Часть 3
"Великая осень" 1938 года зародилась еще "великой весной" того же года, когда в секретной директиве по реализации плана "Фаль грюн" Мартин Борман со слов Гитлера записал:
"Я принял окончательное решение разгромить в ближайшее время Чехословакию военным путем".
"Великая осень" продолжалась не менее "великим" летом, когда Даладье и Чемберлен, при одобрительном молчании Рузвельта, буквально обрушили на президента Чехословакии Бенеша поток уговоров и угроз.
Бенеш не соглашался отдавать Судеты. Он понимал, что, откусив кусок пирожного, Гитлер, почитатель европейских кондитеров, съест его целиком. "Великая осень" в полной мере явила свое "величие" миру, когда 21 сентября преданный и проданный Бенеш в последний раз обратился с нотой к Чемберлену и Даладье:
"Вынужденное обстоятельствами и уступая категорическому нажиму французского и английского правительств, правительство Чехословацкой республики с горечью принимает франко-английские предложения. Правительство Чехословацкой Республики с сожалением констатирует, что при разработке этих предложений его даже не спросили о его позиции".
Вернее, спросили не его, президента суверенного государства, а Гитлера. И фюрер ответил - "годесбергской" программой - Чемберлену, 22 сентября в своем любимом Бергхофе: никакого контроля со стороны Англии и Франции, никакого плебисцита, никаких гарантий Чехословакии… "Но, господин канцлер, нужно все же соблюсти… законность!" - отвечал на это растерянный Чемберлен.
Двадцать шестого Гитлер, собрав в Берлинском дворце спорта возбужденную толпу, бросал фразы в зал:
"Вопрос, который нас волнует… звучит не столько "Чехословакия", сколько "господин Бенеш"!.. Теперь он изгоняет немцев. Но это последняя точка, на которой игра заканчивается! Я или господин Бенеш!.. Пусть он решает - стремится он к миру или к войне! Он должен дать немцам свободу, или мы сами добудем ее!"
В присутствии журналистского и дипломатического корпусов Гитлер обещал:
"Если судетский вопрос решится, то у Германии не будет в Европе никаких территориальных претензий…. Как только чехи договорятся со своими национальными меньшинствами… я не стану больше интересоваться Чешским государством. Это будет гарантировано".
В самом начале сентября Рудольф Гесс и Роберт Лей, тайно встретившись с эмиссаром Рузвельта Джозефом Кеннеди, повторили ему фразы Гитлера, произнесенные им еще год назад на совещании руководства: "Присоединение Австрии и Чехословакии (целиком) дает нам военно-политическое преимущество в результате сокращения границ, их лучшего прохождения, а также высвобождения вооруженных сил для других целей и возможности формирования новых войск в размерах около 12 дивизий".
…А пирожное было вкусным! Чехословакия - развитая европейская страна с сильной экономикой, сильной парламентской демократией, сильным самосознанием, сильной современной армией…
Гитлер блефовал: 39 дивизий рейха против 36 чехословацких; 2 тыс. 400 самолетов люфтваффе против 1 тыс. 500; 700 танков против 500, при том, что, выстави Германия эти силы, у нее осталось бы лишь десять слабых дивизий на западе да "генлейновцы", с которыми успешно справлялись пограничные чехословацкие войска. Чехословакия же опиралась на целую систему прекрасно спланированных укреплений - 38 укрепрайонов и высокий национальный дух. Ее союзница Франция располагала к 1938 году миллионной армией. Великобритания могла бросить на континент до тысячи боевых самолетов. Россия имела на западном направлении значительные силы. И что же?
Ответ прозвучит позже, из уст будущего начальника Генштаба вермахта Вильгельма Кейтеля:
"Рейх не напал бы на Чехословакию в 1938 году, если бы Запад поддержал Прагу. В военном отношении мы были недостаточно сильны".
"А сильны ли мы духом для вероятной войны?" - прямо спросил Гитлер тех, кому доверял.
Общее мнение было выражено в донесении военно-промышленного штаба главного командования армий от 1 октября 1938 года:
"Ненадежность внешнеполитического положения действует угнетающе на население страны. О войне с Англией и Францией никто не хочет и слышать".
- Как поведут себя рабочие наших главных промышленных районов при объявлении всеобщей мобилизации и начале широкомасштабных боевых действий? - спросил Гитлер вождя Трудового Фронта.
Лей долго молчал. Гитлер терпеливо ждал, не мешая ему с максимальной ответственностью выстроить ответ. Ведь Гитлер спрашивал не о тех массах, чье сознание выковывалось в многочисленных "союзах" и очищалось в профильных лагерях, а о тех, кто сутками стоял у станков и не поднимался из шахт, о тех, чье сознание "выковывалось" работой и "очищалось" социальными программами мирной и сытой жизни.
- Рабочие, безусловно, подчинятся, - наконец ответил Лей. - Но национальный дух будет подорван. Вера поколеблена. Если же война затянется, настроение может окончательно переломиться.
И добавил в своем роде замечательные слова:
- Тем, кто не привык думать, нужны примеры. Немецкому рабочему следует показать маленькую победоносную войну.
Итак, Гитлер блефовал дважды. Впрочем, политический блеф - блестящее оружие, если его начистить, чтоб сверкнуло в глаза. И оно сверкнуло, заставив Даладье и Чемберлена крепко зажмуриться и не увидеть будущего Европы в серо-голубых глазах Адольфа?!
19 сентября оба миротворца вручили Бенешу ультиматум с требованием отдать Германии Судеты.
В Чехословакии начались дни небывалого душевного подъема. 23 сентября была проведена всеобщая мобилизация.
"Национальной драгоценностью страны" назвал чешский поэт эту ночь 23-го, когда народ был настроен так решительно, что даже политики поверили, что с уступками нацистам может быть покончено. На границах "генлейновцы" тоже получили по зубам. Теперь слово было за Францией - международной опорой, союзницей.
"Если бы Барту был жив…" - писала Лею Маргарита. Но Луи Барту, энергично готовивший Восточный пакт - юго-западный "пояс безопасности" против германо-итальянской экспансии, умер от пуль в 1934 году. И Франция тотчас же по-лакейски улыбнулась устами Лаваля германскому послу: "Доведите до сведения канцлера, что мы в любое время готовы отказаться от франко-советского пакта в пользу франко-германского договора большого масштаба!" Но сказать, что "Франция предала союзника", было бы несправедливо: союзника предали Лаваль и Боннэ.
Англия и Франция, конечно, побаивались кусачего "германского пса", но пес так выразительно скалился на Советы!
Тайно посетив в начале осени Германию, эмиссар Рузвельта Джозеф Кеннеди уверенно поделился с президентом своим мнением относительно того, в кого первым вцепится Гитлер. "Немцы любят веселых американцев, - рассказывал он. - А на англичанке Гитлер, возможно, даже женится. Мне это сообщили конфиденциально самые близкие к нему люди. "Красными" же там пугают детей".
"Удобный план, однако, созрел у этих господ в головах, - подытожил Гесс после встречи с Кеннеди. - Накормить "германского пса" Чехословакией, потом опять дать проголодаться и стравить с "русским медведем". А самим наблюдать. И вооружаться".
- А я всегда хотел только мира, - вздохнул Адольф.
Из "Соглашения между Германией, Великобританией, Францией и Италией".
Мюнхен, 29 сентября 1938 г.
"Германия, Соединенное Королевство, Франция и Италия согласно уже принципиально достигнутому соглашению относительно уступки Судето-немецкой области договорились о следующих условиях и формах этой уступки, а также о необходимых для этого мероприятиях и объявляют себя в силу этого соглашения ответственными каждая в отдельности за обеспечение мероприятий, необходимых для его выполнения.
1. Эвакуация начинается с 1 октября.
2. Соединенное Королевство, Франция и Италия согласились в том, что эвакуация территории будет закончена к 10 октября, причем не будет произведено никаких разрушений имеющихся сооружений, и что чехословацкое правительство несет ответственность за то, что эвакуация области будет проведена без повреждения указанных сооружений.
3. Формы эвакуации будут установлены в деталях международной комиссией, состоящей из представителей Германии, Соединенного Королевства, Франции, Италии и Чехословакии.
4. Происходящее по этапам занятие германскими войсками районов с преобладающим немецким населением начинается с 1 октября. Четыре зоны, обозначенные на прилагаемой карте, будут заняты германскими войсками в следующем порядке. <…>
Остальная область, имеющая преимущественно немецкий характер, будет незамедлительно определена вышеупомянутой международной комиссией, и она будет занята германскими войсками до 1 октября.
…Пункт 5 оговаривает обязанности международной комиссии в связи с проведением плебисцита в оккупированных районах.
6. Окончательное определение границ поручается международной комиссии. Ей предоставляется право, в известных исключительных случаях, рекомендовать четырем державам <…> незначительные отклонения от строго этнографического принципа в определении зон, подлежащих передаче без проведения плебисцита.
…Пункт 7 предусматривает право оптации (перемены гражданства. - Авт.) в течение шести месяцев с момента заключения соглашения.
8. Чехословацкое правительство в течение четырех недель со дня заключения настоящего соглашения освободит от несения военной и полицейской службы всех судетских немцев, которые этого пожелают. В течение этого же срока чехословацкое правительство освободит судетских немцев, отбывающих заключение за политические преступления.
Гитлер
Эд. Даладье
Муссолини
Невиль Чемберлен"
1 октября на "Судето-немецкую" территорию вступили первые части немецких войск. Бенеш подал в отставку и улетел в Лондон.
А народ не мог улететь. "Беженцы уходят пешком, неся на себе свой домашний скарб: ультиматум Гитлера, принятый чехословацким правительством, запрещает вывозить из Судетов какое бы то ни было имущество и уводить скот. Крестьяне уходят без своих коров, лошадей, оставляя дома, мебель, овощи на огородах…" - сообщал по телефону в редакцию газеты "Правда" советский журналист Кольцов.
…Люди рыдали, люди в бессилии сжимали кулаками воздух… Люди тащили по дорогам ручные тележки с осколками своей разбитой и вышвырнутой на помойку жизни. И шаг за шагом, вдох за вдохом, слеза за слезой ЛЮДИ учились ненавидеть ВЛАСТЬ.
С Чехословакией было покончено. На очереди стояла Польша.
Уже в ночь с 30 сентября на 1 октября польский посол в Германии Юзеф Липский передал министру иностранных дел Чехословакии Крофте ноту с требованием уступить Польше чехословацкие районы - Фрейштадт, Тешин, Яблунков.
Липского пригласили в Министерство иностранных дел, где Риббентроп обещал Польше в случае польско-чешского конфликта "доброжелательную позицию", а при польско-советском конфликте - "более чем доброжелательную".
Затем польскому послу было сказано, что его примет Геринг.
Геринг к половине одиннадцатого ездил встречать Гитлера, прилетевшего из Мюнхена. Фюрер посоветовал ему как следует "обработать" поляка после Риббентропа, что Геринг и сделал, уже впрямую обещав военную помощь в случае конфликта с СССР.
Еще позже Липскому было передано, что сегодня за завтраком канцлер дал высокую оценку политике его страны, что значило - "действуй, Польша!"
(Очень скоро, 24 октября, господин Риббентроп снова примет господина посла Липского. Господин Риббентроп предложит господину Липскому начать "комплексное урегулирование" польско-германских отношений… путем присоединения к рейху польского города Гданьска!!!)
За тем завтраком в рейхсканцелярии, во время которого Гитлер хвалил поляков, присутствовало почти все руководство, и прибывшее из Мюнхена, и встречавшее в Берлине. Хвалили не только Польшу, но и Венгрию, тоже пожелавшую кусочек чехословацкого "пирожного". Хвалили и бывшего премьер-министра Англии Болдуина, давшего Чемберлену совет "избежать войны с рейхом ценой любого унижения". Хвалили мудрого Ллойд-Джорджа, трезво оценившего обстановку: таким образом западные демократии получили давно обещанный им фюрером плевок в лицо и пинок под зад; Боннэ еще трусливей Лаваля и вообще изменник; Франция теперь второсортная страна, а с такими не церемонятся; Даладье "смел только с чехами в Мюнхене"; Лига Наций мертва, а Чемберлен, размахивая пактом четырех, надеется отбиться от коммунизма, который Англии и так не угрожает… Получается, что одни русские молодцы - поступают порядочно: Литвинов снова заявил, что СССР по-прежнему предлагает выполнить все свои обязательства по советско-чехословацкому пакту и стыдит французов: Мюнхен, мол, второй Седан; теперь даже для Англии Франция - слабый союзник, поскольку Мюнхен "отменил" эту страну.
- Старик Ллойд всех насквозь видит, - заметил Гитлер и шепнул сидящему рядом Гессу: - Кроме меня.
Фюрер с 28 сентября по сегодняшнее 1 октября находился в постоянном нервном возбуждении, трое суток он не спал, почти ничего не ел, расхаживая по помещениям, не замечал мебели и постоянно сбивал стулья или ронял что-нибудь. Говорил же он в эти дни непрерывно, один за всех. И только сейчас, в Берлине, этот словесный поток начал иссякать. Спад у Гитлера всегда напоминал обвал.
Гесс, Геринг, Геббельс и Лей четверть часа ждали его у машин, чтобы ехать в радиокомитет: требовалось срочно сделать записи речей и радиообращений к нации накануне поездки фюрера по присоединенным чехословацким землям. Но Гитлер не выходил, и Гесс поднялся взглянуть, что его задержало. Адольф лежал на диване ничком, в мундире, плаще и фуражке, съехавшей на шею.
"Он рухнул", - прокомментировал сцену Гейнц Линге.
- Приготовьте, пожалуйста, постель, - попросил Гесс. - И нужно бы раздеть. Мне одному не справиться.
- Но вы же знаете… - потупился камердинер.
Гитлер часто засыпал в одежде, даже в верхней, как сейчас, но Линге он запретил себя раздевать, пытаться переместить куда-либо и вообще до себя дотрагиваться. Этого он не позволял никому.
Гесс, конечно, в счет не шел. Адольф всегда был только рад, когда его Руди приходилось с ним немножко повозиться.
Диван оказался неудобным, слишком узким. Нужно было перетащить бесчувственное тело в смежную комнату, где Линге застелил более удобное ложе.
Гесс попросил Линге позвать кого-нибудь из ожидавших у машин подняться сюда, в кабинет, по его, Рудольфа, просьбе. Все четверо были опытны и догадались, какого рода помощь от них понадобилась. И ни один не пришел. Линге вернулся, растерянно улыбаясь.
Передайте доктору Лею, что я прошу его прийти, - сквозь зубы бросил Гесс.
Лей все же явился. Вдвоем они перенесли фюрера.
- Вообще свинство с твоей стороны, - заметил Роберту мокрый и злой Гесс.
Лей закурил, выдохнув над спящим струю дыма. - Это все?
- Все! - Рудольф отвернулся.
Лей ушел.
Гесс присел на край дивана. Усталость и безумное напряжение последних дней на всех подействовали плохо, и все-таки…
"А ведь случись со мной что, - болезненно царапнулась полузадушенная мыслишка, - и он останется один. Или с Мореллем, который за два-три года превратит его в инвалида. Ведь ни у одного из преданных соратников не найдется для него и капли простой жалости".
В отсутствие фюрера вожди записывали речи, читали радиообращения.
В Берлин прилетели эмиссары Юзефа Бека, президента Польши. Гесс от имени канцлера и правительства заявил, что Германия три месяца не станет вмешиваться в польско-чехословацкий конфликт, затем урегулированием вопроса займутся представители четырех держав. После официального приема эмиссары попали к Герингу, и тот повторил им, что, чем решительнее будут действия Польши, тем крупнее германская "помощь".
Таким образом, почти одновременно с исходом населения из Судетской области, цепочки беженцев потянулись и из Тешина, а в Генеральном штабе РККА приняли телеграмму следующего содержания:
"От военного атташе получил сведения о том, что после разрешения судетского вопроса следующей проблемой будет польская, но она будет разрешена между Германией и Польшей по-дружески в связи с их совместной войной против СССР.
Рамзай".
Это донесение отправил советский разведчик Рихард Зорге.
1 октября Первая танковая, 13-я и 20-я мотодивизии генерала Гудериана вышли на демаркационную линию Судетской области. Гудериан, гусеницами своих танков уже вдавивший в историю "аншлюс" Австрии, теперь ожидал в штабе корпуса Гитлера и шутил по поводу "белого танка", на котором в современной войне следует победителю въезжать в завоеванные города.
Отъезд фюрера с частью руководства в штаб Гудериана был назначен на 5 октября. Гесс, двое суток выполнявший обязанности фюрера, впервые, около трех дня, вошел в тот кабинет, где оставил спящего Адольфа. То, что он увидел и услышал от дежурившего возле фюрера Линге, привело его в замешательство. Адольф лежал на спине, в той же самой позе, в какую его положили, а Линге подтвердил - за пятьдесят с лишним часов он ни разу не пошевелился.
Рудольф долго стоял у дивана, соображая, как ему поступить. Рейхсканцелярия была полна сотрудников и коллег; кроме уже известной четверки, никто не знал, что Гитлер находится здесь же, в двух шагах. Геббельс вторые сутки оповещал всех о том, как "великий человек трудится сейчас в суровом уединении, и само божественное провидение благословляет его неустанный труд".
Йозеф в эти дни проявил мало таланта, а главное - энтузиазма - и в своих речах даже повторялся, например судетских немцев назвал "самыми несчастными, ставшими благодаря фюреру самыми счастливыми", как в апреле говорил об австрийцах.
Сейчас, стоя над телом фюрера, Гесс понимал, что ему, как и два дня назад, в сущности, некого позвать на помощь, а провести сюда врача сквозь кордоны любопытных он позволить себе не мог. Да и некого было: Брандт отсутствовал; Керстен находился при Гиммлере, а Морелля Рудольф и к умирающему не пустил бы. Но нужно было хотя бы проконсультироваться с кем-то.
Подобная "летаргия" посещала и Гиммлера, который был в Судетах, и Геббельса, становящегося ядовитым, как змеиное жало, едва при нем заговаривали о чьем-либо физическом недостатке или болезни, и Лея, на которого Гесс был зол.
Рудольф все же позвонил ему и спросил, что делать с телом после пятидесятичасовой неподвижности.
- Массаж с четырех крайних точек по току крови к сердцу одновременно в четыре руки, - начал объяснять Лей.
- У меня только две, - уточнил Рудольф.
Лей, тихо выругавшись, бросил трубку. Он понимал, чего добивается Гесс: скрыть слабость фюрера от максимально большего количества человек, но Лей не горел желанием ходить в "посвященных".
Через четверть часа он все же приехал, и они принялись за дело "в четыре руки". Когда Адольф, несколько раз глубоко вздохнув, начал стонать и потягиваться, его уложили на живот, и Лей показал, как правильно делать массаж онемевшей спины, чтобы несчастный через минуту не завопил от боли.
- Я знал, что ты специалист, - подбодрил Лея Рудольф.