Оказались напрасными страхи Ленина и его соратников об аресте. Возвращение в Россию оказалось триумфальным. Вот как описывает этот эпизод Павел Милюков:
"В воскресенье 22 апреля мы с Палеологом [послом Франции в России], Коноваловым и Терещенко пошли на Финляндский вокзал встречать Альбера Тома [министра вооружений Франции]. Я хорошо запомнил этот момент. Вокзал был расцвечен красными флагами. Огромная толпа заполняла двор и платформу: это были многочисленные делегации, пришедшие встретить - кого? Увы, не французского министра! С тем же поездом возвращались из Швейцарии, Франции, Англии несколько десятков русских изгнанников. Для них готовилась овация. Мы с трудом протеснились на дебаркадер и не без труда нашли Тома с его свитой. Хотя овация не относилась к нему, он пришёл в восторженное настроение. "Вот революция - во всём своём величии, во всей своей красоте!" - передаёт Палеолог его восклицания".
По иронии судьбы, в тот самый приезд Альбер Тома привёз с собой и передал министру-председателю Временного правительства некоторую, в высшей степени важную информацию о связях большевиков во главе с Лениным с многочисленными немецкими агентами. Однако передачу этих документов французский министр обусловил требованием, чтобы о том, что источником информации является именно он, сообщили лишь тем министрам, которые займутся расследованием обстоятельств дела. Через несколько дней на секретном совещании князь Львов поручил это расследование трём своим министрам - Некрасову, Терещенко и Керенскому.
Узнав об удачном завершении этой, в общем-то, авантюры большевиков, по уже проторённой дорожке отправились в Россию и подавляющее большинство остававшихся в Швейцарии русских политических эмигрантов.
5
Губернский город Тамбов, казалось, жил своей обычной провинциальной жизнью. Расположенный в котловине при реках Цне и Студенце, по пути из Москвы на Саратов, город изначально, с 1636 года, строился "для береженья от воинских людей". До построения города стольником Романом Боборыкиным в здешних местах вообще не было оседлого населения, и только по временам под Липовецкий лес высылались сторожи для наблюдения за ордынцами. Но и тогда, и позже Тамбов стоял на отшибе большой политики и большой экономики. И вплоть до семидесятых годов XIX столетия, когда через город прошла Рязано-Уральская железная дорога, Тамбов считался типичным провинциальным губернским городом, в котором преобладали деревянные, много реже кирпичные, дома, а знаменитая черноземная грязь весной и осенью затопляла улицы. За окраинными домами Тамбова простирались во всю ширь пшеничные поля. Ленивый цнинский ерик со щелястым деревянным мостом обтекал город с похожими на древнерусских богатырей в шлемах-куполах церквами, высокими заборами, за которыми, посреди садов и огородов, каждый жил сам по себе. Широкие и просторные улицы приводили к пороховому заводу, на западной городской окраине, окружённому пустырём. Лишь по выходным да праздничным дням оживлялся местный базар с его глуховатым гомоном, тележным скрипом да тоскливыми звуками гармоники.
В истории города недобрую память оставили по себе холерные бунты и пожары, уничтожавшие обывательские усадьбы. В марте 1708 года Тамбов целые десять дней осаждали войска народного вождя Кондратия Булавина.
Мирное полусонное течение жизни иногда лишь прерывалось звонкими выкриками вездесущих мальчишек, гонявших по улицам с газетами в руках и сообщавших о последних новостях из столицы, предлагая покупать экстренные выпуски. Если бы не это, тамбовчане, может, и не узнали бы в скором времени о революции в Петрограде и об отречении от престола царя. Это в Питере вершилась судьба России, это в Москве задумывались о дальнейшем ходе событий. А здесь, в провинции, жизнь текла своим чередом по установленному много десятилетий тому порядку. Даже Советы рабочих и солдатских депутатов здесь пока ещё не были созданы.
Впрочем, дыхание революции всё-таки чувствовалось и здесь. В город потянулись с начала апреля сибирские возвращенцы - осуждённые царским правительством ссыльные и каторжники. Пока вели они себя тихо, привыкая к жизни на свободе.
Невысокий, худощавый рыжеволосый с глубокими залысинами на лбу и ровным пробором слева, гладко выбритый, узколицый с чуть длинноватым носом, молодой человек двадцати девяти лет с небольшим кожаным саквояжем в левой руке поймал пролётку на площади у железнодорожного вокзала и зычным голосом скомандовал:
- Гони на Флотскую, 12, да поживее.
Молодой человек с удовольствием глядел по сторонам, отмечая про себя изменения, происшедшие в городе почти за десять лет его отсутствия. Он ехал и напевал:
Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне...
Спустя немного времени ямщик натянул поводья и притормозил. Молодой человек спрыгнул на мостовую, сунул в руку ямщика полтинник и легко вбежал в открытую двустворчатую дверь старого, постройки прошлого века кирпичного дома. Здесь располагался губернский комитет партии социалистов-революционеров. У самого порога он остановился, глубоко вдохнул и выдохнул, чему-то улыбнувшись. Повертев головой, он осмотрелся, словно вспоминая свои прошлые визиты сюда. Внутри практически ничего не изменилось.
Мимо него прошёл плотный мужчина с зализанными назад волосами, внимательно с подозрением глянув на вошедшего. Мужчина шёл на второй этаж, но рядом с незнакомцем остановился.
- Вы к кому-то пришли, товарищ?
- Да... я н-не знаю, - от неожиданности вдруг замялся молодой человек, но, увидев, что мужчина настроен весьма решительно, тут же добавил:
- Мне бы найти кого-нибудь...
- Кого же?
- Либо Баженова, либо Махневича.
- А-а, тогда другое дело, - успокоился мужчина. - Приёмная товарища Баженова - третья дверь слева.
Мужчина пальцем указал направление движения, а сам со спокойной душой стал подниматься по лестнице.
- Спасибо! - крикнул ему вслед молодой человек и направился к нужной двери.
Он очутился в довольно просторной комнате, как оказалось, приёмной. У одной стены стоял обитый чёрной кожей диван, рядом несколько стульев. У стены с ещё одной дверью был стол, на котором возвышалась пишущая машинка. За столом с папироской в зубах сидела довольно миловидная хрупкая, черноволосая стриженая девушка и что-то печатала, то и дело двигая кареткой, иногда отвлекаясь, чтобы сбить пепел в пепельницу.
- Здравствуйте! - решительно произнёс вошедший.
- Здравствуйте, - не отрываясь от процесса печатания, но успев бросить на молодого человека резкий взгляд своих крупных чёрных глаз, ответила секретарша.
- Товарищ Баженов у себя?
- У себя, но он очень занят.
- Ну, тогда я пройду к нему, - он сделал несколько шагов в направлении кабинета.
- Ни за что! - вскрикнула секретарша, бросив печатать и вскочив на ноги.
Она вынула изо рта папироску двумя пальцами и словно бы нацелилась ею в наглеца.
- Я же вам сказала, товарищ Баженов, Михаил Антонович, очень занят.
- А вы доложите ему, что пришёл некто Антонов. Александр Степанович Антонов. Он меня примет.
- Михаил Антонович даже мне запретил в это время входить в его кабинет.
Молодой человек растерялся от такого напора секретарши.
- Ну, хорошо, - примирительно сказал он. - Тогда я, с вашего позволения, сяду и подожду, пока закончится совещание.
- Вот так-то лучше, - тяжело выдохнула секретарша и снова затянулась папироской.
В этот момент в приёмную вошёл мужчина с небольшой кипой бумаг в руке, приблизительно тех же лет, что и Антонов. Он несколько секунд был свидетелем препирательства постороннего с секретаршей, с удовольствием наблюдая за этой картиной. Когда же гость повернулся к нему лицом, мужчина мгновенно расцвёл в улыбке и, расставив широко руки, будто собираясь поймать гостя в свои сети, воскликнул:
- Антонов, ёлки зелёные, ты ли это?
Молодой человек на несколько секунд задержал свой взгляд на окликнувшем его, и тоже улыбнулся.
- Зоев? Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
Зоев положил свою бумажную кипу на край секретарского стола, Антонов поставил на пол саквояж, они приблизились друг к другу и крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине.
- Почему же не ожидал? - не ослабляя объятий, спросил Зоев.
- Так ты же уехал в Нижний после экса, насколько я помню.
- Так то ж сколько лет назад было, Александр!?
Они наконец перестали обниматься и с удовольствием разглядывали друг друга.
- А ты каким ветром здесь? - поинтересовался Зоев.
- Да вот, амнистия вышла. Вернулся из Сибири и буквально с поезда сюда. Хотел зайти к товарищу Баженову, но у него здесь такой охранник. Видит бог, у нас в полицейском участке таких не было, - улыбнулся Антонов и с лёгким упрёком посмотрел на девушку.
Та обиженно хмыкнула от такого сравнения и резкими движениями затушила папироску о дно пепельницы.
- Лиза, Лизавета! - укоряюще заговорил Зоев. - Как же ты могла не пустить к Михаилу Антоновичу нашего старого боевого товарища, члена нашей партии с 1906 года.
- Откуда я знаю, - снова хмыкнула секретарша. - У него же на лице не написано, сколько лет он состоит в нашей партии. Да и документы свои он мне не показывал.
- Ладно, ладно, Зоев, - похлопал товарища по плечу Антонов. - Это даже хорошо, что у нашей партии, такие милые, но стойкие и решительные члены. Значит, враг здесь точно не пройдёт.
- Хорошо, будет тебе, Лиза. Вишь, защитник у тебя какой? - Зоев снова взял со стола свои бумаги. - Пойдём к товарищу Баженову. Я думаю, он тебе обрадуется не менее моего.
Александр Степанович Антонов родился в 1888 году в городе Кирсанове Тамбовской губернии в семье мещанина, слесаря-кустаря. Отец позаботился об образовании сына и устроил того в городское реальное училище. Однако Саше удалось проучиться там лишь пять лет. За плохое поведение и хулиганские проделки его из училища исключили. Вскоре Антонов уехал из Кирсанова и примкнул к шайке уголовников, грабивших людей. В 1905 году Антонов со товарищи "экспроприировал" несколько винных лавок и участвовал в ликвидациях некоторых полицейских чинов города. Именно это принесло ему славу в рядах социалистов-революционеров. Затем ему встретились идейные, представители эсеров. После соответствующих бесед, Александр принимает решение вступить в партию социалистов-революционеров. Случилось это в 1906 году. А дальше его ждала типичная судьба членов этой партии - задания, акты экспроприации, так называемые эксы, политические заказные покушения и убийства чиновников высокого ранга, аресты, допросы, суды и - каторга. Последний срок он отбыть не успел: грянула революция, свержение Николая Романова и всеобщая амнистия.
6
Эсеры, как и большевики, умели ценить свои дореволюционные кадры. В этом обе партии были схожи. А уж тем более член партии с более чем десятилетним стажем, да ещё и проявившим себя в деле, не мог оставаться на рядовых ролях. Потому и было принято решение кооптировать Антонова в состав губернского комитета партии социалистов-революционеров. Тем паче, что тамбовская организация считалась одной из самых сильных в России. Даже азефовщина (один из руководителей ПСР Евно Азеф оказался агентом царской охранки и после его разоблачения эсеры оказались в довольно плачевном положении) практически не отразилась на деятельности тамбовских эсеров. А всё потому, что Тамбовщина была одной из главных житниц Средней России и процент зажиточного крестьянства в губернии, основной питающей силы партии социалистов-революционеров, оказался выше среднего, чем в остальной России. Ещё задолго до Февральской революции семнадцатого года в Тамбовской губернии насчитывалось много крепких эсеровских ячеек, пустивших глубокие корни в гуще крестьянства. После же Февраля губерния и вовсе покрылась густой сетью эсеровских ячеек. Стоявшие у власти в Тамбовщине эсеры, разбрасывая своих агитаторов и организаторов по деревням, приобрели особенно большую популярность. Тем более, что такой усиленной работы среди крестьянских и рабочих масс другие партии там не проводили.
Кооптацию Антонова в губком ПСР поддержали и в Москве. Добро дала тамбовчанка Мария Спиридонова, а член ЦК Дмитрий Дмитриевич Донской лично прибыл в Тамбов, чтобы поддержать кандидатуру Антонова. Впрочем, никто и не возражал против такой кандидатуры. Благо и работу ему смогли подобрать сразу - незадолго перед этим освободилась должность помощника начальника 2-й части Тамбовской городской милиции. На эту должность и был назначен Александр Антонов.
Хотя кооптация Антонова и считалась в тот день главной в повестке дня заседания губкома, основным всё же был вопрос о поведении члена партии с 1905 года Ивана Егоровича Ишина.
Хваткий и сметливый молодой человек был почти сразу же замечен и спустя всего лишь полгода назначен казначеем в Кирсановской организации ПСР. Однако сметливость его была чрезмерной - сорок тысяч рублей партийных денег он с ловкостью фокусника сумел экспроприировать у родной партии и спрятать в надёжном месте. Тогда от партийного суда его спас арест в 1907 году и ссылка в Архангельск. Но, вернувшись уже через год в родные места, Ишин открыл на сохранённые деньги бакалейную лавку, а также снял в аренду сады и землю от 10 до 30 десятин. Благосостояние его росло чрезмерно быстрыми темпами.
Наконец, пришла пора расплачиваться за свои прежние грехи - в мае семнадцатого года он был арестован эсерами за утайку партийных денег в далёком уже теперь 1905 году. И именно вопрос о его аресте и решался на том же заседании. Горячо выступал Донской, доказывая, что партия не должна прощать воров и мошенников, присваивающих себе деньги, которые зарабатывали все члены партии. Аргументы члена ЦК подействовали и единогласно было принято решение Ишина арестовать и препроводить в тюрьму.
Впрочем, Ишин уже мог позволить себе откупиться от ареста и всего лишь через месяц был освобождён и даже поставлен на должность председателя волостного земства Курдюковской волости.
7
В милицию поступило сообщение о том, что ограблен ювелирный магазин Моисея Бронштейна, а сам хозяин тяжело ранен в грудь ударом ножа. Поиски по горячим следам никакого результата не дали. Начальник 2-й части, Приступкин зашёл в кабинет Антонова. Лицо его было красным от напряжения и постоянной, почти круглосуточной работы. Антонов сидел за столом и о чём-то негромко разговаривал с Зоевым.
- Товарищ Антонов! Поручаю тебе это дело.
Хриплый голос Приступкина, то ли от частого курения, то ли оттого, что сорвал его на постоянных собраниях и митингах, раздражал Антонова. Тем не менее, он уважал своего начальника хотя бы за то, что тот честно пытался разобраться в таком нелёгком деле, как организация работы милиции практически с нуля, поскольку все старые кадры сыщиков просто разбежались после февральских событий. То ли в страхе от народной стихии, то ли в желании пересидеть сумятицу и неразбериху, ожидая, когда их опыт и познания вновь окажутся востребованными.
- Бригада на месте уже была? - спросил Антонов.
- Была. Даже дважды, но ничего не нашли.
- Мне нужны люди.
- Бери, кого хочешь. Ты же знаешь, у нас специалисты наперечёт.
- Я не тех, не наших имею в виду.
- А-а, кого же? - не понял Приступкин.
- Мне нужны люди, которые работали в полиции раньше.
- А-а! - хрипло захохотал Приступкин. - Где ж я их тебе найду, Александр Степанович? Ты же знаешь, что все разбежались.
- Но если я кого-то найду, я могу воспользоваться их услугами?
- Товарищ Антонов, если ты найдёшь кого-нибудь из старых сыщиков и привлечёшь их к работе, я тебе премию выпишу.
- В катьках или в керенках? - улыбнулся Антонов.
- Действуй, товарищ Антонов, - посерьёзнел Приступкин, вышел в коридор и, помяв в руках папиросу, вставил её в рот и прикурил.
- Пошли, Зоев. Наведаемся к ювелиру.
Антонов вошёл в магазин через чёрный ход. Заглянул в подсобку, в другую. Зашёл в кабинет Бронштейна, сел за его стол. Повертел головой, оценивая обстановку. Зоев в это время осматривал витрины в торговом зале, хрустя битым стеклом, разлетевшимся по всему полу.
Вот за шкафом, стоявшим в углу кабинета, Антонов увидел большой сейф. Встал, подошёл к нему. Дверца сейфа, разумеется, была открыта. Он заглянул внутрь - сейф был пустой. Поводил рукой по нижней полке - ничего, по средней - тоже пусто. На всякий случай провёл рукой по верхней полке. И тут рука на что-то наткнулась. Он взял это что-то, вытащил на свет, пригляделся. Даже хмыкнул от удивления: это была деревянная, плохо сделанная, но, тем не менее, узнаваемая фигурка волка. С минуту он держал фигурку в руках, чуть подбрасывая её вверх и тут же ловя снова. Затем положил фигурку в карман и стал осматривать дверцу сейфа. Даже присвистнул от удивления.
- Зоев! - позвал Антонов.
Тот не откликался.
- Зоев, чёрт тебя подери! Ты где?
На этот раз Зоев отозвался почти сразу.
- Я здесь, в зале.
- Нашёл что-нибудь интересное?
- Пока нет!
- Тогда иди сюда!
Антонов услышал, как захрустели стёкла под подошвой Зоева, а вскоре тот и сам появился. Но, войдя в кабинет Бронштейна, Зоев не сразу заметил стоявшего за шкафом Антонова.
- Ты где, Александр?
- Здесь. Шкаф видишь?
Зоев подошёл к шкафу и увидел со всех сторон осматривавшего дверцу сейфа друга.
- Деньги нашёл, что ли? - хмыкнул Зоев.
- Да нет, деньги нашли до нас с тобой, - выпрямился Антонов, почёсывая затылок. - Но зато эти приступкинские раздолбаи, кажется, пропустили нечто важное.
- Что ты имеешь в виду?
- Посмотри на замок сейфа.
Зоев подошёл поближе, взялся рукой за дверцу и тут же присвистнул.
- Замок выплавили? - предположил он.
- Можно сказать и так, - согласился Антонов. - Слышал я на каторге, что появился такой аппарат, кислородный, который позволяет разрезать любой металл.
- Тогда воров довольно легко найти. Я не думаю, что в Тамбове много подобных аппаратов.
- А почему ты думаешь, что их было несколько? - спросил Антонов.
- Помилуй, Антонов, аппарат наверняка тяжёлый. Одному никак не унести. Это во-первых. Во-вторых, помимо аппарата из магазина унесли ещё и драгоценности. Это никак не под силу одному.
- Верно! - согласился Антонов.
Он замолчал, в задумчивости прохаживаясь по кабинету.
- Едем в участок. Нужно посмотреть протоколы обыска, да и попробовать допросить ювелира, если, конечно, он в состоянии говорить.