- Вы с ума сошли, капитан, - Степан остановил его: "Как вы смеете касаться женщины, вы не врач. Она сестра милосердия, ползла, чтобы вытащить трупы своих солдат, какое оружие! Займитесь ей, -приказал он санитарам. Полковник проводил глазами носилки. Девушка лежала неподвижно.
Марта все слышала. Рука болела, однако девушка приказала себе терпеть.
- Артерия не затронута, - она вспоминала свой отчаянный, сдавленный крик, горячую кровь, что полилась из раны: "Пуля прошла насквозь, вот и все. Мэри жива, конечно. Она дышала. Сейчас меня донесут до какой-нибудь палатки, я приду в сознание, а остальное нетрудно. Рана легкая, тем более, левая рука".
Девушка осторожно подняла ресницы. Носилки покачивались, она увидела над собой огромное, звездное небо. "Жалко, - сказал санитар, что был впереди, - она молоденькая еще. Теперь их до конца войны никого не отпустят. В Симферополе будут держать, в бараках. Ее-то отдельно, все же девушка".
- Отпустят, - усмехнулась про себя Марта. Превозмогая боль в руке, борясь с желанием закрыть глаза, она велела себе слушать. Слушать и запоминать.
- Он был рыжий, - вспомнила девушка: "Военный, что велел меня не трогать. И он высокий, шесть футов пять дюймов, а то и больше. "Ваше превосходительство" его называли. Значит, командир. Только форма у него без погон. Странно". Она услышала крик: "Что, раненый?". Марта поняла, что ее поднесли к госпитальной палатке.
- Сестра ихняя, - сказал санитар, опуская носилки на землю: "Дай огонька и позови кого-нибудь из докторов. Она в руку ранена. Мы ее перевязали, наскоро, но надо проверить, не задета ли кость".
Зажглась фосфорная спичка. Тыловой санитар, восхищенно, заметил: "Красавица, какая. Совсем с ума сошли, в девок стреляют".
- Думали, что разведчики ползут, - объяснил второй мужчина. Марта, вдохнув дым плохого табака, незаметно улыбнулась.
Они с капитаном Орпингтоном перевалились через бруствер английского окопа. Аарон, устроил тело жены у себя на коленях. Он уткнул лицо в испачканные кровью ладони, и заплакал. Когда они с капитаном доползли до лощины, Мэри была еще жива. Она умерла на руках у Аарона, вздрогнув, съежившись, выдохнув, в последний раз. Пуля разбила ей шейный позвонок.
Он плакал, целуя пыльные, еще теплые волосы, укачивая ее, маленькую, такую маленькую.
- Дорогие мама и папа, - вспомнил Аарон, - у меня все хорошо. Я учусь, и помогаю тете Веронике с журналом. Она вернулась к работе. Мы навещаем бабушку Марту и дедушку Питера, в Мейденхеде, почти каждую неделю. Мамочка, папа, я по вам очень скучаю. Возвращайтесь, пожалуйста, быстрее. Ваша любящая дочь Анита Корвино.
Из конверта выпала засушенная ромашка. Мэри, повертев ее, улыбнулась: "Я ей рассказывала, как ты мне каждый день цветы приносил. Летом, перед свадьбой".
- И буду приносить, - Аарон указал на маленький букетик каких-то мелких, степных цветов, что лежал на койке жены. "Помнишь, тетя Марта говорила, что дядя Теодор своей жене белые розы дарил. Каждую неделю, больше сорока лет подряд. Так же и я, - он улыбнулся. Мэри, отложив письмо дочери, поцеловала мужа: "Я в тебя, сам знаешь, в шестнадцать лет влюбилась. Только ты на севере был…, Думала, я не по душе тебе. А потом ты взял и приехал..."
- В шестнадцать, - Аарон прикоснулся губами к ее длинным ресницам, - ты еще девчонка была. А вот в девятнадцать, в самый раз. Хотя ждать, признаю, было сложно, - он рассмеялся. Мэри, обняв его, шепнула: "Пошли, покажу тебе место, где нам никто не помешает".
- Двенадцать лет Аните, - Аарон поцеловал холодные губы жены. "Господи, дай мне сил вырастить ее, прошу Тебя".
- Святой отец..., - офицер коснулся его руки. "Мне очень, очень жаль..., Надо было раньше..., -Орпингтон махнул рукой и не закончил. "Я сейчас солдат позову, вам помогут..."
- Не надо, - Аарон поднялся. Мэри лежала у него на руках.
- Какая она легкая, - понял священник. "Пятнадцать лет прошло, Господи, а она все такая же". В свете звезд лицо жены было спокойным. Мертвые, зеленые глаза смотрели куда-то вверх.
- Спасибо, капитан, - Аарон сглотнул. "Я сам. Я все устрою, - он помолчал, - и вернусь сюда, на передовую". Он выбрался из траншеи и пошел на юг, в тыл. Орпингтон все глядел ему вслед. Аарон исчез во тьме. Капитан, пошарив по карманам, закурив, горько сказал: "Господи, кто же знал, что так все получится".
Он взглянул на громаду кургана. Вздохнув, офицер выругался себе под нос.
Степан добрался до ставки адмирала Корнилова на рассвете. В городе было тихо. Ветер кружил по булыжной мостовой палые листья, пахло порохом и солью. Вода бухты была спокойной. Степан, остановившись, взглянул на виднеющиеся вдали корабли союзников: "Береговой артиллерией мы их, конечно, заткнем. Главное, не дать им ближе подойти. Впрочем, для этого мы старые суда и затопили".
Главнокомандующий князь Меншиков настаивал на том, чтобы избавиться от всего флота. Матросы должны были влиться в состав береговых соединений. Однако несколько новых паровых фрегатов они все-таки оставили на рейде. Степан посмотрел на их силуэты: "Если англичане с французами сюда попытаются прорваться, несмотря на заграждение, мы по ним будем стрелять".
В ставке было накурено. Адъютант Корнилова спал, уронив голову на деревянный стол.
- Полковник, - он встал, отчаянно зевая. "Господин адмирал о вас спрашивал. Он там, вместе с адмиралом Нахимовым".
Степан прошел внутрь.
- Степан Петрович, - Корнилов, невысокий, легкий, оторвался от карты залива: "Как там, на Малаховом кургане?"
- Укрепления хорошие, - Степан пожал руку адмиралу Нахимову. "Однако если англичане нас окончательно блокируют, нам несладко придется".
Нахимов налил себе остывшего чаю и перебросил ему лист бумаги. "Читайте. Пока вы на суше возились, к нам лодка пришла, из Балаклавы. Местные татары, что туркам провизию возят, сообщают. Якобы завтра ночью союзники планируют взорвать корабли, что мы затопили".
Степан взял подзорную трубу. "Принц Альфред" стоял в миле от входа в бухту, едва видный на горизонте. Над морем всходило нежное, в туманной дымке, солнце.
- Значит, надо встретить их там, - полковник усмехнулся и указал в сторону мачт затопленных кораблей. "Я лично и встречу. Пойду, прослежу за тем, чтобы к вечеру подводная лодка была готова".
- Думаете, они на дно опускаться будут? - Корнилов набил трубку. "Водолазы у них есть, и хорошие. Целая школа в Плимуте. Но там почти десять саженей глубины, Степан Петрович. Чтобы поставить мины, проложить провода, это надо двигаться, а не на одном месте стоять. Чем они дышать собираются?"
Степан потер обросший рыжей щетиной подбородок.
- Год назад француз, Сикар, продемонстрировал изолированный кислородный дыхательный аппарат, господа. Другое дело, что никто его еще не испытывал, насколько мы знаем. Мы в прошлом году, в Кронштадте, пробовали, - Воронцов-Вельяминов помрачнел, - как раз на десяти саженях. Никто не выжил.
Он помолчал и добавил: "Посмотрим, что они придумали. В любом случае я постараюсь, чтобы у них, - он махнул рукой в сторону бухты, - ничего не получилось".
- Можно исчезнуть, - сказал он себе. "Очень удобно, даже если не будет взрыва. Утонул и утонул. Подводная лодка, это новая технология, опасная. Мало ли что произойдет".
Он вспомнил бледное, тонкое лицо, сомкнутые губы и понял: "Я должен узнать, что с ней".
- Просто съезжу в Симферополь и удостоверюсь, что все в порядке, - велел себе Степан. "Она женщина, на вражеской территории, в плену. Нельзя ее так оставлять. Позабочусь о том, чтобы с ней хорошо обращались, и все".
- Хорошо, - он вздрогнул от голоса Корнилова и заставил себя не думать о ней.
- Хорошо, Степан Петрович, - повторил адмирал. "Идите, занимайтесь своим делом".
Нахимов проводил глазами широкую, мощную спину в потрепанном мундире. Присев на каменный подоконник, адмирал затянулся папиросой: "Помнишь, - он повернулся, - помнишь, Владимир Алексеевич, я тебе рассказывал, как меня под трибунал отправили, на Балтике? Я тогда еще юнцом был. Ты тогда здесь служил, на Черном море".
- Да, - кивнул Корнилов, устраиваясь рядом, - только ты не говорил, за что, Павел Степанович.
- Потому что поступил, как полагается мужчине и офицеру, - угрюмо ответил адмирал, - за такое, знаешь ли, тоже иногда под трибунал посылают. Если я в этой жизни хоть что-то понимаю, - он почесал загорелую щеку, - то Степан Петрович умрет, а врага сюда, в бухту, не пустит. Это у него в крови, - Нахимов закрыл глаза и вспомнил паровой бот, протаранивший борт русского корабля.
- Полковник Воронцов-Вельяминов, - Нахимов потушил окурок, - будет стоять до конца, поверь мне. Как и мы, впрочем, - он усмехнулся. Адмиралы замолчали, глядя на розовую воду севастопольского рейда.
Степан шел вниз, к береговой базе, засунув руки в карманы мундира. Он тяжело вздохнул:
- Я помню море пред грозою: Как я завидовал волнам, Бегущим бурной чередою С любовью лечь к ее ногам! - тихо сказал он.
Помотав головой, Степан пробормотал: "Господи, да что это со мной? Зачем я об этом думаю?"
Но все время, пока он спускался к деревянным воротам, он видел перед собой темные, длинные ресницы, и рассыпавшиеся по плечам бронзовые волосы, той, неизвестной девушки.
Капитан Кроу велел матросам, что сидели на веслах: "Бросаем якорь".
Они были в шестидесяти футах от затопленных кораблей. Стивен обернулся. "Принц Альфред" еще вечером отошел на полмили назад, в открытое море, чтобы не привлекать внимания русских. Катушка с проводом стояла на корме лодки. Капитан окунул руку в теплую, тихую воду. Ночь была звездной, полная луна освещала темные холмы. "Если береговая артиллерия начнет стрелять, -подумал Стивен, - от нас всех и обломков не останется. У них отличные дальнобойные снаряды". Он отчего-то потрогал кольцо на шее. Перекрестившись, капитан стал раздеваться.
- И бот турецкий там болтается, - Стивен залез в костюм Зибе, из слоев резины и кипера. Места для кортика хватало. Подождав, пока матросы закрутят болты медного шлема, он крепко зашнуровал утяжеленные свинцом сапоги.
- Что этот "Султан Селим" здесь делает? - капитан посмотрел на ручную помпу для воздуха, стоявшую рядом с катушкой. Стивен, невольно вздохнул. В случае опасности адмирал Лайонс велел ему сразу подниматься на поверхность.
- Вам, разумеется, - заметил адмирал, - надо будет уничтожить аппарат. Не след, чтобы он попал в руки к нашим противникам. Или союзникам, - Лайонс усмехнулся.
Два года назад Стивен провел все лето на полигоне, к северу от Саутенда. По заданию дяди Джона он учил водолазному делу группу молчаливых людей. Они дисциплинированно опускались под воду со шлангом, что подавал воздух со шлюпки. Как-то раз один из них спросил: "Мистер Стивен, но ведь так, - он указал на шланг, - неудобно. Получается, ныряльщик ограничен в своих передвижениях".
- Мы, - рассмеялся капитан Кроу, - над этим работаем.
Прошлым летом в Арсенал привезли чертежи аппарата Сикара. Инженеры отправились в Корнуолл, на старую, затопленную шахту. Стивен тогда погрузился на сто футов и провел под водой почти час.
- Здесь всего сорок футов, - напомнил себе мужчина, и указал матросам на медные баллоны. Там был кислород, подававшийся к шлему ручным клапаном. Углекислый газ очищался двумя губками, вымоченными в каустике. Он проверил аппарат. Все работало, как надо. Перевалившись через борт лодки, Стивен принял от матросов утяжеленную свинцом сетку с минами.
Его костюм соединялся со шлюпкой тросом. В случае опасности, за него надо было дергать быстро и часто, больше пяти раз. Стивен, держа в одной руке сетку, а во второй, конец провода, стал быстро опускаться на дно.
Он почувствовал подошвами песок. Подождав, пока муть осядет на дно, услышав, как сверху дергают за трос, один раз, Стивен дернул в ответ: "Я в порядке".
Обломки кораблей громоздились прямо перед ним, в каких-нибудь пятидесяти футах. В сетке было десять мин, достаточно для того, чтобы все вокруг взлетело на воздух.
Стивен уложил сетку на дно. Он прикинул, как размещать мины. Под водой, было удивительно тихо. "Жалко, что ночь, - вздохнул капитан, - впрочем, в Корнуолле, я тоже в темноте погружался. Днем здесь красиво, должно быть".
Он представил себе пронизанную солнечными лучами, прозрачную воду Северного моря, серебристую стайку макрели, совсем рядом, и отчего-то улыбнулся.
- Марта уже за линией фронта, наверное, - капитан, устанавливал мины. "Русские с ней ничего не сделают. Узнает, что случилось, и домой вернется. Может быть, и согласится выйти за меня замуж".
Он вспомнил, как сидел в библиотеке особняка Кроу, показывая кузине путь экспедиции Франклина.
- Ничего о них не слышно? - вздохнула Марта, накрутив на палец бронзовый локон.
Стивен покачал головой: "Нет. Нашли только три могилы, матросов, и все. Никто не знает, что с ними стало. Но я узнаю, - уверенно сказал капитан. "И тебя возьму туда, в Арктику".
- Это если я соглашусь, - отрезала Марта, покачав ногой в изящной туфле. Она была в шелковом платье цвета палых листьев, на шее и в ушах играли, переливались изумруды Кроу. Стивен заехал за ней из Арсенала, чтобы отвезти на бал.
- Или ты, - она лукаво взглянула на кузена, - ищешь того, кто бы дал денег на экспедицию? Потому что у меня их много. Дедушка все разделил между мной и Джошуа, - тонкие губы улыбнулись.
- У меня самого тоже достаточно, - шутливо ответил капитан Кроу. "Предлагаю объединить ресурсы. Построим хороший паровой корабль, наймем отличных матросов, купим провизию, и отплывем на запад, Марта. Ты мне нужна, - он серьезно посмотрел ей в глаза.
- Посмотрим, что будет после войны, - темные ресницы распахнулись. Марта сердито заметила: "Если мы сейчас не выедем, мне не с кем будет танцевать".
- Сама знаешь, - Стивен подал ей соболью накидку, - все офицеры Адмиралтейства к твоим услугам. Я тоже, - он распахнул дверь особняка, - своего не упущу.
Стивен закончил соединять мины проводом и насторожился. Вдали раздался какой-то шум.
- Это не лодка, - нахмурился он. "На дне мало что слышно из того, что на поверхности происходит".
Он, было, хотел подергать за трос, дать сигнал, чтобы его вытаскивали. Неловко повернувшись, пошатнувшись, он упал на дно. Раздался взрыв, и капитан успел подумать: "Шестовая мина, на носу подводной лодки. Мы тоже такие испытывали".
Вода вокруг него закипела, баллоны с кислородом сорвало со спины, он почувствовал, как врезаются в голову осколки медного шлема, и потерял сознание.
Командир "Султана Селима", увидел, как вспучивается вода неподалеку от мачт затопленных кораблей. Английская шлюпка, поднятая фонтаном брызг, взлетела на воздух. Он, перегнувшись через борт, приказал: "Немедленно туда! Вылавливайте всех. Потом разберемся, кто из них капитан Кроу. От остальных избавимся по дороге. И быстрее, чтобы вы там оказались раньше англичан".
Он повернулся и заметил сигнальные огни на палубе "Принца Альфреда".
- Забегали, - усмехнулся турок. "Мы ближе стоим, успеем там оказаться раньше них". Машина была под паром. Он, посмотрел в свете звезд на свой хронометр: "Угля у нас достаточно, триста сорок миль до Стамбула. Мы делаем десять узлов в час. Если все пойдет удачно, послезавтра увидим берега Турции".
Шлюпка вернулась к "Султану Селиму". Капитан, посмотрев на то, что опустили на палубу, наклонившись, превозмог желание отвернуться: "Вот и кортик. Надо же, он его в руке зажал, не выпускал. Руки у него на месте, ноги и все остальное тоже. Надеюсь, что и с головой все в порядке будет. Надо, чтобы он выжил, иначе его величество нас не пощадит".
- Этих позже за борт выкинем,- он указал на стонущих, обожженных английских матросов.
- Рот им заткните. Его несите в каюту, и осторожно. Полный ход на юг, - велел капитан.
Он плыл в яростном, сверкающем облаке боли, чувствуя пальцами лезвие клинка. Стивен заставил себя поднять руку и ощупать шею. Крест с кольцом были на месте. Он попытался раскрыть глаза. Стивен видел свет, что мерцал где-то наверху, но боль была слишком сильной. Он услышал голоса, что говорили на незнакомом языке, ему на лицо положили что-то мягкое, прохладное, ласковое. Боль немного утихла. Стивен сказал себе: "Я просто посплю. Надо запомнить, у русских есть подводная лодка. Интересно, на сколько человек..., - он погрузился во тьму.
"Султан Селим" пропал в бесконечном, черном пространстве воды, слившись с ночью, исчезнув в открытом море.
Невидный человечек сидел напротив Марты в пыльной, маленькой комнатке. Окно было растворено, с улицы слышался скрип колес. Мужчина полистал ее американский паспорт: "А как вас, мадемуазель, занесло в британский госпиталь?"
Он говорил на плохом французском языке, с сильным, русским акцентом. Марта незаметно улыбнулась. За несколько дней, проведенных под Севастополем, она узнала столько о планах обороны города, что иногда ей хотелось передать весточку за линию фронта.
- Ты здесь не для этого, - напоминала она себе, когда при ней разговаривали врачи и санитары.
Она услышала о том, что британцы хотели взорвать затопленные корабли, но им это не удалось. У русских было какое-то новое, подводное оружие.
- Стивен говорил, что он этим займется, - вспомнила Марта. "Господи, надеюсь, с ним все в порядке". Ее держали в отдельной палате, и обращались с ней вежливо. Когда ее стали осматривать, Марта сделала вид, что очнулась. Девушка потребовала себе горячей воды и мыла. Ей принесли старое, потрепанное женское платье. Оно было длинным и широким, но Марта, вооружившись иглой, привела его в порядок. Пистолет был надежно спрятан за чулком. Она сразу отдала начальнику госпиталя свой паспорт. Когда за ней приехали два жандарма из Симферополя, девушка, спокойно поблагодарив врачей, села в экипаж.
Она почему-то все время думала о том рыжем, высоком военном.
- Дедушка Теодор тоже рыжий был, - сказала себе Марта. "И глаза у него были голубые, а у того синие. Нет, как у кузена Питера, как у Стивена, лазоревые глаза. Да что это я, - она разозлилась, - сын дедушки Теодора был государственным преступником, кто бы пустил его детей на войну?"
Марта посмотрела из-под ресниц на того, кто сидел за столом. Рука еще висела на косынке, но рана заживала отлично. "Конечно, - вздохнул русский врач, прощаясь с ней,- останется шрам, мадемуазель, но здесь мы ничего сделать не можем".
- Я приехала в Лондон, чтобы учиться на медицинскую сестру, - Марта улыбалась, - у доктора Чарльза Веста, в его новой больнице для детей, на Грейт-Ормонд стрит.
Ее имя было в списке сестер госпиталя. Доктор Вест, в случае если бы кто-нибудь начал интересоваться Мартой, был готов подтвердить ее рассказ.
Марта покачала маленькой ножкой, в потрепанной туфле: "Там я познакомилась с мисс Найтингейл. Когда началась война, нас, отправили сюда, в Крым. Вот и все, - прозрачные, зеленые глаза посмотрели на мужчину. Тот, невольно, подумал: "Очень хорошенькая. И охота ей с ранеными возиться, ей бы на бал, танцевать..., Хотя у нас тоже женщины в госпиталях трудятся".