* * *
Чтобы заключить натаких уел овиях союз, царь Федор посылает к шаху дворянина Васильчикова. Аббас с честью принял посла и объявил, что уступит нам не только Дербент и Баку, но и Тавриз и всю Ширванскую землю, если с нашей помощью турки будут оттуда вытеснены.
Объявить об этом в Москве он послал двух своих вельмож – Бутакбека и Андибея. Вельможи, представленные Годунову, сказали ему:
– Если государи наши будут в искренней любви и дружбе, то чего не сделают общими силами? Мало выгнать турок из персидских владений, можно завоевать и Константинополь.
На это им отвечали:
– Мы уже действуем против Амурата. Войско наше на Тереке заграждает путь султанскому от Черного моря к персидским владениям. Другое, еще сильнейшее, в Астрахани. Амурат велел своим пашам идти к морю Каспийскому, но удержал их, сведав о новых российских твердынях в сих местах опасных, о соединении всех князей черкесских и ногайских, готовых под московскими знаменами устремиться на турок.
С этим и отпустили послов, сказав, что паши выедут к шаху вслед за ними. Но они еще не успели выехать, когда в Москве узнали о мире Аббаса с султаном.
Так действовала внешняя и миролюбивая, и честолюбивая политика России в годы Федорова царствования или Годунова владычества, не без хитрости и не без успеха, более осторожно, нежели смело – грозя и маня, обещая – и не всегда искренне. Мы не шли на войну, но к ней готовились, везде укрепляясь, везде усиливая рать. Федор учредил общие смотры, избирая для этого воинских царедворцев, способных, опытных, которые ездили из полка в полк, чтобы видеть каждого, оружие, людей, устройство и доносить государю.
Внутри царства все было спокойно. Правительство занималось новой описью людей и земель пашенных, уравнением налогов, населением пустынь, строительством городов.
Но в конце 1597 года Федор тяжело заболел, и 7 января 1598 года его не стало. Пресеклось на троне московском знаменитое варяжское поколение, которому Россия обязана бытием, именем и величием.
В 1604–1605 годах воевода Бутурлин во главе стрелецких полков совершил поход в Дагестан и овладел Тарками. Однако на помощь Шамхалу из Шемахи пришли турецкие войска, и Бутурлин, оказавшись в тяжелом положении, вынужден был пойти на переговоры с турецким пашей. Заключив соглашение, русский отряд в тот же день покинул город. За рекой Озень турки и их союзники, нарушив перемирие, неожиданно напали на русское войско. По воспоминаниям современников, добрые россияне единодушно обрекли себя на славную гибель, бились с неприятелем злым и многочисленным в рукопашную, человек с человеком, один с тремя, боясь не смерти, а плена. Из первых на глазах отца пал сын Бутурлина. За ним отец и воевода Плещеев с двумя сыновьями, воевода Полев и все кроме тяжелораненого князя Владимира Бахтиярова и других немногих, взятых замертво неприятелем, но после освобожденных султаном.
Это поражение, совпавшее по времени с началом смуты, наступившей после смерти Бориса Годунова, значительно поколебало позиции России на Северном Кавказе.
Глава X
Обстановка на Тереке
1
Разгоревшаяся в России смута в начале XVII века захлестнула значительную часть страны и достигла ее отдаленных окраин.
Только гребенские казаки остались в стороне от бурных движений того смутного времени. Но и общая численность казаков к этому времени в Терках резко сократилась. Несмотря на то, что вольные казаки выполняли те или иные поручения, они ревниво отстаивали свои интересы, права и привилегии, и вмешательство терских воевод в их жизнь и быт было незначительным.
Начиная наступление на казачьи вольности, Московское правительство не спешило с крайними мерами. На первый случай казаков приглашали в качестве проводников, местной стражи и переводчиков. А затем задания становились и посерьезнее. Уже в 1587 году терские казаки по просьбе Москвы провожали царских послов Биркина и Пивова в Грузию и на обратном пути встречали их и провожали до Астрахани. В следующем 1589 году конные терские казаки были отправлены с царскими послами Семеном Звенигородским и Торхом Антоновым в Грузию, их поставили на "перелазах" с тем, чтобы укрепить их и, пока послы не достигнут Кахетии, никого не пропускать. Участвовали они и в боевых действиях, но с их согласия. Иногда вольнолюбивое казачество проявляло открытое неповиновение царским властям и вело себя в сношениях с правительством независимо. Так, при строительстве Терки, боярин Бурцев и келарь Протасьев сообщили прибывшему воеводе князю Хворостинину жалобы местных владельцев на гребенских и терских казаков. Князь Хворостинин направил грамоту казакам и потребовал возвращения награбленного имущества и наказания виновных.
– Однако, – доносил в Москву Хворостинин, – казаки лошадей и рухляди не отдали и к нам не поехали.
А было и так: терский воевода приказал терским и гребенским казакам идти против ногайцев, а казаки отказались, так как не получили обещанного жалованья. Напуганный воевода в срочном порядке просил прислать деньги, иначе они могут лишиться поддержки казаков.
Из Москвы последовало распоряжение астраханскому воеводе о выплате обещанного вознаграждения и в дальнейшем регулярно выдавать казакам денежное жалованье и хлебное довольствие, доставляя его из Астрахани в Терки. По мере расширения русской колонизации на Северном Кавказе терско-гребенские казаки все больше и больше попадают в сферу влияния московских воевод и постепенно утрачивают свою самостоятельность. В 1668 году после разрушения Трехстенного городка морским прибоем терские низовые казаки переселяются на реку Копай, в старый город Тюмен, и оказываются в ближайшем соседстве с Терской крепостью. И здесь тесная зависимость их от царских воевод установилась уже сама собою, и казаки 27 августа 1668 года были включены в общий состав гарнизона под именем Терского казачьего войска.
2
Начавшееся смутное время отвлекло Москву от окраин. Стрелецкие полки, бывшие в Терском воеводстве, были выведены, и у предгорий Кавказа остались одни казаки. Потянулись тяжелые годы для терского казачества.
Гребенцы первое время еще держались по старому на Сунженских гребнях, благодаря дружбе с кабардинцами и чеченцами. Но начавшееся с XVII века распространение среди горцев ислама и междоусобиц между кабардинскими князьями изменило отношения доброго соседства невыгодно для казаков. В 70-х годах в Большой Кабарде с новой силой вспыхивает междоусобица. Сторонники крымско-турецкой ориентации мстили за разорение своего ближайшего родственника ногайского мурзы Казыя. Все они неожиданно обрушились на владение Касбулата Черкасского, которое было разорено, погибло много людей, среди них Кантемир – брат самого князя Касбулата.
В ответ, вместе с терскими казаками и прибывшими калмыками, Касбулат опустошил владения своих противников в Кабарде – Кайтукинского рода. Месть со стороны последних была бы неизбежна, если бы владение Черкасского оставалось и дальше в урочище Бештау. Но Касбулат снялся оттуда, перешел на правый берег Терека и стал обустраиваться здесь основательно и навсегда. Малая Кабарда постепенно обособлялась от Большой Кабарды. Кабарда все больше разобщалась, а это имело тяжелейшие последствия.
В это время обостряются отношения между гребенцами и чеченцами из-за того, что казаки не поддержали чеченцев, когда появившиеся здесь калмыки, тесня ногаев, стали подходить к Куме. Калмыки на Кабарду не пошли благодаря тесной дружбе Касбулата с их ханом Аюкой, который и пошел на Чечню. Вот тогда-то гребенцы и решили держаться в стороне от этой стычки калмыков и чеченцев, хотя причиной появления первых на Тереке стало противостояние гребенцов и их соседей – чеченцев, которых поддерживали кумыки, считавшие, что гребенцы живут на чеченской земле.
После неудачных попыток удержаться на обжитых гребнях казаки убедились, что надо уходить. Они перенесли свои станицы ближе к Тереку и сосредоточились в треугольнике, образуемом правым берегом этой реки и нижним течением впадающей в нее Сунжи, выше того места, где стоял ранее Сунженский острог. С этого момента они тесно сотрудничают с терскими воеводами, стремятся заручиться поддержкой центральных властей и также, как и терские казаки, постепенно утрачивают свою самостоятельность.
И только гений Петра вывел, наконец, кавказское казачество из того, почти забытого состояния.
В 1712 году Петр I повелел губернатору Апраксину начать переселение казаков на левый берег Терека. Гребенцы в третий раз в своей истории вынуждены были переселяться под напором участившихся набегов соседей, так как жить спокойно на правом берегу Терека оказалось уже невозможно.
Гребенцы первыми в истории терско-гребенских казаков пришли к идее создания казачьей Линии, и вовсе не потому, что они находили такой образ расположения более благоприятствующим их обеспеченной жизни, а потому, что другого выхода не было, ведь необходимо было сообща реагировать на неожиданные набеги. Казаки переселились, и правильно сделали: земли уступили немного, зато буйный Терек и станицы-крепости на левом берегу – Червленная, Щедринская, Новогладковская, Старогладковская и Курдюковская, ограждали прочно.
С этого времени Гребенское казачье войско вошло под непосредственный контроль русского правительства и выставляло на службу не менее одной тысячи казаков, из них половина состояла на хлебном и денежном жалованье.
С переходом гребенцов на левый берег Терека образовалась цепь укрепленных пунктов, представивших собой этапы для движения с моря в Кабарду. Расположение это и послужило основанием будущей Терской кордонной линии.
Пять гребенских станиц вытянулись по левому берегу бурного, мутного Терека на 80 верст. Вдоль берега стояла полоса густого темно-зеленого летом и черного, просветленного зимой леса, посередь которого была просечена дорога с постами, через 5–7 верст друг от друга. На постах посменно дежурили казаки.
За Тереком, в синеющей дали, кое-где угадывались чеченские аулы. Случались набеги, увод в плен зазевавшихся в поле казаков и казачек, угон скота, грабежи поселений. Поэтому каждая гребенская станица была обнесена рвом и земляным валом, на котором вдобавок высаживалась густая стена колючего кустарника. Во дворах – злые собаки. Шагни чужой – на куски разорвут. Для въезда в станицу и выезда соорудили крепкие ворота. Около них высоко поднятая на жердях сплетенная из ивняка дозорная вышка. На ней с рассвета до темноты торчит зоркий казак. А внизу сторожевая изба, где поочередно круглые сутки дежурят десять нестроевых казаков – стариков и малолеток.
Сторожевой пост строго следил за исполнением предписания станичного атамана: чтоб вечером до заката солнца все казаки и казачки вернулись домой с поля, с сенокоса, из виноградных и фруктовых садов. Чтобы пастухи загнали в станицу коров и лошадей. После чего ворота плотно закрывались, выставлялась рогатина – преграда для неприятельских всадников. С восхода ворота распахивались настежь.
В 1735 году в низовьях Терека возникает крепостной городок Кизляр. Переселенные из крепости Святого Креста казаки образуют Терско-Кизлярское войско для охраны южных рубежей от персидских ханов. Кизляру был подчинен и гребенской полк, но между ними было никем не заселенное место – дыра для абреков. И тогда из Святого Креста переселяются остатки казаков с семьями. Они возводят станицы Каргалинскую, Дубовскую и Бороздиновскую и образуют Терско-семейное войско. Передвижением Гребенских городков на левый берег Терека, постройкой Кизляра и поселением Терско-семейного войска между Кизляром и Гребенским войском было положено начало великой Кавказской Линии.
Часть третья
Помнит все седая старина
Прошлое реально, как и настоящее, просто его не надо забывать.
Из к/ф "Тегеран-43"
Глава I
Строительство Моздока и укрепленной линии
1
Лето 1765 года выдалось сырым и холодным, с Финского залива налетели шквалы, лили дожди. Екатерина II выехала в Царское село, где ее навестил камер-юнкер Потемкин с бумагами от Григория Орлова.
Она спросила, что о ней говорят в столице и стала разбирать бумаги. Одна из них была от Астраханского губернатора, который сообщал о завершении строительства в Кабарде крепости Моздок и просил поощрить комендантов города Кизляра генералов Ступишина, Потапова и особенно подполковника Петра Ивановича Гака, первостроителя и коменданта Моздока.
На стене кабинета Екатерины висела большая карта Европейской России, южные границы которой упирались в Причерноморье и Северный Кавказ.
– Великая страна, – молвила Екатерина, отстраняясь от бумаг и обратив свой взор на карту.
– Да, сударыня, велика наша держава! Но она и взор алчущих соседей привлекает, и дальние страны ей завидуют, – заметил находившийся здесь же генерал-прокурор Вяземский, входивший в то время в большую силу и порой не замечавший, что для Екатерины он вроде удобного веретена, на котором императрица скручивала угодную ей пряжу.
Императрица нахмурилась, потому что короны, хотя и соперничающих государей, трогать не полагалось, а Вяземский продолжал:
– Да не только сами, но и Порту османов натравить на нас хотят. А сколько народу православного погибает от набегов крымчаков и турок!
Екатерина еще раз посмотрела на карту и произнесла:
– Однако же тут и непонятно, где границы проходят. Рядом и Речь Посполита, и Австрийская империя, и осман, и валахи?
– А земли эти, государыня, искони российские были, – заметил тот же Вяземский.
– Как же они османам достались?
– Матушка, ранее весь Понт Эвскинский, то есть Черное море, Русским морем назывался. Святослав, наш древний князь, хаживал под Царь-град, Константинополь, а на Кавказе стоял наш древний город Тмутаракань, откуда ходили в Персию и торговали с Востоком. А потом, после похода Батыева, осела орда в Крыму. Сельджуки на святую Софию полумесяц подняли, императоров византийских сокрушив, и стали султаны эти земли в крови топить. Посему они и запустели.
– С Крымом надо решать, – поддакнул вертевшийся рядом Панин. – Помочь надо и Кавказу, а то там у нас одна защита – гребенские да терские казаки.
Императрица озадаченно и недоверчиво слушала. Историю этих краев она не знала и, посмотрев на карту с ее южными пространствами, подумала: "Боже, какая необъятная страна. И я должна ею повелевать так, чтобы видели мою заботу о могуществе и благе. Иначе гибель или забвение".
Она резко повернулась и решительно сказала:
– Надо злодеяния пресечь, защитить невинных, а на оные земли селить всех, кто их расцвету способствовать будет.
Перечитав еще раз бумагу, она сказала:
– А на границе с Кабардой, как мне сообщают, построен важный форпост, который не только защитит Кабарду от татарских набегов, но и закроет им ворота на пути в Дагестан.
– Это на Тереке, наверное? – робко спросил Панин, поглядывая на Вяземского.
– Точно, на Тереке, – ответила Екатерина и вспомнила, как 9 октября 1762 года подписала доклад Сената "Об отведении урочища Моздок для поселения крестившихся кабардинцев во главе с владетелем Малой Кабарды Кургокой Канчокиным (после крещения Андреем Ивановым). В этом документе предписывалось подполковнику Гаку Петру Ивановичу незамедлительно начать строительство крепости с постоянным гарнизоном из числа русских солдат и казаков. Сенат поручил ему одновременно вести агитацию среди горцев и приглашать их на поселение в Моздок. С этой целью ему предлагалось "по каким-либо причинам прежде того в Малую Кабарду съездить можно не однажды, заводя не только с подвластными сему владельцу людьми, но и с прочими тамошними жителями беседу, и искусным образом внушать им преимущества христианской веры и о приобретенных при таком их переселении выгодах".
Получив разрешение на переселение в урочище "Мез дэгум" – дремучий лес и приняв присягу, Кургока Канчокин выехал из Петербурга на Кавказ.
9 апреля 1763 года Кургока, а с ним и его обоз, состоящий из 17 подвод и одной коляски, прибыл в Кизляр. По соглашению с Кизлярским комендантом он отбыл в Малую Кабарду, обещая 1 мая 1763 года быть в урочище Моздок, где совместно с подполковником Гаком им надлежало выбрать место для строительства крепости и размещения поселенцев. Однако эта встреча не состоялась, так как подполковник Гак был задержан по службе в Астрахани и отпущен только 14 июня. О его выезде астраханский губернатор известил кизлярского коменданта и потребовал от него незамедлительной отправки Гака со строительной бригадой в урочище Моздок.
Подполковник Гак начал строительство Моздока 5 июля 1763 года. Для охраны лагеря в распоряжение Гака был прикомандирован секунд-майор Ярцев с командой из двухсот солдат и сорока казаков Терско-Семейного и Гребенского войска.
Первыми строителями были русские солдаты, и строительство они начали с возведения казарм. Две из них уже в октябре были готовы. Одновременно строятся магазины, гостиный двор, возводится крепостная стена. Кургоко Канчокин в это время находился в Кабарде и его положение было тяжелым в связи с негативным восприятием владетельными князьями его вероотступничества. По распоряжению подполковника Гака секунд-майор Ярцев отправляет для его охраны двадцать казаков во главе со старшиной.
Заселение Моздока производилось за счет переселенцев, независимо от того, где они проживали, в горских ли обществах или же на территории Российского государства. Единственным условием было, чтобы они были православными или принявшие святое крещение. Каждая семья строила свое жилье в зависимости от своих возможностей: саклю, дом или обычную хату.
Каждая национальность поселялась отдельно, образовав слободу, в дальнейшем переименованную в улицы, получала землю и жила, придерживаясь порядка, установленного военной администрацией. Поселившиеся в Моздоке горцы внесли свою, несколько необычную манеру застройки: улицы были узкие и кривые, порой оканчивались тупиками. Подчас на улице не могли разъехаться две повозки, а окраины совершенно терялись в беспорядке, т. к. каждый строил свое жилье там, где считал удобным. Объявленные льготы и привилегии послужили стимулом быстрого заселения Моздока. Из Большой Кабарды на "новые земли" кабардинцы уходили вдоль реки Малки до впадения ее в Терек, далее за Моздок. А малокабардинцам надо было только переправиться через Терек и укрыться в глухом бору, который обильно рос по всей долине реки.
Происходило заселение не только крепости Моздок. Образовались большие и малые поселения вокруг него.
Благодаря усердию и хлопотам беспокойного Гака, не жалевшего ни пота, ни крови своих подчиненных, возводимая крепость Моздок принимает вид вполне надежного укрепления. Однако строительство Моздока, а следовательно и связанные с этим случаи бегства кабальных людей – холопов и крестьян – всколыхнули владельцев Большой Кабарды, начавших непосильную борьбу с Россией.