Узияу стоял неподвижно и не отрывал взгляда от пустыни, начинавшейся неподалёку и уходящей за горизонт. Никто не услышал от него в тот день ни единого слова – ни приказания, ни просьбы.
Зато королевский гарем ревел на весь Иерусалим.
– Ничего, ничего, – пытался успокоить плачущих женщин первосвященник Азарияу.– Через семь дней коэн-Служитель Шатра осмотрит Узияу там, за пределами города, и если увидит, что раны зажили, то прикажет очищенному взять двух кур или голубей, не поражённых болезнями, кедрового дерева, мох и нить, вымоченную в синьке. Второй коэн зарежет одну из птиц над глиняной посудой с чистой водой, а другую птицу, нить, ветку кедра и мох смочит в крови зарезанной птицы <…> окропит выздоровевшего семь раз и отпустит птицу. Очищенный выстирает свои одежды и сбреет все свои волосы с тела и искупается в воде, а потом вернётся и сядет у шатра, а на седьмой день ещё раз ему обреют волосы и бороду, и брови, и он снова выстирает одежду и искупается сам. На восьмой день возьмёт он двух молодых ягнят и одну овечку и три меры тонко просеянной муки, смешанной с елеем, и ещё одну меру елея. Коэн поставит очищенного у входа в шатёр, а овечку зарежет для жертвоприношения и <…> окропит выздоровевшего.
Узияу не выздоровел. Проказа не оставила его ни через неделю, ни через месяц. Двадцать пять следующих лет кожа и кости его смердели из-под непросыхающих язв, Узияу медленно сгнивал, пока, наконец, Бог пожалел его, и бывший король впервые не разбудил иерусалимцев криком боли при попытке оторвать от подстилки приклеившуюся к ней за ночь спину.
Так все узнали: Узияу умер!
А прочие деяния Узияу, первые и последние, описал Ишияу бен-Амоц, пророк. И почил Узияу с отцами своими, и похоронили его с отцами, но не в пещерах, а на поле, среди королевских усыпальниц – ибо сказали: "Он – прокажённый!"
*
II ЕХОАХАЗ ИЗРАИЛЬСКИЙ – ОТ ТРАГЕДИИ К ПОКОЮ
Ехоахаз – сын Еху унаследовал от отца очень слабое государство. Кто из соседей не обижал Израиль, впавший в немощь после истребления династии Омри! На оторванных от несчастной страны клочках земли – на севере и северо-западе от озера Кинерет – возникали арамейские государства, крошечные, но амбициозные, непрерывно сражавшиеся между собой за господство над легко завоёванными и столь же запросто теряемыми территориями.
Самым опасным, самым кровососущим врагом Израиля был, конечно, Дамаск. Каждое нашествие оттуда, с севера, отбивалось с большими потерями для израильской армии и казны. Арамеи угоняли к себе овец и коз, увозили урожай ячменя и овощей, грабили храмы. Колонны рабов-израэлитов брели по затоптанным крестьянским полям, через брошенные после пожара селения, мимо одичавших садов и пересохших колодцев.
За зиму король Ехоахаз кое-как восстанавливал хозяйственную жизнь в своих владениях, собирал, сколько удавалось, войска, хорошо зная, что едва затвердеет глина на дорогах и тропах, с востока набегут кочевники, жадные и прилипчивые, а с севера приведёт армию царь Хазаэл. Никто теперь не опасался королевства Израиль – ведь Еху оттолкнул от своей страны основных союзников – Иудею и Цидон. Пока Ехоахазу ещё удавалось отбиваться от ежегодных нашествий, однако земли и солдат оставалось у него всё меньше и всё мрачнее виделось ему будущее – и королевства, и собственное. Он с тоской выслушивал донесения военачальников и послов и умолял Господа поспешить с чудесным спасением Израиля.
Оставим озабоченного короля Ехоахаза за молитвой о чуде и заглянем на север: что изменилось там, в Дамаске, в последние годы?
Я уже рассказывал в Пятой новелле, каким образом Хазаэл – командующий армией завладел троном. Легенды говорят, что он явился в Дамаск с отрядом гвардии навестить заболевшего царя Бенхадада I. В царской спальне он внезапно сбросил со своего властелина одеяло, погрузил его в воду, тут же вытащил и набросил Бенхададу на голову, прижав обеими руками. При этом Хазаэл молился вслух, долго и самозабвенно. Допев молитву, он как бы очнулся, крикнул царских слуг и, откинув одеяло, показал им Бенхадада. Никто не мог смотреть на выкатившиеся из орбит глаза царя. Один из рабов закричал и кинулся бежать из спальни, но был схвачен верными Хазаэлу солдатами и зарезан на месте.
Укрепившись на троне в Дамаске, Хазаэл собрал большое войско и стал готовить его к походам. Для начала, он ограбил мелкие государства, прилегавшие к границам Дамаска, а, осмелев, стал нападать уже на Израиль.
О непрерывных войнах Израиля с арамеями было рассказано в предыдущих новеллах. При сыне Хазаэла Бенхададе III напор Дамаска на государства иврим стал особенно тяжёлым. Труднее всех приходи лось Заиорданским провинциям Израиля – Гил'аду и Башану. Иврим там отбивали нашествие за нашествием, но силы их были уже на пределе.
Сотрясаемое мятежами, засухой и борьбой против иноземных "баалов" изнутри, а извне – набегами кочевников и арамейской агрессией, королевство Израиль, казалось, вступило в последние годы своей истории. И вот пришла такая весна, когда король Ехоахаз Израильский, созвал войско, пересчитал бойцов и узнал,что у него осталось лишь пятьдесят всадников, десять колесниц и десять тысяч пеших, а остальных погубил царь арамейский и сделал их прахом на попрание.
С этой горсткой войск Ехоахаз направился на север, чтобы попытаться и на этот раз остановить вторжение дамасской армии. Проезжая через свои селения, король выслушивал страшные рассказы крестьян о зверствах арамеев. Всё совпадало с предсказаниями Элиши Хазаэлу, тогда ещё – командующему армией короля Бенхадада. Не даром пророк рыдал, произнося:
– Знаю я, какое зло ты причинишь сынам израилевым: крепости их ты предашь огню и юношей их мечом умертвишь, и младенцев их размозжишь, и беременных их рассечёшь.
Ехоахаз встал лагерем на границе, армия принесла жертвы, главный коэн благословил короля и войско для сражения и отправился обратно в свой храм в Шомроне.
И молился Ехоахаз перед Господом. И услышал его Господь, потому что видел, как угнетает Израиль царь арамейский.
К удивлению израильских командиров, арамеи в этом году не спешили со вторжением. Прошла неделя нервного ожидания, и постепенно от пастухов и захваченных в плен кочевников стали выясняться причины столь странного поведения Дамаска.
В VIII веке до н.э. на Плодородную Радугу пришла новая напасть. Армия императора Урарту Аргишти I вошла в долину Верхнего Евфрата и, оттеснив ассирийцев на восток, закрепилась здесь. Союз арамейских государств Северной Сирии, группировавшийся вокруг города Арпада, спешно переориентировался на Урарту, и Ассирия внезапно оказалась отрезанной от рудников с железной рудой. "Хорхорская летопись", высеченная на Ванской скале в Армении, рассказывает, как в 774 г. до н.э. Аргишти I на шестом году своего правления двинулся на юго-восток и разгромил ассирийскую армию в районе реки Диялы, протекающей уже по территории Вавилона. Сменивший его на урартском престоле царь Сардури II продолжил вытеснение Ассирии из арамейских стран. В это время царь Дамаска борьбе за господство над ограбленным и обезлюдевшим Кнааном предпочёл участие в разделе зон влияния в Северной Сирии и поддержал Урарту, потому что был уверен в победе нового дерзкого хищника над немощной "Ассирийской львицей".
Это была драматическая ошибка арамейской дипломатии. Не пройдёт и столетия, как мстительный ассирийский император Ададнерари III стряхнёт Дамаск с карты мира, и тот останется навсегда вдавленным в землю Кнаана пятой "Железного Ассирийца".
А пока правитель из далёкого Кавказа, сам того не ведая, стал спасителем Израиля.
Принеся благодарственные жертвы Господу, маленькая, но бравая армия возвращалась в Шомрон, вызывая ликование и надежду в попутных ивримских селениях, где крестьяне от солдат узнавали, что арамеи больше не придут грабить и мучить народ Божий.
Последние годы правления Ехоахаза были исполнены покоя. Израиль медленно выходил из апатии и... опять возвращался к грехам предков.
Но не отступали они от грехов дома Яровама, которыми тот ввёл в грех Израиль. Следовали они им, и Ашера – кумирное дерево – стояла в Шомроне <...>
А прочие деяния Ехоахаза, и всё, что он совершил, и подвиги его описаны в книге-летописи королей Израиля.
И почил Ехоахаз с отцами своими, и похоронили его в Шомроне.
*
Новелла Десятая
Короли – собиратели земель:
Узияу (769 – 733 г.г. до н.э.) и Ётам (758 – 743) в ИУДЕЕ и
Ёаш (800 – 784 г.г. до н.э.) и Яровам II (784 – 748) в ИЗРАИЛЕ
Вмешательство арамеев в жизнь древнееврейских государств никогда не носило идеологического характера, как это бывало, скажем, с финикийским (точнее, с Цорским) влиянием. Арамеям было совершенно безразлично, какому богу поклоняются в Шомроне и в Иерусалиме. В любом храме их интересовало только одно помещение: сокровищница. Арамеи Дамаска были обыкновенными грабителями, такими же, как и все их современники, включая соседей – ивримские государства, которые вели себя точно так же в своих заиорданских колониях.
Бывали, однако (увы, немногие) славные периоды в истории Кнаана последнего до христианской эры тысячелетия, когда иврим и арамеи заключали военный союз, и тогда об эту стену разбивал лоб "Железный Ассириец", наводивший ужас на весь Ближний Восток. Но такие союзы жили до конца сражения, а после победы распускались безо всякой уверенности, что их удастся собрать ещё раз.
По сравнению с тотальной угрозой империй Севера и Юга, вражда иврим с арамеями может показаться современному читателю сущей суетой. Действительно, несколько поколений королей Дамаска и Израиля могли вести непрерывную войну за Рамот Гил'адский – селение, меньшее, чем Лод (а он попадает только на самые мелкомасштабные карты, да и то благодаря расположению рядом с аэропортом Бен-Гуриона). Может, действительно поколениям молодых, горячих кнаанцев – арамеев и израильтян – война за Рамот необходима бывала только для канализации агрессивного зуда, а спортивные состязания народов вместо их военного соперничества – изумительный подарок Элады цивилизации, ещё недооцененный человечеством, – не начались, тем более в таких масштабах, чтобы молодёжь готовилась к ним по целому году.
И вот, нежданно-негаданно для иудеев и израильтян арамеи оставили их в покое. Арамеи ушли!
Вдруг мы видим, как оба государства иврим, впавшие, особенно Израиль! – в уже совершенное ничтожество, оживают, оглядываются по сторонам и тогда только начинают понимать уязвимость своего положения в Кнаане. Израиль и Иудея заключают между собой союз, чтобы отныне проводить согласованную политику. Уже само прекращение выплаты дани Дамаску благотворно сказалось на хозяйстве обоих древнееврейских государств. Окрепнув, они начали возвращать себе обратно земли, потерянные во время правления королей распавшейся империи Давида – та оставалась для иврим романтическим образцом богатой и не боящейся врагов державы их предков.
Ётам, одиннадцатый король Иудеи, стал во главе страны в тот день, когда у его отца Узияу открылась страшная и неизлечимая болезнь – проказа. Несомненно, что начало возрождению Иудеи положил сам Узияу, сын же, воспитанный и подготовленный им к управлению страной, окружённый теми же советниками и министрами, продолжал славные дела короля Узияу, конечной целью которых была безопасность Иудеи.
А Ётам, сын его, ведал королевским двором и судил народ страны.
Тучный и немного косой от рождения, Ётам унаследовал от матери, Иеруши, дочери Цадока, решительность и весёлый нрав, а от отца – умение ориентироваться в противоречивой ситуации и безошибочно определять направление, куда следует направить все ресурсы страны в данный момент. Единственное, чего не хватало его правлению – это твёрдости по отношению к иудейской аристократии, а та, хотя и не выступала против короля с обнажённым мечом, как при Иоаше или Амации, зато всячески мешала самостоятельности его действий и не упускала случая показать собственную силу и независимость.
Современником Ётама оказался молодой Амос из Текоа. В беседах с Амосом Узияу и Ётаму открывалась польза укрепления Иерусалима, и оба короля успели немало для этого сделать. Потомки вспоминали их правление с благодарностью, когда с крепостных "башен Ётама" отбивали атаки ассирийцев и халдеев.
Ётам был помазан в короли в двадцать пять лет и пробыл на троне шестнадцать. Продолжая дело отца, молодой король с удивлявшей современников серьёзностью и целеустремлённостью превратил свою страну в сильнейшее королевство Кнаана. Библейские летописи ("Диврей айамим", книга II) начинают перечисление его деяний с Иерусалима.
Он отстроил верхние ворота при доме Господнем и при стене Офела строил много. И города построил на горах Иудейских, и в рощах построил дворцы и башни. И он воевал с царём сынов Аммона, и одолел их. И отдали ему сыны Аммона в тот год сто талантов серебра и десять тысяч кор пшеницы да ячменя десять тысяч. Столько же выдавали ему сыны Аммона и на другой год, и на третий.
И укрепился Ётам, потому что утверждал пути свои перед Господом, Богом своим.
Ётаму исполнился сорок один год, когда внезапная простуда и воспаление лёгких за одну неделю остановили его прекрасные планы. Оплакиваемый народом – и теми, кто его знал, и теми, кто чувствовал, что закончилось последнее мудрое и благополучное правление в Иудее, – почил Ётам с отцами своими и похоронили его в Городе Давида.
Что же происходило в это время на севере, в Израиле? До Узияу, ещё при его отце, Амации, человеке храбром, но не умном, на троне в Шомроне сидел двенадцатый король Израиля Ёаш (из дома Еху). Мы уже вспоминали, что отец Ёаша Ехоахаз и дед Еху оставили ему лишь клочья от когда-то немалого королевства. Полагая, что имеет за спиной такого могучего союзника, как Урарту, прожорливый Дамаск снова начал было отгрызать от несчастного Израиля селение за селением, и Ёашу предлагался шанс войти в историю в звании последнего израильского монарха.
Но он такого не пожелал, поднял свою гвардию и возле селения Афейка встретил армию царя Бенхадада III. Разгорелась битва, арамеи были разгромлены и бежали, побросав оружие и обоз. Вернувшись в Дамаск, арамейский царь не поверил в реальность израильской победы и, собрав ещё большее войско, снова двинулся на юг. Но теперь уже армия израильского короля имела и опыт и уверенность в своей способности сокрушить врага. Бенхадад потерпел ещё более тяжёлое поражение. А когда через год он надумал взять реванш, то уже не только проиграл войну, но в плену оказались его лучшие командиры, несколько придворных и старший сын.
Арамеи притихли.
А Ёаш, сын Ехоахаза, взял назад из рук Бенхадада, сына Хазаэла, те города, которые тот взял войною из рук Ехоахаза, отца его. Три раза разбил его Ёаш и возвратил города израилевы.
Как мы знаем из Восьмой новеллы, Ёашу ещё предстояло вразумить иудейского короля Амацию, который, справившись с Эдомом, возомнил себя новым Иоавом бен-Цруей и затеял драку с Израилем. Ёаш неохотно пришёл, отлупил дружину хвастливых иудеев, отнял у их короля золото и серебро, разрушил часть защитной стены вокруг Иерусалима и, захватив с собою в плен забияку-Амацию, возвратился в Шомрон. Там он правил до дня смерти, оставив сыну, Яроваму, восстановленное и окрепшее королевство.
А прочие деяния Ёаша, которые он совершил, подвиги его и то, как он воевал с Амацией, королём Иудеи, описано в книге-летописи королей израильских. И почил Ёаш с отцами своими, и был погребён в Шомроне среди королей израильских.
*
И спас Он их рукою Яровама, сына Ёаша.
/"Пророки", Вторая книга Царств, 14-27/
Наивысшего могущества в своей истории королевство Израиль добилось при четвёртом правителе из самой долголетней династии израильских королей (дома Еху) – Яроваме II . Ни до, ни после него граница королевства иврим не простиралась так далеко на север – возможно, что Яровам II превзошёл даже предел, достигнутый королём Александром Янаем из дома Хасмонеев.
В свои годы Яровам II несомненно был самым искусным полководцем на всей Плодородной Радуге. Длинный и худой, каким изображают его ассирийские настенные рельефы, Яровам с мучительным выражением лица выслушивал доклады придворных и министров, был неспособен запомнить и провести без подсказки хоть одну храмовую церемонию, томился за столом и зевал у жертвенника, но совершенно преображался при рёве боевого шофара. С началом сражения щитоносец в его колеснице изредка напоминал: "Яровам! Ты уже в середине их войска!", а если король и тогда не слышал, щитоносец старался перехватить вожжи и придержать лошадей, пока подтянется хотя бы королевская гвардия. Яровам же продолжал колоть врагов пикой, а тех, кто приближался и уже хватался за край повозки, он, бросив пику внутрь колесницы, встречал бронзовой дубинкой. Так израильский король проносился над равниной, где шла битва. Командующий силами врага не выдерживал напора и в ужасе от зрелища неотвратимо рвущегося прямо к нему Яровама бросался наутёк, увлекая в паническое бегство свою армию.
Король Яровам был замечательным полководцем. Блеск его побед над численно многократно превосходящим противником вызывает в памяти сражения, выигранные молодым Цезарем. Почему же так неподробны летописи о тринадцатом короле Израиля? Почему так совпало, что с уходом этого короля со сцены Израиль подвергся нашествию ассирийских полчищ, которые очень скоро пожрали не только земли, завоёванные Яровамом, но и само его государство?
Конечно, это должно было произойти – рычание голодной "Львицы" слышали в Кнаане давно, и оно приближалось. И всё-таки, не могу избавиться от ощущения, будто Яровам своими лихими победами проломил защитную плотину, каковой служили для Израиля и Иудеи арамейские государства. Дамаск, при всей своей зловредности, был для иврим буфером – там расходовалась часть агрессивной энергии больших и агрессивных империй Востока.
Проблема неудобного, но равносильного соседа – бить его или не бить? – лучше понимаема на политическом макете Киевской Руси XII века. На её юго-восточной границе долгое время располагался Хазарский каганат – враг колючий, беспокойный, но больше всего занятый внутренними смутами и границами на востоке. В XII веке каганат ослабел, и Киевская Русь с севера, а кочевники – с востока накинулись и растерзали Хазарское государство. В результате...Русь открылась для алтайских, тюркских и прочих кочевников, закачалась под их натиском – и тут началось татаро-монгольское нашествие.