Юноша осторожно подошёл к дому Велины, ему очень не хотелось встретиться со строгим родителем возлюбленной. Пёс за изгородью начал было лаять, но Ольг окликнул его и швырнул загодя припасённую кость. Услышав знакомый голос, да ещё и получив "подарок", страж тут же замолчал и принялся за подношение.
- Велина, - тихо позвал юноша, стараясь унять вдруг разволновавшееся в груди сердце. - Велина! - уже громче окликнул он и пару раз стукнул железным кольцом по калитке.
Тихо хлопнула дверь, и знакомые лёгкие шаги прошелестели по дорожке. Калитка, скрипнув, отворилась. Пред юношей предстала ладная черноглазая девица с туго заплетённой косой, перевитой лентами, в расшитой белой сорочке тонкого полотна и красной понёве, облегающей стан. На шее в три ряда красовались цветные бусы, а на голове был тонкий серебряный венец с височными кольцами и подвесками в виде лунниц.
- Ты чего, Ольг, - стала выговаривать она, - упреждала же, отец вчера вернулся, сердит на всех, что-то у него не сложилось с торговлей в Ладоге…
- Я тебя увидеть очень хотел, Велинушка! Мы с отцом живицу на днях заготавливать поедем, долго не свидимся…
- Я вот сейчас дубину-то возьму и хотение твоё сразу поубавлю, узнаешь, как девкам голову кружить, - грозно прокричал, выходя из-за угла дома, отец девушки.
- Так я же не просто так, дядька Бажан, - растерянно проговорил юноша, - я ж сватов засылать по осени хочу…
- Сватов засылать? - ещё более взъярился Бажан, хватая первую попавшую под руку палку. - Да ты сначала добро накопи, хозяйство заведи, а потом про женитьбу мысли! - Купец проворно ринулся в сторону Ольга, который поспешно скрылся за калиткой и был таков.
Ефанда нашла брата сидящим на камне у воды. Он сидел неподвижно, обхватив голову руками.
- Ольг! - осторожно тронула она за плечо. Юноша не отзывался. - Что, опять прогнал? - спросила она и уселась рядом. - Может, оно и к лучшему, - по-взрослому проговорила девчонка, - не нравится мне твоя Велина… Красна, знамо дело, да вся из себя такая важная, одевается, как боярыня…
- Много ты понимаешь! - утирая глаза от невольных слёз, сердито обронил юноша. - Всё равно моя будет! - с вызовом произнёс он и стал с силой бросать в воду камни.
- Чего зазря-то водяника с русалками тревожишь? - спросила сестра. И вдруг насторожилась. - Слышишь, кричит кто-то?
- Где? - навострил уши Ольг.
- На улице, пойдём скорей! - И брат с сестрой побежали в посёлок.
Ещё издали они узрели босоногого мальца, который размахивал руками и кричал:
- Нурманы! Нурманы идут!
На улицу стал выбегать всякий люд: кузнецы, скорняки, женщины, дети. Некоторые мужчины с вилами и рогатинами, иные с пиками, а то и мечами.
- Неужто опять грабёж? - вопрошали друг друга люди.
- Нет, купцы! - отвечал на бегу малец.
- Знаем мы этих купцов. Я прошлый раз двоих на вилы поднял, когда они мой двор грабить пришли… - мрачно молвил могучий словен.
- Говорят, на них мор напал, хоронить своих будут…
- А чего орёшь-то, коли они не грабить, а хоронить пришли? - спросил кузнец Кряж.
- Да не ору, я к старосте бегу, вы ж сами первые меня спрашивать начали! - с обидой в голосе отвечал малец и, решительно махнув рукой, быстро побежал по улице в сторону дома старосты - отца Ольга и Ефанды.
- Так речёшь, ярл, от неведомой болезни воины твои померли? - прищурив правое око, молвил коренастый староста Приладожья с белыми, чуть "позолотившимися" от работы на солнце волосами.
- Да, хёвдинг, именно от болезни, - закивал своей большой головой, похожей на медвежью, ярл по имени Лодинбьёрн - Косматый Медведь. - Выдели нам место для погребения усопших, чтоб мы по нашему обычаю их достойно проводить смогли… - Его слова переводил сухощавый невысокий воин с водянисто-невыразительными очами и обязательной для всех викингов бородой, которого именовали Ас-скальд, - что по-нурмански означало "божественный певец".
В полной мере значение его имени раскрылось только тогда, когда мёртвых викингов сложили в доспехах и вместе с оружием на погребальный костёр из брёвен и оградили камнями в виде лодии. И тут скальд, выйдя вперёд, запел. Он пел красивым и мощным голосом о славных родах, из которых вышли погибшие викинги. О великих богах, которым они служили, о подвигах, которыми прославились воины Одина, Тора и Тюра. О прекрасной Вальгалле, в которой боги ожидают павших героев, чтобы взять их в своё небесное войско и вместе с ними вступить в Конце Всех Времён в последнюю битву с силами Тьмы.
"Боги любят только воинов!
Боги ждут в Вальгалле тех героев, кто умирает в битвах!
Вы будете пить там божественный эль из чаши, которая никогда не иссякнет! Вы будете охотиться на оленей, медведей и кабанов, счёта которым, кроме богов, никто не знает! Вы будете гибнуть в бесчисленных схватках и каждый раз воскресать снова, чтобы бесконечно наслаждаться звоном оружия и шумом битвы!
Такова судьба всех героев!
Идите же, мужественные воины, прямо в Вальгаллу дожидаться там последнего боя, в котором вы будете сражаться рядом с богами, подобные богам!" Об этом пел скальд.
В Приладожье издавна живут рядом словене, весь, чудины, варяги, встречаются также даны и свеи, даже норвеги, потому некоторые жители посёлка разумели нурманскую речь и переводили песнь своим соседям. Хотя все знали, что викинги на самом деле больше разбоем, чем торговлей промышляют, но пламенная песня искусного в слове скальда задела слушателей до глубины души. Иные приладожцы, вслед за нурманами, роняли невольную слезу.
Ольг с Ефандой тоже присутствовали на погребении викингов. Юноша зачарованно слушал певца, и пред очами так и вставали морские походы и жаркие сражения.
Когда скальд закончил песнь, ярл взял горящий факел и поджёг кострище с телами мёртвых.
- Пойдём отсюда, - потянула его за рукав сестра, глядя огромными смарагдовыми очами, полными какого-то неведомого страха, - пойдём, братец, неладно здесь! - Ольг нехотя пошёл в посёлок с Ефандой. На пристани, где у причала стоял нурманский драккар, юноша невольно остановился.
- Гляди, Ефанда, какая лодья, как добротно сработана, верно, хороша в ходу, - восторгался Ольг, оглядывая чёрные борта драккара, его выкрашенную синим корму и нос, который венчала голова злобно оскаленного медведя. Юноша всё ещё был под впечатлением песен Ас-скальда.
- Нет, - упрямо замотала головой младшая сестрёнка, - страшный он, чёрный, не токмо снаружи, но и по сути своей, кровь тут, братец, беда! - И она снова стала тянуть его за рукав, как на нурманском погребалище. Ольг хотел на сей раз воспротивиться и остаться, но, взглянув в очи Ефанды, как часто бывало, не смог перечить ей и дал увести себя, иногда оглядываясь на дивную нурманскую лодью.
"Надобно будет самому прийти, без Ефанды", - решил про себя юноша.
- Плутоват сей купец нурманский, - говорил дома за вечерним столом староста. - Речёт, от болезни неведомой его гребцы умерли, да меня-то не обманешь, рубленые раны на телах покойников я заметить успел…
Эту ночь Ольг почти не спал, ворочаясь на душистом сене под навесом из сосновой коры. Мысли о Велине, о прочном драккаре, несущем в себе мощь морских просторов и грубую силу суровых бородатых воинов, о своём предназначении в жизни, и ещё образы чего-то неведомого, но важного и значимого - всё смешивалось, причудливо переплетаясь. Отец Ольга с Ефандой происходил из старинного рода кельтских друидов, и способность порой зреть неведомое была привычной с самого детства. Даже имя "Ольг" все воспринимали, переводя с языка вепсов, как "солома", что подходило к цвету волос, но отец открыл ему кельтское значение имени и предупредил, что никто случайный того значения знать не должен, тогда оно проявится в полную силу и определит его жизнь. Ощущение, что что-то должно произойти этой ночью, не покидало молодого кельта весь вечер, потому он не пошёл спать домой, а улёгся на сеновале. Звёздное небо, духмяное полевое сено, таинственные звуки ночи и ощущение огромности мира давали простор чувствам и разуму, телу и душе. Иногда мысль прерывалась, и виделись какие-то кровавые стычки, большие сражения, многие лодьи и лица воинов…
На следующее утро Ольг уже был у чёрно-синего драккара, он с восторгом глядел на обветренных и уверенных в себе скандинавов. На причале были выгружены некоторые тюки и бочки с товарами. Купец придирчиво оглядывал их, когда к нему подошёл тот самый певец.
- Послушай, Ас-скальд, ты сейчас уедешь в Альдогу, а кто будет помогать мне торговать, я ведь не понимаю словенской тарабарщины? - озабоченно проговорил нурманский купец.
- Ты же знаешь, Лодинбьёрн, что это повеление Олафа, а толмача я тебе постараюсь сыскать.
- Я могу быть толмачом, - неожиданно даже для себя, по-нурмански молвил Ольг, подходя к купцу.
- Ты из свеев, судя по выговору, - молвил купец, внимательно оглядывая крепкую стать юноши.
- Мой род долго жил в стране свеев.
- Тогда давай со мной на торжище, сейчас воз за товаром подъедет, как зовут тебя, юноша?
- Ольг, - ответил юный приладожец.
- А что означает твоё имя?
- По-местному, по-словенски, Вольга - "прекрасный", а на вепсском языке, "ольг" означает "солома", - уклончиво ответил Ольг.
- Солома? - громогласно расхохотался Лодинбьёрн, хлопнув себя по бёдрам. - Ну и имена у вас, деревья, цветочки, разве это имя для мужчины? Я буду называть тебя Хвитрбарт - Беловолосый!
Все последующие дни Ольг помогал ярлу в торговле как толмач.
- Хвитрбарт, ты можешь найти мне десятка полтора крепких мужей, что уверенно держат в руках весло и меч? Платить буду хорошо. - Бородатый здоровяк Лодинбьёрн молвил это как бы между прочим. Увидев, как загорелись очи юноши, добавил, хитро сощурившись: - Тебя первым приглашаю, увидишь новые земли, познаешь долю настоящего викинга, грозы морей, а уж добра сколько заработаешь!
Последние слова нурмана напомнили юноше грозные окрики отца Велины. Мысль о том, что он может испытать себя, стать настоящим мореходом и вернуться к Велине и её отцу с щедрыми дарами, всё больше нравилась Ольгу. Теперь юноша засыпал и просыпался с мечтами о предстоящей новой жизни викинга. Но ни отцу, ни матери об этом до поры до времени не говорил. Только чуткая сестра сама с тревогой спросила:
- Ты что задумал? Мне Жданка Быков сказывал, будто ты его брата уговаривал идти в викинги, стяжать славу и достаток…
- Сами боги даруют мне сей редкий случай, - стал с жаром доказывать сестре Ольг, - либо я загину в славном бою, как поёт Ас-скальд, либо вернусь домой совсем другим. Тогда-то уж точно дядька Бажан не станет возражать против моей женитьбы на Велинушке!
Сколько ни отговаривала его Ефанда, сколько ни плакала, но брат твёрдо стоял на своём.
Незадолго до отхода Ольг с двумя десятками друзей стоял перед драккаром. Ярл Лодинбьёрн, мощный и лохматый, прошёлся вдоль выстроившихся молодых ладожан, придирчиво осматривая каждого.
- А ну-ка, проверим, как вы мечом владеете, - молвил важно ярл и кивнул стоящему рядом пожилому викингу. Тот принёс меч и щит и стал проводить поочерёдно с каждым из приладожцев пробные поединки.
Ярл отобрал четырнадцать молодых и крепких ладожан. Но четверо в последний момент раздумали, подчинившись воле родителей. Всего вместе с Ольгом на драккаре уходили десятеро сотоварищей.
- Не ходи с викингами, братец, прошу тебя! - снова умоляла Ефанда. - Мама, отец, не отпускайте его!
Мать плакала, собирая в дальнюю дорогу одежду и снедь, уж она-то знала, из-за кого решил податься в дальние края её любимый сын, но знала и то, что по характеру он весь в отца, и если что решил, не откажется от задуманного.
- Мужи в кельтских родах исстари сами отвечали за свою судьбу, так поступил когда-то и я, уйдя из страны свеев в эту приладожскую землю. Теперь ты, Ольг, взрослый, я обучил тебя обращению с железом и деревом, ты достиг возраста мужа и сам должен принимать решение. Но одно скажу, жить среди нурманов тебе будет трудно, раньше или позже ты покинешь их страну, как это сделал я в своё время. Да хранит тебя Беленус! - молвил отец и обнял сына.
- Я знаю, отчего ты поступаешь так, братец, и не могу тебя остановить, - тихо и печально молвила Ефанда, глядя на него как на шаловливого мальца. Движения её были непривычно медленными, из зелёных очей покатились слёзы. - Вот, возьми сей старинный торквис, - шмыгнув носом, еле слышно молвила она и, сняв со своей шеи, надела на него оберег. - Дар покойной бабушки, он тебе поможет, я знаю… - Девчонка разрыдалась и убежала. Провожать драккар она так и не пришла. Не пришла на пристань и Велина, но тайная их встреча состоялась вечером накануне отплытия. Девушка незаметно ускользнула из дома в укромный уголок березняка, начинавшегося прямо за оградой отцовского дома.
- Велинушка, я пришёл проститься, поутру уходим, я нанялся гребцом к нурманам, - молвил юноша все приготовленные заранее слова и замолчал от нахлынувших на него чувств. Велина растерялась, она привыкла к тому, что Ольг всегда рядом, глядит зачарованными очами, такой крепкий, надёжный, готовый носить её на руках - и вдруг…
- Зачем, почему ты уходишь? - спросила девушка, перебирая косу.
- Твой отец хочет, чтобы жених непременно был богатым, и я им стану, - в волнении рёк юноша, сжимая в ладонях руку милой. Непременно стану! - воскликнул он, а потом тихо добавил: - Коли не погибну в море или в какой схватке. Ты будешь меня ждать?
Резкий порыв ветра с реки прижал лёгкое одеяние к телу девушки и проявил его стройность. В голове у юноши зашумело от волнения, он обнял милый гибкий стан, и на какой-то миг перестал видеть и ощущать что-либо вокруг, кроме её дивного тела и волшебных уст. Почти в полном забытьи он нашёл эти уста своими и слился с ними в долгом первом поцелуе.
- Погоди, - томно и страстно прошептала Велина, - погоди, не сейчас, не сегодня…. Потом, когда вернёшься, всё будет потом… - Она, как в полусне, прикрыла ладошкой его страстные и неумелые уста, чуть отстранила свою взволнованную грудь.
Ольг вновь привлёк любимую к себе, и они долго стояли, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, пока не услышали встревоженного голоса матери девицы.
- Велина, где ты, куда опять запропала? Вот отец приедет, я ему всё расскажу!
- Ну и пусть рассказывает, - молвил, нахмурившись, Ольг, - а я тебя не отпущу!
- Да нет, она добрая, совсем не такая, как отец, просто стращает меня, - ответила девица. - Только идти, в самом деле, надо, а то подумает невесть что, шибко за меня волнуется. Ну, прощай, мой викинг! - она быстро чмокнула его в щёку и легкой козочкой унеслась прочь на голос матери. В смехе любимой Ольг впервые уловил скрытые нотки удивления и гордости за него.
- Послушай, Ларри, - как-то спросил Ольг низкорослого и говорливого нурмана, - от какой такой болезни умерли те викинги, которых погребли в Приладожье?
- Ха, Беловолосый, ты поверил старому Косматому Медведю? Эта болезнь называется "клинки отчаянных ререгов". Лучше с ними не встречаться. Их было мало, нас много, товара у них тоже изрядно, вот ярл и польстился. Но ререги покрошили почти половину нашей команды. Не зря ярлы и конунги стремятся иметь ререгов в союзниках, а не в стане врагов.
- Ререги, это русы с берегов Варяжского моря, у которых есть град Рарог? - вспомнил Ольг рассказы отца.
- Ререг - это их конунг, сущий берсерк. Даны хотели переманить его к себе, но он не захотел креститься. Заручился поддержкой франков и заключил династический брак с их принцессой.
Большую силу имеет!
- Я вижу, ярл огорчён потерей своих воинов…
- Огорчён? - ехидно захихикал Ларри. - Да ведь Лодинбьёрну теперь за каждого убитого викинга придётся отдать часть добычи семье погибшего! А что ещё скажет наш конунг Олаф Жестокий, когда узнает, что Косматый влез в драку с ререгами, тут будешь не просто огорчён!
Прошло немного времени, и приладожцы стали настоящими гребцами драккаров. Их руки, и до того не избалованные, ещё более окрепли, походка по качающемуся настилу стала твёрже, а на стоянках под зорким оком Лодинбьёрна они совершенствовали своё владение оружием. Ольг старался усвоить хитрые боевые уловки, на которые викинги истинные мастера. Когда возвращались в фиорд, то все расходились по домам, а новобранцы под руководством кого-то из воинов отрабатывали знаменитый низкий шаг викинга, благодаря которому они могут ходить на дальнее расстояние даже быстрее, чем конный воин. Несколько раз попадали в стычки, и двое ладожан погибли, один был тяжело ранен.
Так прошло два лета и две зимы.
Когда весеннее солнце засветило по-настоящему радостно и принялось жадно глодать снежные покрывала склонов, образуя плеши-проталины, началась подготовка к большой морской охоте.
- Главные на корабле - это гарпунёры, - пояснял Асскальд Ольгу и его землякам-ладожцам, которые впервые отправлялись на столь необычную охоту. - На острый конец гарпуна надевается кольцо. Когда наконечник входит в кожу зверя, кольцо снимается и остаётся на древке, а из наконечника выходят зацепы, которые не дают гарпуну вырваться из тела жертвы. Охотникам остаётся дождаться, когда загарпуненный кит выдохнется, таская драккар.
- Кто же будет таким человеком на нашем "Медведе"? - спросил любопытный Шульга.
- На вашем ярл Лодинбьёрн, а я иду с самим конунгом Олафом Жестоким, никто лучше и дальше его не может бросить тяжёлый гарпун с привязанным к нему канатом из китовой кожи, - как всегда несколько высокопарно молвил певец.
- Говорят, эти морские звери очень велики? - спросил снова любопытный кривич.
- Да они просто невероятно огромны, как три наших драккара, и только мы, могучие викинги, можем добывать этих зверей на своих замечательных драках и шнеках.
- Ты его не очень-то слушай, - на вепсском молвил, обернувшись к Шульге, Бобрец. - Мы с отцом как-то ходили за пушниной на полуночь, к Студёному морю, и видели, как возвращались с охоты на китов тамошние люди полночных берегов. Они ходили на морских зверей в простых челноках из кожи, сами маленькие, кривоногие, очи узкие, а тащили на привязи за собой к берегу огромные туши.
- Ну да, викинг без хвастовства, что топор без рукояти, - тоже на вепсском поддержал его Ольг, - мне про то ещё отец рассказывал.
- О чём вы говорите, я не понимаю этого языка? - слегка обеспокоенно спросил скальд.
- О том, певец, что морской зверь, даже в один драккар величиной, опасен, а уж в три драккара… - молвил коренастый чудин с белесыми очами по прозвищу Окунь, лукаво подмигнув друзьям.
- Не верите мне, вот пойдём через три дня в море, тогда сами увидите, - отвечал, нахмурившись, Ас-скальд.
Море встретило их холодным ветром. Пока шли под парусом, все вглядывались в необъятный морской простор, не взметнётся ли где фонтан, который выпускает кит, вынырнув из водной толщи.
- Вижу! - первым завопил низкорослый Ларри, указывая рукой в море по левому борту, - вон там фонтан!
- Я тоже вижу, вон там…
- И я вижу ещё фонтан, даже, по-моему, два!