5
…Тесовый терем стоял прочно, отгородившись тыном. Кроме боярского дома, были там ещё две хоромины и в два ряда клети и повалуши с добром. Пошедший в дозор рыжий Ермил углядел, что в ворота как раз въехал небольшой обоз. Это была удача - знать, добра много и ещё больше привезли.
От ближнего леса, где схоронились ватажники, усадьбу отделяло поле. Налететь и ударить не получалось. Посему ехали открыто, чуть не распевая песни. Иван Берладник с Мироном и Мошкой - впереди. Их заметили издаля, отроки засуетились, закрывая ворота.
- Эй, не гомозись! - крикнул Иван, поднимая руку. - Чего всполошились? Не тати мы, а княжьи люди! Чей терем?
- Боярина нашего, Удачи Прокшинича, - ответил старшой отрок.
- Боярин дома ли?
- Дома. А тебе что с того? Аль вести ему привёз какие?
- Есть и вести, - Иван оглядел своих людей, словно прикидывая, кто из них везёт грамоту. - Зови боярина!
- А сам ты кто таков? И чьего князя человек?
- Ничей я. Сам князь. С Берлада. Зови боярина, кому сказано!
Иван конём надвинулся на старшого, но тот выставил копье:
- А ну не озоруй! Сейчас такие времена, что каждый себя князем сказать норовит!
- Да как ты смеешь, пёсья харя, князя порочить? - не стерпел Мирон и хватанул из ножен меч. - А ну прочь, пока цел!
Он махнул мечом и перерубил древко копья у самого наконечника. Это было началом. Боярские отроки кинулись на берладников. Кто-то поспешил затворить ворота, несколько человек устремились в глубь усадьбы, зовя подмогу, но берладников было больше. Те, кто не схватился с отроками боярина Удачи у ворот, пускали через тын стрелы, лезли на забор, по-половецки метали арканы. Спешась, Мошка рубил топором воротину, и щепки летели по сторонам.
Несколько человек, среди них Бессон с Ермилом, перевалили через тын. Одного пришпилили стрелой к забору, ещё двух зарубили, но берладники успели скинуть засов, и конники ворвались внутрь усадьбы.
Сеча сразу растеклась по двору. Метались перепуганные холопы, бегала челядь, визжали девки. Берладники рубили отроков с коня. Иван с Мироном и Степаном пробились к крыльцу первыми. От Степанова топора затрещала дубовая дверь. Ещё несколько молодецких ударов - и она разлетелась пополам. Подоспевшие берладники хлынули внутрь, еле успев пропустить князя.
Нашли забившуюся в угол ключницу, нескольких дворовых девок и старуху, которая начала было плеваться в ватажников, бормоча заговоры. Какой-то горячий парень наотмашь ударил её мечом - старуха рухнула поперёк всхода.
Иван выскочил на крыльцо. Ватага уже хозяйничала на подворье. Волокли добро, хватали визжащих девок, сбивали замки с клетей.
- Боярин, пёс, ушёл! - крикнул Иван. - Боярина ищите!
- Не мог он уйти! - кое-кто из ватажников побросал работу. - Мимо нас и мышь не проскочит…
- Эй! - вдруг откуда-то снизу послышался шёпот. - Эй, находник! Сюды глянь! Да пониже…
Иван поискал глазами, даже перегнулся через перила крыльца и ахнул - под крыльцом была устроена конура, возле которой на цепи сидел заросший грязный мужик. Стоя на коленях, он двумя руками держался за ошейник.
- Ты чего тут?
- Боярин Удача меня на чепь посадил заместо кобеля. Видал я, куды он схоронился. Вели освободить меня - покажу его заимку!
Крикнув своих, Иван скатился с крыльца. Мужик только прижмурился, когда топор Мошки разрубил цепь у самого ошейника и вскочил на ноги с таким видом, словно хотел лететь.
- Вон куды он схоронился! - бросился бежать, указывая на маленькую дверцу. - Там подклеть, а оттуда ход идёт в огороды.
- На огород, живо! - Человек пять ватажников во главе с мужиком бегом бросились на поиски.
Кабы не мужик, ушёл бы боярин Удача. Тот углядел его за голыми кустами и ринулся головой вперёд. Удача Прокшинич зарычал зверем, стал отбиваться и успел поранить мужика, но тут подоспели другие ватажники. Навалились кучей, заломили руки назад и волоком притащили на двор. Мошка вёл пошатывающегося мужика. Голова того была в крови.
- Ишь ты, - Иван, облокотясь на перильца крыльца, смотрел на боярина. - Строптивый…
- Ишшо какой! - загомонили ватажники. - Чисто лютый зверь!
- Сами вы хуже псов поганых! - вскинулся Удача. - Налетаете, ни князя, ни Бога не боясь!
- Бог-от далече, а князь… Где твой Юрий? Никак в Суздале сидит, носа высунуть боится, - усмехнулся Иван.
- Ничо, - проворчал боярин. - Ишшо поглядим, чей верх будет!
- Хвалилась жаба море выпить - тут её и порвало, - скривился Иван. - Мне твой князь не страшен. Да и ты сам… Чего с тобой творить?
- Дозволь, господине, его на мою чепь посадить! - подал голос давешний мужик. - Пущай побудет в моей шкуре!
Удача Прокшинич не стерпел. Зло плюнул в сторону Ивана:
- Холоп… б… сын!
У Ивана чуть шевельнулись скулы. Берладники не удивились, когда он резко выпрямился и отступил от перилец:
- Вздёрнуть. Тут!
Отвернулась удача от Удачи Прокшинича, боярина Суздальского. Взлетел он над воротами терема в петле, закачался, задёргал ногами, вываливая язык, да вскоре и затих. И не видел уже, как проезжали из разорённой усадьбы подводы, гружённые добром, как вели под уздцы его коня, как жадно ватажники поглядывали на лари с заветным золотом.
Уже когда трогались в путь, подёргал Ивана за полу опашеня тот мужик в пёсьем ошейнике:
- Слышь, господине, прими меня к себе! Не пожалеешь!
- А тебе на кой? Ступай себе домой!
- Некуды мне ворочаться. Боярин Удача избу мою старосте отдал, батьку насмерть запорол, а мамку… Эх, да что говорить! Не возьмёшь - нож достану и в леса уйду. Разбоем жить стану, а к боярам не ворочусь.
Иван оглянулся на своих. Ватажники посматривали на мужика с пониманием. Берладники сами в своё время уходили от злых бояр, бежали от лихоимства и несправедливости искать лучшей доли. Далече Дунай, да ведь добирались.
- Добро, - кивнул Иван. - Бери коня, какого хошь да сымай с убитых чего приглянется, - он указал на боярских отроков, порубленных в бою. - Мошка! Присмотри за мужиком… Как, бишь, звать-то тебя?
- Михайлой поп крестил.
- Ну и ладно. Поспешай! Нам ждать недосуг.
Иван первым выехал за ворота. Распахнулся навстречу зимний лес. День выдался ясный, морозный. Кони ходко рысили по тропе, выдувая пар из ноздрей. Впереди - дозорные, озираясь по сторонам - всё-таки чужая земля.
С осени не был Иван в Смоленске. Как призвал Изяслав Мстиславич брата своего Ростислава на войну, так и колесил по Руси. Сперва тревожили Суздаль - налетали на посёлки, городцы и монастыри. Где просто пошалят, а где пожгут. Уводили в полон селян, угоняли скот, пустошили усадьбы. Иногда собирали городки ополчения - тогда был настоящий бой. В другое время озоровали помаленьку. Иван, коего даже сам князь кликал Берладником, собрав кроме своих людей ещё сотню отчаянных голов, отваживался подходить чуть ли не под стены Ростова и Суздаля. Правда, в бой не ввязывались - ждали, когда на вызов ответит Юрий Суздальский.
Но время шло, а он словно не замечал ничего. Доходили слухи, что Юрий строил храмы в своих городах, укреплял пограничные крепости против булгарских выходов и сидел дома. Только в начале зимы он отправил дружинников в Новгородские пределы - те принялись грабить земли, хватать обозы с товарами - и грозился вовсе перекрыть пути к Новгороду.
Тогда-то и послал Изяслав брата Ростислава на север. С его войском пришёл и Иван Берладник. Они поднялись к устью реки Медведицы, к самой Волге и встали там.
Ниже по течению Волги лежали земли Суздальского княжества. Шли дни, зима крепчала, потрескивали морозы. Ратники маялись без дела. Больше от скуки, чем от удальства, иные впотай ходили в зажитье, грабя суздальцев…
Иван и ворочался из такого похода. Дружина везла съестной припас, гнала полон и скот. Под охраной Мирона и Степана в переднем возке везли казну боярина Удачи.
Ростислав Мстиславич расположился в небольшой крепостце на берегу Медведицы. Не дошли у Юрия Долгорукого руки укрепить городок - вот и попал он нынче смольянам. Сам князь занимал палаты наместника, лучшие избы разобрали бояре и воеводы, прочая дружина устроилась кто где. Иван предпочёл жить со своими людьми.
Они как раз разбирались с добычей, когда прискакал человек от Ростислава:
- Иван Ростиславич! Князь тебя кличет!
- Почто так сразу? - С мороза хотелось в тепло. Снять опашень, испить сбитню, который готовила Анюта - вдовица молодая, а потому разбитная и на ласку отзывчивая. Она уже ждала у крылечка, и Иван представил, как ночью будет мять её податливое тело. - Нешто он видал, как я воротился?
- Видал. Вот меня и позвал! Собирайся!
- Мирон! - крикнул Иван. - Поворачивай! Со мной к князю едешь!… Степан, а ты пригляди, чтоб всё было уложено добре…
Втроём - увязался и Бессон, - прискакали к избе посадника. Там толклись дружинники, по углам шныряли дворовые слуги. Один из бояр собирался восвояси и неловко карабкался в седло.
Ростислав сидел в горнице у печи. Был он одет скромно - только по золотой гривне, серьге в ухе да властному взгляду и скажешь, что князь, а не простой ратник. Слуга стоял перед ним, выслушивая наставления, но замолк и ушёл по знаку князя, едва Иван переступил порог.
- Звал, Ростислав Мстиславич? - Иван коротко поклонился - как младший старшему.
- Звал, Берладник… Опять ты со своими молодцами без спросу в зажитье ходил?
- Так ведь для-ради всех старались. Жита привезли, скота пригнали - будут люди твои сыты. А что до добра всякого - так земля-то чужая. Юрий Суздальский новгородцев забижал, дома их грабил - нешто нам не отвечать? Чего тут сиднями-то сидим? Какую седмицу приросли к этой Медведице!
- Юрьевы полки ждём, - ответил Ростислав. Хоть и был Берладник изгоем, а всё же княжьего рода и, как с боярином, с ним говорить не пристало.
- Да Юрий небось до весны с места не сдвинется. Нешто так и простоим без чести?
- Сдвинется, - пообещал Ростислав. - Вот, зри. Гонец был от Изяслава Мстиславича. Собрал великий князь полки по Новгородской земле - от самого Новгорода до Нового Торга и идёт сюда. Когда такой враг у ворот - кто усидит на месте?
Иван разулыбался. К слову сказать, жить одним только грабежом ему в глубине души претило - из-за этого в своё время ушёл с Берлада. Другое дело, что на войне всё равно заняться нечем. Но когда обещан настоящий поход… Это другое дело!
- Так что из крепости ни ногой. Вот-вот Изяслав Мстиславич подойдёт. Тогда и быть походу!
Окрылённый, возвращался Иван к своим. Скоро кончится бессмысленное сидение в крепости, можно будет выступить в поход и схватиться с врагом. О том, кто этот враг, берладники не задумывались - главное, что за службу им платили полновесным серебром.
Прошли дни. Поздняя осень с её первопутком сменилась ранней зимой, когда наконец прискакал ещё один гонец - великий князь Изяслав Мстиславич шёл с Торжка, ведя за собой полки новгородцев.
Он прибыл на другой день - впереди шла княжья Друнина, важно покачивались в сёдлах бояре, а за ними торопились пешие новгородцы. По старому обычаю они ходили в поход пешими, лишь немногие бояре и боярские отроки были верхами. Дальше длинной серой змеёй тянулся обоз. Новгородцы - люди хозяйственные, везли не только дорожный припас и оружие, так что стан стали устраивать уверенно, словно собирались тут жить.
Дружинники Ростислава Мстиславича и сам Иван встречали полки. Князья съехались в полпоприще от крепостного тына, обнялись в сёдлах и вместе поскакали в крепость. Смешались между собой и их бояре. Иван держался позади - как-никак, но когда-то он воевал против Изяслава, защищая Киев для Ольжичеи. И пускай не довелось ему повстречать великого князя в бою, но всё-таки оказалось, что кое-кто из Изяславовых бояр его признал.
Братья вместе проследовали в терем, где с рассвета готовили для знатных гостей баньку, а после и стол. Распаренный Изяслав Мстиславич воссел во главе, где теснились блюда с жареным, варёным, печёным. Торопились отроки - хотя и много было наставлено на столах, а всё-таки для некоторых кушаний места не хватило.
Подняли первую чару - за здравие и победу в войне. А знатно ты тут живёшь, братуша, - Изяслав с любовью окинул ломящийся от яств стол. - Инда у себя в Смоленске принимаешь меня! Чай, ежедень пируете? Небось и в битву не захотите от таких-то харчей!
- То подручник мой, Иванко Берладник, в зажитье со своими молодцами ходит, - поспешил объяснить Ростислав. - Он нас мясом и снабжает.
- Что за Берладник такой? - Изяслав поискал глазами.
Иван был среди бояр. Сидел не в первом ряду, но и не в последнем, помня свою знатность. Он привстал, поклонясь Изяславу Мстиславичу.
- Ты откуль такой взялся? - весело вгрызаясь в исходящее соком мясо, спросил Изяслав.
- С Берлади, - ответил Иван. - На Дунае. А до того вотчиной моей был город Звенигород, что в Червонной Руси.
- Чего ж оттуда ушёл? Аль захотелось в чужом краю счастья попытать?
- Стрый мой, Владимирко Володаревич, изгнал меня.
- Стрый? - Изяслав подался вперёд. - Так ты княжьего рода? Чего ж ко мне на поклон не пошёл? Я великий князь, всем князьям старший брат и отец. Нешто не вступился бы?
- Иван до меня у Святослава Ольжича стремя держал, - вступил в беседу Ростислав.
- Эво-она? - протянул Изяслав. - Ольжичам, стало быть, служил? И Всеволоду тож?
- И Всеволоду, - кивнул Иван. - Он ради меня полки на Галич водил…
- Точно, - Изяслав хлопнул себя по колену. - А я гляжу - где видел тебя? Кишка оказалась тонка у Всеволода. А братья его и того пожиже будут. Не то, что наш, Мономахов, корень! Так что держись Мономашичей - не прогадаешь!
Иван хотел было спросить, кто из Мономашичей лучше - братья Мстиславичи или их стрый Юрий Владимирич, - но сдержался. Всё-таки ел ныне хлеб князя Ростислава. Он только ответил князьям поясным поклоном и сел на место, протягивая руки к чаше, чтоб вином залить внезапно подкатившую горечь.
Глава 5
1
Сыпал крупными хлопьями снег, падал медленно и красиво. Деревья стояли, принарядившись в зимний убор, и казались стражами леса. Мир затих, пережидая пору снегопада, и всадники, что ещё час назад ходко рысили по равнине, сейчас сдержали коней. Вдруг всех охватило странное безразличие и к спешке, и к тому, что ждало их впереди. Кони, мотая лохматыми гривами, высоко поднимали ноги, взрывая снежную пелену. Хлопья снега оседали на их гривах, таяли на горячих крупах, ложились на плечи и головы людей. Было не холодно, хотелось удальски распахнуть полушубок, подставляя грудь снегу. Ибо в воздухе уже носилась весна, и этот снегопад был последним. Сугробы уже проседали под лучами яркого солнца, и весело звенел вдалеке голосок синицы, а под снегом шумели ручьи, торопясь к рекам. Ещё седмицу-другую - и начнётся бурная весна.
Ватага Ивана Берладника только утром покинула Кснятин, отправившись в дозор по княжьему наказу. Велено было отыскать короткую дорогу до Углича, чтобы полки новгородцев и смольян как можно скорее достигли города и не пришлось бы попасть в распутицу. Иван сам вызвался в поход - то, что творилось в войске, его начало раздражать.
Несколько седмиц после приезда князя Изяслава прошли в ожидании. Сперва ждали подхода Давидичей, которые обещались подойти с юга, потом ждали гонцов Юрия Владимирича - как тот отзовётся на предложение мира? Люди изводились пустым ожиданием, но ни Давидичи, ни гонец от Суздальского князя не показывались.
"Струсили, бабьи души, - ворчал Изяслав Мстиславич на Давидичей. - Испугались, вишь, что уговоримся мы со стрыем по-родственному, а они в стороне. А такого не ведают, что не бывать промеж нас миру!… Все они таковы - что Давидичи, что Ольжичи. Гнилое семя, одно слово! Земле нашей хуже половцев!"
Изяслав Мстиславич был муж начитанный. "Повести Временных Лет", коие подправлял по личному приказу Владимира Мономаха его друг игумен Сильвестр, чел не по одному разу, а там было сказано - враг Руси Олег Святославич Новгород-Северский. Сеял он смуту, наводил на Русь половцев, самого Мономаха со стола сгонял, сына его, именем тоже Изяслава, в бою порешил. Ну, а раз родной дед то видал, знать, так то и было. И гнилая кровь мятежного "Гориславича" отравила весь род.
Так, ворча, без надежды ждал он Давидичей, не ведая, что они давно бы пришли к нему, если бы не пришлось им идти на Медведицу правым берегом Волги, а то были места Юрия Суздальского. Забоялись Давидичи без объявления войны соваться на чужую землю, вот и стояли неподалёку, ждали своих гонцов - не начнут ли ратиться Мстиславичи и Долгорукий. Ведь, ежели уговорятся решить дело миром, что помешает им с двух сторон напасть на Черниговских князей и наказать их за то, что своекорыстно зорили Суздальские волости?
Но не приходило от Юрия Владимирича гонца - как в воду канул. Долго ждал Изяслав и не выдержал.
- Боится меня стрый, - сказал он уверенно брату Ростиславу на исходе Рождественского поста. - Стар стал. Охладела в жилах кровь. А туда же - на Киевский стол замахивается!
Вот и выступили полки, пошли походом по Суздальской земле, посёлки и городки беря на щит, города покрупнее осаждая. Обозы полнились захваченным добром, потекли на Смоленскую землю сотни смердов с жёнами и детьми - холопы, захваченные в полон. Ещё во времена Владимира Мономаха бежали люди на Волгу, к Мологе и Москве-реке, в тихое залесье, спасаясь от половецких выходов и княжеских усобиц. Спешили туда, где земли вдоволь, где можно найти уголок, над которым не трепещет боярское знамя, где можно селиться вольно. Садились на землю, рубили избы, рано или поздно попадали в кабалу к местным боярам, но всё же жили спокойно. Родились тут и выросли дети, подрастали внуки - и вот детей и внуков силой погнали туда, откуда полвека и более назад убежали их родители.
Иван ехал по лесной дороге, посланный в дозор братьями Мстиславичами, но помыслы его были далеки от дозора и войны. Странные сомнения владели им. Не та это была война, которую он хотел. Что радости в бесконечных грабежах поселян? В том, чтобы скопом гнать народ из одной волости в другую? Казалось, что Мстиславичи гуляют по чужой земле оттого лишь, чтобы потом не говорить - зря ползимы простояли на Медведице. Ни им чести, ни войне укорота. Он пытался раз или два попасть на глаза Изяславу - авось великий князь захочет перемолвиться словом,.- но тот будто не замечал Берладника. А ведь хотелось только одного - чтобы великий князь выделил ему удел, и не две-три деревеньки, а городок с пригородами. И чтоб можно было не бояться за то, что через год-два отнимут у него вотчину и передадут другому. Сразись они с Юрием Суздальским, можно было бы о волости толковать. А сейчас - только время зря уходит.
Лес впереди раздался. Ватага выехала на склон, полого спускающийся к запорошённой снегом реке. По обоим берегам вставали вековые боры. На дальнем берегу виднелась деревушка в пять-шесть дворов. Налететь бы сейчас, ворваться во дворы, хватая всё, что под руку подвернётся. Но Иван вдруг вскинул руку и поворотил навстречу своим ватажникам.