– Агнес! – громко прошептала Сигга. – Это же Натан! Когда он увидит тебя здесь, он с меня шкуру спустит!
Сердце мое колотилось, словно армейский барабан, но я собралась с духом и скрыла страх.
– Сигга, он не один. При постороннем он ничего такого себе не позволит.
Мы стояли втроем, ожидая всадников. Когда они подъехали ближе, я с изумлением обнаружила, что рядом с Натаном скачет Пьетур-Овцеубийца.
– Гляди-ка, Пьетур, – проговорил Натан, – по двору шныряют три лисицы.
Он усмехался, но глаза его оставались холодны. Я ждала, что он накинется на Фридрика, но вместо этого Натан, спешившись, подошел ко мне.
– Что она здесь делает? – Усмешка его исчезла. Я жарко покраснела и украдкой глянула на Пьетура. Тот явно опешил.
– Позволь ей остаться хотя бы до весны, – вступилась Сигга.
– Агнес, ты мне надоела.
– Чем я провинилась? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие.
– Ты сказала, что хочешь уйти, так уходи! – Натан сделал шаг ко мне: – Убирайся!
Лицо Сигги исказилось тревогой.
– Натан, ей негде заночевать, и вот-вот пойдет снег.
Натан рассмеялся.
– Не умеешь ты, Агнес, отвечать за свои слова. Говоришь одно, а имеешь в виду совсем другое. Ты собиралась уйти отсюда? Уходи!
Я хотела сказать Натану, что мне нужен только он; мне нужно, чтобы он любил меня, как прежде… но я промолчала – да и что тут было говорить?
Молчание нарушил Фридрик:
– Я не допущу, чтобы ты женился на Сигге! – процедил он сквозь зубы.
Натан расхохотался.
– Снова здорово! Видишь, – обратился он к Пьетуру, – что получается, когда живешь в одном доме с детьми? Они втягивают тебя в свои детские игры.
Пьетур натянуто усмехнулся.
– Ладно. – Натан повел свою лошадь через двор. – Агнес может остаться на ночь, но не в бадстове. Пьетур и я намерены здесь заночевать, а утром снова отправимся в Гейтаскард. Если ты, Агнес, еще будешь тут, когда мы вернемся, я передам тебя в руки сислуманна как злоумышленницу. А ты, Фридрик, пошел вон, пока я не велел Пьетуру перерезать тебе горло.
Он захохотал, но Пьетур опустил глаза, уставившись себе под ноги.
И опять я ночевала в коровнике. Было не так холодно, как в ту ночь, когда Натан выставил меня из дома, и Сигга, прежде чем вернуться в дом, помогла мне устроить что-то вроде постели. Мое ложе воняло навозом, пол кишел вшами, но в конце концов я все же заснула.
Когда я проснулась, было темно. Я поднялась, подошла к дверному проему и увидела, что окно дома до сих пор светится. Сон освежил меня, и мелькнула мысль зайти в дом и попробовать как-то договориться с Натаном, но тут по снегу за коровником захрустели чьи-то шаги.
– Сигга?
Негромкий хруст снега замер, но тут же возобновился. Шаги приближались. Я отступила в темноту коровника, прижалась спиной к стене.
И услышала едва различимый шепот:
– Агнес!
Это был Фридрик.
Он проскользнул в коровник.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Фридрик тяжело дышал. В темноте я не могла разглядеть его лица, зато чуяла запах пота. Что-то звякнуло.
– Ты пришел пешком из Катадалюра?
Фридрик закашлялся и сплюнул.
– Да.
– Натан тебя убьет, если увидит.
– Я дождусь, покуда он заснет.
– Зачем? Если Натан проснется и обнаружит, что вы с Сиггой воркуете на соседней кровати, он тебя на месте вздернет и четвертует.
Я услышала, как Фридрик фыркнул.
– Я пришел не за этим.
Что-то в его тоне вынудило меня остановиться и призадуматься.
– Фридрик, зачем ты сюда пришел?
– Я намерен разобраться с этим делом раз и навсегда. Я пришел за тем, что принадлежит мне.
Позади нас глухо замычала корова. Я услышала, как ее копыта скребут земляной пол.
– Фридрик?..
– Ты ведь тоже этого хочешь, Агнес. Признайся.
В это мгновение из-за пелены облаков выскользнула луна, и я увидела, что Фридрик держит в руках. Молоток и нож.
* * *
Что я помню? Я ему не поверила. Меня вдруг охватила усталость, и я вернулась к своему жалкому ложу на полу коровника. Я не хотела иметь с Фридриком ничего общего.
Что произошло дальше?
Я задремала вполглаза, потом проснулась и вышла наружу. Свет в окне дома погас. Фридрика нигде не было видно.
Я отправилась искать его. Мне вдруг стало страшно. Ночное небо было ясно, и подворье заливал лунный свет. Колюче сверкали звезды. Под моими башмаками повизгивал снег. С засовом пришлось повозиться, но все-таки дверь со скрипом отворилась.
Сигга скорчилась у стены коридора, крепко прижимая к себе дочурку Роусы. Обе тихонько хныкали.
– Сигга?
Она не сразу сумела отозваться на мой голос.
– В бадстове, – прошептала она. Я едва сумела разобрать ее шепот.
Я пошла дальше по длинному коридору. Что-то надоумило меня взять из кухни лампу. Сердце застряло тугим комком в горле.
Что случилось?
Меня била крупная дрожь, руки тряслись, и я уронила в темноте лампу. В ноздри ударил запах погасшего фитиля, и из угла донеслись какие-то звуки. Скрип половицы, частое прерывистое дыхание и глухие удары – словно ребенок молотил кулаками подушку. Раздался стон, влажный чавкающий звук – и кто-то прошептал:
– Агнес!
Сердце мое подпрыгнуло. Мне показалось, что меня зовет Натан.
Но это был Фридрик.
– Агнес, – повторял он, – Агнес, где ты?
Голос у него был тонкий, едва слышный.
– Я здесь, – отозвалась я. И нагнулась, ощупью шаря по полу. – Я уронила лампу.
Я услышала, как Фридрик шагнул в темноте на звук моего голоса.
– Агнес, я не знаю, жив он или мертв. – Голос его на последнем слове дрогнул. – Я не могу понять, жив он или мертв.
Сердце мое застыло. Пальцы не желали двигаться. Я водила ими по шершавым половицам, пытаясь отыскать лампу, но костяшки пальцев словно окаменели. Фридрик не убил Натана. Он мальчишка, почти ребенок. Он не убил Натана.
Каким-то образом мне удалось найти лампу. Я сгребла ее, занозив ладонь о половицу.
– Агнес!
– Да здесь я! – Звук собственного голоса изумил меня. В нем не было и следа моего страха. – Мне нужно зажечь лампу.
– Тогда давай поскорее, – сказал Фридрик.
Я ощупью двинулась по коридору – туда, где в настенном подсвечнике горела одна-единственная свеча. Я зажгла от нее лампу и повернула назад, к бадстове. Руки мои дрожали, и отсветы пламени беспокойно плясали по шероховатым стенам, выхватывая из темноты черный провал входа в бадстову. Дойдя до дверного проема, я ощутила, как горло стиснул страх. Я не хотела входить туда. Однако мне нужно было увидеть, что натворил Фридрик.
Вначале я решила, что он меня обманул. Вытянув руку с лампой к кровати Натана, я увидела, что он укрыт одеялами и глаза его сомкнуты, как у спящего. Все как будто бы в порядке. Затем Фридрик прошептал: "Сюда, Агнес, посвети сюда", и, когда свет лампы скользнул по кровати, стало видно, что у Пьетура размозжена голова. Подушка почернела от крови. Что-то влажно поблескивало на стенах, и, опустив глаза, я увидела капли крови, медленно расползающиеся по половицам.
– Господи, – пробормотала я. – Господи Боже мой.
Я перевела взгляд на молоток в руке Фридрика и увидела, что к головке молотка прилипли волосы. Тогда меня стошнило – прямо на пол.
Фридрик помог мне подняться. Он все так же сжимал молоток, готовый в любой момент пустить его в ход.
– Что ты сделал с Натаном? – спросила я, и Фридрик велел мне поднести лампу ближе к кровати. Натан тоже истекал кровью. Одна сторона его лица выглядела странно – словно ему расплющили скулу, и кровь, которую я вначале сочла кровью Пьетура, натекла в ямку между ключиц.
Пронзительный крик вырвался из моей груди, и силы разом покинули меня. Я опять выронила лампу и упала на пол в нахлынувшей темноте.
Фридрик, должно быть, принес свечу из коридора. Когда он вошел в комнату, я увидела его лицо, лоснящееся в отблесках пламени. А затем мы оба услышали какой-то звук.
– Что это было? – Фридрик поспешил ко мне, помог встать. Мы оба дрожали. Звук повторился. Стон.
– Натан? – Я выхватила у Фридрика свечу, метнулась к кровати, поднесла свечу вплотную к лицу Натана. Веки его дернулись от яркого света, и он попытался шевельнуться. – Что ты с ним сделал?!
Фридрик был бледен, как мертвец, зрачки его так расширились, что глаза казались черными.
– Молоток… – пролепетал он.
Натан вновь застонал, и на сей раз Фридрик нагнулся к нему, прислушиваясь.
– Он сказал: "Ворм".
– Ворм Бек?
– Может, ему что-то снится.
Мы замерли, высматривая, не подаст ли Натан еще какие-то признаки жизни. В комнате стояла глухая, мертвая тишина. Затем Натан медленно открыл один глаз и поглядел прямо на меня.
– Агнес? – пробормотал он.
– Я здесь, – отозвалась я. Безмерное облегчение охватило меня. – Натан, я здесь.
Взгляд открытого глаза переместился на Фридрика. Затем Натан повернул голову и увидел расколотый череп Пьетура. И мне стало ясно: он понял, что произошло.
– Нет, – прохрипел он, – нет, нет, нет!
Фридрик отступил от меня. Я не собиралась дать ему уйти.
– Смотри, что ты натворил! – прошипела я. – Смотри на дело своих рук!
– Натан, я не хотел! Клянусь! – Фридрик тяжело задышал, уставясь на окровавленный молоток, который валялся у наших ног.
Натан вновь застонал. Он пытался встать с постели, но пронзительно закричал, когда налег всем весом на руку. Фридрик раздробил ее молотком.
– Ты хотел, чтобы он умер! – выкрикнула я в лицо Фридрику. – И что же ты теперь намерен делать?
Раздался глухой удар, и мы, обернувшись, увидели, что Натан лежит на полу. Опираясь на здоровую руку, он сумел кое-как выбраться из постели, но удержаться на ногах не смог.
– Помоги мне поднять его! – бросила я Фридрику, отставив свечу на пол, но этот щенок не дал себе труда и пальцем пошевелить. Нагнувшись к Натану, я попыталась усадить его, чтобы он мог хотя бы прислониться головой к балке, но он был чересчур тяжел для меня, и когда я увидела, как распух его затылок, увидела натекшую вниз по спине кровь, силы разом оставили меня, руки и ноги сделались точно деревянные. Я бережно уложила голову Натана к себе на колени и поняла, что до утра он не доживет.
– Фридрик, Фридрик, – вновь и вновь повторял Натан, – я дам тебе денег, дам…
– Он обращается к тебе, – сказала я Фридрику, но тот уже отвернулся и даже не смотрел в нашу сторону. – Повернись! – пронзительно выкрикнула я. – Изволь хотя бы поговорить с человеком, которого ты убил!
Натан перестал бормотать. Я ощутила, как тело его оцепенело, и он снизу вверх поглядел на меня. Голова его едва заметно, безвольно покачивалась.
– Агнес…
– Да, это я, Агнес. Я здесь, Натан. Я здесь.
Натан открыл рот. Я решила, что он собирается что-то сказать, но на сей раз изо рта его вырвался лишь невнятный клекот. Я поглядела на Фридрика – он так и стоял, белый как мел, и всклокоченные волосы, падавшие ему на глаза, были измазаны красным в том месте, куда после удара брызнула струя крови. В широко раскрытых глазах Фридрика застыл страх.
– Зачем он так делает? – вопросил он.
Натан задыхался, кровь вытекала изо рта на подбородок, заливала мою юбку.
– Зачем он так делает?! – визгливо выкрикнул Фридрик. – Уйми его!
Я подняла нож, валявшийся на полу.
– Сам этим займись, закончи то, что начал!
Фридрик замотал головой. Лицо его было пепельно-бледным, и он смотрел на меня с ужасом.
– Ну же! – не отступала я. – Или так и бросишь его медленно умирать?
Фридрик все так же мотал головой. Его передернуло, когда из раны на голове Натана брызнул новый фонтанчик крови.
– Нет, – выдавил он, – я не могу. Не могу.
Натан поглядел на меня; зубы его были красны от крови. Губы Натана беззвучно зашевелились, и я поняла, что он хочет сказать.
Нож вошел в тело, не встретив сопротивления. Лезвие аккуратно вспороло рубаху Натана, издав чмокающий звук неумелого поцелуя, – я не смогла бы остановиться, даже если б хотела. Я налегала на рукоять, пока над запястьем не сомкнулась теплая влага, и я осознала, что мою руку заливает кровь Натана. В холоде ночи кровь казалась еще горячей. Я выпустила рукоять и оттолкнула Натана от себя, глядя на нож. Он торчал в животе Натана, и рубаха вокруг лезвия потемнела, набухла влагой. Мгновение мы с Натаном смотрели друг другу в глаза. Пламя свечи выхватывало из темноты очертания его лба и ресниц, и меня вдруг накрыла с головой волна благодарности – Натан смотрел на меня прямо и ясно. Как будто прощал.
– Агнес! – Фридрик стоял позади меня, держась руками за голову, молоток валялся на полу. – Агнес, ты убила его.
Мне хотелось заплакать. Хотелось упасть на колени пред телом Натана и разрыдаться, оплакивая его. Вот только времени на это не было.
Я ненавидела Фридрика. Совершенно пав духом, он съежился на полу и громко всхлипывал, хватал ртом воздух в приступе паники, который, казалось, будет длиться вечно. Наконец он поднялся, судорожно и часто дыша, и выдернул нож, торчавший в животе Натана.
– Что ты делаешь? – спросила я едва слышно. У меня не осталось сил на крик.
– Это мой нож, – сказал Фридрик. Вытер лезвие о штаны и направился к выходу.
– Стой! – потребовала я.
Фридрик обернулся и пожал плечами.
– Тебя за это повесят, – прохрипела я.
Фридрик помедлил. Я увидела, как его пальцы стиснули липкую от крови рукоять ножа.
– Если меня повесят, – сказал он медленно, втягивая воздух шмыгающим носом, – то тебя сожгут живьем.
Я опустила глаза и увидела кровь. Кровь была на моих руках, на шее, платье промокло от крови. Огонек свечи заплясал от невидимого сквозняка, и я помимо воли подумала о том, как будет выглядеть эта комната в тусклом свете дня.
Именно тогда я вспомнила про китовый жир, который Натан купил в Хиндисвике.
Глава 13
22 декабря 1828 года
Сопроводительная записка
Бьёрну Блёндалю, сислуманну округа Хунаватн
Представляю Вашей чести следующие документы.
1. Оригинал постановления Верховного суда от 25 июня сего года по обвинению в убийстве, поджоге, грабеже, а также прочих преступлениях, выдвинутому против Фридрика Сигюрдссона, Агнес Магнусдоттир и Сигридур Гвюндмюндсдоттир, жителей округа Хунаватн. Приговор Верховного суда прибыл сюда 20-го числа текущего месяца срочной почтой из Рейкьявика.
2. Заверенная копия письма Его Королевского Величества касательно Сигридур Гвюндмюндсдоттир, направленного 26 августа сего года амтману Исландии. Волею и милостью королевской вышеупомянутая Сигридур Гвюндмюндсдоттир получает помилование и освобождается от смертного приговора, вынесенного ей вышеупомянутым Верховным судом Копенгагена. Взамен она, согласно указу Его Королевского Величества, будет отправлена в Копенгаген, дабы трудиться на тюремных работах под строгим надзором до конца отпущенных ей дней. Приговор Верховного суда, вынесенный осужденным Фридрику Сигюрдссону и Агнес Магнусдоттир, остается без изменений.
3. Заверенная копия письма от 29 августа сего года, направленного канцелярией Его Величества короля Дании амтману Исландии, в коем секретарь Его Величества выразил мнение, что наилучшим было бы осуществить правосудие в том самом месте, где было совершено преступление, или как можно ближе к нему, и только в том случае, если это событие не вызовет беспорядков или непредсказуемых последствий. Амтману надлежит поступать в полном соответствии с данным пунктом.
4. Подготовленное сегодня утверждение Гвюндмюндура Кетильссона, владельца хутора Идлугастадир, в качестве исполнителя приговора над осужденными Фридриком Сигюрдссоном и Агнес Магнусдоттир, вынесенного Верховным судом, каковое исполнение я, согласно письмам канцелярии, прошу Вашу честь осуществить надлежащим образом. Вашей чести надлежит обеспечить, дабы смертный приговор, с учетом изменений сообразно вышеупомянутому письму Его Королевского Величества, был исполнен в соответствии с законом и без малейшего промедления. После исполнения оного Вашей чести надлежит отрапортовать о приведении приговора в исполнение. Высокочтимый сударь, Вам как сислуманну доверено подготовить к казни и казнить осужденных сообразно требованиям закона и обустроить все с учетом особенностей данной ситуации. Я тем не менее вынужден настаивать на том, чтобы Вы уделили внимание следующим деталям.
A. Если сие не было уже сделано, Вашей чести надлежит немедленно обеспечить, чтобы обвиняемых особ, Фридрика Сигюрдссона и Агнес Магнусдоттир, ежедневно посещали священники. Необходимо осуществлять надзор за этими посещениями, сами же священники должны обращаться к заключенным с религиозными наставлениями, утешать их и приуготовлять к тому, чтобы достойно принять свою участь. Священникам надлежит сопровождать осужденных к месту казни.
Б. Общее мнение таково, что Ваша честь вольны решать, состоится ли казнь поблизости от Идлугастадира, либо же в удобном месте так называемого поля тинга, либо на каком-нибудь возвышенном (но не слишком высоком) холме, где происходящее будет видно со всех сторон.
B. Взамен помоста из досок Ваша честь вольны приказать соорудить помост из торфа с непременным ограждением. Вашей чести надлежит позаботиться о том, чтобы на этом помосте была установлена колода с желобком для стока крови и чтобы колода эта была покрыта красного цвета тканью, хлопковой либо шерстяной.
Г. Выбранного исполнителя приговора надлежит тайно и со всемерной помощью обучить в доме Вашей чести осуществлению дела, которое ему доверили. Сие необходимо для обеспечения того, чтобы он в решающий момент не допустил слабости духа или не утратил власти над собой. Обезглавливание надлежит исполнить единым ударом, без причинения боли осужденным. Гвюндмюндуру Кетильссону дозволяется принять спиртное, однако весьма скромную порцию.
Д. Вашей чести необходимо обеспечить явку как можно большего количества людей с окрестных хуторов, дабы образовать вокруг помоста два или три кольца. Упомянутые хуторяне обязаны откликнуться на призыв, не получая и не рассчитывая на получение какой-либо платы.
Е. Внутрь вышеупомянутых колец не должно быть допущено ни одно постороннее лицо.
Ж. Тому из осужденных, кому предстоит быть казненным вторым, не должно видеть казнь первого осужденного, и его надлежит содержать в месте, откуда помост ему не будет виден.