- Все к вёслам! - крикнул кормчий. Викинги бросились по местам, по двое на весло и стали быстро разгонять драккар. На других кораблях было то же самое. Стараясь первыми успеть к стаду китов, гребцы каждого корабля налегали на вёсла изо всех сил. Но прийти первым, ещё не значило первым начать охоту. "Медведь" оказался рядом сразу с тремя могучими морскими скитальцами, но киты один за другим, блеснув мокрыми горами-спинами, тут же скрылись в глубине. Были эти морские животные хоть и очень велики, но не втрое больше драккара, как стращал Скальд. Лодинбьёрн, сжимая в руке свой гарпун, стоял на носу "Медведя", дрожа от нетерпения и досады, что очередная гора мяса и жира снова исчезла под водой, так и не подпустив его на расстояние верного броска.
- Куда ты правишь, - орал он на кормчего, - левее, давай левее, я сказал! Охо-хо, опять не туда!
- Не ори! - так же разгневанно отвечал ему кормщик. - Твоё дело вовремя и точно метнуть гарпун, а уж как управлять "Медведем" - моя задача!
Вдруг огромная изогнутая спина вынырнула из воды почти рядом с драккаром. Ярл с необыкновенным для его грузного тела проворством метнул свой тяжёлый гарпун, огромное животное быстро исчезло под водой, а толстый, почти с руку, канат из кожи кита, стал стремительно разматываться. Вот он закончился и натянулся, гребцы перестали налегать на вёсла. Огромный морской зверь то тащил драккар за собой, то от боли начинал метаться. Канат ослабевал, потом вновь туго натягивался. Несколько викингов с тяжёлыми копьями стали на носу, другие по бортам, ожидая, когда всплывет уставший великан.
- Вон он, я вижу его! - закричал кто-то с левого борта.
- Нет, это не наш, этот без гарпуна, - ответили ему сразу несколько голосов. Неожиданно у правого борта "Медведя" показалась из воды огромная угловатая голова морского зверя, который с шумом выпустил вверх и вперёд водяной фонтан. Зверь лежал на воде, неспешно двигаясь, и продолжал шумно дышать, низвергая из себя фонтаны воды. Лодинбьёрн решил поразить и второго кита, он уже подхватил запасной гарпун, потрогал своей большой дланью, прочно ли привязан к нему канат, как вдруг нос "Медведя" стал уходить от такой уже близкой цели. Загарпуненный ранее кит снова начал метаться. Другой шнеккар, воспользовавшись этим, вклинился между "Медведем" и китом, и его гарпунёр тут же метнул свое оружие.
Кит, в которого только что попал гарпун, резко ударил по воде огромным хвостом с разрезом и ушёл вглубь и в сторону.
- А-а-а… - раздался с носа драккара дикий вопль боли. Воин с тяжёлым копьём оказался прижатым толстым канатом к левому борту. Ольг, что грёб у самого носа, даже услышал, как трещат рёбра несчастного. В это время драккар вздрогнул, будто живой, что-то ударило в его правый борт, и он сильно накренился влево.
- Весло, рулевое весло! - закричал кормщик, когда корабль выровнялся.
- Слава Одину, что удар пришёлся вскользь! - взволнованно молвил ярл, поднимаясь на ноги с настила, куда его опрокинул неожиданный удар кита.
- А вон там, - указал Ларри рукой вправо, - видно, не вскользь! - Действительно, один из кораблей как-то неуклюже осел на корму и стал быстро погружаться. Люди прыгали в воду и плыли к ближайшему шнеккару. На "Медведе" же принялись чинить руль, стараясь вёслами удерживать корабль носом к волне. Но загарпуненный кит тут же разворачивал корабль по-своему. По команде кормщика то одна, то другая сторона гребцов налегала на вёсла, тогда как другие чинили руль.
- Вот он! - истошно заорал кто-то на корабле. - Он вынырнул совсем рядом, это точно наш, у него в спине гарпун ярла Лодинбьёрна! - В животное полетели копья, а кто-то подхватил железную палицу.
- Брось палицу, этому киту она не поможет, у него над головой видишь какая броня, притом мягкая, - урезонил викинга с палицей ярл, - лучше возьми топор и руби меж спинных позвонков!
Вода вокруг всплывшего кита стала красной от крови. Острые копья и топоры на длинных рукоятках кромсали обессилившее от борьбы и потери крови морское животное. Зверь вяло пошевеливал огромными плавниками, а его могучий хвост лишь подрагивал.
- Всё, - торжественно крикнул ярл, - он наш, мы его одолели!
Радостные вопли викингов были ответом Лодинбьёрну. Руль починили до наступления темноты и взялись за вёсла, направляясь к родному фиорду. А утром под громкий галдёж чаек и крики воронов причалили к берегу.
- "Медведь" пришёл первым с добычей! - закричали те, кто оставался на берегу, в основном женщины и дети.
- Да, мы пришли первыми, потому что мы лучшие из всех не только в нашем фиорде, но и во всей Скандинавии! - гордо выпятив грудь, воскликнул Косматый Медведь. - Мой незнающий промахов гарпун с одного удара поразил самого большого кита во всём море. Ни у кого нет таких гребцов, которые могут гнать драккар быстрее ветра!
- А я с первого удара топором разрубил хребет зверя надвое, и он перестал дышать!
- Великий Один направил моё копьё прямо в спину зверя! Я выпустил из него сто бочек крови!
Викинги наперебой похвалялись друг перед другом, а ещё больше перед стоящими на берегу. И только ладожские гребцы молча наблюдали за происходящей вакханалией. Им была странна и неприятна глупая похвальба.
- Да, завалили морского зверя, будь здоров, однако зачем хвастаться и привирать? Как-то не по-мужски это, - обронил Шульга.
Тут же, вытащив морского зверя на мелководье, команда драккара, женщины с детьми и старики, получившие увечье в боях, - все взялись за разделку добычи. Туша кромсалась на куски, жир в огромных сковородах переплавлялся на ворвань, мясо шло на корм собакам и свиньям, - кашалоты непригодны для еды. Из огромного мешка на голове добывали желтоватый китовый воск, чудодейственную мазь от всяческих ран, порезов, ломоты в суставах и многих других болезней.
К обеду причалил драккар конунга Олафа Жестокого, а немного погодя ещё один. Самолюбие Олафа было несколько задето тем, что первым добычу притащил Лодинбьёрн. Но увидев, что "Медведь" добыл кашалота, отыгрался похвальбой о том, что его драккар добыл настоящее мясо, а не падаль!
- Узнаю медвежью повадку, загребать лапами что побольше, а зачем, это уже не важно, - высокомерно изрёк конунг, глядя, как на берегу возятся с разделкой кашалота.
- Зато теперь свиньи и собаки не сдохнут с голоду, они должны молиться за Косматого, - ехидно добавил Гуннтор, сын конунга.
- Эгей, люди фиорда, - прокричал Олаф, - бросайте эту дохлятину, мой драккар притащил настоящую еду, принимайтесь за дело!
На канате драккара болтался серый кит.
Зато вечером, когда булькали котлы со свежим китовым мясом, и к этому запаху примешивался запах эля, щедро наполнявший чаши викингов, Лодинбьёрн достал из-за пазухи зуб кашалота.
- Послушай, Альвхильд, - обратился он к крутобёдрой вдове, что принесла большое бронзовое блюдо с дымящимися кусками китового мяса, - хочешь получить зуб кашалота? Это оберег, и ещё он исполняет желания.
- Эге, ярл, - оттопырила нижнюю губу дородная жена, искря лукавыми очами, - я не так много выпила эля, чтобы не помнить: тот, кто получает зуб, должен вначале сам выполнить желание того, кто его дарит.
- А что, ты не хочешь выполнить моё желание? - раскатисто и хрипло расхохотался Лодинбьёрн.
- Смотря какое, ярл, - хохотнула Альвхильд, ставя на стол блюдо с мясом и как бы невзначай толкая Косматого бедром в бок.
- А какое выберешь: можешь ты ко мне прийти на сегодняшнюю ночь, или я приду к тебе, какое из этих желаний тебе больше нравится? - прошептал на ухо улыбающейся вдове Косматый.
Спустя несколько дней на берегу фиорда остались только огромные голые скелеты и гниющие вороха кишок, вокруг которых лениво ходили объевшиеся собаки, вороны и чайки.
Ярл Лодинбьёрн велел Ольгу с сотоварищами осмолить "Медведя", получившего некоторые повреждения после охоты на китов.
- Эй, словенцы, - крикнул Ас-скальд, проходя мимо и направляясь вверх в посёлок, - идемте к дому хёвдинига Хродгайра, будет потеха, потом досмолить успеете.
- Что за потеха, скальд? - спросил Ольг.
- Сыну Хродгайра сегодня исполняется десять лет!
- Ну и что? - не понял Окунь, макая в растопленную смолу пеньковую кисть. - День рождения - это весело, пойдём, коль приглашают?!
- Не ходите!.. - глухо обронил Ольг и опустил очи, будто что-то рассматривал на свежеосмоленном борту драккара. Он вспомнил рассказ отца о том, как посвящают нурманы своих детей в викинги.
- Ну, чего молчишь, Солома, рассказывай! - поторопил Шульга, который с детства прихрамывал на левую ногу.
- Когда викингу исполняется десять лет, он должен собственноручно убить человека. Обычно для этого используют старого или больного раба, - хмуро поведал предводитель ладожан.
- Не верится мне что-то, пойду, сам погляжу, - сказал Шульга и, слегка припадая на ногу, зашагал вслед за Асскальдом.
В центре большого плотного круга, который образовали викинги, стоял сияющий сын хёвдинга Хродгайра и восхищённо вертел в руках широкий нурманский нож в ножнах из оленьей кожи с костяной отделкой.
- Сегодня тебе десять, Фарри, - торжественно рёк Хродгайр, - ты должен уничтожить своего первого врага, а значит, стать настоящим воином. Поэтому я дарю тебе этот нож, которым ты убьёшь свою жертву.
- Но ведь я убивал уже не раз, отец! - обиженно выпятил губу сын викинга, во всём старающийся быть похожим на отца.
- Э-э, сын, отвернуть голову птенцу большой птицы или удушить детёныша собаки - это всё детство. Ты сегодня убьёшь человека, я же сказал, сегодня важный день для тебя! - возразил хёвдинг.
- Того раба, что вчера привели с поля? Который украл меру нашего ячменя? - загорелся восторгом юный Фарри.
- Сегодня по моему приказу с него сняли ошейник и цепь, разве честь для сына хёвдинга - убить раба? Ты убьёшь свободного человека, это совсем другое дело!
Ребёнок совсем забыл про напускную важность и с детским восторгом запрыгал вокруг отца, размахивая широким норвежским ножом, только что полученным в подарок. Ещё бы, он сегодня, уже сегодня, станет почти вровень с отцом и другими воинами, он будет теперь убивать по-настоящему!
Викинги одобрительно загалдели, когда в круг вышел Асскальд и запел песню о том, как рождается настоящий викинг, как роднится он со своим клинком и как непобедимый этот клинок сопровождает викинга всю жизнь, до самой смерти. Хродгайр, тоже сияя радостью, поднёс скальду кружку доброго эля. После песнопения по знаку хёвдинга в круг втолкнули худого замученного подростка лет пятнадцати.
- Этот человек, свободный житель нашего посёлка, украл у хёвдинга Хродгайра зерно, чтобы набить свой ненасытный желудок. Он совершил преступление, и за это должен быть наказан. Мужественные и свободные люди фиорда, решите, кто должен наказать виновного в воровстве?
- Пусть суд свершит сын хёвдинга и докажет, что он уже настоящий викинг! - закричали один за другим стоящие вокруг.
- Да будет исполнена воля ваша! - вскричал громко Асскальд.
- А кто этот худой, - спросил Шульга у стоящего рядом Ларри, - я его не помню?
- Это раб хёвдинга, - хихикнул товарищ по драккару, - ты его раньше не видел, потому что он пас скот и никогда не бывал в посёлке.
Тем временем крепкий и сытый сын хёвдинга и вчерашний раб, худой и нескладный, остались одни в круге. Именинник ловко извлёк подарок из красивых ножен и шагнул к жертве, в волнении прикидывая, каким из ударов красивее будет прикончить противника, что затравленно смотрел на него расширенными от ужаса очами.
- Давай, давай, Фарри, прикончи негодяя, убей его!!! - распалялись зрители.
"Всё, сейчас этот хёвдинёнок прирежет несчастного", - подумал ладожанин, собираясь уйти, чтобы не видеть кровавой расправы, условно разыгранной в виде справедливого суда. Но в этот миг он увидел, как юный викинг быстро выбросил руку с ножом и… нож улетел в сторону расстроенно охнувших зрителей. Шульга успел заметить этот знакомый всем ладожанам с детства приём. Одной из их любимых игр была забава с деревянным ножом, лезвие которого смазывалось перед "схваткой" сажей, чтобы отметина была видна на теле. Один старался поразить невооруженного противника, а другой, напротив, обезоружить владельца ножа. Часто обороняющиеся делали такой вот упреждающий удар в плечевой сустав вооружённой руки противника, и тогда нож либо не достигал цели, либо вылетал из руки нападающего.
Пока подбирали нож и подавали сыну хёвдинга, Шульга спросил у Ларри:
- Сколько он украл зерна, я заплачу за него….
- Перестань, какое зерно, не вздумай мешать, тебя разорвут на куски. Про зерно это так, традиция….
- Преступнику надо связать руки! - крикнул кто-то из викингов. - Так не положено, вор должен быть связан! - Тут же несколько человек скрутили рабу руки за спиной. Но и со связанными руками он, ещё дважды падая и перекатываясь, сумел уйти от смерти. Чело хёвдинга помрачнело: его сын не может убить даже безоружного, позор! Тогда кто-то из зрителей в злобе сильным толчком ноги в спину обрушил раба на землю. Несчастный со всего маху ударился ликом о каменистую площадку, разбив чело в кровь. Фарри, к ногам которого упал раб, тут же прыгнул ему на спину и занёс нож…
Шульга вернулся на берег хмурый и молчаливый. На вопрошающие взгляды друзей он вдруг ответил вопросом:
- Братцы, я сегодня, там, - он указал по направлению посёлка, - подумал, почему мы с нурманами такие разные? Почему я, Шульга-кривич, Солома-кельт, Родивой, Словен, Валуй - словене, Окунь - чудин, Бобрец-вепс и другие, почему мы все одинаковы в том, что никогда не станем такими, как они? Ведь тот же Ас-скальд, он наполовину словен и речёт по-словенски не хуже нас, но он нурман, викинг, и никогда не будет с нами, как и мы не будем с ним….
- Шульга, что там было? - спросил Валуй.
- Хёвдинг Хродгайр подарил десятилетнему сыну настоящий боевой нож. Скальд спел величальную песню малому Хродгайрёнышу, а потом все встали в круг и ввели в него молодого раба-подростка….
- Погоди, Шульга, но раб не человек, по понятиям нурманов….
- С него утром сняли ошейник раба и объявили свободным человеком. Так вот, жадные до потехи нурманы стоят плотным кольцом, оружия у юнца нет. Малый хёвдинёнок за ним с ножом бегает, но бывший раб, хоть и тощий, но ловкий, ускользает всякий раз от смертельного удара, хотя малый его несколько раз ножом достал, но несерьёзно. Отец от негодования краской налился, тут кто-то из его подчинённых сзади ударил раба ногой в спину. Тот упал прямо к ногам хёвдинёнка и… - Рассказчик замолчал. Молчали и остальные.
Русоволосый ладожанин с досадой швырнул свою кисть:
- Опротивела уже эта морская жизнь да подобные звериные обычаи, не по нутру мне, домой хочу, в Ладогу!
- На опытных морских людей всегда есть спрос, - поддержал его второй. Ты как, Солома?
- Думаете, мне наше родное озеро Нево по ночам не снится? Но мы ведь уговор с Лодинбьёрном на три лета заключили… - сухо ответил юноша, а перед очами вновь возникла Велина, отец с матерью и сестрёнка Ефанда. Сердце остро заныло, и Ольг отвернулся, чтобы друзья не видели его повлажневших очей.
В это время к ним своей медвежьей походкой подошёл Лодинбьёрн, явно радуясь и потирая свои огромные длани, пророкотал:
- Ну наконец-то нам предстоит истинно мужская работа, теперь вы сможете заработать по-настоящему. Побыстрей заканчивайте, завтра уходим!
Он никому никогда не доверял своих мыслей. Поэтому ладожцы услышали о предстоящем деле, только когда их чёрносиний драккар с оскаленной медвежьей пастью бросил якорь у небольшого мыса, за которым должно находиться селение эстов. Ещё не совсем рассеялся утренний туман, и очертания берега были смутными. Что-то изредка громко всплескивало в воде, то ли рыбина, то ли весло раннего рыбака.
- На "Медведе" останутся: Тори, Фридмунд, Герлайф, Ларри и Хради, - Лодинбьёрн повернулся к остальным. - А вы разделитесь надвое, одни высадятся выше, другие ниже селения. Я пойду с теми, кто высадится ниже. Начинаем, как только солнце поднимется над горизонтом. Убивайте всех, кто вздумает сопротивляться, помните, в рабы годятся только молодые женщины, хорошие мастера и крепкие юноши. Дети и старики нам не нужны. В верхней команде старшим будет…
- Мы не станем убивать стариков и детей и, вообще, не будем грабить селение! - прервал Ольг речь Лодинбьёрна твёрдым голосом. - Мы нанимались в гребцы, а не разбойники!
Косматый Медведь на миг онемел от такой дерзости. Затем, с перекошенным яростью челом, медленно двинулся на молодого ладожца, чтобы грозным видом вогнать в его душу страх. Ольг, против ожидания викинга, не отступил, в его душе уже закипала праведная ярая сила, одинаково свойственная свободным племенам русов и кельтов. Ладожцы же, почуяв опасность, тут же выстроились по обе стороны от своего молодого предводителя так, как они привыкли делать с детства. Лодинбьёрн остановился за два шага от обидчика, раздувая ноздри и меча страшные взгляды из-под мохнатых бровей, - огромный, в нурманском кафтане с меховым верхом и меховой опушкой понизу, он и вправду был похож на рассвирепевшего медведя. Но под этой свирепостью глубоко была спрятана и растерянность. Впервые его ослушались на собственном драккаре, и кто, не старый опытный Уго, например, который был в больших переделках, а сопливый словен! Если сейчас же не наказать Беловолосого, завтра не подчинится ещё кто-то. Но дерзкий словен не один, за него стали земляки. Не хватало устроить на "Медведе" рубку. И если в этой рубке падёт половина ладожцев, то снова не будет хватать рук на вёслах. Нельзя более медлить ни мгновения, и Косматый решил.
- Щенок паршивой собаки, за то, что ты прервал меня своим глупым тявканьем, сейчас побегаешь от моего клинка, - прорычал он и привычным движением обрушил на молодого словена свой молниеносный меч. Он намеренно рубанул так, чтобы противник успел отпрянуть назад в последний миг. Но сумасшедший словен вместо этого рванулся вперёд, под смертельное лезвие, успев выбросить над головой прямой кельтский нож, который, конечно, не мог остановить грозного меча, но мягко направил его чуть правее от цели. Тело Ольга волнообразно ушло влево, а рука с ножом, сопроводив оружие врага, вогнала кельтский клинок в руку викинга чуть повыше кисти. Грозный нурман взвыл от боли и выронил меч из ослабевшей руки. Его воины ринулись на ладожан, и началась, завертелась смертельная рубка, которую уже никто не в силах был остановить. Ольг дрался неистово, понимая, что именно он более других виноват в том, что гибнут его друзья, среди которых в эти мгновения не было ни словен, ни кельтов, ни веси - все они сейчас были ладожцы. Викинги тоже падали от топоров, ножей и мечей, но их было больше, и они были опытнее. Вот уже всего несколько самых отчаянных и умелых сотоварищей стоят у самого борта против оставшихся в живых викингов. Ольг отбивался сразу от двух врагов. Он встретил своим клинком и отвёл удар меча быстрого Ларри, шуйцей отбил топор Фридмунда. Викинг заскользил на покрытых кровью досках, и топор, сбитый кинжалом, вместо головы Ольга достиг его шеи. Торквис сестры принял скользящий удар на себя, а Ольг, уже предельно отклонившийся назад, от этого удара полетел в воду.