* * *
Лойола с мрачным видом пытался разобраться, что же за люди сейчас перед ним.
Он надеялся, что попал в руки дерзких горожан, желающих посягнуть на его кошелек.
И он сказал:
- Вам нужны деньги? Говорите скорее, сколько.
- А как мы их получим? - спросил Манфред.
Лойола улыбнулся. Это явно были простые грабители.
- Пошлите за бумагой и чернилами; через минуту я выпишу вам чек в кассу монастыря августинцев. На какую сумму?
Манфред сделал знак Дидье. Тот поспешно вышел из погреба.
- Сейчас скажем! - ответил Манфред Лойоле.
Через несколько минут шорник вернулся. Он принес с собой маленький столик, на который поставил чернильницу, положил перо и листок бумаги.
- Пишите, милостивый государь! - сказал Манфред.
- Я готов на любую сумму, - ответил Лойола. - Но надеюсь, вы не слишком злоупотребите…
- Нет, вы увидите: дорого вам это не встанет.
И Манфред начал диктовать: "Приказываю мэтру Леду, присяжному палачу города Парижа…"
- Что это? - воскликнул монах и отложил перо.
- Милостивый государь, - преспокойно сказал Манфред, - нам с вами нечего ломать комедию. Вы желаете смерти Лантене, потому что он вас ранил, потому что хотел спасти вашу жертву - Этьена Доле, потому, наконец, что его свободная натура вообще претит вам - любителю жестокой и абсолютной власти!
- Вы ошибаетесь, сын мой… Я не любитель жестокой власти…
- Полноте! Присмотритесь ко мне, милостивый государь: вы меня не узнаете?
- Я не знаю вас! - ответил Лойола, пристально вглядываясь в Манфреда.
- А помните тот завтрак в Медоне у мэтра Рабле в обществе мессира Кальвина и еще одного человека…
- А, так это были вы, молодой человек! Теперь я вас припоминаю.
- Весьма польщен, милостивый государь. Теперь вы понимаете, что я вас знаю! Знаю, какой беспощадной ненавистью питаете вы свой дух! Это вы замыслили приступ Двора чудес, это вы желали смерти Доле; это вы теперь желаете смерти Лантене…
- Пусть так. И что теперь?
- Теперь? Теперь вы напишете то, что я вам продиктую.
- А если не напишу?
- В таком случае через две минуты вы будете мертвы. Жизнь за жизнь, милостивый государь!
Лойола наклонил голову и задумался.
- Вы очень молоды, - сказал он наконец, - а сталкиваетесь с теми, кто гораздо сильнее вас. Имейте в виду!
- Лантене мой брат. Я на все готов, чтобы освободить его.
- Даже на жестокое преступление против духовного лица?
- Да, милостивый государь, - преспокойно сказал Манфред. - Поторопитесь: у вас осталась одна минута. Пишите… - продолжал он и встал во весь рост. - Пишите или, черт побери, я вас зарежу, как дикого зверя!
Лойола взял перо.
- Диктуйте! - сказал он резко, и Манфреду в его голосе послышалась ирония. - Диктуйте… но соблюдайте уговор. Жизнь за жизнь, сказали вы? Не правда ли?
- Клянусь! - ответил Манфред.
- Прекрасно. Я готов.
Манфред, пьяный от радости, продиктовал:
"Приказываю мэтру Леду, присяжному палачу города Парижа, отменить казнь осужденного Лантене ввиду его помилования. Приказываю сказанному палачу передать сказанного осужденного живым и здоровым в руки тюремной стражи".
Лойола поставил подпись.
- Еще не все, - сказал Манфред. - Теперь пишите, милостивый государь… нет, не на этом листке… вот на этом…
Лицо монаха посерьезнело.
Манфред продиктовал:
"Приказываю сержанту, начальнику караула городской стражи, коему препоручено конвоирование осужденного Лантене, освободить оного заключенного немедленно…"
- Но я не уполномочен отдавать такие приказания! - воскликнул Лойола.
- Пишите, пишите, милостивый государь… Ни в чем не сомневайтесь!
Лойола краем глаза посмотрел на Манфреда и увидел: юноша нервно теребит рукоять кинжала.
Он содрогнулся от ярости, все написал и подписался. Манфред внимательно перечитал оба документа и засунул их в камзол.
- Теперь я свободен, не правда ли? - спросил монах.
- Погодите еще, милостивый государь! Будьте любезны отдать мне ту бумагу, что теперь при вас.
- Какую бумагу?! - побледнев, воскликнул Лойола.
- Не извольте ломаться, милостивый государь! Я говорю о той бумаге, которую вы показали палачу и перед которой он так почтительно склонился.
- Эта бумага для вас ничего не значит, - пролепетал монах.
- Тогда вы тем более можете ее отдать. Давайте, решайте скорей! Если вы не предпочитаете, чтобы я сам взял ее с вашего мертвого тела.
Лойола понял, что сопротивление бесполезно. А поскольку он был не из тех, кто любит бесполезные препирательства, то вытащил документ и подал его Манфреду со словами:
- Вот то, что вы хотите, сын мой. Не забудьте, что я покорился добровольно… и что я, может быть, не такой уж враг Лантене, как вы думаете.
Но Манфред его не слушал.
Он развернул документ и закричал от радости. Это был приказ великого прево за его подписью и печатью: всем солдатам городской стражи, служащим тюрем и прочим вооруженным лицам повиноваться духовному лицу - предъявителю сего.
XXIII. Путешествие Лойолы
Манфред шепнул пару слов на ухо Кокардэру и бросился бежать. На улице он, как безумный, помчался в сторону Трагуарского Креста.
На бегу он наткнулся на другого бегущего человека, которого на некотором расстоянии преследовали мальчишки.
Человек упал, выронил из рук фонарь и закричал:
- Ничего у вас не получится! Все равно я его найду!
Он подобрал потухший фонарь и принялся осматривать дома, делая вид, что светит фонарем.
Услышав голос этого человека, Манфред застыл на месте.
Он обернулся и узнал великого прево. Что он здесь делал с фонарем? Почему мальчишки гнались за ним?
Потрясенный Манфред задал себе эти вопросы, но решил, что разгадывать эту загадку будет позже, а пока опять что есть мочи помчался к виселице у Трагуарского Креста.
Пошатываясь, еле дыша, он подбежал к эшафоту, выхватил бумагу и громко крикнул:
- Помилование! Осужденный помилован!
Палач выхватил из рук поданную бумагу.
- Помилование действительное и по должной форме! - вслух объявил он.
Этих слов было достаточно, чтобы лишить сомнений караульного сержанта, если у него таковые были.
Он, как сведущий человек, изучил оба документа и приказ великого прево, подкреплявший их.
- Все верно, - сказал он наконец. - Развяжите осужденного, он свободен.
- Ура! Ура! - завопила толпа.
- Объясни… - сказал Лантене.
- Пошли, пошли! - перебил его Манфред. - Сейчас все узнаешь.
* * *
Увидев, что Манфред ушел, Лойола еле сдержал ругательство, вертевшееся на языке. Скрестив руки под плащом, сжав кулаки, нахмурив брови, он уже обдумывал план страшной мести. Так пошли три долгих часа.
Кокардэр и Фанфар не выходили из погреба, не сводили с монаха глаз.
С минуту Лойола думал, может ли он разобраться с этими двумя. Он имел обыкновение выходить из дома всегда в кольчуге и с кинжалом под сутаной.
Но у его сторожей тоже были при себе длинные кинжалы и вид чрезвычайно решительный.
К тому же Кокардэр сказал ему:
- Предупреждаю вас, преподобный отец: мне приказано убить вас при первом же подозрительном движении. Так что если желаете еще послужить Богу и людям - сидите спокойно.
Кокардэр сопроводил эти слова таким движением кинжала, что у монаха не осталось сомнений в возможном исходе боя. И он принял решение сидеть тихо и молча, полагая, что Манфред вскорости возвратится. Как мы уже сказали, ожидание продлилось три часа.
Затем монах услышал шаги на лестнице. Появились Манфред и Лантене. Манфред так и сиял, чего, собственно, и ожидал Лойола. Но Лантене был мрачен - пожалуй, таким мрачным он не шел даже на эшафот.
Кокардэр и Фанфар горячо пожали руку тому, кого так удачно помогли выручить.
- Что же, господа, - первым заговорил Лойола, - надеюсь, теперь-то я свободен?
- Это мы еще посмотрим, - сказал Манфред.
- Неужели вы посмеете нарушить данное мне слово? Вы клялись сохранить мне жизнь в обмен на жизнь Лантене.
Манфред посмотрел на друга. Тот сказал, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие:
- Милостивый государь, только клятве моего друга… моего брата вы обязаны жизнью. Если бы Манфред, как вы сейчас сказали, не поклялся сохранить вам жизнь, я бы немедленно убил вас.
- Берегитесь! На мне священное облачение! - прервал Лантене Лойола, смертельно напуганный движением его руки.
- Убил бы, - продолжал Лантене, - как бешеного пса, без малейшего зазрения совести, и думал бы, что служу великую службу человечеству.
Лантене в этот миг был грозен и прекрасен.
- Но вы не бойтесь, - усмехнулся Манфред. - Воровское слово крепкое. Раз Лантене жив, то и ваша жизнь вне опасности.
Лантене еще немного помолчал и вытер рукой пот, градом катившийся по лбу.
- Да, - сказал он, - жизнь ваша вне опасности. А что до свободы… об этом поговорим.
Убедившись, что его не убьют, Лойола улыбнулся дьявольской улыбкой.
- Вы оба еще очень молоды, - сказал он, - и я прощаю ваши ложные суждения о человеке, которого вы должны были бы почитать по многим причинам. Но не подобает мне обсуждать с вами все мои поступки и цели, которые их вдохновляли. Скажите мне только, как вы хотите со мной поступить. Но подумайте вот о чем: сегодня сила на вашей стороне, но так будет не всегда. Если вы оставите меня в заключении, король Франции, у которого я в гостях, обеспокоится моим исчезновением и станет меня разыскивать. В конце концов все станет известно. Так что я забочусь о ваших интересах, не о своих: я-то давно приучил свой ум к мысли о гонениях, которые мне предстоит претерпеть, служа Богу и святой Церкви…
- О гонениях, милостивый государь, мы говорить не будем, - возразил Манфред. - Мы далеко бы зашли, перечисляя всех, кого гнали вы. Поговорим лучше о наших делах.
- Извольте! - миролюбиво сказал Лойола.
- Итак, - продолжал Манфред, - обсудим теперь ваше освобождение - то есть условия, которые мы ставим для этого освобождения.
- Условия?
- Ну да; что удивительного? Итак, нам предстоит поговорить на эту интересную тему. Но прежде, чем приступить к этому разговору, сперва мой брат Лантене побеседует с вами о предмете, который живо его касается…
Лойола вопрошающе взглянул на Лантена.
- Милостивый государь, - сказал тот, - помните ли вы слова, которые говорили мне нынче утром?
- Слова христианского утешения, - уклончиво прошептал Лойола.
- Нет, слова проклятия, которые жгут мне сердце! Вы говорили мне, милостивый государь, что я отправляюсь на эшафот с согласия графа де Монклара.
- Так оно и было…
- Теперь я спрашиваю вас: вы не солгали?
- Служитель Христов никогда не лжет.
- Имейте в виду, - продолжал Лантене с таким ледяным спокойствием, что монах весь похолодел, - имейте в виду: я требую от вас совершенной истины… требую, чтобы вы говорили от всей души… Быть может, граф де Монклар был принужден к этому согласию? Скажите… Если так - я довольно вас знаю: вы могли играть словом "согласие". Как именно соглашался великий прево? Вот что я желаю знать…
- Кто изведает истинные помыслы человеков?
- Вижу, что мы друг друга не понимаем. Вот что я вам скажу, милостивый государь. Мой друг Манфред - вот он здесь - недавно столкнулся с графом де Монкларом на улице.
Лантене остановился перевести дух: он задыхался…
- Знаете ли вы, что понял Манфред? - продолжал он.
- Ожидаю узнать от вас.
Лантене схватил монаха за руку и прохрипел:
- Граф де Монклар безумен! Безумен - слышите? Он ищет сына своего, он зовет его со слезами… Почему граф де Монклар потерял рассудок? Говорите, милостивый государь! Вы это знаете…
- Странные вещи вы говорите! - сказал Лойола.
- Почему, когда меня уводили из его дома, отец мой вырывался от стражников? Вы и это знаете! Говорите! Признайся, негодяй, что ты ужасно солгал! Признайся: только твое нахальное плутовство приготовило эту казнь…
- Вы ошибаетесь, верно вам говорю! Сейчас-то мне нет никакой выгоды лгать… Я действительно заметил в распоряжениях великого прево на ваш счет странные противоречия. Я сам слышал, как он велел отправить вас на эшафот. А потом я видел, как он кидался на стражников. Тут я ушел и больше ничего не знаю. Разрежьте мне грудь, копайтесь в моем сердце - вы не найдете там той лжи, которую ищете.
Лантене обернулся и посмотрел на Манфреда. Тот пожал плечами: ничего из него не вытянуть!
- О, - прошептал Лантене, - двадцать лет жизни я бы отдал, чтобы знать, что мой отец не соглашался на казнь!
Лойола плотно сжал губы.
"Хорошо! - подумал он. - Эта мука навсегда останется в твоем сердце. А насчет остального посмотрим!"
Лантене отпустил руку монаха и в отчаяньи отступил на пару шагов назад.
- Что ж, милостивый государь, - сказал Манфред, - раз вы так упорно молчите - уладим теперь вопрос о вашем освобождении.
Лойола вздрогнул, но ничего не сказал.
- Сначала мы думали выкинуть вас в Париже на улицу - после того как окажемся вне вашей досягаемости. Но потом рассудили, что парижане проклянут нас и будут правы. С другой стороны, мы по натуре не мучители, как вы и вам подобные, нам претит оставлять вас в темнице. К тому же в конце концов вы бы совратили своими проповедями славных людей, которым поручили бы стеречь вас.
Лойола по-прежнему молчал. Манфред продолжал:
- Чтобы все устроилось к общему удовольствию, мы решили просто выпроводить вас из Парижа.
- Охотно! - невольно вырвалось у Лойолы.
- Представляю вам Кокардэра и Фанфара, которые будут иметь честь сопровождать вас.
- Вы, по крайней мере, предоставите мне выбор города, в котором я желал бы высадиться?
- Скажите… Куда желаете отправиться? Только это должно быть достаточно далеко от Парижа.
- Правда, город, в который я хотел бы поехать, от Парижа недалеко, но могу дать вам клятву на распятии не выезжать оттуда в течение недели. Это, в общем, соответствует вашему плану.
- Итак, что ж это за город?
- Фонтенбло! - сказал Лойола. Он понятия не имел, что Манфред имеет отношение к поездке короля.
Манфред расхохотался:
- Вы что, просите, чтобы я своими руками доставил вас к французскому королю - вашему достойному другу, - а вы бы тотчас же испросили моей головы?
- Французскому королю? - растерянно пробормотал Лойола. - Вы ошибаетесь… я хотел затвориться там в монастыре.
Манфред посмотрел через плечо на Кокардэра:
- Ты видел в Фонтенбло какой-нибудь монастырь?
- Право, не видел.
- Как понимаете, милостивый государь, отправить вас в Фонтенбло никак нельзя.
- Что ж! Выбирайте город для меня сами. Только один вопрос: когда я должен отправиться?
- Сию же минуту.
- Что ж! - сказал Лойола, как будто решался на жертву, но на самом деле с радостью, не ускользнувшей от Манфреда. Молодой человек продолжал:
- Наверху, у двери этого дома, стоит как нельзя более удобная дорожная карета со шторками, запирающимися на ключ. Имей в виду, Кокардэр: в ящике под козлами лежит все, что нужно в дороге.
- Понял! - сказал Кокардэр.
- Стало быть, делаем так: все вместе поднимаемся на улицу. Преподобный отец садится в карету, но не кричит, потому что знает: при первом звуке он получит в горло три дюйма этого клинка. Затем наш славный друг Фанфар садится с ним, опускает и запирает шторки, а Кокардэр занимает место на козлах и знай себе погоняет пару сильных нормандских жеребцов, которые будут иметь честь везти вас.
- Я готов повиноваться без сопротивления. Вы злоупотребляете силой, но да не скажут, что служитель Господа на силу ответил силой. Скажите только, в каком месте вы собираетесь меня высадить.
- Вы сейчас не раскрыли своего секрета - и я своего не раскрою, - сурово сказал Манфред.
Манфред вышел из погреба, за ним Кокардэр.
Их не было больше часа. Очевидно, Манфред давал Кокардэру подробные наставления.
Через час Манфред опять вошел в погреб.
- Следуйте за мной, милостивый государь, - сказал он Лойоле.
- Могу я хотя бы узнать, сколько времени продлится путешествие?
- Пустяки! Несколько часов. Идите, только помните: одно движение - и вы покойник.
Манфред поднялся. За ним шел Лойола. За монахом следовал Лантене с кинжалом в руке. Фанфар замыкал шествие.
Перед дверью шорника в самом деле стояла дорожная карета. По знаку Манфреда Фанфар занял место в ней, а Кокардэр уже сидел на козлах.
Переступив порог, Лойола быстро посмотрел налево и направо. Но улица была совсем пуста.
Лойола затрясся от бешенства и сел в карету, шепча про себя:
- Проклятье Господне на вас!
- Доброго пути! - крикнул Манфред.
Пара лошадей понеслась вскачь, увозя карету.