- Так оно и будет, - пообещал сейчас Аарон. Мэри, со вздохом оторвавшись от него, велела: "Пора. Скоро стемнеет. Надо как следует рассмотреть, куда ползти".
- Туда и ползти, - они стояли на сухой земле. Аарон указал жене на редкие огоньки русских укреплений на вершине Малахова кургана: "У подножия, несколько трупов наших лежит, со вчерашнего дня. Очень сильный огонь был с их стороны, решили не рисковать. Я с вами, разумеется, отправлюсь, - невзначай, добавил он.
Мэри приподнялась на цыпочки и погладила мужа по загорелой щеке. "Рано он поседел, - внезапно подумала женщина, - ему сорок три только. Но ведь он, как сан принял, с двадцати одного года, на севере служил, в приютах, а сейчас вообще в армии. Хоть бы отдохнул, бедный мой".
- Нет, - она твердо помотала головой: "Договорились ведь, милый. По женщинам они стрелять не будут, несмотря на наш огонь. А если тебя увидят, то могут и ответить".
Аарон ничего не сказал, только подержал ее за маленькую, крепкую руку: "Пошли, чаем вас напоим, напоследок".
Солдаты сидели у медной кухонной тележки. Кто-то, завидев их, крикнул: "Падре! И миссис Корвино с вами, вот и встретились! Сестра Марта с нами закончила. Садитесь, чай горячий".
- Падре, - усмехнулась Мэри. Аарон развел руками: "Итальянская фамилия, дорогая моя. Я здесь и за англикан, и за католиков. За всех, в общем".
Марта сидела, отхлебывая чай из оловянной кружки, перешучиваясь с солдатами. Пистолет, вместе с паспортом, был надежно спрятан под одеждой.
- Они не будут обыскивать женщину, - подумала Марта: "Меня отвезут в их штаб. Как этот город называется? Симферополь, да. Там я покажу паспорт. Я гражданка нейтрального государства. Они меня обязаны отпустить. Деньги у меня есть...".
Дядя Мартин, рассмеявшись, положил перед ней записку: "Запоминай. Придешь к этому человеку, в Симферополе. Зовут его Синани, он купец. Говорит по-французски, вы объяснитесь. Твой дядя Исаак Судаков послал ему письмо, он предупрежден. Он тебя, то есть нас, - поправил себя дядя, - ссудит деньгами".
- А он еврей? - Марта подняла зеленые глаза.
- Почти, - Мартин Кроу повел рукой: "У них это называется "караим".
- Синани, - повторила она. Девушка взглянула на темную громаду кургана, на огоньки, что виднелись на палубах английских кораблей, стоявших в открытом море. Стая воронов, мягко шурша крыльями, кружилась в багровом, закатном небе. На вершине холма Марта заметила какое-то движение. Аарон успокоил ее: "Русские тоже ужинают сейчас".
Полковник Воронцов-Вельяминов осмотрел в бинокль английские укрепления. Он повернулся к пехотным офицерам: "Вряд ли они настолько выжили из ума, господа, чтобы штурмовать склон горы. Можете не беспокоиться, вы в совершенно безопасной позиции".
Степан обвел глазами море: "Я могу возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Нам предстоит отражать атаку их флота".
Он был, как обычно, в мундире без погон. На передовой, только высшие офицеры знали, как его зовут на самом деле. Для остальных он был просто полковником, даже без фамилии.
Его отпустили из Кронштадта, как только началась война. Федор остался в Санкт-Петербурге, он служил по ведомству внутренних дел. Степан благодарил Бога за то, что младший брат отделался только одним допросом по делу петрашевцев. Федора для этого вызывали из Пензы, куда его отправили после университета. Потом юношу оставили в столице, как он говорил: "по юридической части".
Степан так и не знал точно, чем занимается брат.
- Впрочем, - усмехнулся он сейчас, принимая от солдата кружку с чаем, - Федя тоже не знает. Он ведь и не инженер.
Здесь за ним не следили. Степан был непосредственно в подчинении у генерала Тотлебена, командующего инженерными войсками. Он занимался закладыванием минных галерей под бастионами, на случай, если англичане все-таки решатся брать штурмом город.
Он каждый день думал о том, что можно было бы перебежать на сторону противника. Плавал Степан отлично, надзора за ним не было. До английских корабли было рукой подать, не больше пяти миль в открытое море.
- Федю не пощадят, - угрюмо думал он, затягиваясь папиросой, глядя на далекие флаги.
- Не могу я так с ним поступать. Надо все по-другому обставить. Пропал без вести и пропал.
Степан жалел, что не он топил старые корабли у входа в гавань. Там исчезнуть было бы легче легкого. "Придумаю что-нибудь, - успокоил он себя. "Я не собираюсь продавать никаких военных секретов. Я это делаю для того, чтобы найти семью, вот и все. Федя меня поймет, как только с ними познакомится. В Россию, я, конечно, не смогу вернуться после такого..., - он тяжело вздохнул. Степан, в последний раз, посмотрел в бинокль на английские позиции. Две женщины в серой форме сестер милосердия стояли на бруствере траншеи, разглядывая курган.
- Лиц, конечно, не увидеть, - пожалел Степан: "Две мили до них, не меньше. Какой вечер сегодня красивый. Однако, надо и собираться, возвращаться в ставку".
Он ездил налегке, но всегда брал с собой два потрепанных томика, Пушкина и Достоевского. Достоевский был на каторге. Степан, вспомнив, что Шильдер рассказывал ему о казни петрашевцев, едва сдержался, чтобы не выругаться. "Федор Михайлович, наверное, так и сгинет в Сибири, - грустно подумал Воронцов-Вельяминов, - не напишет ничего больше".
Над Малаховым курганом, летали, каркая, вороны. Он, отдав бинокль, пожал руки офицерам: "Успешной вам обороны, господа. Мы, инженеры, всегда на помощь придем".
Уходя, он обернулся. Совсем стемнело. Степан увидел, как медленно перемещается свет фонарика вдоль английских позиций. Он отчего-то вспомнил, давнее, детское, дедушку Федора, что рассказывал ему о волшебных огнях в шахтах, глубоко под землей.
- Это разведчики, - сказал кто-то из офицеров: "Надо их поближе подпустить, потом огонь откроем".
Командующий турецкими фрегатами, Мушавер-паша, принял подзорную трубу и навел ее на английский флагман, "Принц Альфред". Паровой фрегат стоял на якоре в миле от других кораблей, почти у самого входа в бухту.
Палуба корабля была затянута холстом. Мушавер-паша усмехнулся и сказал себе под нос, по-английски: "Посмотрим, что у них, то есть у нас, там за оружие".
Его звали капитан Адольф Слейд, он уже пятнадцать лет служил Оттоманской империи. Слейд, в отличие от других военачальников Абдул-Меджида, не принимал ислам. Многие из тех, кто сейчас воевал на суше, начали свою карьеру в прусской или французской армиях, а потом перебрались в Стамбул. Однако он носил турецкую одежду, для того, чтобы не отличаться от других офицеров.
Слейд снял темную феску. Почесав в седоватой голове, он приказал вестовому: "Кофе мне принесите, и позовите сюда первого помощника".
Он еще раз осмотрел запертую гавань. Чайки сидели на мачтах затопленных русских кораблей. На берегу было тихо, над морем разносился звук корабельного колокола, били склянки.
Распоряжение султана было простым. После Синопского сражения, когда русские сожгли почти весь турецкий флот, Абдул-Меджид вызвал Мушавер-пашу в Стамбул. Серые глаза султана били яростным, холодным огнем.
Абдул-Меджид прохаживался по бескрайнему, выходящему окнами на Босфор кабинету, устланному мягкими, драгоценными персидскими коврами и львиными шкурами. Он повернулся и смерил Слейда взглядом, с головы до ног.
- Тридцать лет ему всего, - подумал Слейд, - мальчишка еще. Хотя он с шестнадцати лет на престоле сидит. Конечно, ее величество валиде-султан первое время управляла. Да и сейчас он с ней всегда советуется. Но вырос, вырос, конечно.
Он был высокий, широкоплечий, но гибкий, и двигался легко, неслышно, будто кошка. Темные, коротко стриженые волосы были непокрыты. Абдул-Меджид носил османский костюм, тяжелый, расшитый, парчовый халат. На длинном пальце сверкал алмазный перстень.
- Я бы мог отрубить вам голову, - заметил султан: "Благодарите ее величество Безм-и-Алем. Она проявила свое милосердие, и упросила меня, вас помиловать. Однако…, - султан усмехнулся тонкими, красивыми губами.
- Однако Англия и Франция теперь на нашей стороне, благодаря вашему блистательному провалу в Синопе. Флота, конечно, жалко, - Абдул-Меджид взял серебряную чашку с кофе, - но мы построим новый, паровой. Вы, адмирал Слейд, - султан перешел на английский, - привезете мне лучшего инженера, который только будет там, - он махнул рукой на север, - в Крыму.
- О и русский знает, - вспомнил Слейд: "Слухи такие ходят. Наложница у него, что ли, русская? Французский ладно, его отец тоже свободно говорил, а вот английский у него откуда? С акцентом, но отменный язык".
- Ваше величество, - осторожно спросил Слейд, - мне надо будет перекупить этого человека? Русские будут нашими противниками, от них такого не дождешься, а союзникам как-то неудобно это предлагать..., другие военачальники меня не поймут.
- Я что-то говорил о деньгах? - удивился Абдул-Междид: "Я такого не помню, адмирал. Я сказал, я хочу, чтобы у меня в Арсенале, - он подошел к окну и указал на Золотой Рог, - работал лучший инженер. Остальное, - султан поиграл перстнем, - ваше дело, адмирал. Не доставите его сюда, можете из Крыма вообще не возвращаться. И не вздумайте, - он одним движением оказался рядом со Слейдом, - не вздумайте перебежать обратно, к англичанам. Я буду знать, что вы не выполнили мой приказ, - султан усмехнулся, - и после такого я вам не позавидую.
Евнухи распахнули перед Слейдом дверь. Адмирал, невольно, вытер пот со лба: "Говорят, у него отец такой же был. Люди в обморок от одного его взгляда падали. Интересно, что там за валиде-султан? Явно не какая-то простушка".
От "Принца Альфреда" отошла шлюпка. Адмирал Слейд, щелкнув пальцами, велел вестовому: "Накройте стол на юте. Мой гость все-таки до нас добрался".
Первый помощник наклонился над его ухом и прошелестел: "Мушавер-эфенди, лодка готова. На веслах будет два надежных человека, они не проболтаются. И "Султан Селим", - он показал на паровой бот, - я предупредил. Они сразу возьмут курс на юг".
- Хорошо, - Слейд погладил светлую, с проседью бороду. Поднявшись, он распахнул объятья: "Капитан Кроу!"
Капитан был в матросской куртке, каштановые, выгоревшие на крымском солнце волосы, падали на смуглый лоб. Слейд взглянул в лазоревые глаза:
- Потомок Ворона. И этого, сэра Николаса, что в южных льдах пропал. Отец его с дедом, выдающиеся инженеры. Этот с девятнадцати лет в Вулиджском Арсенале работает.
Стивен обменялся рукопожатием со Слейдом. Капитан, смешливо, сказал: "Вы, адмирал, хотели шпагу Ворона посмотреть, а ее больше нет".
- Как? - ахнул Слейд, провожая его на ют, усаживая под шелковым балдахином. "Это семейная реликвия..."
- Теперь есть кортик, - Стивен подмигнул ему.
- Вы пятнадцать лет, как турецкий адмирал, можете не знать об этом, но шпаги на паровых кораблях немного, - он улыбнулся, - вышли из моды.
Стивен протянул ему короткий клинок: "Это наш оружейник сделал, на "Принце Альфреде". Сталь новая, шеффилдская, а эфес, - он указал на тусклый блеск золота, - тот самый. Ему триста лет. Опять же, - капитан Кроу махнул вестовому и сам налил себе кофе, - на новых кораблях шпаги тем более будут неудобны".
- Это, на каких же? - заинтересовался Слейд, но капитан Кроу только повторил: "На новых".
Стивен взглянул в сторону залива: "Следующей ночью взрывать будем. Главное, чтобы русские ничего не заметили. Для этого я под воду и спускаюсь".
Такого, насколько он знал, еще никто не делал. Однако Стивен был уверен в аппарате. В прошлом году его испытывали на шахтах в Корнуолле. Приспособление отлично себя проявило.
- Однако там вода, - подумал капитан: "Мы промеряли, сорок футов. Немного, но все равно, мало ли что не так пойдет. Хотя со мной шлюпка будет, вытащат". Ему надо было пробыть на дне не менее двадцати минут, установить заряды, и проложить провода. Взрыв должен был произойти удаленно, с "Принца Альфреда".
Стрелять по мачтам было бесполезно. Корабли лежали на дне. Сколько бы ядер ни выпустили английские фрегаты, корпуса бы все равно не сдвинулись с места.
- Подводная лодка, - вспомнил Стивен: "Слухи ходили, что русские ее испытывали, в Финском заливе. Интересно, кто ее построил? Шильдер отменный инженер. Наверное, он. И сюда ее, - Стивен посмотрел на темный силуэт Малахова кургана, - могли доставить. Никто не знает, что я завтра под воду спускаюсь".
Эскадра союзников была уверена, что оружие для подрыва кораблей везут на "Черном Принце". Фрегат должен был прибыть в Балаклаву, на базу английского флота, в ноябре. Однако тянуть было нельзя. Адмирал Лайонс потрепал Стивена по плечу: "Пусть себе ждут "Принца". Мы, в это время, будем готовить нашу операцию. Сделаем все тихо..."
- Тихо не получится, - Стивен поднял бровь, - там все-таки мины, господин адмирал. Но как они туда попали, никто знать не будет. Это я вам обещаю.
- Очень красивый, - одобрительно сказал Слейд, возвращая ему кортик.
- С собой возьму, - Стивен убрал оружие: "Он легкий, спуститься мне не помешает".
- Пока он поймет, что произошло, - Слейд затянулся сигарой, - он будет на полпути к Стамбулу. Не зря мы этим татарам заплатили. Они сообщат русским о завтрашней операции в бухте. Русские что-нибудь придумают, чтобы помешать капитану Кроу. А мы появимся, и спасем его.
Он невольно полюбовался красивым, спокойным лицом капитана. Тот взял предложенную ему сигару: "Вечер сегодня, какой замечательный, адмирал. Закат будто кровь".
- Марта с тетей Мэри должны сейчас там быть, - Стивен взглянул на вершину Малахова кургана. "Господи, только бы у нее все получилось. Только бы она узнала, что там произошло, в России. Она, или Юджиния".
Герцог пересылал ему весточки от сестры. Когда началась война, Джон развел руками: "Связи сейчас какое-то время не будет. Хоть Пруссия и нейтральна, но русские внимательно просматривают всю корреспонденцию, что идет за границу. Не надо рисковать".
Стивен вздохнул. Он знал, что сестра работает ассистенткой у лейб-медика императора Николая, доктора Мандта, в его частной клинике, в Санкт-Петербурге. "Наша задача, - герцог улыбнулся, -почти выполнена. Еще один шаг, и она окажется во дворце".
В последний раз Стивен видел Юджинию три года назад в Берлине. Они прогуливались по Фридрихштрассе. Юноша, осторожно, спросил: "И что, за это время, тебе так никто по душе и не пришелся?"
Юджиния пожала стройными плечами в простой, темной накидке. Она была в форме сестры госпиталя Шарите.
- С моей работой такое опасно. Придется подождать, - Стивен заметил, что сестра отчего-то покраснела.
- Не слишком долго, - велел он: "Я собираюсь жениться после войны".
- На ком это? - заинтересовалась Юджиния, но Стивен, взяв ее под руку, доверительно сказал: "В церкви увидишь. Ты, разумеешься, будешь подружкой. Пошли, - он кивнул в сторону кофейни, - в Лондоне таких булочек нет. Я по ним скучать буду".
Кольцо отца висело у него на шее, на простой, стальной цепочке, рядом с таким же крестом. Стивен прищурился. Огненный солнечный шар опускался в море, над золотой гладью воды метались птицы. Черный, красивый ворон вырвался из стаи. Встав на крыло, птица устремилась к мачтам русских кораблей.
Над их головами просвистели пули. Мэри шепнула: "Сейчас доберемся до той лощины, где трупы лежат. Я обратно поползу, а ты там останешься. Утром русские тебя найдут". Марта кивнула. Приподняв голову, она посмотрела на возвышающийся над ними курган: "Наши закончат стрелять, как только мы на месте окажемся".
Она вдохнула сладковатый запах разложения. Трупы были совсем рядом. Сухая, нагретая дневным солнцем, земля царапала ладони. Выстрелы прекратились. Марта, взглянув в звездное небо, успокоила себя: "Луна не взошла еще, нас не увидят. И они не отвечают, молчат. Как мы и думали. Даже если разглядели нас, то мы в форме. Видно, что сестры. Они нас не тронут".
С русских позиций, сверху, что-то прокричали. Над их головами вспыхнуло яркое, режущее глаза сияние. Марту оглушил шквал непрекращающегося огня. Она рванула Мэри за руку. Накрыв ее своим телом, Марта толкнула женщину в ложбину, где лежали трупы британских солдат.
Наверху, на бруствере, Степан взял бинокль. Эти ракеты были прототипом, их запускали вручную, и горели они не больше пяти минут. В отличие от фейерверков, они не падали, а оставались в воздухе, позволяя разглядеть то, что происходило на поле боя.
- Как голубые огни, - Шильдер тогда потрепал его по плечу, - что британцы в битве при Трафальгаре использовали. Отлично, Степан Петрович.
- Голубые огни, - усмехнулся Степан, - во-первых, ядовиты, там сульфиды мышьяка, а во-вторых, их надо держать в руках. Для удаленного освещения они не подходят. Здесь, - он погладил ракету, -соединения фосфора. Поджигается порох, ракета взлетает, механически выбрасывается маленький парашют. Все отлично видно.
- Как сейчас, - пробормотал он и гневно крикнул командиру батальона: "Прекратить огонь! Там женщины!". Они лежали неподвижно. Степан заметил, сбившийся, серый платок у той, что была сверху. Бронзовые волосы блестели в белом свете фосфора.
- Как у бабушки Марты, - отчего-то подумал он.
- Пошлите людей вниз, - приказал Степан: "Они, наверняка, ползли за трупами, они ранены. Надо их вытащить, пока британцы не опомнились".
В низине, в траншее, капитан Орпингтон, высунувшись наружу, велел Аарону: "Сидите на месте, святой отец. Благодаря русской ракете, - он указал на небо, - отлично видно, где миссис Корвино. Сейчас она потухнет, и мы отправимся за вашей женой. Русские уже не стреляют".
- Я даже не знал, что у них есть такие ракеты, - хмыкнул Аарон. Сияние потухло. Он, привалившись к стене траншеи, вздохнул: "Мэри все правильно сделала. Мы не думали, что русские огонь откроют, но так безопасней, что она мертвой притворилась. Сейчас она Марту там оставит, и обратно поползет".
В наступившей темноте было слышно, как со склона кургана спускаются русские солдаты. Орпингтон приказал: "Даже с места не сдвигайтесь, ждите". Аарон взял у него бинокль. При свете звезд он увидел тени, что наклонились над траншеей.
Он заметил, как Марту кладут на носилки. Кто-то из русских закричал. Сверху ответили, и Аарон спросил: "Что там они говорили?"
- Понятия не имею, - пожал плечами Орпингтон: "Я пока что только "Ура" выучил, и все. Посмотрим, -он усмехнулся - если в плену окажусь, может быть, и говорить начну".
Они с Аароном сидели на передовой позиции. В батальоне знали только то, что им было положено знать. Официально Марта должна была считаться попавшей в плен.
Холщовые носилки опустили на дно траншеи. Санитар, тяжело дыша, сказал Степану: "Ваше превосходительство, вторая мертва, совершенно точно". Он кивнул на бледное лицо девушки: "Эта ее своим телом прикрыла, только не помогло. Пуля, что ее навылет в плечо ударила, - он указал на пропитанный кровью рукав серого платья, - у второй в шее застряла. Она, наверное, и не поняла, что случилось".
- Какая она красивая, - Степан посмотрел на длинные, темные ресницы девушки. Они задрожали, раненая тихо застонала. "Перевяжите ее, - велел Степан, - что вы стоите! Перевяжите и отправляйте в тыл".
- Надо ее обыскать, - нахмурился командир батальона и шагнул к носилкам: "У нее может быть оружие".