- С нами пойдёшь, - бросил князь недослушав.
Савелий глянул злобно на Мену, которую властитель города даже не расспросил, но поскольку уже протрезвел, то смирился. Сгрёб обереги и прочее добро в сумку, подобрал с пола, что разлетелось и, сопровождаемый парой воинов, вышел из корчмы. Александр ещё раз людей тяжёлым взглядом обвёл, кивнул ни к кому особо не обращаясь, развернулся и направился к выходу.
Возле выхода его хозяин заведения с кубком на блюде поджидал. Опять же не ради князя старание проявил, таков обычай - любой стражник, что в драку вмешается, точно такое же подношение получит. Ну, разве что вместо винца греческого брага местная в кубке будет.
Александр выпил, вернул кубок и молча вышел.
- Суров князь, - произнёс в тишине уважительно кто-то.
К драке по молчаливому согласию решили не возвращаться. Сам князь, считай, запрет наложил. К тому же главного зачинщика увели, так чего ради спор продолжать? Мужику, что пальца лишился, перевязку наложили, дали выпить вина. Столы, лавки поправили, разговоры понемногу возобновили.
Мена, повязав на голову платок, подошла к Соколу.
- Здравствуй чародей, - сказала она, слегка задыхаясь, затем кивнула на Тарко. - С тобой паренёк?
- Со мной.
- Попроси его, пусть меч свой покажет.
- Что сама не попросишь?
- Ты в этом деле главный, - пояснила Мена. - И думаю, вам это нужно больше чем мне.
Сокол был восхищён! Какова девчонка, как проницательна! И ведь как углядела в горячке боя и сумраке необычный клинок, и как поняла, что заботит серьёзно он их обоих? Сильна девчонка!
- Верно угадала, - усмехнулся Сокол и кивнул на лавку. - Садись.
Рыжий, проявляя учтивость, перевёрнутой плошкой прикрыл кровавый обрубок.
- Здорово у тебя получалось змеюкой махать, - похвалил он. - А вот скажи, куда она потом подевалась?
Мена ему улыбнулась, но не ответила и повернулась к Тарко, который уже протягивал меч.
- Непростой клинок, - сказала она, подержав немного. - Но корчма плохое место для ворожбы. Если хочешь больше о мече узнать, зайди как-нибудь ко мне, чародей. Один зайди, без товарища своего. Его мысли совсем другим заняты. Сбивать будут.
- Твоя правда, - согласился Тарко и спросил. - Не знаешь ли, княжна Вияна здесь сейчас?
- Здесь, - улыбнулась Мена. - В крепости под присмотром сидит. Александр её за стены не отпускает. Если желаешь увидеть её, лучше не торопись.
- Так ведь проездом мы, - загрустил Тарко. - Не сегодня-завтра, в путь отправимся.
- Не торопись, - повторила Мена.
Глава девятая
Облава на Вурдов
Юрий Ярославич подстелил соломки, где только смог. В Муроме даже лёгкого слушка не пронеслось о предстоящем походе на вурдов. Дружина покинула город до рассвета, скрытно, несколькими отрядами, вразнобой. И жёнам воины разное говорили. Одни вроде бы на охоту собрались, другие якобы вора по сёлам искать отправились, третьи разведкой уход объяснили. Туману напустили отнюдь не в виду одних только вурдов. Конечно, и они могли как-то пронюхать о готовящейся засаде, затаиться в лесах, и тогда замысел накрыть их быстрым ударом неминуемо провалился бы. Но больше чем волосатых разбойников опасался князь соперника давнего своего. Вот тот, если вдруг прознает о выходе войска, обязательно наскочит на брошенный почти без защиты город.
Жёлудь почти всех своих ополченцев к утру на стены выставил, да приказал побольше шуметь, многолюдство изображая. И всё одно побаивался приступа неожиданного. С самим князем ругался Жёлудь, уступать не желая, до самых ворот провожал его словно жена молодая. Лучшую пятёрку тот у старшины уводил. Сказал, в деле проверить новичков хочет, особенно Боюна, про ловкость какого уже и до самой верхушки слухи дошли. А город защищать неумех деревенских оставил, да мальчишек зелёных.
Само собой и нижегородцы присоединились к облаве. Бориса даже знобило дорогой, не столько от прохлады предутренней, сколько от предвкушения схватки. Впервые он на такое дело пошёл. И Васька Румянец жаждал поучаствовать в облаве, хоть и дулся всю дорогу, обиженный на то, что не пригласили его на совет, да и целых два дня княжич не призывал, бросив товарища в обществе простых воинов. Ну, а кмети люди невольные - куда господин, туда и они. Тимофей немного поворчал для приличия, дескать, не княжеское это дело на нечисть охоту устраивать, тем паче без чародеев и колдунов, но куда деваться - служба.
Борис, чтобы расположение Васьки вернуть, стал пересказывать все услышанные от Петра байки про кровожадных вурдов и прочую нелюдь лесную. Но говорить пришлось урывками, скакал отряд быстро, а на скаку много не скажешь. Так на весь путь и растянул Борис свой рассказ.
В Тащилово прибывали волнами, отряд за отрядом. Дружинников сразу же размещали по дворам на постой, с приказом строгим из домов не высовываться, лошадей разводили, пристраивали, где только возможно, чтобы не мельтешило войско на сельских улицах, чтобы не пронюхал кто невзначай. Последний отряд прибыл в Тащилово ближе к вечеру, а тем кто передохнул, предстояло ещё добираться до деревень, устраивать засады, выставлять дозоры.
Борис настоял на том, чтобы отправиться в одну из засад - сидеть в селе с основным полком ему не хотелось. Юрий возражать не стал, но к нижегородскому отряду придал ещё человек пять ополченцев, тех самых что у Жёлудя увёл, и, не доверяя новичкам полностью, поставил над ними главным опытного дружинника, прозванного Рваным за покрывающие лицо и руки многочисленные рубцы.
Пётр вызвался тоже, но отец не отпустил. Обоих сыновей Юрий предпочёл оставить при себе и вовсе не из опаски за их жизни, а напротив, собираясь возложить на них начальство отрядами, которым предстоит охватывать вурово племя.
- Только вы вот что, если нападут вурды, не спешите их отгонять, - наставлял князь Бориса и Рваного. - Нам ведь что важно? Не с парочки уродцев шкуру спустить, а чтобы всех их накрыть, до единого. Так что отбиваться-то отбивайтесь, но всю силу раньше времени не показывайте. Пока мы с полком не прибудем. Ну а уж тогда и зададим им трёпку. Надолго запомнят.
Слепень показал дорогу к нужной деревеньке, и отряд Бориса поспешил выйти, тем более что небо наполовину покрылось тучами, зарядил дождик, и темнота подступила раньше, чем ожидалось. Вместе с муромскими ополченцами и Рваным отряд насчитывал чёртову дюжину. Число нехорошее, однако, на суеверия наплевали дружно. Против вурдов вышли, каких же ещё чертей опасаться? Куда большую опасность таила сама дорога. Её и днём-то разглядеть трудно - едва заметная тропинка, травой поросшая, а в сумраке под тёмным небом тем более. Но лошади и без людских глаз справились. Так что, несмотря на темень погоду, добрались до деревни вовремя.
До заката оставался ещё целый час, но окружающие деревню поля оказались безлюдны, хоть и не до конца убраны. Обычно в горячую уборочную пору селяне оставались в поле до предела, а иной раз и при лунном свете стожки собирали, но теперь жители опасались вурдов и потому ушли в дома раньше времени и загодя загнали под крышу весь скот.
Миновав мостик через ручей, дозорный отряд спешился возле ворот ближайшего двора. На шум вышли мужики, вооруженные топорами и рогатинами. Бабы и дети, выглядывающие из-за их спин, тоже оказались оружными. Оно и понятно - безропотно попадать на пир к вурдам никто из селян не спешил.
Деревенские жители поначалу встретили отряд настороженно. Юрий Ярославич, опасаясь спугнуть врага, не велел никого предупреждать о вылазке заранее. Поэтому мужики удивились появлению вооружённых людей. Даже испугались, пожалуй, - не подати ли неурочные пришли с них взимать, не бором ли чёрным запахло, не разбоем ли? Но, узнав, что отряд прислал муромский князь и прислал именно против вурдов, селяне обрадовались.
- Добро, - кивнул старый хозяин, уверенно, несмотря на возраст, сжимающий рукоять топора. - Давно мы с просьбами людей посылали. Отчаялись уж дождаться княжеских витязей. И вот, стало быть, дождались. Что делать собираетесь, как обороняться.
- Осмотреться бы нам сперва, пока ещё можно, - сказал Рваный.
- Что ж, осматривайтесь, - кивнул старик. - А лошадок в заграду ставьте.
Деревня состояла из нескольких стоящих отдельно хозяйственных построек и двух больших домов, в каждом из которых проживала одна семья - несколько ветхих стариков, два десятка мужчин и женщин и примерно столько же детей. Дома по устройству сильно отличались от тех, что можно увидеть в городе, и больше походили на небольшие крепости. Не ограниченные улицами, городскими стенами, многолюдством и плотной застройкой, они вольготно раздались вширь и, хотя издали дома показались Борису приземистыми, тесными, внутри оказалось довольно просторно.
Несколько жилых срубов, возведённых на высоких подклетах, соединялись мостом. Вместе с амбарами и хлевом, их окружала мощная изгородь из жердей. Всё это сооружение венчала единая, крытая соломой, крыша, под которой, среди саней, возков, мешков, бочек, заготовленных на всю предстоящую зиму поленниц дров, легко разместился бы весь княжеский полк, и ещё место для ополченцев осталось бы. А второй полк, случись такая нужда, вполне мог устроиться на сеновале под крышей.
Воины завели лошадей под огромную крышу, на всякий случай оставив их под седлом, осмотрели окрестности, и, приняв приглашение хозяина, отправились ужинать в одну из горниц. Селяне как выяснилось, жили совсем не бедно, а может быть, просто выложили всё что есть, радуясь помощи. Но сами за стол не сели, ушли все, кроме хозяина, и только детишки посматривали на гостей из-за двери.
Плотно поев, устроили короткое совещание. Решили отправить Боюна с одним из его товарищей в дозор, поближе к лесу, а самим разделиться. Васька Румянец с Рваным и ополченцами отправились в соседний дом, а Борис с Тимофеем и нижегородцами остались в этом.
***
Половина ночи прошла в тишине. Воины, кроме сторожей, отправились на покой и быстро заснули, а Борису никак не шёл сон. Сперва каждый миг ждал он тревоги, а потом беспокоиться начал, уж не совершил ли ошибку, отправляясь в эту деревню? А ну как нелюдь полезет в другом месте, да так и не доведётся с нею сразиться. Просидишь тут все три дня без толку, а потом лишь останется чужие байки товарищам пересказывать. Да уж, об этом-то Борис и не подумал, вызываясь на передний край.
Но ему опять повезло. Все опасения развеялись, когда раздался тихий стук в ворота, скрипнула дверь, а чуть позже Тимофей шепотом сообщил:
- Поднимайся князь. Боюн вернулся. Идут. Идут вурды.
Борис стремительно вниз спустился и прильнул к щели в ограде, пытаясь разглядеть наступающего врага. Но или глаз поле светильника не привык ещё к темноте, или вурды шли особенно скрытно, так или эдак, но он ничего не увидел.
- Где же они? - спросил он у Боюна, потеряв терпение.
- Вон от леса идут, - ополченец показал рукой направление. - Ты, князь, глаза-то не напрягай, шире смотри и увидишь.
Полоса леса выглядела лишь чуть темнее неба, а полная луна проступала сквозь тучи тусклой ордынской монетой и почти не давала света. Скоро, однако, и Борис смог различить двигающиеся через поле размытые очертания вурдов. Они шли молча, без спешки, охватывая деревню полукольцом, и собирались, очевидно, напасть на оба дома разом.
Тем временем, разбудив всех, кто ещё спал, воины и мужики принялись занимать места. Наружу никто не выходил, защищаться договорились внутри.
- В другом-то доме не прозевают? - спросил ополченца княжич, опасаясь не столько за Румянца, сколько за успех дела.
- Нет, я туда Гришку отправил, - спокойно ответил Боюн.
Борис вытащил саблю и присел рядом на корточки, наблюдая, как ополченец снаряжает зажигательные стрелы. Делал он это без спешки, основательно, явно получая удовольствие от работы.
Когда местные псы, почуяв нечисть, разом залаяли и заскулили, ополченец выстрелил в стог сена, присмотренный накануне как раз для подачи знака княжескому полку в Тащилово. Стрела прочертила по тёмному небу огненную дугу и с шипением погасла, упав на влажную землю у подножия стога. Боюн чертыхнулся и запалил от факела вторую стрелу.
- Выше бери, - посоветовал возникший рядом хозяин дома. - Выше сено сухое, вода-то вниз натекает.
Ополченец выстрелил вдругорядь. Стрела исчезла под сеном, и сперва показалось, что и она пропала впустую, но вскоре внутри стога занялось багровое пламя.
- Только бы заметили, - перекрестившись, едва слышно проговорил хозяин. - Только бы подоспели вовремя.
Стог быстро охватил яркий огонь, который осветил всё вокруг. Вурды пригнулись к земле и настороженно замерли, но, быстро поняв, что их обнаружили, дружно завыли и бросились на приступ. Расстояние до дома волосатые воины проскочили в один миг, никто из бойцов не успел даже стрелы выпустить. А там уж и поздно стало стрелять.
Часть вурдов попыталась проломить ворота, другие принялись ловко карабкаться по стенам на крышу. Из всего оружия вурды предпочитали ножи. Но тяжелые с широким лезвием тесаки были по людским меркам плохого качества и ковались, похоже, на обычных дровах из болотного железа. Против меча или сабли - оружие никакое. Даже скверный клинок перерубит такой нож точно дерево. Но вурд на поединки и не выходит, а в свалке качество железа не всегда решает исход.
Борис увидел, как через узкую щель ограды просовывается волосатая рука с огромным ножом и не долго думая, рубанул по ней саблей. Рука дёрнулась, брызнула кровью и втянулась обратно, но, вопреки ожиданиям юноши, отрубить её напрочь одним ударом не удалось. Да уж, крепки оказались вурды, как и рассказывал Пётр. С той стороны заграды раздался протяжный крик, и даже как послышалось юноше, прозвучало ругательство. И кровь, и крик, и в особенности ругательство, убедили княжича, что они имеют дело с обыкновенными живыми существами, а вовсе не с кровожадными мертвецами из сказок. Правда, спокойствия такое понимание не принесло, а когда жерди заграды затрещали под напором мощных тел, Борису стало даже немного не по себе.
Он, как и положено всякому князю, с малых лет обучался ратному делу, но в серьёзную переделку попал впервые. Жизнь в Суздале и потом в Нижнем Новгороде протекала пока что мирно, можно сказать созидательно. А тут на него пёрла неведомая звериная сила и ему предстояло вот-вот схватиться с ней в одиночку. Было от чего оробеть.
На всякий случай Борис огляделся, и увидел, что почти все мужчины, как воины, так и селяне, уже вовлечены в схватку. Вурды ломились по всей ширине ограды и кое-где преуспели больше чем на его участке. Помощи ожидать не приходилось. Княжич вздохнул и подумал, что вот, хотел приключений, желал изведать, какова она жизнь пограничья. И, пожалуйста, исполнились мечты, только держись.
Когда щель в заграде расширилась настолько, что через неё попытался продавить свое мохнатое тело один из вурдов, Борис, наконец, стряхнул с себя оцепенение и принялся изо всех сил кромсать врага саблей. От волнения или из-за темноты удары получались неточными - сабля то и дело попадала по дереву. Впрочем, вражеской плоти досталось тоже. Меховая куртка вурда свисала лоскутами, из глубоких ран текла кровь, но тот упорно продолжал протискивать тело внутрь. На мгновение Борис увидел его рожу - страшную такую, с торчащими из открытого в напряжении рта клыками. Юноша извернулся и полоснул клинком по морде. Один глаз у вурда лопнул, а рожу пересёк белый рубец, который стал быстро наполняться кровью. Враг взвыл, но упорно продолжил ломиться в проём.
- Князь, сзади! - заорал кто-то из нижегородцев, кажется Тимофей, хотя голос старого воина Борис не узнал. Не пришлось до сих пор слышать, как тот кричит.
Он повернул голову и увидел шагах в трёх от себя проникшего как-то в заграду вурда. Тот, размахивая тесаком, направлялся было к Борису, но дорогу ему заступил паренёк, совсем ещё мальчишка. Вурд легко отклонился от единственного неумелого замаха, а мальчишка, выронив топор, не успел остановиться и с грохотом влетел головой в поленницу. Битва вовлекла уже всех мужчин и в сражение готовились вступить женщины. Но они, вываливающие толпой с факелами и колами из дома, были ещё слишком далеко от паренька.
Борис, ткнув для верности пару раз саблей в собственного противника, бросился на помощь мальчишке. Однако не успел. Вурд полоснул подростка по горлу. Из перебитой жилы взметнулся кровавый вихрь и враг, на ходу перехватив ртом немного крови, победно заорал. Затем ловко извернулся, встретил Бориса, уже мягко стоя на полусогнутых ногах, и без труда отвёл его разящий удар в сторону.
Похоже, Борису попался не худший боец своего племени. Казалось бы, что можно сделать, орудуя коротким ножом против сабли. Однако нож порхал во вражеских руках словно тварь живая. Вурд ухитрился раз пять отразить выпады Бориса, от остальных ловко уклонился, а пару раз едва не шваркнул острым лезвием по руке княжича. Наконец, Борису удалось его достать. Он рассек саблей вражеский бок и ударом ноги швырнул того на набегающих женщин. Прямо на выставленные вперед колья и рогатины. Нанизанный на колья вурд задергался, захрипел, и всё никак не хотел умирать. Ему даже удалось схватить своей ручищей одну из женщин за горло. Та выронила факел, попыталась разжать лапу, но куда там.
Подскочив, Борис со всего маху отсёк врагу голову, но и обезглавленный тот продолжал душить несчастную, которая уже не сопротивлялась, а только хрипела. Совместными усилиями пальцы всё же разжали. Несколько женщин бросились затаптывать загоревшуюся от факела солому, а княжич поспешил вернуться.
Его первый вурд уже издыхал и, издыхая, запер телом дорогу остальным. Его не могли ни протолкнуть вперед, ни вытащить обратно. Так что у Бориса появилось время перевести дух и осмотреться.
Самая жаркая битва шла возле наполовину выломанных ворот. Трое суздальцев и два мужика с трудом сдерживали вражеский натиск. Остальные защитники рассредоточились вдоль стены, осаживая лезущих через щели вурдов. Наиболее опытные из воинов, Боюн с Тимофеем ходили по всей заграде и вылавливали тех, кому удалось пролезть через крышу, а иногда приходили на помощь товарищам. Оба действовали умело, и до сих пор им удавалось пресекать любые вылазки врага. Тот наседал всё отчаянней, но пробиться внутрь большими силами так и не смог. Окажись деревенские мужики без поддержки опытных воинов, вряд ли им удалось бы удерживать дом так долго. Борис попытался прикинуть, сколько времени они уже бьются, и понял, что даже если князь вышел сразу, как только разгорелся стог, то вряд ли полк теперь ближе чем на полпути до деревни. Стало быть, четверть часа нужно продержаться - кровь из носу.