На остановке у Национального театра садилось много народу, и трамвай стоял долго. Тем временем часовая стрелка миновала одиннадцать. Пройдет по крайней мере еще десять минут, пока Элфи доберется до дома. Спасения нет. Нет оправдания. Теперь всему конец.
Арпад должен был сойти с трамвая на улице Вешелени: оттуда ему ближе всего к дому. Но он вышел только на улице Маяковского. "Уж не меня ли собирается провожать? Рыцаря разыгрывает из себя, противный!" Элфи спрыгнула с трамвая, опередив Арпада, и сломя голову помчалась по направлению к дому. Не оглядывалась, но слышала, чувствовала, что следом за нею идет Арпад. Прежде он, правда, тоже провожал ее так в восемь, в полдевятого. Но тогда это было по обоюдному согласию, чтобы соседи по дому не увидели Элфи с "ухажером". А теперь чего он идет? "Нужен он мне! Только бы ворота каким-нибудь чудом остались открытыми до четверти двенадцатого…"
Улица пустынна, кое-где горят редкие, неприветливые фонари. Даже тысячу раз знакомые места кажутся теперь очень страшными: дома по обе стороны улицы тяжелые, темные, мрачные. Каждая тень и каждая полоска света вселяют страх. И все подъезды заперты, как злобно сжатые, безжалостные пасти. Все, в том числе и ее ворота.
Остановившись, Элфи видит, что в одной из темных ниш, под аркой, кто-то стоит. Девушка и парень. Целуются. Бэби и вислоухий Пуби. Вот нахалы!
- Приветик! - узнав Элфи, поздоровалась Бэби странным, вызывающим голосом и нажала кнопку звонка, белую и потому выделявшуюся на потемневшей от времени стене.
В этот миг Элфи одновременно с дребезжанием звонка отчетливо услышала, как где-то неподалеку прозвучали и замерли одинокие шаги Арпада. Наверное, возле "Химчистки" остановился! Заметил он Пуби и Бэби? Наверняка! Рад небось, что так все и есть, как говорил: Бэби целуется с Пуби.
- Привет, Арпад! - крикнула Бэби теперь совсем в полный голос. - Ты что же, мальчик, боишься поближе подойти? - И засмеялась, с явным превосходством посмотрев на Элфи: чего, мол, вы глаза-то мне замазываете, я и за полсотни шагов признала твоего Арпада. Не прикидывайся, Элфи, святой невинностью. Или хочешь сделать вид, что так поздно с работы возвращаешься? - Ей-ей, до полночи не разбудить нам эту старую каргу! - тоном единомышленника сказала Бэби и снова нажала кнопку звонка.
Элфи ничего не ответила. Может быть, все это только дурной сон? Пуби и Бэби хихикали, что-то говорили, но Элфи ничего не понимала из их слов. Под аркой все еще было темно. Парочка оттуда перебралась к телефонной будке, что стояла на тротуаре в трех шагах от ворот, и продолжала и там шептаться, хихикать. Но вот вдали снова зазвучали шаги Арпада. Они удалялись. Уходит? И не придет, может быть, теперь уж никогда больше! Да и зачем? Все кончено! И из-за этого она опоздала домой! Из-за этого на нее обрушится теперь весь срам, позор, все унижения! И все оттого, что Элфи пошла с Арпадом погулять после кино. А кончилось все тем, что поссорились они там, на мосту. Вот уж действительно стоило идти на такую прогулку! А теперь выйдет эта рыжая дворничиха. Рано или поздно - выйдет. Смерит презрительным взглядом с ног до головы. Пропустит ее в дом заодно с Бэби Нейлон, решив, что они где-то вместе ходили. А бабушка! Та теперь непременно расскажет о ней и маме и дяде Шандору. Одним словом, завтра вся улица будет знать, что Элфи Варга заявилась домой в полночь.
Ворота все еще в темноте. Придется снова звонить. Бэби хихикает за телефонной будкой. Теперь Элфи самой придется звонить, но нет - лучше она простоит до утра за воротами, но звонить не станет. Теперь ей уж все равно. Скандала так или иначе не миновать, так хоть, по крайней мере, с дворничихой не придется встречаться! Бабушка, может быть, так скорее простит, потому что и она боится больше всего на свете дворничихи с ее длинным язычищем. И вдруг спасительная мысль: "К отцу!" Вот куда она пойдет! Там ее примут, не обидят, отец не побьет, ему она может сказать что угодно.
И Элфи повернулась и побежала назад, в сторону Бульварного кольца.
- Ого-го! - слышала она противный голос Пуби за своей спиной. Что-то крикнула вдогонку и Бэби, и оба дружно засмеялись.
"Ну и пусть! Хотя…" В голове Элфи промелькнула мысль о том, что Бэби может выдать ее дворничихе и даже бабушке, что, убегая, Элфи делает себе еще хуже. Но остановиться она уже не могла и бежала, бежала до самой остановки на Бульварном кольце. Вот и люди наконец - какая-то милая супружеская пара: муж под хмельком и поддерживающая его рукой снисходительная супруга.
- Милостивый государь, - обращался муж ко всем, кто проходил мимо, - я немного пьян, но в этом нет ничего дурного. Женушка моя на меня не сердится…
Жена унимала его, но действительно не сердилась, а прохожие улыбались…
Подошел трамвай, все ожидавшие сели. Элфи пришлось брать ночной билет - по двойному тарифу; форинт сорок филлеров. После этого у нее осталось только шестьдесят филлеров - сдача, полученная с двух форинтов. Но теперь ей было все равно.
У Западного вокзала в трамвай с шумом и смехом ввалилась новая веселая компания. Девушка-кондуктор призвала одного из них, пожилого, очень пьяного человека, к порядку, тот обиделся и поднял еще больший шум. Вмешались другие пассажиры. Кондуктор пригрозила милицией, а на будайской стороне моста Маргит она все-таки ссадила пьяного. Элфи, забившись в уголок, дрожала в своем летнем платье и красной вязаной кофточке на ночном ветру, врывавшемся в вагон через раскрытое окно. Когда она сошла с трамвая на площади Москвы, она уже успела основательно продрогнуть С будайских гор тянул холодный ночной ветер, огромная площадь была пустынна, лишь изредка ее пересекала какая-нибудь шумная компания. В такой час только их и можно встретить на улице. Да вон еще женщина с продуктовой сумкой в руке - наверное, уборщица из какого-нибудь трактира или кафе.
Элфи пришлось порядком прождать, пока пришел пятьдесят шестой трамвай. Когда он наконец подошел и Элфи села, пассажиры и кондуктор пристально оглядели ее. И чего это такая молоденькая девочка разъезжает одна в столь позднее время? Во всех взглядах можно было прочесть один и тот же вопрос: "Где она могла бродить так поздно?"
"Ну и пусть гадают!" - подумала Элфи. Трамвай мчался здесь еще стремительнее, чем по бульвару. Останавливался только по требованию пассажиров. И все же ехать пришлось долго: отец жил далеко, за Пашаретским проспектом.
Самый большой страх овладел девушкой, когда она сошла с трамвая. Трамвай, громко зазвонив, проплыл мимо нее, словно большой, сверкающий огнями корабль мимо жертвы кораблекрушения в черном океане. Элфи проводила его взглядом - гремящий, звенящий, поблескивающий все уменьшающимися огоньками окон в черную, неприветливую ночь, пока трамвай совсем не скрылся за поворотом. А она осталась стоять одна на пустынной, словно вымершей, проклятой кем-то дороге, которую окаймляли шумящие ветвями деревья. Ни души! Хоть бы кто-нибудь… А появись этот "кто-нибудь", страх ее усилился бы. Прошло немало времени, прежде чем Элфи собралась с духом и решительно зашагала по маленькому переулку, ведущему в сторону Пашаретского проспекта. И ходьбы-то до него пять, самое большое десять минут. А бегом и того меньше. Но страх словно цепями сковал ей ноги, словно, прежде чем сделать шаг, ей нужно было разорвать путы ужаса. Вот где-то зарычала, а затем, сверкая огненными глазами, выехала на проспект автомашина. Завывая мотором, она медленно двинулась навстречу Элфи, освещая фарами поочередно стены всех домов, вероятно отыскивая нужный номер. На Элфи она тоже так сверкнула фарами, что девушка чуть не закричала от страха.
Полный ужасов путь. "Хоть бы скорее он кончился!" - думала Элфи, но, когда он кончился и она была уже у изгороди, окружавшей дом, где жил отец, в сердце ее родился новый страх: "Что же я теперь скажу? Что я наделала?"
Отец со своей второй женой живет в коммунальной квартире в двухэтажной вилле. У них там одна-единственная комната, да и та выходит окнами во двор. У калитки три кнопки с тремя незнакомыми фамилиями. Какую же из трех нажать? Еще никогда Элфи не случалось бывать здесь вечером, а тем более ночью. И вообще, ей еще никогда не доводилось быть на улице в такой поздний час. Не только одной, а и вместе со взрослыми. Что же теперь делать? Здесь, наверное, и дворника-то нет: у каждого жильца свой ключ от калитки. И свой звонок. Но у отца нет своего звонка, потому что он не ответственный съемщик. Что же делать? Кричать через забор? Никто и не услышит.
Элфи прислонилась к железной изгороди. Теперь ей было все равно: умереть или просто свалиться наземь от усталости и треволнений…
Вдруг неподалеку снова зарычала машина; вон она поворачивает из-за угла. Опять вспыхнули фары, и водитель начал искать нужный ему номер. Но на этот раз Элфи больше не испугалась яркого света, а даже обрадовалась ему. Машина медленно, со скоростью пешехода, приближалась. Что, если сюда? И в самом деле, автомобиль остановился перед этим домом, в трех шагах от Элфи, дыша теплом мотора на ее продрогшее тельце. Из машины вышел высокий мужчина и такая же высокая, элегантная и красивая дама в светлом коротком меховом палантине и шелковых чулках, засеребрившихся под лучами автомобильных фар. Мужчина расплатился с шофером. "Такси", - поняла Элфи и даже смогла разглядеть красные клеточки на дверце машины. Дама взглянула на Элфи - вероятно, удивленно, но в темноте, естественно, девочка не могла видеть выражения ее глаз. Такси отъехало, и мужчина достал из кармана ключ от калитки. Он тоже окинул девочку взглядом и тоже ничего не сказал. Как ни велико было удивление мужчины при виде молоденькой девушки, прижавшейся к забору их дома, он не окликнул ее, не спросил. Он просто открыл калитку, и они вошли во двор. Какое им, собственно, дело до чужих? Может быть, девочка ждет кого или… Очень нужно!
И тогда Элфи в совершенном отчаянии сама окликнула их:
- Пожалуйста…
Мужчина обернулся. Он уже почти притворил за собой калитку, оставалась еще только узенькая щелка.
- Да, что вам угодно?
- Я дочь Режё Варги… Он живет здесь, в этом доме. Я хотела бы пройти к нему.
Мужчина и его дама переглянулись, но не двинулись с места.
Наступило длительное молчание, наконец, дама сказала:
- Режё? Парикмахер?
- Да, - вся дрожа, торопливо выпалила Элфи. - Я живу не с ним. Но меня прогнала бабушка из дому и…
- Ну, войдите! - пожав плечами, сказал мужчина.
Элфи проскользнула во двор, и мужчина запер за ней калитку на ключ. Затем ей пришлось ждать на самой нижней ступеньке крыльца, пока мужчина откроет дверь, ведущую в дом.
- И давно вы здесь ждете? - снова заговорила дама. - Кстати, что же вы собирались делать, если бы не пришли мы?
В ее голосе были слышны нотки сочувствия, смешанные с подозрительностью.
- Я… вернулась бы, - ответила Элфи.
- Но ведь вы сказали, что бабушка прогнала вас? - заметил теперь уже мужчина - насмешливо и неприветливо. Словно его рассердило, что вот бывают же на свете такие нелепые, уму непостижимые случаи. Он, наверное, не поверил Элфи, но в то же время не знал, что и подумать: откуда и зачем появилась эта девочка здесь?
- Хороша бабушка, нечего сказать! - бросила дама. - Ну ладно, спокойной вам ночи!
Мужчина и его дама стали подниматься на второй этаж виллы. Элфи осталась внизу - отец ее занимал комнату на первом этаже. Вот снова кнопки к звонкам. Здесь у каждого жильца уже свой звонок, в том числе и у отца. Да только время за полночь и звонок такой резкий, что, кажется, весь дом на ноги поднимет. И снова до боли сжалось сердце Элфи. Нет, видно, без беды все равно дело не обойдется. С той поры, как Элфи осмелилась нарушить заведенный порядок, всякий ее шаг кончается несчастьем и неудачей. Наверное, так уж положено.
Продолжительная тишина. Позвонить еще раз Элфи не решалась. Между тем погас свет на лестнице в прихожей. Автоматический выключатель! Три минуты с момента, как его при входе нажали жильцы со второго этажа, уже прошли. А в темноте Элфи не решалась и пошевелиться: как бы не нажать по ошибке чужую кнопку! Соседа отца или даже хозяина. И выключателя не найдешь. Нет, это просто невыносимо! Другой такой неудачницы, как она, наверное, на целом свете не сыщешь! Все, все словно сговорились против нее! Элфи прижалась к двери и громко зарыдала. И тут-то ею овладела какая-то тупая злоба. Всей ладонью она вдруг нажала сразу на обе кнопки. И звонки взвыли, словно сирены пожарных машин или скорой помощи. Казалось, окна в доме вот-вот повылетят от их яростного звона.
Захлопали двери наверху. Послышались крики:
- Кто там?
Гулкие шаги. Но вот наконец-то и внизу вспыхивает свет, кто-то, шаркая ногами, подходит к двери и сонным голосом спрашивает:
- Кто там?
- Я, - сквозь рыдания отзывается Элфи,
- Кто это "я"?
Снова встревоженные голоса. Сразу несколько человек заполняют прихожую. Наверху кто-то тихо ругается.
- Папа, папа! - вскрикнула Элфи.
Дверь отцовской комнаты распахнулась, и Элфи не вошла, а почти что упала внутрь. Но за дверью стоял не отец, а всего только тетя Мици, папина жена, толстая, со всклокоченными белыми, как лен, волосами, перепуганная насмерть.
- Боже! Ты?
В прихожей собрались хозяин квартиры, другой его квартирант, шофер, и еще неизвестно кто, ведь живет здесь тьма народу - в каждой комнате по семье! Только папы не было среди них. Папы, который обнял бы ее, успокоил, прежде чем начать расспрашивать.
VI
"Меня прогнала бабушка", - сказала Элфи незнакомцам у калитки и повторила это же тете Мици.
Но ведь это же была ложь! Как могла она сказать такое?
Папе, будь он дома, она, вероятно, сразу сказала бы, что на самом деле привело ее сюда. А вообще, папа и не стал бы прямо с порога допытываться, как да почему она очутилась здесь. Если бы дверь открывал отец, он и сам бы догадался, что со страху девочка говорит неправду.
Папа увидел бы только, что с ней стряслась какая-то беда. Ведь без причины не прибежала бы она сюда в глухую полночь! А человека, очутившегося в беде, не годится, не дав ему перевести дух, спрашивать, как он в нее попал и кто тому причиной. Разве может девушка с таким взволнованным, измученным видом, в каком она предстала перед тетей Мици, о чем-то думать? Да она и в спокойном-то состоянии еще глупое дитя! А в таком и подавно…
Вот почему Элфи солгала, что ее якобы выгнала из дому бабушка!
Тетя Мици возмутилась, разгневалась, обозвала бабушку старой каргой и другими, еще худшими словами. Думаете, из-за того, что ей очень было жаль Элфи? Как бы не так! Тете Мици - и Элфи это сразу почувствовала - было жаль себя. Разбудили ее в глухую полночь, а ей завтра чуть свет на работу. Тетя Мици работает в кафе - варит и разливает кофе. Эту неделю она в утренней смене, и в полседьмого ей надо быть уже на рабочем месте.
- Что же мне теперь с тобой делать? - в отчаянии спрашивала она Элфи. - Ну скажи на милость, куда я тебя положу? Нет у нас для тебя свободного места. Одна-единственная комнатушка. А у меня, если не высплюсь, завтра целый день голова будет болеть!
Элфи не сказала ничего. Да и что она могла сказать? Забралась в старое, мягкое кресло, немножко согрелась. На кресле была набросана целая гора одежды - Элфи отодвинула одежду осторожно в сторонку и с ногами забралась в кресло. Комнату заполняло такое множество мебели, что и пройти нельзя. Но кровать была только одна. Остальная обстановка состояла из нескольких столиков, зеркала, горки и стула с гнутыми ножками.
Хотела было Элфи спросить, где отец, но не посмела. И вообще она молчала, только сонно моргала глазами, мало что понимая из того, что говорила ей тетя Мици. Тетя же охала, ахала и причитала - видно, нежданное появление падчерицы было для нее настоящим бедствием! Наверняка боялась, как бы девчонка не вздумала остаться у них насовсем. Ахая и охая, тетя приняла какой-то порошок от головной боли. А Элфи была так измучена, что видела все это словно сквозь какую-то густую пелену; будто она погружалась в зеленое, заросшее тиной озеро. И даже тетя Мици, - она видела только ее очертания, - казалось, не ходила по комнате, а плавала, время от времени хватаясь за голову. Когда она начинала вдруг кричать на Элфи, та вздрагивала, но все равно ничего не отвечала, потому что не могла уже больше ни думать, ни следить за словами мачехи. Будто ей сейчас было не пятнадцать, а всего пять лет и она затруднилась бы даже сказать, где болит..
Еще раз Элфи вздрогнула от прикосновения мягкого, теплого одеяла, наброшенного на нее, но не проснулась. Не проснулась она в своем кресле и тогда, когда домой вернулся отец. Тогда тетя Мици обо всем рассказала отцу, и они порешили, что утром тетя Мици поедет пораньше в город, забежит до работы к Элфиной бабушке и поговорит с ней о девочке. Поскольку тетя Мици работает там поблизости, в кафе на проспекте Ракоци. Утром, когда она уехала, Элфи еще спала, но уже не в кресле, а на постели, куда ее сонную перенес отец.
Тетя Мици вышла из дому в половине шестого и поехала прямо к Элфиной бабушке. Та сидела у окна с бледным, осунувшимся от бессонницы лицом. Всю ночь просидела она так, ни на минуту не смежив глаз, не раздеваясь: ждала Элфи. И чего она только не передумала со вчерашнего вечера, с девяти часов! Сначала она сердилась, ворчала: опять нет девчонки дома ко времени, опять где-то болтается. В десять часов бабушка уже места себе не находила. Дедушка пробовал уговорить ее, успокоить, но все напрасно. Время с десяти до одиннадцати тянулось страшно долго, томительно. Еще никогда не бывало, чтобы до закрытия ворот Элфи не возвращалась домой. Но, когда грохнули, захлопываясь, ворота и к себе в квартиру с ключом в руке проследовала дворничиха, бабушке в голову полезли всякие страшные мысли: Элфи попала под трамвай или еще с ней что-нибудь случилось. Дедушка посидел с нею вместе, попробовал успокаивать. Но что мог он сказать? Разве угадаешь, где может болтаться глухой ночью девчонка, которой еще нет полных пятнадцати лет? Что-то скажет теперь дворничиха, когда Элфи заявится домой?
Но, по совести говоря, бабушку уже мало трогало мнение дворничихи. Лишь бы только Элфи возвратилась поскорее домой! Бабушка пообещала себе, что влепит негоднице две затрещины, прежде чем та успеет пикнуть. Но и это еще необязательно… Скорее всего, она расплакалась бы, если бы Элфи в четверть двенадцатого, еще раз и два - пока не услышат - нажала кнопку звонка, пришла бы наконец… расплакалась бы от радости и облегчения. Но мы уже знаем, как все получилось. Около двенадцати ночи появилась Бэби Нейлон. Бабушка видела и слышала ее шаги, так как она не отходила теперь от окна и каждый скрип парадной двери заставлял взволнованно биться ее сердце.
Бэби горделиво простучала каблучками по двору и даже взглянула на бабушкино окно. Она видела в нем свет ночника и могла бы, конечно, сказать бабушке, что видела Элфи и что та не посмела позвонить и убежала, но Бэби, разумеется, не сделала этого и только усмехнулась про себя: "Зачем это я вдруг стану говорить? Это уж совсем будет походить на предательство! Чего доброго, Элфи еще ее потом ябедой назовет…"