Он потупил взор и весь побледнел.
- О твоей болезни? - спросила она с таким совершенным равнодушием, что его всего сотрясло изумление - как будто на его словах великая королева выбросила корону в сточную канаву.
Он так и застыл, обалдев от неожиданности и ужаса. Она встала и подошла к нему. Улыбки на ее губах больше не было. Ласковый взгляд превратился в суровый и злой.
- Я вас боюсь, мадам! - воскликнул он.
Она схватила его за руку.
- Болезни! - воскликнула она. - Хочешь, я тебе все скажу, мой бедный изгой? Твоя-то болезнь мне и была нужна!
Он вскрикнул от ужаса и отчаянья.
- Правда ли это? Не сон ли? Вас ли я сейчас слышу?
- Болезни! Я хотела, чтобы ею заболел еще один человек. Я его ненавижу, я придумывала ему самые страшные казни… Я хотела… но, кажется, ничего не вышло… Кажется, он удрал от меня, потому что все время бегает за новыми любовницами…
- Кто он? Кто он?! - грозно крикнул Дурной Жан.
- Это король!
Жан, совсем сбитый с толку, с немым ужасом уставился на нее.
- Ничего не вышло, сказала я себе. Тогда я поражу его иначе! Мне надобно покорное орудие, верный раб… Будешь таким орудием?
- Уже есмь! - глухо проговорил он.
- Будешь ненавидеть короля, как я его ненавижу?
- Всеми силами моими, с этого мига начиная.
- Прекрасно! За это, Дурной Жан, я буду твоей.
- Кода же? Когда?
- Когда он умрет! - ответила она.
* * *
Жан-Калека выбежал, как безумный, и забился в дальний угол конюшни.
Там, крепко сжав виски ладонями, он думал:
"Она любит!.. Никогда я не страдал ужаснее… Любит короля!.. До чего же сильно она любит его, чтобы задумать и совершить такое безумство, как она! Отравила себя, чтобы отравить короля… Погубила свою красоту, чтобы погубить его жизнь… Она его любит! А я, несчастный, кто для нее? Жалкое орудие! Она сама так сказала… А я согласился… Да, согласился! И соглашаюсь! Что с того, что мысль ее будет с другим, если сама она - со мной! О, восторг часов любви! А тот человек - король, проехавший с гордой улыбкой, - он умрет! Я выношу ему приговор! Пусть даже она сама теперь захочет его спасти - уже поздно! Моя ненависть сделает больше всех ядов…"
Он встал и погрозил кулаком. Ужасен был его вид.
Мадлен Феррон неотрывно следила за ним в слуховое окно. Увидела, что он так страшен и грозен, и улыбка мелькнула не ее бледных губах.
IX. Гонец из Парижа
К замку Фонтенбло примыкал огромный парк, прекрасные остатки которого можно видеть и поныне. Парк был окружен со всех сторон высокой стеной.
Когда в замок приезжал Франциск I, вдоль всей стены с внутренней стороны расставляли стражу. Между постами расстояние было около ста шагов.
Трибуле уже дважды бывал в Фонтенбло вместе с королем. Он все это знал в подробностях. И все же он решил попасть в замок через парк. Своим планом он поделился с Рагастеном и Манфредом: любой ценой попасть в парк и разузнать, в котором из помещений замка заперли Жилет.
Там уж он достаточно хорошо знал расположение всех комнат, чтобы темной ночью пробраться туда вместе с друзьями.
Они вчетвером проберутся в замок, готовые убить всякого, кто встанет у них на пути, доберутся до Жилет, похитят ее и уедут в Италию.
В первый же вечер Трибуле с тремя товарищами отправился изучать окрестности замка. Проходя мимо роскошного фасада, Рагастен с Манфредом убедились: иначе, как через парк, попасть сюда невозможно. Во дворе стояло полно вооруженных людей.
Со стороны же парка было темно и пустынно. Они пошли вдоль стены. С другой стороны временами доносились крики перекликающихся часовых.
Товарищи обошли весь парк кругом. Сзади стена местами обветшала: кирпичи повываливались, появились дыры.
Все четверо вернулись домой: в тот вечер им ничего не удалось предпринять.
То же и на другой день, и после: в единственном месте, где можно было перебраться, стоял часовой. Всем четверым претила мысль, что придется убить ни в чем не повинного человека, а то ничего не выйдет. Так прошло десять томительных дней.
Манфред отчаивался, и отчаянье лишало его рассудка. Он говорил: надо войти в замок среди бела дня, напасть прямо на короля, вызвать его на бой!
Вечером одиннадцатого дня Рагастен вполголоса совещался с Трибуле.
- Придется его убирать! - мрачно сказал Трибуле.
- Часового?
- Ну да… ведь иначе ничего не сделаешь…
- Тогда я беру его на себя, - сказал Рагастен.
Он надеялся, что сможет прыгнуть на солдата и связать так скоро, что тот не успеет закричать.
И вот товарищи в одиннадцатый раз подошли к стене.
Было часов десять вечера.
- Я иду первым, - сказал Рагастен, когда они дошли до нужного места. - Как будет готово - кликну. Перелезете по одному, а там видно будет.
В тот же момент вдалеке прозвучал клич часового, потом ближе, ближе…
Наконец его повторил тот солдат, что стоял напротив Рагастена с другой стороны стены.
Услышав его голос, Трибуле вздрогнул, подскочил к Рагастену и схватил его за руку.
- Погодите! - сказал он. - Я сам полезу.
Тут же он оказался наверху стены и оттуда подал друзьям знак: ни звука!
Трибуле ясно видел неподвижного часового, тот стоял, опершись на алебарду.
Трибуле тихонько позвал:
- Людвиг!
Солдат вздрогнул от неожиданности.
- Кто меня зовет? - вскрикнул он.
- Тише, тише… подойди ближе… вот так! Узнаешь друга? А я тебя, проклят буду, не забыл!
Солдат узнал его голос:
- Господин Трибуле! А говорили, вы в Бастилии?
- Правда? А кто же так говорил, славный Людвиг?
- Да все. Господин Монтгомери вас арестовал и сам отвез в крепость.
- Ишь ты! Но видишь сам: может, я и был в Бастилии, но теперь вышел.
- Вы оттуда вышли! - воскликнул изумленный швейцарец.
- Да, нарочно вышел спросить тебя: все так же ты хочешь опять увидеть гору Юнгфрау, услышать коровьи колокольчики, поцеловать свою невесту… как бишь ее звали?
- Катарина! - уже растаял солдат.
- Да-да, Катарину. Так помнишь ли, славный мой Людвиг, что я тебе обещал тогда в Лувре?
- Как не помнить! Да я только о том и думаю, вы мне всю душу перевернули… Тысяча экю!
- Да, в монетах по шесть парижских ливров. Как раз хватит на ферму в родной долине. Построишь домик, женишься на Катарине, будешь жить долго-долго с целым выводком маленьких Людвигов…
- Опять вы меня искушаете, господин Трибуле! - вздохнул солдат.
- И вовсе нет! Я пришел тебе сказать, что готов выполнить обещание.
- Тысячу экю!
- Приходи да забирай.
- А куда прийти? - пылко спросил солдат?
- В трактир "Великий Карл".
- Когда?
- Когда хочешь.
- Какой же вы, правда, хороший человек! Сами потрудились нарочно…
- Нарочно, чтобы обогатить тебя. Я же обещал!
- Обещали, только я так и не успел оказать вам ту услугу, что вы просили. Я думал…
- Так теперь, добрый мой Людвиг, я тебя попрошу о другой услуге.
- Ах, так… - разочарованно протянул солдат.
- Совсем не такую опасную, как в тот раз, а ты ведь тогда соглашался. Ну да я тебя не неволю. В швейцарской гвардии многие согласятся честно заработать тысячу экю за доброе дело.
- Верно, такое доброе, что и в петлю можно попасть…
- Можно, если ты растяпа и денег не имеешь. Но ты, Людвиг, не растяпа, а деньги у тебя будут.
- Что нужно сделать? - спросил Людвиг.
- Просто на пару минут отвернуться и уши заткнуть.
- Вам нужно тайком пробраться в замок?
- Ну да. И еще кое о чем тебя спросить. Может, ты знаешь. Это и есть самое главное.
- Спрашивайте.
- Ты слышал про девушку, которую король привез сюда накануне того дня, когда приехал сюда сам?
- Вы говорите про мадам герцогиню де Фонтенбло?
- Про нее! - не скрывая волнения, ответил Трибуле.
- Бедная барышня, так все грустит!
- Вот как! - воскликнул Трибуле. - Так ты ее, значит, видел?
- Два раза, как стоял на часах у самого дворца. Она выходила в парк погулять.
- Одна? - спросил Трибуле, тяжело дыша.
- С ней еще две дамы.
- А далеко она уходила в парк?
- Да нет, совсем недалеко.
- Людвиг! Хочешь заработать не тысячу экю, а две тысячи, три - все, что у меня есть? Хочешь стать богатым, как буржуа? Скажи - хочешь?
- Тихо! - шепотом прервал его Людвиг.
Трибуле услышал приближающиеся шаги. То был дозор.
Он прижался к стене. Сердце его трепетало при мысли, что Людвиг сделает все, что он захочет.
Дозор с офицером во главе подошел. Офицер обменялся несколькими словами с Людвигом и пошел дальше.
- Когда ты в следующий раз будешь стоять на посту, Людвиг? - заговорил Трибуле.
- Послезавтра.
- На этом самом месте?
- Могу и сюда попроситься.
- Прекрасно! Возьмешься завтра подойти к герцогине де Фонтенбло?
- Можно… Она негордая, кое с кем из товарищей уже и сама заговаривала.
- Так скажи ей, чтобы она была в парке в час смены караула.
- То есть в десять вечера. А в каком месте?
- У большого пруда с карпами. Согласен?
- Согласен!
- Повтори, что я сказал.
- Завтра я подойду к маленькой герцогине так, чтобы она меня заметила, она со мной заговорит, а я скажу: "Завтра в десять вечера господин Трибуле будет у пруда с карпами". Правильно я понял?
- Все верно, славный мой Людвиг. Значит, послезавтра вечером, в десять часов, на этом самом месте.
- Договорились.
- А потом ты убежишь вместе с нами, разбогатеешь и скроешься в Швейцарии.
- Ах, Катарина, Катарина! - вздохнул швейцарец.
Трибуле тихонько спрыгнул со стены.
Они с товарищами вернулись в трактир "Великий Карл". На другой день туда доставили дорожный экипаж, который купил Спадакаппа. На третий день все лихорадочно ждали.
Трибуле не находил себе места, вслух разговаривал сам с собой, жал руку Рагастену.
Манфред с виду был спокойнее, но и его сотрясало глубокое волнение. В восемь часов он сказал:
- Поехали!
Было еще рановато, но Рагастен понял, что юноша больше не может терпеть.
Все четверо поспешно собрались, взяли оружие и вышли на улицу. Тут на повороте Дровяной улицы как раз показался всадник. Увидев Манфреда, он радостно вскрикнул, остановил коня и спрыгнул на землю. Конь тут же рухнул: он был совсем загнан, кровь шла у него из ноздрей.
Манфред страшно побледнел: он узнал Кокардэра.
- Лантене? - с тревогой спросил он.
- Да, он меня и прислал. Вот нате.
Он отдал Манфреду запечатанное письмо.
Все вместе вернулись в трактир. Манфред медленно распечатал письмо, развернул и прочел:
"Полдень. Дело завтра утром, в семь часов. Доле сожгут. Если не удастся похитить его по дороге от Консьержери к Гревской площади, тогда, друг мой, брат мой… понимаешь!
Жду тебя!"
Манфред молча передал письмо Рагастену. Тот прочитал сам и передал Трибуле.
Рагастен сел на лавку. Трибуле словно обухом по голове ударили.
- Как же так… - пробормотал он. Губы его побелели. - Может, ты поедешь… потом…
- Потом! - с отчаяньем и упреком ответил Манфред. - Потом будет уже полночь, а то и час ночи: никак не успею…
Он вдруг повернулся к Кокардэру, который смотрел на них, ничего не понимая.
- Ступай в конюшню, - сказал Манфред, - седлай двух коней. Спадакаппа тебе покажет, какие самые лучшие.
Спадакаппа и Кокардэр бросились, куда им сказали. Рагастен встал и пожал руку Манфреду.
- Ну что ж, дитя мое, - сказал он просто, опять называя юношу так, от чего тот уже вздрагивал.
Повернувшись к Трибуле, шевалье продолжал:
- Нас осталось только трое. Помощь нашего друга очень ценна, но я уверен: мы справимся так же, как если бы нас было четверо!
Манфред понял, что собрался сделать шевалье и тоже пожал ему руку.
Вернулся Кокардэр.
- Ты не слишком устал? - спросил Манфред. - Можешь сейчас ехать обратно?
- Сил у меня никаких, но если только совсем не помру - непременно буду к утру в Париже! Если бы вы только видели сегодня Лантене!
- Тогда поехали! - хрипло сказал Манфред.
Секунду спустя Рагастен, Трибуле и Спадакаппа услышали топот бешеной скачки.
- Пошли и мы! - сказал тогда Трибуле.
Они направились к парку.
Манфред и Кокардэр скакали по Меленской дороге.
Кокардэр напряженно вслушивался, был готов к бою и притом разговаривал.
- Как ты нас нашел? - спросил Манфред.
- Я и не думал, но мне повезло. Надо сказать, когда я прискакал в Фонтенбло, то ничего уже не соображал: такая скачка меня всего разбила. У первого дома я слез с коня и огляделся. Никого не было. Я постучался в один крестьянский дом и спросил, как учил меня Лантене, не видали ли они дворянина по имени шевалье де Рагастен, не знают ли, где он живет. Мне сказали, чтоб я спрашивал во дворце, и захлопнули дверь. Должно быть, испугались меня… Я стоял, как дурак, не зная куда деваться, и тут из соседнего дома вышла женщина…
- Женщина?
- Женщина в мужской одежде. Красивая, насколько я разглядел. Она мне сказала: "Я слышала, что вы ищете господина де Рагастена".
Я на всякий случай спросил: "А вы кто, сударыня?"
Она только пожала плечами и опять спросила: "Так вы его ищете?"
"Ищу, - ответил я. - И дело очень спешное".
"Так поезжайте на Дровяную улицу около дворца, - сказала она, - и остановитесь у трактира "Великий Карл".
- С этими словами она вдруг исчезла, - завершил рассказ Кокардэр, - а я пришпорил несчастного коня, чтобы он напрягся из последних сил.
Манфред невольно подумал о Мадлен Феррон. Кто же еще, кроме Мадлен, мог интересоваться шевалье де Рагастеном, которого в Фонтенбло никто не знал?
"Неужто эта женщина - наш добрый гений?" - думал он.
Словно два призрака, пролетели они через Мелен. За городом сделали часовой привал - иначе лошади не доскакали бы до Парижа.
Каждый конь получил полную меру овса из седельной сумки, а Кокардэр заодно съел кусок говядины с двумя большими ломтями хлеба. Манфред же только немного промочил горло.
Потом всадники опять вскочили в седло и помчались тем же аллюром. Около двух часов ночи они достигли ворот Парижа.
- Какой же я дурень! - огорченно воскликнул Манфред. - Ворота-то заперты! Как я мог про это забыть!
- Ворота отпирают в пять часов, - сказал Кокардэр, - а дело назначено только на семь…
Манфред нетерпеливо подпрыгивал, держа коня под уздцы, и вдруг решился.
- Пошли, - сказал он Кокардэру.
Он постучался в калитку, устроенную рядом с главными воротами. Через несколько секунд солдат отворил.
- Друг, - сказал Манфред, - у меня срочная депеша к вашему сержанту.
- Проходите, - отозвался солдат.
Они прошли через комнату с низкими сводами и вошли в другую, побольше - собственно караульную.
Манфред тут же увидел, где в ней дверь на улицу и подал знак Кокардэру.
Тот подошел к двери.
- А вот и сержант, - сказал солдат.
- Чего вам надо? - спросил начальник караула.
- Сказать, что мне немедленно нужно в Париж, - ответил Манфред, краем глаза посматривая на Кокардэра.
- В такой час в Париж не въезжают, - сурово возразил сержант. - Взять обоих!
- Давай сюда! - крикнул в этот момент Кокардэр, настежь распахнув дверь и ринувшись на улицу.
Сержант понял, что его надули, и попытался загородить дорогу Манфреду, но тот ударом кулака отбросил его на несколько шагов и тоже выскочил.
Через мгновение послышались аркебузные выстрелы - это караульные пару раз пальнули им вслед для очистки совести.
Час спустя Манфред с Кокардэром были во Дворе чудес.
- Сейчас три часа, - сказал Кокардэр. - До шести я посплю, а то от меня никакого толку не будет.
- Спи спокойно, я тебя разбужу.
И Манфред пошел в жилище, которое занимал Лантене, где укрывались Жюли и Авет - жена и дочь Этьена Доле.
Увидев друга, Лантене радостно вскрикнул и стиснул его в объятиях. Глазами он указал ему на плачущих несчастных женщин.
- Так его все-таки осудили! - воскликнул Манфред.
- Но еще не все потеряно, - возразил Лантене. - Мы его выручим!
- Непременно!
- Сударь, сударь! - запричитала Авет, молитвенно сложив руки. - Бедный отец!
Жюли как будто ничего не видела и не слышала.
- Мы решимся на невозможное! - воскликнул Манфред.
- Пошли со мной, - сказал ему Лантене.
Они вышли.
- Сердце разрывается, глядя на их слезы! - сказал Лантене. - Пойдем, я покажу тебе, как я распорядился, чтобы мы действовали заодно.
Воры Двора чудес готовили оружие для задуманного дела.
Манфред и Лантене подошли к Консьержери.
- Где будет казнь? - спросил Манфред.
- Сейчас. Смотри, вот Консьержери. Его вывезут через эту дверь. Пойдем там, где его повезут.
Они перешли мост, повернули сразу направо и через несколько шагов вышли на Гревскую площадь.
В самой середине площади несколько человек занимались необычной работой: как будто строили высокую квадратную башню.
Тщательно, методично они накладывали друг на друга большие вязанки дров.
Ряд поленьев - ряд хвороста, еще ряд поленьев - еще ряд хвороста, и так далее… Это кубическое сооружение выкладывалось вокруг высокого квадратного столба, глубоко врытого в землю.
Эти рабочие были помощниками палача, а возводили они костер.
- Так здесь его и сожгут? - спросил Манфред.
- Как видишь, - ответил Лантене. - Теперь пошли.
Он привел друга к въезду на мост.
- Мы встанем здесь, - сказал Лантене. - Все условлено: как только его ввезут на мост, мы нападем на охрану. Будь там хоть пятьсот человек, мы своего добьемся. Отобьем осужденного и укроемся во Дворе чудес. Что скажешь?
- Вроде другого ничего и не придумаешь. Наверняка все получится.
- Думаешь?
- Уверен!
- Ох, если бы так, друг! Наша с тобой задача - добраться до Доле, не глядя, что происходит вокруг. Теперь я начинаю верить, что у нас получится - а то ведь сомневался! Мне казалось, никто из людей на это не пойдет. Да что тебе сказать? Я до того дошел, что думал - и ты не поспеешь вовремя!
- А я поспел! - улыбнулся Манфред в ответ.