– Хельга, успокойся, – тут же одернула ее мать. – Невеста уж, а все как дитя малое держишься!
Хельга прекратила кружиться по комнате и встала возле матери, являя собой пример покорности и смирения.
– Ну вот, – довольно вздохнула Ирина, когда все подарки были осмотрены. – Приданое тебе знатное будет.
Хельга сразу как-то вся сникла, будто побитая собачонка.
– А что, сватался кто к Хельге? – спросил Эрик, поняв, что что-то произошло за время его отсутствия.
– Нет пока, но скоро, думаю, сватов пришлет, – ответила мать.
– Кто же это? – поинтересовался Эрик.
– Боярин Хват, – коротко ответила мать.
– Так он же Хельге в отцы годится!
– Ну так и что? Зато он человек богатый да знатный. Чего еще надо?
– Даже и не думай, мать! Хельге он не пара!
– Ты, сын мой, о своей судьбе беспокойся, а о Хельге позволь мне позаботиться, – зло ответила Ирина.
– Ты, мать, помни: без моего согласия Хельга замуж все равно не выйдет! – заявил Эрик и заметил, как загорелись надеждой глаза сестры.
– Или, может быть, Хельга, по сердцу тебе боярин Хват?
Девушка отчаянно замотала головой.
– Нет, нет, не по сердцу, это мама настаивает, чтобы я за него шла!
– За кого ж тебе идти? Да, в летах он. Зато богат, – фыркнула Ирина. – Оно конечно, братец твой тебя научит...
Он вон на рабыне жениться собрался.
– Ты, мать, думай, что говоришь! – не сдержался Эрик. – За что ты обижаешь нас? Но спорить я с тобой не хочу. Может, лучше мне уехать и не показываться больше в этом доме до конца своих дней?
– Может быть, и лучше. Тогда злая молва о твоей неразумной женитьбе обойдет этот дом стороной!
– Я забыл добавить, что Хельгу я забираю с собой, – добавил Эрик спокойно и увидел, как бледнеет лицо матери.
– Ты не посмеешь! – взорвалась она. – Ты не сделаешь этого!
– О, ты еще не знаешь, на что я способен! – холодно бросил Эрик. – Хельга, собирайся, ты едешь с нами.
– Никуда ты не поедешь, – тут же повернулась к Хельге мать.
Девушка стояла в полной растерянности, не зная, как ей поступать дальше.
– Ну же, собирайся, – поторопил ее Эрик. – Мы уедем сейчас же, и до темноты нам нужно добраться до Киева.
– Я сказала, что ты остаешься, – прошипела сквозь зубы Ирина.
– Поубавь свой пыл, мать, и Хельгу с толку не сбивай! Раз я сказал, что она едет со мной, значит, так оно и будет. Не дашь своего разрешения – силой увезу!
– Как сильно ты изменился, сын, – обиженно сказала мать. – Раньше ты не позволял себе таких вольностей по отношению к родной матери. Поездка не пошла тебе на пользу, впрочем, также, как связь с рабыней.
– Твой язык, мама, хуже змеиного жала. Постарайся его не прикусить, – ответил Эрик. – Хельга, у тебя совсем мало времени на сборы. Ты же слышала, что я сказал? Ты в любом случае едешь с нами, хочешь этого или не хочешь.
Только после этого девушка кинулась собирать вещи. Ирина же, поняв, что проиграла, круто развернулась и вышла из комнаты.
Лаура вздохнула с облегчением. Из всего произошедшего она поняла только, что мать очень сердита на Эрика, и подумала, что единственной причиной ее раздражения является она.
– Эрик, я совсем не понравилась твоей матери? – робко спросила Лаура, когда они остались в комнате одни.
– Моей матери вообще редко кто нравится, – ответил Эрик.
– Она была так сердита...
– Не волнуйся, большей частью она сердилась на меня.
– На тебя? – удивилась Лаура. – Чем же ты прогневал ее, мой господин?
– Есть на то причины, моя радость.
– Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны спросить, какие причины ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых мать недовольна тем, что я собрался жениться на тебе, – откровенно признался Эрик. Ему неудобно было признаваться в этом Лауре, поэтому, произнося фразу, он смотрел в пол. Когда же Эрик наконец взглянул на Лауру, то увидел выражение крайнего изумления на ее лице.
– Что с тобой? – спросил он.
– Господин мой, я не ослышалась, ты действительно собираешься жениться на мне? – пролепетала Лаура.
– Ну да, – подтвердил Эрик, запоздало вспомнив о том, что он ни слова не говорил Лауре ранее о своих намерениях.
– Господин, я думаю, что с твоей стороны это будет большой ошибкой, – сказала Лаура.
– Это еще почему?
– Негоже тебе женится на рабыне. Ты богат и родовит, тебе нужно жениться на девушке, достойной тебя.
– С чего ты взяла, что ты не достойна меня? – вскинулся Эрик.
– Но это же очевидно, – спокойно ответила Лаура. – Женитьба на рабыне не принесет тебе ничего, кроме насмешек.
– Да что вы все сговорились, что ли! – не выдержал Эрик. – А как же ты? Неужели тебе не хочется выйти за меня?
– Поверь, господин, мне будет гораздо спокойнее оставить все как есть. Я все равно отныне и навеки принадлежу тебе душой и телом, и никуда до смерти от тебя не денусь, если только ты сам того не захочешь. А быть твоей женой – слишком большой труд. Я не смогу всю жизнь выносить насмешки твоих друзей и родных и знать, о чем шепчутся люди у меня за спиной.
– Пусть только попробуют, – пробурчал Эрик.
– И что же? Ты станешь драться с каждым, кто посмеет сказать обо мне дурное слово? Это смешно – тебя не хватит на всех.
Эрик задумался. Тут в комнату ворвалась Хельга, одетая в синим бархатом крытую лисью шубку и алые сапожки, и сказала, что все вещи уложены.
– Мы продолжим этот разговор позже, – повернувшись к Лауре, произнес Эрик.
– Как тебе будет угодно, господин, – устало ответила она.
Ирина не вышла попрощаться с отъезжающими. Хельга огорчилась, но радость от поездки в Киев ничем нельзя было затмить. Как козочка, вспрыгнула она в возок, и ясные ее глаза устремились вдаль, за окоем – туда, где ждало ее счастье.
ГЛАВА 16
Дома Эрика ждало известие: князь Владимир желает его видеть. Поручив Лауру и Хельгу заботам своей новой ключницы, которую теперь все в доме величали только по имени, а имя у нее оказалось гордое, почитай что княжеское – Преслава, Эрик отправился к князю, размышляя по пути, что на роду ему написано посещать князя, вернувшись издалека и не отдохнув с дороги.
Князь встретил Эрика радушно. Усадил за стол, налил меду, повелел пить.
– Вернулся днесь последний из тех людей, что посылал я с тем же поручением, что и тебя, – начал Владимир, дождавшись, когда Эрик отхлебнет добрый глоток меда. – Привез он мне ответ, который меня не обрадовал. Был гонец у булгар. Просил я его выведать все о том, какому Богу они поклоняются, да какие обычаи чтят.
Эрик оторвался от кубка и вопросительно посмотрел на князя, ожидая продолжения.
– Многое мне пришлось по душе. Например, знаешь ли ты, что вера их разрешает иметь столько жен, сколько душа попросит? – князь улыбнулся, заметив недоумение в глазах Эрика. – Знаю, знаю, о чем ты мыслишь. Думаешь, что баб великий князь и так без счету имеет. И то, правда, да не вся. Ведь сам же ты мне и излагал, что по христианским законам такого допускать не должно.
– Много я видел в Константинополе меж ихними людьми, чего по вере допускать не должно, – ответил Эрик. – И ничего, никто их за то не судит, что уж тут говорить о тебе, великий князь.
– Твоя правда, – ухмыльнулся Владимир. – Не понравилась мне вера булгарская, и принимать ее я не стану. А не понравилась почему, тоже объяснить могу. Уж больно строга их вера. Ты представь себе, Варяг, вина они не пьют и мяса поросячьего не едят – на то запрет Божий, или, ежели по ихнему говорить, – Аллаха.
– Что ж они едят? – искренне удивился Эрик.
– Все остальное, стало быть. Я подробно о том не спрашивал.
– А что ж пьют?
– А вот про это я как раз спросил, – рассмеялся Владимир. – Посланец мой сказал, будто никакой браги, из той, что разум мутит, им в рот вообще брать не полагается.
– Ну, дела, – протянул Эрик. – Бывают же чудеса на свете.
– Вот и я говорю! Ну разве ж это вера! – горячо воскликнул князь. – Я им так и ответил: вино, дескать, для русских главное веселье, и без него никак нельзя! Хоть и рай у них зело прекрасен, а по раю гурии ходят табунами – веселые девки по-нашему, а все ж вера дурацкая, без винопития-то!
Сам он уже принял добрую порцию меда, потому в настроении пребывал веселом.
– Так что, Варяг, как ни крути, а более всего мне по душе христианство. Оно ведь чем хорошо? Никаких таких запретов не накладывает. Греши, сколько влезет, только каяться успевай. Так у них, что ль, положено?
Эрик кивнул.
– Да и обряды такие благолепные. Без членовредительства, главное. А то эти басурманы знаешь, что удумали?
Наклонившись к Эрику, князь шепнул пару слов и захохотал сам.
Эрик тоже засмеялся.
– Зачем же это они делают, князь?
– А пес их знает! Вроде как за лишнюю они эту плоть считают. Послы мне толковали, да я уж и не очень-то слушал. Нет, это ж надо такое над собой делать?
Отсмеявшись, Владимир посерьезнел.
– А более всего, знаешь, что мне по душе пришлось? Богов у нас слишком много, все могущественные. Жребием людским играют, как ребятишки, между собой согласия не имеют – тоже как дети малые. Кровавых жертв требуют... Оно, конечно, есть у нас и свои заветы: храбрость там, странноприимство, честность да щедрость... Будешь таков – будешь счастлив на земле. А сердцу чувствительному и уму неспокойному хочется знать... – Владимир близко склонился к варягу, заглянул ему в глаза. – ... потребно, видишь ли, знать, что человека за гробом ждет? Неужто зароют в землю, и кончится все? А Христос – Бог невидимый, великий, людям отец. Даст он нам всем при жизни – мир и покой, а за могильной доской, в светлом раю – вечную жизнь, непрестанное блаженство. Так что нужна нам позарез вера византийская, – неожиданно трезво окончил князь.
– Чем же римская хуже? – спросил Эрик.
– Да тем, что Рим далек, да и на что он нам сдался? Не сладим мы с ним.
– Неужто великий князь решил на Византию войною идти? – воскликнул Эрик, пропустив мимо ушей последнее заявление Владимира.
– Тише! – шикнул на него князь. – Чего раскричался? Не хватало еще, чтобы холопы услыхали и по всему Киеву растрезвонили! Так, да не так. Тут хитро нужно...
– Не понимаю я, великий князь, к чему ты клонишь? – осторожно спросил Эрик.
– А к тому клоню, что разгневали меня хитрые греки! – вскричал князь, позабыв о том, что недавно сам приказывал Эрику тишину блюсти.
– Так что ж с того? Воевать теперь с ними из-за этого, что ли? – мед уже оказал свое действие, и язык Эрика начал заплетаться.
– Я же сказал – не буду я с Византией воевать! – сказал не менее хмельной князь. – Я другое задумал.
– Что же? – снова насторожился Эрик.
– Хитрые греки решили с меня мзду за свою веру поиметь, а я думаю так сделать, чтобы они сами меня просили Русь крестить, да еще и с них за то мзду получить.
– Как же это тебе, великий князь удастся? – удивился Эрик.
– То уж моя забота, – таинственно заявил Владимир.
– Думаю я взять ихний град Корсунь. Как падет этот град, так испугаются греки, а я их еще припугну. Тем, что и Византию всю покорю, и Константинополь возьму. Вот увидишь, греки – народ трусливый, испугаются до смерти, а там уж останется лишь просить чего моя душа пожелает за то, чтобы я веру христианскую принял и народ свой окрестил.
– Великий князь, а уверен ли ты в том, что возьмем Корсунь? – спросил Эрик с сомнением.
– Отчего ж не взять? – удивился князь.
– Многие пробовали, – осторожно начал Эрик, – да всем он не по зубам оказался. Опять же, путь туда ох как долог, особо сейчас – зима ж на носу.
– А кто говорит о том, чтобы на Корсунь сейчас идти? – пьяно ухмыльнулся Владимир. – Мы туда весной поплывем, по половодью. А насчет того, что никто этот город взять не мог, так ведь мы еще не пробовали! В том-то вся и штука! Или ты в наших воях сомневаешься?
– В воях у меня сомнений нет, – ответил Эрик. – А вот, как быть, ежели греки на помощь своим корсунцам придут?
– Не придут, – протянул князь, – кишка у них тонка, побоятся.
Эрик тоже хотел бы быть так уверен в этом, как великий князь, но его практический ум не позволял ему надеяться на авось.
Тем временем сосуд с медом опустел, а князь захмелел окончательно. Эрик понял, что разговор подошел к концу.
– Позволь, великий князь, мне с тобой проститься.
– Али не любо тебе с самим великим князем за одним столом сидеть? – обиделся Владимир.
– Как не любо? Любо, да только устал я ныне с дороги – тело отдыха требует.
– Куда ездил? – оживился князь, радуясь возможности отвлечься от уже порядком надоевших государственных проблем.
– К матери, – коротко ответил Эрик.
– Что ж не задержался у нее погостить? – удивился Владимир.
Эрик замялся, и князь это узрел.
– Али случилось что?
– Побранился я с ней, – нехотя признался Эрик.
– С чего ж? Али ты родителей не почитаешь? Волю их не блюдешь? – насмешливо продолжал вопрошать князь.
– Была бы воля разумна, исполнял бы ее, а так глупость одна, – пробурчал Эрик.
– Так что случилось-то? – шибко же утомили князя дела государственные, коль находил он интерес в семейных делах своего милостивца!
– Много всякого, великий князь, что тебе суета людская?
– Да говори, говори, не стесняйся. Я хоть и князь, а все ж тоже человек.
– Хорошо, скажу. Жениться я надумал, великий князь, а мать воспротивилась!
– Жениться? – удивился Владимир. – Кто такая? Что ж ты своему князю не сказался?
– Невольница она, – угрюмо ответил Эрик.
– Уж не та ли, что ты из Константинополя приволок? – добродушно усмехнулся Владимир.
– Она самая, – подтвердил Эрик.
– А ведь мать твоя права, – вдруг выдал князь. – Негоже тебе, княжьему послу на рабыне жениться. Я тебе не позволю свое имя марать!
– Что ж в том плохого? – спросил Эрик, вертя в руке пустой кубок.
– Да то, что тебе нужна жена знатная, которая тебе под стать будет.
– А если я эту люблю? – тихо спросил Эрик, уставившись в пол.
– Да ну и люби себе на здоровье, – ответил Владимир. – Кто же тебе мешает. Только зачем на ней жениться – ума не приложу! Ты не горюй, мы тебе такую жену найдем, что сам император Византийский позавидует. Я вот, кстати, на его сестре ожениться порешил. Думаю теперь, а не ее ли белую рученьку запросить в обмен на крещение?
– Князь, так ведь я говорил тебе, что немолода она и собой нехороша, – Эрик настолько удивился, что даже позабыл на время о всех своих горестях.
– Да знаю я, знаю, – поморщился Владимир, – зато считай что императрица! С византийскими императорами породниться – не великая ли честь и слава?
– Это уж точно, – подтвердил Эрик. – Да только ради того брать в жены нелюбую бабу?
– А то у меня любых мало! – рассмеялся князь. – Ничего, эту я для важности возьму, повенчаюсь с нею по христианскому их обычаю, и будет она у меня сидеть в высоком тереме в дальней светелке.
– Ай, князь, крут ты с бабами, – только и смог сказать Эрик.
– Да, наследников нужно будет от нее заиметь, чтобы хитрая греческая кровушка к нашей простодырой примешалась! – продолжал расписывать свою будущность Владимир. – Послушай, варяг, – вдруг воскликнул князь. – Знаешь, что я надумал? Я и тебя повенчаю в то время, как сам жениться стану.
– Благодарю покорно, – уныло ответил Эрик.
– Найдем мы тебе красавицу, не волнуйся. Самую знатную, да пригожую выберем.
– Мне б лучше мужа для сестры найти, – устало ответил Эрик.
– Да никак она у тебя уже заневестилась? – удивился князь.
– Угу, – буркнул Эрик. – Чуть не опоздал я на сестрину свадьбу. Чуть позже бы явился из Византии и застал бы ее замужем за старым хрычом Хватом.
– Что ж, люб ей Хват? – изумленно спросил князь.
– Ей нет, зато моей матушке люб, – ответил Эрик.
– Ну так пусть сама за него замуж и идет, – ухмыльнулся Владимир. – А в добрых молодцах у нас недостатка нет, хорошего мужа твоей сестре найдем, не волнуйся.
– Да я хочу, чтоб и ей он люб был, – признался Эрик. – Дорога мне сестра моя, не хочу я, чтоб в жизни замужней ей горе мыкать пришлось.
– Ну, как хочешь. Но если что, помни, можешь рассчитывать на мое княжье слово и покровительство.
– Буду помнить, – ответил Эрик с благодарностью.
– Ну, что, иди теперь, пожалуй, – князь уже изрядно притомился, но не от беседы с Эриком, а от неумеренного испития хмельного медового напитка.
Эрик опустился на колени, по обычаю поцеловал княжескую руку. Поднявшись, пошел к выходу. У самого порога князь окликнул его.
– Постой, Варяг, я забыл отблагодарить тебя за славное исполнение поручения моего.
Эрик вернулся обратно в палату.
– Своей княжей волей дарую я тебе угодья под Киевом с тремя деревнями, десять гривн серебра и звание воеводы.
Эрик слегка оторопел от такой невиданной княжей милости и снова преклонил колени, дабы поцеловать руку.
– Ну, теперь иди, – приказал довольный собой князь и, дождавшись ухода Эрика, сам направился в опочивальню.
ГЛАВА 17
За осенью своим чередом пришла морозная зима. Эрик занимался делами, которые положено ему теперь было вершить как княжьему воеводе, а вечера проводил дома, с Лаурой. Девушка понемногу привыкала к жизни на чужбине, вот только к холодам, да к чужому языку она привыкнуть никак не могла. Только и было у нее радости, что дружба с милой Хельгой.
С матерью Эрик более не виделся, но беспокойство о ней крепко укоренилось в душе. Как там она одна – немолодая уже женщина, в большом пустом доме, окруженная одними только слугами, не имеющая подле себя не единой родной души. Однако Эрик решил про себя, что случись что-нибудь с матерью, он бы обязательно об этом узнал – вестового бы послали, а раз нет, то, видимо, все там идет не так уж и плохо.
Однажды заезжал к Эрику в гости боярин Хват. Просил кликнуть в горницу Хельгу. Та долго отказывалась, да под конец вышла. Сидел подле нее Хват, таращил масленые глаза на юную красавицу, которая чуть не оказалась в его власти, да смачно облизывал красные губы.
Хельга долго такого соседства не выдержала и ушла к себе в светлицу, сославшись на нездоровье. А Хват тут же после ее ухода подсел к Эрику и начал предлагать большие деньги откупного за Хельгу, много добра обещал, лишь бы заполучить девушку себе в жены.