***
Ока вскрылась, тут и Благовещенье наступило. У православных опять праздник. Гуляет Муром. Не так как на Масленицу, но тоже с размахом. По сути, только теперь и началась весна, а до сих пор - это всё проводы зимы были.
Вияна с Тарко по своему обычаю этот день праздновали. У их народа весне тоже радовались, а праздник по-разному назывался.
И просто Весенним Пазаром звали этот день, а стало быть, гуляли точь-в-точь как православные, только без службы в храмах.
И Днём Остановки Печей этот день называли. Гасились повсюду печи. С этих пор и до поздней осени в домах не топили больше, даже чтобы пищу готовить. Харчи варить во дворы перебирались. В каждом дворе летник стоял - сруб с открытым очагом, без дымохода, но с крышей прореженной, чтобы чад уходил. Кудо назывался. В нём теперь и готовили.
Ещё Днём Бросания Саней называли. Не закладывали больше мещёрцы саней. Снимали с них шкуры, меха, переносили в дом. Сами сани чистили, чинили и в сарай ставили, до осени, до первого матёрого снега. А из сарая возки и телеги выкатывали. И вновь чинили, что за зиму подпортилось, колёса и оси дёгтем смазывали, коломазью. Ну а потом лошадей запрягали и, обновляя, катались до самого вечера.
А ещё этот праздник назывался Днём Ложек. Чудное название, но смысл великий в нём. Гадают в этот день на будущий урожай. И от гадания зависит, что в землю бросать селянину.
Принесла Вияна семь ложек деревянных, в каждую по зёрнышку положила. Водой залила и в тень от солнца спрятала. Сели они с Тарко неподалёку и стали ждать - какая из ложек вперёд других замёрзнет. Сидят рядышком друг к другу прижимаются - вроде как холодно им. А ложкам, вон, вовсе и не холодно - никак не хотят замёрзнуть.
Гадали они в городе, прямо на торгу, чтобы от гуляющих православных не отделяться. Люди разные собрались вокруг и селяне, и купцы, даже Павел с Варварой подошли взглянуть. Всем любопытно стало, что за гадание такое, да что оно покажет. В Муроме народ забыл давно этот обычай.
Рожь первой замёрзла. Стало быть, рожь в этом году и сеять побольше следует, урожай добрым будет. Объявила об этом Вияна людям. Одни дивятся, не верят. Другие дивятся, но на ус наматывают. Обычаев, их без пользы не бывает, всякий намёк сгодиться может. А Вияна с Тарко сидят, дальше ждут.
Скоморох пришёл, Хорёк, свою ложку принёс, огромную с добрый ковш размером. Зёрнышек пшена сарацинского целую жмень насыпал, водой залил. Сидит напротив, ждёт, от холода ёжится, Вияну с Тарко передразнивает. Людям вокруг весело, смеются, кричат скомороху с подначкой
- Когда сеять сарацинку будешь? - смеётся купец.
Знает купец, над чем смеётся, он это пшено диковинное из южных городов возит, но и там оно не растёт, туда из совсем уж закрайних стран его поставляют.
- Лучше сейчас, пока снег ещё не везде стаял, - вторит купцу селянин. - Оно в снегу в самый раз взойдёт.
Все смеются, один Хорёк супится. Вияне с Тарко тоже смешно. Хохочут, друг друга обнимают от смеха.
Следующей ложка с овсяным зерном замёрзла. Тоже неплохо. Значит и овёс сеять можно без боязни. Может лишь чуть хуже ржи уродится.
Народу собралось уже порядочно. Слухи по торгу быстро разлетелись. Хорёк ждать устал, костерок развёл и ложищу свою над костром держит, поговорками бросается, прибаутками.
- Погадал, не прогадал. Сварю кашу, полну чашу. Как сварю - всех накормлю.
Народ вокруг хохочет, за животы хватается. Варвара на что грустью извелась, а и та пару раз улыбнулась.
Ячмень последним замёрз, перед самым заходом солнца. И так и этак получиться может. Тут кому как повезёт. А вот просо с пшеницей не замёрзли вовсе. С ними лучше опасаться дело иметь. К верному неурожаю такая примета.
- Ты меня любишь? - спрашивает Вияна.
- Люблю, - отвечает Тарко.
Пётр, наблюдая за гаданием, стоял в отдалении и хмурился отчего-то…
***
Хотя Павел теперь отлучался из города часто и пропадал на ночь или две, обольститель, с тех пор, как тайну свою рассказал, к княжне так ни разу и не явился. Варвара подумала, что испугался незнакомец. Испугался того, что вынужден был открыть ей путь к смерти своей, испугался, что воспользуется она слабым местом, и, решив, судьбу не искушать, навсегда оставил её в покое.
Мало-помалу убедила себя княжна в избавлении от гостя ночного, ожила понемногу. К ней вернулись былое веселье и беззаботность, хотя воспоминания из головы так просто не выбросишь, и грусть по-прежнему отмечала каждую её улыбку.
Но недолго пришлось княжне веселиться. Явилась однажды в Муром Мена, отдохнувшая, готовая к новой схватке, и парой суровых слов стёрла улыбку с лица Варвары.
- Никуда он не пропал, - сказала ведунья. - Придёт.
Варвара вздохнула. Неохота в эдакий омут второй раз окунаться.
- Расскажи ещё раз, что тебе говорил он, - попросила Мена. - Только постарайся точно вспомнить. Тут каждое слово важно.
Княжна рассказала подробно, что смогла тогда из незнакомца вытянуть, и Мена нахмурилась, когда имя клинка прозвучало. Меч Агриков она сама не так давно в руках держала. Понятно теперь стало, отчего он странный такой. Не зря, стало быть, чародей в путь отправился.
С мечом, допустим, ясно, он у Тарко. Тут только с Соколом переговорить надо, чтобы чин-чином всё сделать. А Пётр один на ум пришёл. Тот или нет, непонятно.
Варвара на встречу с чародеем долго не соглашалась. Мена нажимала, говорила, что иначе не добыть им меча, не сладить с ночным гостем, обещала устроить так, что больше никто не узнает о разговоре, а под конец, отчаявшись уломать княжну, пригрозила сама Соколу всё рассказать. И Варвара сдалась.
Но когда чародей пришёл, вновь смутилась, да так, что каждое слово из неё пришлось клещами вытаскивать. Собеседники отнесли это на счёт щекотливости дела - всё же замужняя женщина, княжна, а тут любовник ночной появился, и люди чужие о подробностях выспрашивают. Тут всякий себя неловко почувствует. Однако причина оказалась куда хитрее и неожиданнее. Рассказав чародею с самого начала печальную свою историю, Варвара, в конце концов, всё же открылась.
- Я же на тебя даже как-то подумала, - сказала она Соколу. - Колдун ведь обещал мне город спасти, когда враги подступили. А все говорят - через твои чары и одолели тогда Фёдора. Но я не сразу додумалась, а вот когда вы в Мшары уходили, а я с запиской вас догоняла, ещё на подходе мне вдруг в сердце кольнуло, почуяла близко что-то знакомое. Тут и лес напугал, конечно. А как тебя увидела, одно с одним сложила и обомлела.
- А что? - Мена оценивающе посмотрела на Сокола. - Вполне себе ничего любовник.
Чародей в свою очередь смутился.
- Староват я к жёнам княжеским в терем по ночам лазить, - буркнул он.
- А то другие-то больно молоды, - возразила Мена. - Духу у тебя бы не хватило, другое дело.
- Значит, город спасти он обещал? - задумался Сокол. - Ну, положим, город всем миром спасали. Кто больший вклад внёс теперь трудно вычислить. Вспомнить нужно, за кем ещё какие подвиги значатся. А вот тогда, когда ты нас нагнала, сердце твоё не меня почувствовало. Может, всё же близость леса так сказалась?
- Не знаю уж, что теперь думать, - вздохнула Варвара.
- Петра в дело посвятить придётся, - сказал чародей, подумав. - Без него никак не обойтись. Меч ему будем передавать, а что скажем?
Варвара вздрогнула. Что-то уж больно много свидетелей её грехов набирается. Того и гляди, пальцем на улицах показывать станут.
- Нет, - замотала она головой. Нет, это же позор, какой выйдет. Перед мальчишкой открыться, перед деверем. А ну как проговорится он?
- Не будем ему всё-то рассказывать, - предложил Сокол. - Скажем, колдун извести тебя хочет. А как извести - тут пусть сам гадает.
- А вдруг догадается? - настаивала Варвара.
- Такие догадки он при себе оставит, - заверил Сокол. - Не дурак, небось.
На том и порешили.
- А как мы узнаем, тот Пётр или не тот? - спросила чародея Мена, выходя от княжны. - Кроме имени у нас ведь ничего нет. Почему обязательно этот?
- Узнаем, - пообещал чародей. - Пошли.
- Куда?
- Тарко проведаем. Он как раз у себя должен быть.
Перед походом в Волчьи Мшары чародей оставил у земляка тяжеленный мешок. Теперь к удивлению ведуньи и молодого товарища, он достал из мешка камень, похожий чем-то на двустворчатую, чуть приоткрытую раковину. Причём Тарко камень показался очень знакомым, но вот где он мог его встретить, юноше вспомнить не удалось.
- Что это? - спросила Мена.
Сокол не ответил.
- Вложи в камень клинок, - предложил он молодому товарищу.
- Он точно такой же, как и тот на кургане! - воскликнул Тарко, вспомнив, наконец, где мог видеть подобную щель.
- Не точно такой же, а тот самый, - усмехнулся Сокол. - Выломал, вот, сюда притащил. Как раз для такого случая.
- Для какого? - заподозрил неладное юноша, но лезвие в каменные ножны послушно вложил.
Камень словно почувствовал возвращение железа, обрадовался. Посветлел вроде, потеплел.
- Пришла пора хозяину меч отдавать, - объявил Сокол.
Тарко уж и забыл, что чужой клинок носит. Жалко стало вещицу терять, так ведь и не пришлось перед Вияной покрасоваться. Не на игры же его с собой брать? Впрочем, Тарко справился с собой быстро.
- Тебе всё-таки удалось выяснить, кому он предназначен? - спросил он.
- Не мне, но удалось кое-что выяснить. А скоро точно узнаем. Сходи-ка за Петром, скажи, я просил заглянуть для важного разговора.
- Пётр? - удивился Тарко. - Ему клинок предназначен?
- Вот сейчас и проверим, - уклончиво ответил чародей.
Пётр вошёл, как-то хмуро исподлобья поглядывая на провожатого. Словно тень какая-то пролегла между приятелями. Но Соколу сейчас не до их споров было, не до обид мальчишеских.
- Сможешь вытащить клинок, князь? - кивнул он на камень.
Тот приоткрыл было рот, словно желая что-то спросить, но потом тряхнул головой, взялся решительно за рукоять и легко вытащил меч из камня.
- Но это же меч Тарко! - узнал он.
- Нет, это теперь твой меч, - сказал Сокол.
- Мой? - он вопрошающе посмотрел на Тарко. - Но почему?
Тот отвёл взгляд, предоставив объяснения колдунам.
- Есть одно дело, с каким только ты можешь справиться, - сказала Мена. - И только владея этим клинком.
- Чудеса, - произнёс Пётр, откладывая клинок в сторону. - Что же это за дело такое?
- Сейчас я тебе всё расскажу, - с готовностью ответила Мена.
Отправив Тарко прогуляться, Мена подробно объяснила Петру, что нужно делать и как. О причинах только в общих чертах помянула, не подставляя княжну под срам. Пётр ещё долго выспрашивал подробности, выслушал от Сокола историю Дятла, узнал про дерзкую вылазку Тарко, потом долго сидел, размышляя.
- Но я не могу просто так его взять, - вспомнил вдруг княжич. - Подождите немного.
Пётр выбежал и вскоре вернулся с Тарко. В руках княжич держал один из своих мечей. Причём не из повседневных, как отметил Сокол.
- У нас не принято клинки просто так в дар принимать, - сказал торжественно Пётр и протянул товарищу меч. - Возьми мой взамен. Поверь, один стоит другого.
- Отец не будет бранить тебя? - слегка испугался тот.
- Это мой меч, - гордо заявил Пётр.
Тарко принял клинок, поклонился. Затем, повинуясь порыву, друзья обнялись. Крепко обнялись, напрочь отбросив былые обиды. Со стороны всё это выглядело очень трогательно.
- А скажи, князь, когда вы в облаву на вурдов ходили, Боюн с вами ведь был? - спросил вдруг Сокол.
- Да, - кивнул тот. - В засаде он сидел с Борисом Константиновичем и его людьми. А из наших Рваный с ними сторожил, можешь его спросить, других не упомню.
- Да… не складывается что-то у меня… - с некоторым облегчением сказал чародей.
- Что не складывается? - удивился Пётр.
- Разыскиваю я человека одного, знаю, что в Муроме он, но кто понять не могу. А тут мысль вдруг мелькнула. Но по ней выходит, Боюн не должен бы был с вами вурдов гонять.
- Понятно, - кивнул Пётр, ничего не поняв. - Эх, пропал куда-то Боюн. Боюсь, как бы его этот ваш Савелий вокруг пальца не обвёл.
- Об этом не беспокойся, - ухмыльнулся чародей. - Не обведёт. А попробует, без пальца останется.
***
Снег совсем сошёл. Всё зацвело, зазеленело. Реки вспухли, затопили пойменные луга и усердно пытались подточить холмы, на которых стоит город.
Вияна вышла прогуляться в берёзовую рощу. Недавно прошёл сильный ветер, скорее даже буря. Деревья в роще выстояли, но самые кончики веток у берёз посекло. Девушка шла, вдыхая весеннюю свежесть и радуясь яркому солнцу.
Вдруг что-то холодное, будто капля дождя, упала на её плечо. Вияна посмотрела и увидела на рубашке мокрое пятно. Она вновь посмотрела на небо, но не обнаружила на нём ни единого облачка. Вторая капля попала на лицо. Подул лёгкий ветерок и капли стали падать чаще. И вдруг Вияна поняла - это плакали берёзы. На обломанных кончиках веток собирались сверкающие на солнце капельки берёзового сока. Они набухали, становились крупнее и срывались вниз. Их было так много, и капали они так часто, что скоро вся её рубашка промокла насквозь, облепила и ноги, и спину, и грудь…
Раньше она тоже собирала березовый сок, вместе со всеми. Сок пили сразу или выпаривали, или ставили берёзовую брагу. И казалось, ничего необычного в этом нет. А тут сердце вдруг защемило. Это же всё равно, что слёзы пить или кровь. От сравнений таких у самой слёзы по щекам потекли, с берёзовыми мешаясь. И решила Вияна никогда больше сок не собирать.
А ещё вдруг решила она, что плакать никого нельзя заставлять. Даже тех, кто скрывает слёзы.
***
- Клинок тёплый, - бросил на ходу Пётр и отправился к лестнице, что вела в терем. - Пора мне.
- Удачи, князь! - пожелал Сокол.
Тот неожиданно развернулся.
- Знаешь, вспомнил я про Боюна-то. Если это поможет тебе, то говорили, будто он тогда раньше ушёл. Помню, ещё Борис Константинович искал его утром, а ему ответил старшина суздальский… как бишь его…
- Тимофей, - подсказал Сокол.
- Да точно он. Сказал, что, мол, уехал Боюн. Ещё бранился на попустительство такое к порядку.
Сокол нахмурился. Задумался. Хотя особенно размышлять не пришлось - всё одно к одному ложилось. Он выскочил из дворца и отправился к воротам.
- Жив твой Боюн, - усмехнулся, увидев чародея Жёлудь. - Только что вернулся. Ни царапинки на нём.
- А куда он пошёл?
- Эх! - удивился старшина. - А ведь и правда. Сколько у нас в ополчении отирается, а где живёт, не знаю. Звать-то его не приходилось, сам всегда появлялся, где горячо.
- Где горячо… - тихо повторил за старшиной чародей. - Вот же…
Он бросился обратно к палатам, но не одолел и половины пути, как увидел идущую навстречу Мену.
- Ты чего здесь? - спросил он.
- Оберег знак подал, что змей близко. Пошла узнать, не проходил ли кто через ворота.
- Поздно! Прошёл уже.
- Кто?
- Боюн, - Сокол зашагал ко дворцу. - Нужно его остановить.
Мена охнула и поспешила за ним.
- Боюн?! - переспросила ведунья. - Неужели это он к Варваре повадился ходить? А вроде бы простой ополченец.
- Совсем не простой, - объяснил на ходу чародей. - Всё совпадает. На воротах он бился как демон, а змей твой как раз обещал княжне город спасти. Дальше - почувствовала она любовника своего, когда мне записку твою передавала. А кто там кроме меня тогда был? Боюн! И ещё меч, когда у Тарко он увидел, сразу угадал, что не прост клинок. Но до сих пор зацепка была против этого - облава на вурдов. Каким бы колдуном он ни был, а в двух местах одновременно не мог находиться. А теперь оказалось, что раньше он оттуда ушёл и вполне успевал вернуться в город до ночи.
- Стой! - сказала вдруг Мена, обхватив оберег ладонью.
- Что такое? - испугался чародей.
- Опоздали, - выдохнула она. - Можно не спешить больше. Он уже там.
- Вмешаемся! - настаивал Сокол. - Прекратим схватку.
- Соединились Пётр и Агриков меч, сошлись с колдуном. Теперь уже ничто помешать не способно. Предопределён конец. Тут даже боги бессильны.
Сокол уселся прямо на землю, лишь на шаг отступив с чавкающей грязью тропы. Обхватил голову руками, мало что не завыл.
- Ну и ладно, чего ты расстроился? - попыталась успокоить товарища Мена. - Хороший мужик, не спорю, но ведь он знал, на что шёл.
- Сустай он, - сказал Сокол. - Боюн и есть Дедушка искомый.
- Сказочник? - удивилась Мена.
- Ну, да, Сказочник. Придумал вот себе сказку, чёрт лесной!
Она уселась рядом с Соколом, выбрав сторону почище и посуше.
- Почему ты решил что он?
- Давно заподозрил. Ещё когда он на клинок первый раз посмотрел, а потом когда Савелия решил выпроводить за пределы. Такое только хранитель лесов моет проделать, да кому другому и в голову бы не пришло. Мне вот не пришло. Но тогда я никак его со змеем твоим не связал! Тот давний поход на вурдов всё спутал.
Отравил его клинок. В меч Сказочник смерть свою заключил, но не предполагал, что любовью взамен отравится. Для сустая любовь как белена для коровы. Варвару в лесу увидел случайно, полюбил. Не смог из головы выбросить.
Сокол вздохнул, глянул на окошко терема, до которого и оставалось-то всего ничего. Но это ничего превратилось в ничто, какое невозможно преодолеть.
- Вот ведь как получается. Один дурак любовь в меч упрятал, другой смерть поместил. Железо такого издевательства, понятно, не выдержало, отплатило людям коварством. Агрик тот просто любопытство удовлетворял. Эдакую штуковину сообразить, не шутка. А эти-то двое…
Так-то с чувствами человеческими играть!
- Значит, зря ты опасался войн и восстаний, - сказала Мена. - Не будет их. А к худу или к добру, кто его знает.
- Не хотел я против него выступать. Не по нутру мне такое. Догадался бы чуть раньше, перехватил бы, предупредил, меч вернул бы в могильный холм, в конце-то концов. Да мало ли тогда способов было конец оттянуть. Нет, ну хоть бы кто другой оказался, но сустай…
- Сам он виноват.
- Седина в бороду, бес в ребро, - буркнул Сокол. - Не в вине дело даже, а в последствиях. За его неосторожность другие будут расплачиваться. Сама знаешь, что стоит на кону. Безопасность всего нашего края. Савелия он вывел, но Савелий только предвестник. За ним другие придут.
- Верно, ослабла защита, - согласилась ведунья. - Но мы на неё не особенно и рассчитывали, так ведь? За чужой спиной всю жизнь не отсидишься.