим журналистом. Провалившись на выборах в парламент в сентябре 1889 года, буйный корсиканец избирает своей литературной мишенью министра внутренних дел Констана и в одной из газетных публикаций вызывает противника на дуэль. За этот "наглый поступок" Зевако приговаривают к штрафу в тысячу франков и четырем месяцам заключения в тюрьме Сент-Пелажи. После выхода на свободу Зевако возвращается в редакцию газеты "Эгалите" ("Равенство"). Здесь он продолжает писать и публиковать свои статьи и романы. Затем без особого успеха пытается создать газету "Ле Гё" ("Нищий"), выпустив единственный номер в марте 1892 года. Вскоре неуемный бунтарь направляет свою кипучую энергию на поддержку анархистов. От их имени он обращается к парижанам с яростным воззванием против буржуазии, породившей голод в стране: "Если вам нужны деньги, возьмите их сами, а если понадобится кого-нибудь убить - так и убейте!" Отказавшись от уплаты штрафа в 2 тысячи франков и заочного лишения свободы за это выступление, Зевако опять попадает в Сент-Пелажи, где и проводит шесть месяцев. Однако усиленные репрессии в стране против анархистов смягчают литературные воззвания пламенного корсиканца, а дружба с монмартрскими художниками прерывает его журналистскую карьеру на три года. Лишь в 1898 году он вновь берется за перо, чтобы осветить знаменитое дело капитана Дрейфуса. Это событие ставит последнюю точку в бунтарских амбициях разочаровавшегося Зевако, уставшего от бездействия и всевозможных махинаций политических партий и профсоюзов.
Последние 20 лет его жизни были посвящены только историческим и приключенческим романам, которые писатель с успехом публикует в журналах, следуя по стопам своих кумиров - Виктора Гюго и Александра Дюма. Восторженные критики прозвали Зевако "последним романтиком уходящей эпохи". Начиная с 1899 года "Шевалье де ла Барр", "Борджиа", "Капитан" и многие другие романы снискали писателю славу и статус самого высокооплачиваемого французского романиста наряду с автором "Призрака Оперы" Гастоном Леру. Успех сопутствовал Зевако до последних дней. Он умер 8 августа 1918 года в городке Обонн, неподалеку от Парижа. Лучшие романы писателя ("Нострадамус", "Тайны Нельской башни", саги о Рагастенах и Пардайянах) и поныне пользуются большой популярностью у читателей во многих странах мира.
В. Матющенко
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ МИШЕЛЯ ЗЕВАКО
"Мост вздохов" (Le Pont des soupirs, 1901)
"Кровное дело шевалье" (Les Pardaillan, 1902)
"Тайны Нельской башни" (Buridan, Le héros de la Tour de Nesle, 1905)
"Капитан" (Le Capitan, 1906)
"Нострадамус" (Nostradamus, 1907)
"Героиня" (L’Héroïne, 1908)
"Отель Сен-Поль" (L’Hôtel Saint-Pol, 1909)
"Дон Жуан" (Don Juan, 1916)
"Королева Изабо" (La Reine Isabeau, 1918)
"Королева Арго" (La Reine d'Argot, ed. 1922)
Серия "Рагастены" (Les Ragastens, 1900–1922):
"Борджиа" (Borgia! 1900)
"Трибуле" (Triboulet, 1901)
"Двор чудес" (La Cour des Miracles, 1901)
"Большая авантюра" (La Grande Aventure, ed. 1922)
I. Воры и потаскухи
В те времена, о которых мы хотели бы дать представление, изображая правдоподобные для тех лет лица и события, действия властей не окружались такой тайной, как теперь.
В наши дни какая-нибудь облава, предпринимаемая полицией, остается под строгим секретом, пока не состоится. Воры же Двора чудес все прекрасно знали, что готовится против них: огромная облава, затеянная Монкларом по наущению Игнасио Лойолы.
Одного только воры не знали, в какой день она случится.
А пока Двор чудес готовился выдержать форменную осаду.
Король Арго - нищий Трико - ловко распустил слух, что никакой облавы не будет, но, выслушав советы Манфреда и Лантене, бродяги поступили так, как будто королевская стража вот-вот появится. Собрали боеприпасы и по всем улочкам вокруг Двора чудес построили крепкие баррикады.
Сначала Трико возражал против этой обороны, но затем стал всерьез играть роль воинского начальника.
Тем вечером он, как обычно, расставил передовые посты по всем улицам вокруг большой квадратной площади. Но часовыми были его люди, и Трико дал им такой приказ:
- Ничего не говорить, всех пропускать!
Это мы объяснили, теперь вернемся к Рагастену.
Шевалье и Спадакаппа быстрым шагом пошли от улицы Сен-Дени кратчайшим путем ко Двору чудес.
Рагастен хмурился. Им надо было любой ценой найти Манфреда. Но в последнее время, когда он пытался попасть на воровскую территорию, всякий раз возникали такие неожиданные помехи, что на сей раз он почти уже и отчаялся.
- Монсеньер, - сказал ему Спадакаппа, ухмыляясь в огромные усы, - знаете, о чем я думал, когда мы сидели в подвале в усадьбе Тюильри?
- Не знаю; скажи, сделай милость.
- Я думал: если одному из солдат вдруг захочется выпить вина из нашей бочки…
- Теперь понимаю: нам пришлось бы с ним разделываться. А почему ты об этом вспомнил?
- Да так. Просто подумал, что люди, которым хочется пить, способны на все - например, забыть, что им приказали.
- Вижу, что у тебя на уме. Дурной способ. Я раз попробовал… Нет, у меня другая мысль, вдруг да получится… Пошли!
Вскоре они очутились в лабиринте узеньких вонючих переулков, плотной сетью опутавших воровские владения.
Рагастен задумал вот что: первому же встречному бродяге, который преградит им дорогу, рассказать то, что он слышал из уст самого короля: ровно в полночь на державу Арго нападут все люди Монклара.
К своему великому изумлению, он шел без всяких препятствий.
Вдруг посреди одного переулка перед ним встала баррикада.
"Так-так! - подумал Рагастен. - Видно, наши люди не дремлют! Тут-то нас и возьмут".
Рядом с ним вдруг очутился какой-то человек.
- Друг, - сказал ему Рагастен, - мне надо пройти. Дело касается всех нас, и нашей жизни.
- Вы от двора? - спросил человек. - Проходите.
Это был часовой, поставленный Трико.
"О каком дворе он говорил?" - подумал про себя Рагастен.
И он проворно перескочил через наваленную в этом месте преграду.
Выбросив из головы вопрос, что означает эта неожиданная легкость доступа в то самое время, когда воры держались настороже больше обычного, Рагастен продолжил путь.
Дух у него зашелся, когда он увидел в конце переулка большую площадь, освещенную кострами.
Через несколько секунд он уже был во Дворе чудес. Он немного задержался, чтобы по возможности сориентироваться и рассмотреть необычное зрелище.
Тяжелым, чадным огнем горели пять-шесть больших костров поодаль один от другого. Иногда порыв ветра отгонял дым, и тогда пламя освещало красным дома вокруг большого прямоугольника - дома гнилые, обшарпанные, все в трещинах, с черными окнами, которые, словно пустые глазницы, глядели на площадь.
Вокруг огней бурлили толпы, а за столами мужчины со зверскими лицами и женщины с изможденным видом хриплыми голосами распевали песни, осушая оловянные кружки, куда воровки то и дело подливали вина.
Другие, сидя на раскисшей земле, чистили рапиры и точили кинжалы. Иные заряжали аркебузы.
Рагастен и Спадакаппа прошли через эту толпу, но никто не обращал на них внимания. Ведь раз они здесь - значит, объяснили часовым, зачем идут.
Рагастен нетерпеливо всматривался в эти кучки людей, которые казались призрачными в красноватом свете костров.
Среди этих мрачных, свирепых лиц он пытался разглядеть веселое, честное, энергическое лицо юноши, которого он вытащил из-под виселицы.
Но узнает ли он его, даже если и разглядит?
Одна группа, самая многочисленная и непохожая на другие, привлекла его особое внимание. Здесь не пили, не пели песен. Кто-то, кажется, держал речь, а сотни две-три человек его слушали.
Все они были хорошо вооружены. Почти все носили кирасы.
Словом - настоящая армия Двора чудес.
Рагастен подошел и сквозь плотную толпу пробрался в первые ряды.
Посередине было расчищено довольно большое пространство. Там стоял помост из досок, уложенных на пустые бочки. На помосте стоял стул, а на стуле сидел человек и громко говорил так, чтобы слышали все собравшиеся. Рагастен его сразу узнал: то был Трико.
Его слушали в такой напряженной тишине, что Рагастен немедленно догадался, какую власть имел этот человек.
Несколько человек вокруг помоста, похоже, дожидались своей очереди держать речь в этом собрании нотаблей: ведь во Дворе чудес, как и повсюду, была социальная иерархия, хотя и не столь жесткая, потому что каждый член общества здесь мог объявить себя независимым.
- Короче, дело такое, - перешел Трико к заключению своей речи. - Никто на нас нападать не будет: не посмеют! Нашим святым вольностям уже много веков - так к тому же у нас еще и сила есть! Вот я и говорю, что бояться нам нечего. Быть того не может, чтобы великий прево задумал такую глупость: взять силой королевство Арго. Поэтому я говорю вам: на провокации не поддавайтесь! Давайте сейчас же разберем баррикады - они только без толку обижают прево, - сложим оружие и пойдем себе спокойно спать. Я все сказал.
По рядам воров пробежал одобрительный шепот - но так шепчется меж собою стая волков: непосвященный принял бы ее рык не за одобрение, а за угрозу.
Вдруг в этом шуме раздался молодой сильный голос:
- Братья, наш добрый Трико ошибается! Клянусь вам: скоро на вас нападут! Не разбирать надо баррикады, а укреплять.
Рагастен так и вздрогнул. Он встал на цыпочки и увидел, что говорит юноша, стоящий возле помоста, опираясь на шпагу.
Это был Манфред.
Сердце шевалье заколотилось.
Нет, не может быть, чтобы этот молодой человек с честным, откровенным, отважным лицом был таким бандитом, как расписывал Трико у Монклара!
Неодолимый порыв симпатии бросил Рагастена к самому помосту. Он встал рядом с юношей.
Все в изумлении остолбенели.
Увидев, что на него бросаются два человека с оружием, Манфред уже готов был крикнуть: "Измена!", но тут шевалье поспешно произнес:
- Вспомните мертвецкую под Монфоконской виселицей!
- Шевалье де Рагастен! - с бурной радостью воскликнул Манфред. - Наконец-то я вижу вас, сударь! Наконец-то могу поблагодарить!
Он протянул обе руки Рагастену. Шевалье взволнованно сжал их. Мириады мыслей теснились в его голове. Мириады слов разом рвались наружу. Он хотел рассказать о Беатриче, о Жилет, о себе, об Италии, расспросить обо всем, что жаждал знать.
Но сначала нужно было спасти все дело.
- Милостивый государь, - сказал он, - велите немедленно сменить всех часовых.
- Почему?
- Раз я сюда прошел, то могли пройти и другие.
- Вы правы. Нас предали!
Манфред что-то сказал Лантене, и тот сразу исчез.
Трико, сидя на помосте, не мог видеть шевалье. Пока Рагастен с Манфредом обменивались репликами, король опять взял слово, чтобы уговорить воров.
- Ошибаюсь не я, а брат наш Манфред, - сказал он. - Я точно знаю, что великий прево против нас ничего не замышляет.
- Так значит, он сам тебе и сказал! - воскликнул Манфред.
Он тут же вскарабкался на помост и встал напротив Трико.
Того затрясло от ярости.
- Ты оскорбил короля Арго! - произнес он. - Будем тебя сейчас же судить.
Гробовое молчание опустилось на воровскую толпу.
- Нет, судить будут тебя! - возразил Манфред. - Братья, я обвиняю Трико в измене. Обвиняю в том, что он продался великому прево. Обвиняю, что он вошел в соглашение с теми, кто хочет нас уничтожить.
- Ложь! - заорал Трико.
- Судить! Судить! - вопила толпа.
- Пусть ответит!
- Если Манфред соврал - казнить его!
И за несколько мгновений вся сцена, описанная нами, переменилась.
Суд у воровского народа был скор. У воров не было следователей, не было присяжных, но если последний убогий калека выдвигал обвинение против самого грозного казначея или бригадира, то казначей и бригадир, и даже сам герцог Египетский, и даже сам король Арго, должен был тут же ответить.
Итак, неподалеку от помоста, служившего троном Трико - пугающим троном, по какой-то иронии устроенным наподобие эшафота, - стояла виселица.
Толстое бревно вкопали в землю. Наверху гвоздями прибили перпендикулярно другое бревно, покороче. На конце поперечного бревна висела веревка с петлей. Прямо под петлей поставили приступку с тремя ступеньками.
Виселица и трон стояли рядом друг с другом всегда. Время от времени только меняли веревку на виселице.
Когда на смерть осуждали вора - товарища, уличенного в какой-либо провинности против братства, то осужденного ставили на приступку и накидывали на шею петлю. Кто-нибудь из присутствующих ногой вышибал из-под него приступку, несчастный повисал в воздухе, и казнь совершалась по всем правилам искусства, согласно требованиям скорого суда.
И вот теперь за пару секунд вся толпа, окружавшая трон Трико, собралась вокруг виселицы.
Трико встал перед судьями. Манфред как обвинитель стоял рядом с Трико.
В этот миг часы на церкви Сент-Эсташ пробили одиннадцать.
Трико вздрогнул.
"Продержаться еще только полчаса да успеть подать знак - и я спасен!" - подумал он.
Он оглянулся кругом.
Возле виселицы лежали заряженные аркебузы на случай нападения.
Трико увидел их и улыбнулся.
Мы помним: король Арго должен был трижды выстрелить из аркебузы, чтобы дать знать Монклару: Двор чудес спит, можно заходить свободно.
- Говори! - сурово произнес один из судей, обращаясь к Манфреду. - Прежде ты, Трико тебе ответит.
- Я повторяю то, что сказал. Трико вас предал. Часовые, которых он поставил, с ним заодно.
- Докажи! - заорал Трико.
Явился Лантене.
- Я сейчас сменил всех часовых, - сказал он, - а тех, что выставил Трико, велел связать. Они признались, что у них был такой приказ: ничего не говорить, всех пропускать.
- Что ты на это скажешь? - спросил судья.
- Часовых подкупили, чтобы меня обвинить, а моего приказа они не поняли.
- Я обвиняю Трико в сговоре с великим прево, - сказал Манфред.
- Отвечай! - сказал судья.
- Отвечаю: это вранье! А если и правда, кто это видел? Откуда такому взяться?
- Я видел! - произнес Рагастен.
Трико весь побелел и растерянно уставился на шевалье. Придя в себя, он с усилием пробормотал:
- Я вас не знаю…
- Это чужой! - сказал судья. - Как он сюда попал?