- А я никого и не собираюсь приглашать. Я придумал свой план, и мы сами, почти сами, - дополнил конунг, - можем его осуществить. Ты знаешь, сын, почему я назвал тебя "Битва Тора"? - Олаф выдержал паузу. - Потому что никто не может устоять против его могущественных ударов. Я хотел, чтобы часть божьего могущества Тора проявилась в тебе. Ты будешь конунгом в новом походе! Старого Лодинбьёрна назначаю твоим советником, прислушивайся к нему, но не повторяй его глупостей, решай всегда сам, помни, что за поход отвечаешь ты! - Про себя Олаф вновь усмехнулся наивности Медведя: "сможешь построить не один кнорр", да если я сделаю то, что задумал, то без всякого труда смогу позволить себе не один десяток драккаров и шнеккаров, глупый Косматый Медведь!
- А ты, отец, разве не пойдёшь с нами? - спросил Гуннтор.
- Нет, у меня другие дела, но успех их будет зависеть от успеха вашего похода. Слушай внимательно, что ты должен сделать! - И он изложил сыну свой план. - Запомни, Гуннтор, если ты сделаешь всё, как я сказал, то большинство конунгов Скандинавии будут зависеть от нас и приходить к нам с дарами. Иди, сын, готовь драккары и людей, и прославь своё имя "Битва Тора", как это было до сих пор! - торжественно закончил Олаф свою речь.
- Отец, - радостно сверкнув очами от предвкушения нового необычайно дерзкого приключения, ответил молодой конунг, - с помощью Тора я сделаю всё, не сомневайся!
- Можешь взять с собой Ас-скальда, он, как никто, умеет в трудный час поднять дух воинов, - молвил Олаф. - И ещё, - добавил он, - старый Уго пойдёт на твоём драккаре. Он будет надёжным проводником.
- Эй, воины, пора уже приниматься за еду, а вы всё не наговоритесь! - выглянула из двери большого дома жена конунга. - Я сегодня приказала рабам зарезать молодого кабана, чтобы порадовать вас доброй домашней едой, а вы всё со своими делами, мало, что не вижу вас месяцами, когда вы в походах…
- Ладно, хватит скрипеть, как старая мачта под ветром, - осадил жену конунг, - мы в самом деле проголодались как океанские акулы и готовы съесть быка, а не то что молодого кабана.
- Мясо почти остыло, - продолжала ворчать хозяйка, когда мужчины уселись на лавку за большой стол с другой стороны длинного очага. - Вы, я вижу, опять в поход собрались, только что-то никак не привезёте обещанных рабов. Стадо свиней выросло, а часть рабов не пережила зиму, да и на поле тоже их не хватает. Я же тебе в прошлый раз об этом говорила, Олаф! - Ставя на стол полные дымящегося мяса каменные и деревянные миски, не переставала трещать своё жена конунга. На ней была надета плиссированная льняная рубаха с завязками у горла и на концах рукавов, сверху - зелёный сарафан, лямки которого спереди пристёгивались большими выпуклыми брошками, служившими и украшением, и показателем статуса хозяйки, и к ним же на цепочках и ремешках были подвешены различные ключи от дверей и сундуков, а также игольник, гребень, маленький нож и оселок, ножницы, - всё, что должно быть у каждой женщины "на подхвате". От одной броши к другой тянулась нитка янтарных бус. Связанные в пучок волосы на время работы были покрыты косынкой. На ногах мягкие туфли из козьей кожи.
- Помолчи, Гирдис, я всегда говорил, что тебя неправильно назвали, ты не "Богиня копья", а само копьё на языке какой-то очень болтливой богини. Я лучше знаю, что нужнее в хозяйстве!
- Знаешь? Да ты в своих походах всё время, а хозяйство, кроме меня, никому и не нужно. Посмотри, наш сын уже взрослый, ему давно пора жениться. Когда по осени мы с тобой плавали в Бирку, я там даже невесту ему приглядела, помнишь - рыженькая, ей уже тринадцать исполнилось, дочь того ярла, что торговал поблизости, я с матерью её поговорила. У них овец много, шерсть прядут, и дочка прясть и ткать умеет, мне такая помощница нужна. Тощенькая, правда, да ничего, откормим…
- Когда ты успела, я даже не заметил этого, - удивился конунг, а Гуннтор только усмехнулся, обрабатывая молодыми зубами кости почти дочиста.
- Это потому, что в голове у тебя одни походы да битвы, от которых в последнее время не очень много толку.
- Да замолчи ты наконец, от твоей болтовни и у голодного волка пропадёт аппетит! - грохнув кулаком по толстенной столешнице, рявкнул разозлившийся Олаф. Гирдис обижено замолчала, поджав в возмущении губы. Но благословенное молчание было недолгим, ей всё равно нужно было высказать всё, что она заранее наметила, и Олаф это тоже знал, потому с удовольствием уплетал мясо, запивая ячменным элем, наслаждаясь короткими мгновениями тишины.
- Да, наш дом большой, - медленно, как будто про себя, ни к кому не обращаясь, опять негромко начала Гридис, - но и народу тут полно - родственники, слуги. А привезём невесту для Гуннтора, они будут ютиться в закутке? Это не дело, Олаф, - продолжила она миролюбиво. - Гуннтору нужен свой дом, такой же большой и добротный, как наш, а ты об этом даже не думаешь, - она бросила на мужа просительно-укоризненный взгляд.
- Глупая женщина, ты всю свою жизнь прожила в этом фиорде и не видела настоящих домов. Да ты знаешь, что в таких домах, как наш, в Гардарике содержат коров и лошадей? Там у их конунгов дома во много ярусов с резным крыльцом, галереями, светёлками да горницами, ты даже слов таких не слыхала. Да что конунги, там даже люди, что работают на земле и не имеют рабов, и те живут в лучших домах, чем мы! - уже не так зло, больше с горькой досадой в голосе отвечал супруге Олаф Жестокий. - Мы с Гуннтором для того идём в поход, чтобы и у нас было вдоволь земли, красивый многоярусный резной дом, достаточно крепких и способных рабов и полные сундуки дорогих тканей и золотых украшений! Ты ведь любишь украшения, а, Гридис? Я привезу их тебе, клянусь молотом Тора!
* * *
Поход Гуннтора в Ладогу
- Подходим к Лисьему острову, конунг, - Уго кивнул на приближающийся клин суши. - Нам нужно держаться правее, поближе к острову, там самое глубокое место для прохода наших судов.
- А слева мель?
- Раньше была просто мель, однако новый конунг словен повелел вбить от острова до берега два ряда деревянных свай, теперь там не пройдёт и плоскодонка, не то что наши драккары.
- Скажи, Уго, а много ли воинов оставлено здесь, чтобы собирать дань?
- Десятка полтора наберётся, живут в бревенчатом доме, укреплений нет. Уж не собираешься ли ты, Гуннтор, взять этот пост вместе с его товарами и деньгами? Нам нельзя поднимать шума…
- Я не так глуп, Уго, мы сделаем это при возвращении… - ухмыльнулся молодой конунг. И тут же подумал про себя, что если всё получится, как задумал отец, то возвращаться они будут не скоро. Такой случай боги даруют раз в жизни!
- Кто такие, откуда, куда и что везёте? - привычно спросили словенские сборщики проходной дани, причалив к драккару на небольшой лодчонке.
- Конунг Гуннтор из норвежской земли, одним шнеккаром и двумя драккарами иду в Биармию, буду покупать меха. Поэтому груза почти нет, так, понемногу мелочи всякой для охотников, - ответил Гуннтор, внимательно оглядывая остров.
Караван Гуннтора вошёл в Нево. Мимо проплывали такие памятные для старого Лодинбьёрна берега.
- Устье реки Волхов. Ты помнишь, Фрей, - кивнул ярл своему неизменному кормчему, - град Альдогу, где четыре года тому назад я взял на борт молодых словен…
- Которые потом отказались повиноваться тебе на твоём же драккаре, - не преминул подцепить ярла жилистый кормчий. - Я слышал, то самое предместье Альдоги, где лежат наши воины, разорил потом ярл Финнбьёрн из Свейланда?
- Да, это так. Но именно в тот час там неведомым образом оказался Рерик, он, словно волк, пошёл по его следу и сжёг в фиорде ярла всё, а самого Финнбьёрна опозорил, отдав, как утверждает молва, на растерзание рабам.
- А у нас люди Ререга прошлым летом забрали кнорр и всю добычу, - напомнил о больном Фрей.
- Вот и пришёл час поквитаться! - зло потряс рукой ярл. - Я должен выкупить моего "Медведя" у Олафа! - он с силой стукнул кулачищем по мачте.
- Совсем недавно здесь было весело! - сказал кормщик шнеккара молодому Гуннтору. - Многие ярлы и конунги брали по рекам, что стекают в Нево, богатую добычу. Теперь здесь тихо, и не наши ярлы берут дань с живущих по берегам народов, а, наоборот, сами платят пошлины за провоз товаров в Булгарию, Хазарию или Киев.
- Ну и пусть платят, - хмыкнул неопределённо Гуннтор. - Ты смотри, как нам лучше выйти к этой, как её, реке…
- Сясь, - подсказал кормщик, - она следующая за Волховом, милях в двадцати, как раз до темноты успеваем.
При входе в устье реки, в том месте, где протока была поуже и глубже, тоже стоял пост.
- Именем князя новгородского Рарога, кто такие, куда идёте и с чем? - строго спросили с деревянной пристани.
- Конунг Гуннтор из норвежской земли, одним шнеккаром и двумя драккарами, в Биармию иду за мехами. Груза почти нет, только запасы в дорогу и мелочь всякая для охотников, - снова повторил конунг заготовленные слова.
- Видать, в самом деле пустыми идут, - молвил один из служителей другому, - корабли-то в воде неглубоко сидят.
- Хорошо, пойду за проход возьму, и только, - он сел в небольшую лодчонку и, проплыв немного, причалил к шнеккару конунга.
Когда плата с трёх нурманских судов была получена, служитель снова сел в свою лодчонку и крикнул тем, что были на пристани:
- Порядок, открывай!
Плавучие ворота в виде двух широких плоскодонных лодий стали расходиться, освобождая проход для кораблей Гуннтора.
Едва караван прошёл таможенный пост, как с росшего поодаль дерева тихо спустился человек. Оглянувшись вокруг, он исчез в зарослях, а ещё через некоторое время по тропе застучали конские копыта, удаляясь в сторону Ладоги.
Три корабля викингов прошли ещё некоторое время по реке, ища удобное место для причала. Едва стали на якорь, наступила ночь. Та самая светлая северная ночь, похожая на затянувшийся поздний вечер, который медленно сменяется таким же серо-белесым утром. Едва поднялось солнце, две тройки викингов-изведывателей растворились в утреннем тумане. Трое отправились вверх по течению реки, и трое углубились прочь от берега. Когда к обеду они вернулись, Лодинбьёрн с Гуннтором внимательно выслушали их. Глаза Косматого Медведя загорелись азартом.
- Конунг, я же говорил, нам даже нет нужды идти по реке далеко вверх! Чуть дальше, у порогов, несколько селений, где полно товара, зачем далеко идти? Мы перейдём к самим порогам и станем, как бы готовясь их преодолевать, а потом - раз! - накроем эти небольшие селения, как кур на насесте в вечернее время! - Ярл тряс своей огромной по-медвежьи лохматой головой, стараясь убедить молодого конунга, который почему-то молчал, как будто богатая добыча, что сама просилась в руки, его не очень интересовала. От этого Лодинбьёрн распалялся ещё более, он даже повернулся к Ас-скальду, ища поддержки. - Скальд, скажи ты конунгу, ты же слышал, прямо у берега склады, полные разных товаров, которые ждут погрузки на корабли. А в домах этих рыбаков-вепсов бочки с икрой и вяленой рыбой без костей! У местных охотников полно пушнины, которая у купцов византийских и азиатских что золото ценится. Я уже не говорю о камнях и украшениях, Ас-скальд, ну, скажи ему! - почти взмолился ярл.
- Мы пришли сюда, чтобы выполнить одно очень серьёзное дело. Пожалуй, пришло время рассказать вам о нём, - важно сказал Гуннтор. И, поманив ближе Ас-скальда, Лоднибьёрна и старшего третьего драккара Хродгайра, вполголоса поведал им об истинной цели похода.
- Конунг! - встал со своего места Ас-скальд. - Мы непременно должны сделать то, зачем нас послал величайший из всех хёвдингов, которых я знал, Олаф Жестокий, и мы это сделаем! Но если, походя, мы прихватим добычу, не тратя на это особых усилий, то Олаф нас не осудит, а, напротив, похвалит! - мягко излагал певец, зорко наблюдая, как его слова сказываются на выражении лика Гуннтора. - Тем более что перед настоящим делом, а Жестокий поручил нам важнейшее дело, необходим разгон, разогрев мышц и остроты мысли, чтобы наша способность убивать была наибольшей и неотразимой! Сейчас даже не о добыче речь, а о том, чтобы наши воины ощутили своё могущество. Когда мы должны приступить к делу, конунг?
- Мы дождёмся человека, который проведёт нас в нужное место, - чуть поколебавшись, ответил молодой конунг, которому и самому очень хотелось по веками въевшейся привычке викингов пограбить беззащитных рыбаков и охотников.
- Когда должен прийти этот человек и как мы его узнаем? - снова спросил певец.
- Думаю, завтра-послезавтра, - ответил Гуннтор, который уже сообразил, к чему клонит Ас-скальд. - А узнает этого человека старый Уго, они встречались раньше.
- Конунг! - прогудел Медведь. - Клянусь, мы не задержимся ни на мгновение! Предлагаю сегодня же перейти к началу порогов, всё хорошенько рассмотреть, распределить, кому что брать, и завтра поутру устроить хорошую резню! Живых брать не будем, только товар, а тех, кого не предупредят их боги, будем тихо укладывать в лесу. Как только появится нужный человек, мы сразу же идём выполнять приказ Олафа. Какая разница, будем ли мы просто ждать или немного разомнёмся?
- Думаю, второе полезнее будет, - как бы сам себе проговорил Ас-скальд. - Да и мёртвые всегда молчаливее живых, уж они-то никому не проболтаются о нашем пребывании здесь… Всё равно скоро всё здесь будет наше!
Молодой конунг встал и, безотчётно копируя отца, прошёлся несколько раз туда-сюда по берегу. Потом повернулся к своим горящим от нетерпения викингам и коротко молвил:
- Хорошо! Мы начнём завоевание Альдоги отсюда!
…Молодой мечник из вепсского селения у порогов на реке Сясь, что по-вепсски значило "комариная", возвращался после неудачной охоты. Хоть и молод Хабук, но с Мечижандом - "хозяином леса" - был в добрых отношениях, и охота его почти всегда бывала доброй, как и полагается носителю имени Хабук, то есть Ястреб. Только последние три дня, проведённые в лесу, оказались почему-то неудачными с самого начала. В первый день обошёл ловушки. Они, на удивление, такого давно не случалось, либо пусты, либо дичь, попавшая в них, попорчена или вовсе съедена хищниками. Вчера едва не попал под страшный удар лосиного копыта при неудачной охоте на сохатого. Когда же и сегодня с самого утра охота не заладилась, он вспомнил наставление старого охотника Кайбала, который часто говорил: "Всё, что происходит в лесу, плохое или хорошее - это знак, который даёт тебе Мечижанд или его жена Мечиэмаг. Умей понимать эти знаки, не будь к ним слеп и глух, и тогда у тебя всё будет хорошо". Хабук, как ни силился, не мог уразуметь, что же хотят ему поведать лесные хозяева, и поэтому решил вернуться и спросить об этом кого-то из стариков, пока не случилось беды.
До посёлка оставалось с полчаса ходу, когда охотник ощутил что-то неладное. Птицы, что обычно в это время устраивали шумные разговоры, почему-то затаились, но зато во́роны галдели во всю глотку.
- Кройкойд, вороны, - сказал сам себе Хабук, - откуда они взялись, их никогда не было так много? - Он тут же вспомнил наставление стариков: крики воронов - знак о приближении жестоких норманнов на их больших страшных лодках. Кто чутко слушал духов, тот оставался жив, вовремя скрывшись в лесной чаще. Хабук прислушался, и холодный пот выступил на спине. - В селении не слышно лая собак! - пробормотал он. - Совсем, ни единой! - В ногах мечника появилась противная дрожь. Он присел на поваленное дерево и задумался. Потом встал и сам, будто превратившись в бестелесного духа, неслышно заскользил через лесные заросли, обходя невидимое отсюда селение справа. Наконец впереди сквозь кусты и деревья блеснула голубая полоска воды. Хабук так же неслышно двинулся туда, где на самом краю селения стояла избушка рыбака-каланика, в которой жила она, Чираита, самая лучшая на свете девушка, которую он должен взять в жёны этой осенью. Ещё немного - и лес кончится, уже видна её избушка сквозь редкие ветви… Хабук приник к земле, чтобы, прячась за кустами и камнями, приблизиться к жилищу и… вскрикнул от ужаса! Буквально в двух шагах от него, в небольшом углублении лежала… она! Разорванная одежда, истерзанное тело любимой, кровавая пена на губах и синяя полоса на шее рассказали молодому следопыту всё, что тут произошло совсем недавно. Он не выдержал и завыл, зарычал, как раненый зверь, касаясь дрожащими пальцами недвижного дорогого тела. Три викинга, что разбирали вынесенный из жилища скарб, настороженно подняли головы и, не сговариваясь, двинулись в его сторону. Мечнику было всё равно, он не думал о том, что каждый из этих опытных воинов легко справится с ним даже в одиночку. Он готов был убивать их не только своим охотничьим ножом, но и грызть зубами, рвать на части, как это делают дикие звери. Четвёртый вышедший из-за угла избушки властно крикнул что-то, и воины, на всякий случай выпустив в сторону леса две стрелы, повернули обратно.
- Эй вы, бездельники, куда собрались, никак по грибы, идиоты?! - властно гаркнул на своих викингов Гуннтор.
- Конунг, там, кажется, медведь… мы слышали его рык… - стал оправдываться младший из викингов.
- Хватит с нас и своего Медведя, - как всегда с ехидством ответил молодой начальник, кивнув в сторону большой заводи, где у своего драккара руководил загрузкой добычи могучий Лодинбьёрн. - Вы здесь для того, чтобы ждать человека из Альдоги, остолопы, ваши глаза и уши должны быть обращены к реке, а не к лесу, да смотрите, чтоб пальцем того человека не тронули! - Он ещё несколько раз выругался в адрес незадачливых охотников на медведя и, перешагнув через труп хозяина избушки, направился к месту погрузки драккаров. Что-то вспомнив, он оглянулся и крикнул воинам: - Найдите Ас-скальда, он хорошо говорит по-словенски, без него вы снова чего-то напутаете!
Из двух пущенных в сторону мечника стрел, одна вонзилась чуть выше его головы в сосновый ствол.
- Немного ниже, и я сейчас лежал бы рядом с тобой, - пробормотал Хабук. - Но нет, милая, - вдруг встрепенулся охотник, - вначале я предам тебя земле, а потом отниму жизни у тех, кто погубил тебя, моя Чираита! - Он бережно поднял на руки тело любимой и унес его через лес к скалистому выступу над рекой. - Ты ведь так любила нашу реку, здесь тебе будет хорошо, ты будешь видеть её и все большие и малые лодки, что скользят по её голубому телу. Мать-земля - Ма-йома - будет баюкать тебя в своём чреве, а хозяйка воды - Веденэмаг - струями реки будет петь тебе колыбельные, потому что твоё имя - Чираита - Журчащая… - Он принёс в кожаной фляге воды из источника и омыл любимую. Потом уложил на мягкую подстилку из еловых лап и пушистого мха в небольшом углублении. Обложил со всех сторон камнями, соорудил внутри каменной ограды шалаш и в несколько слоёв обложил его дёрном, который срезал своим охотничьим ножом. Потом вырезал из дерева птицу и повесил внутри сооружённого им Домика Мёртвых. - Теперь твоя душа Юмаланлинд - Божья Птица. - Он долго сидел у каума возлюбленной. - Я сейчас пойду к тем, кто замучил тебя и покараю их. Да, милая, я не воин, - с грустью в голосе тихо молвил мечник, - в открытом бою любой из них легко одолеет меня, но я охотник, Хабук, я умею ходить, как тень, затаиваться и подкрадываться к добыче с подветренной стороны, а мой лук, копьё и нож всегда были точны. Я ухожу, милая, потом вернусь к тебе и расскажу, удачной ли была моя охота. - Вепс помолчал и, вставая, добавил: - Они не должны убить меня, пока я не накажу их, только потом я могу встретиться с тобой на том свете, милая Чираита… - И Хабук беззвучно удалился.