- Во-первых, ты тоже англичанин. Во-вторых, как я подозреваю, ты сыграл главную роль в разоблачении Уокина. В-третьих, ты воспользовался, должно быть, опасениями Тремеле - тот предполагал, что внутри ордена образовался ковен, возможно, именно из числа рыцарей-англичан. Наверное, ты подсказал, что лучше всего было бы удалить Уокина из Иерусалима, замять скандал, а возмутителя спокойствия отослать в Англию, где его судила бы английская конгрегация. Убеждал, что Тремеле может полностью положиться на тебя и твоего соотечественника Филиппа Майеля. К кому же еще, кроме рыцарей-англичан, мог обратиться Великий магистр? И разве там, в Палестине, их много? А сколько тех, кому он мог доверять? Как любая рыбка, Тремеле заглотнул эту наживку. Он удалит Уокина из Иерусалима, положит конец пересудам, не допустит скандала. В то же время в душе его, вероятно, кипел яростный гнев из-за того, что произошло. Возможно, по твоим подсказкам он решил вызвать в Иерусалим английского магистра и в первую очередь расспросить его, как стало возможным, что подобные Уокину попадают в ряды нашего братства.
- А для чего же моему брату было добиваться поручения конвоировать Уокина? - спросила вдруг Изабелла, уже полностью овладевшая собой.
Де Пейн в душе не мог не восхититься тем, как легко она меняла маски, столь изощренная в притворстве.
- Тебе-то уж это известно! - резко отвечал он. - Думаю, ты не раз обсуждала это с Беррингтоном. Вас ведь не было в Англии довольно долго. Иерусалим вам обоим наскучил, там тесно, не развернешься. Да и опасно там стало, можно было попасться. Вот и потянуло вас в родные пенаты. У вас же теперь положение было прочным: Беррингтон и Майель - рыцари Храма. Вернувшись в Англию, можно было устранить Байосиса, что вы и сделали, и использовать эту смерть в своих интересах. Но главным было настойчивое желание отомстить королю Стефану, который навлек погибель на вашего покровителя Мандевиля.
- Брат! - насмешливо воскликнул Майель.
- Не смей называть меня братом! - Де Пейн повернулся к Беррингтону. - Тремеле был только рад передать Уокина тебе, лишь бы тот оказался подальше от Иерусалима. Итак, вы покинули город. Связанного по рукам и ногам Уокина охраняли два сержанта. - Эдмунд ожег Беррингтона яростным взглядом. - Это была твоя идея? Попросить о таком малочисленном конвое - всего два стража? Убивать легче? Сестра твоя осталась в Иерусалиме. Позднее она присоединится к тебе в Триполи, так ты объявил всем. Все было продумано, никакого риска! Кто осмелится напасть на тамплиеров? - Он махнул рукой в сторону Изабеллы. - Только вы сами! Оказавшись в безлюдном месте, ты, Беррингтон, напал на тех сержантов. Убил их обоих, а потом и Уокина. Затем Изабелла поспешила вернуться в Иерусалим - разыгрывать роль сестры, потерявшей брата, а сам брат в это время свободно продолжал выполнять задуманное.
- Значит, я была вместе с братом? - воскликнула Изабелла. - А потом бродила одна по пустыне?
- Этого я не сказал, - возразил де Пейн. - Я могу вообразить себе тот лагерь: Уокин в одиночестве, оба сержанта заняты делом. Интересно: всем троим дали какой-то опиат? Яд? Ты же сведуща в этом, госпожа, и в Англии это доказала. Отравили ли их прежде, чем перерезали им глотки? А достойная Изабелла вместе с Майелем после этого въехала в лагерь - удостовериться, что все сделано как надо? Забрать оружие, одежду, лошадей? Убедиться, что Беррингтон готов приступить к выполнению следующей части задуманного?
- Я был в Шатель-Блан! - крикнул Майель.
- Не был. Ездил, должно быть, по одному из многочисленных поручений как гонец. Кто бы тебя заподозрил, задержись ты на день-другой?
- Но Уокина зачем же убивать? - насмешливо спросил Беррингтон. - Он ведь должен был послужить предлогом для моего возвращения в Англию.
- На то было много причин. Уокин ни в чём не был виновен. Не исключаю, что и Тремеле не до конца верил в его виновность. Старик-англичанин Вильям Трассел открыто в этом сомневался. Что сказал бы Уокин, представ перед судом? Уж у него было достаточно времени поразмыслить над всем случившимся. Возможно, он начал догадываться, что его просто используют, да ещё и подставляют. Так что убить его было спокойнее. Во-вторых, - де Пейн развел руками, - была причина, по которой мы все оказались здесь, разве не так? Генри Уокин - колдун, чародей и убийца - бежал от своих стражей и организовал убийство графа Раймунда, прежде чем вернуться в Англию и мстить ее правителю. Так что, согласитесь, мертвый Уокин был куда полезнее живого Уокина. Он превратился в порождение дьявола, в зловещего неуловимого духа, на которого необходимо долго и упорно охотиться. Как только Тремеле сообщили о так называемом побеге Уокина, он тотчас осознал грозящую ордену страшную опасность. На туманном острове бродит тамплиер-отступник, собирает свой ковен и замышляет убийство короля! Только подумайте, какой ущерб потерпит от этого репутация нашего ордена!
- А Триполи? - подбросил вопрос Парменио.
- Эдмунд, Эдмунд! - Майель не терял надежды на то, что наглость поможет ему выпутаться из этой опасной ситуации. - В Триполи я был с тобой.
- И с Беррингтоном тоже, - парировал де Пейн. - Там вы действовали весьма изощренно. Уокин и два сержанта были уже убиты. Беррингтон, ты и весь ваш ковен объявили войну властям. Орден рыцарей Храма никогда не был вам дорог, а тут еще Тремеле нежданно выжил вас из уютного убежища в Иерусалиме. Вам хотелось посеять сумятицу и страх, это вам по душе, но были и другие причины, куда более важные.
Беррингтон презрительно фыркнул, но не смог скрыть своего страха.
- Некоторые люди так закоснели во зле, - вмешался Парменио, - что им хочется поджечь весь свет, только это им и нужно. Чтобы все полетело в тартарары! Чтобы пламя пожирало все вокруг!
- Понятно, что вы хотели поквитаться с Орденом рыцарей Храма, - продолжил де Пейн. - Но куда важнее вам было разжиться золотом и серебром.
Беррингтон открыл рот, чтобы бросить издевательскую реплику. Изабелла сделала попытку встать. Но Гастанг, жадно слушавший прозвучавшие откровения, пошевелил заряженным арбалетом - и женщина, и Беррингтон покорно сели.
- Ну да, богатство! - едко бросил де Пейн. - Ты же Рыцарь, Отвергающий Богатство, скиталец, а тебе надо вернуться в Англию. Там, в Святой земле, нет ни монастырей, ни больших аббатств, которые можно разграбить. А взять и напасть из засады на караван или богатого купца - слишком рискованно: можно выдать себя. Триполи же - город богатый. К тому же, в городе много религий, много племён и языков. Любые беспорядки в нём открывают безграничные возможности. Откуда же еще было вам взять деньги, столь необходимые по возвращении в Англию, чтобы собрать своих приспешников, расплачиваться с наемными убийцами, покупать ядовитые зелья, да еще разодеть Изабеллу так, чтобы она привлекла внимание короля? Нанимать корабли, лодки, лошадей и гонцов, не говоря уж о покупке оружия и продовольствия - все это стоит денег. Вот вы и решили вызвать беспорядки в Триполи и половить рыбку в мутной воде. Это позволяло вам также и дальше представлять Уокина закоренелым негодяем, усугубить опасения Тремеле, чтобы легче было склонить Великого магистра к мысли о преследовании беглеца, и таким образом попасть в Англию. - Де Пейн сделал передышку. Майель слегка пошевелился в кресле, не сводя глаз со своей перевязи. Де Пейн почувствовал, что миром все это не кончится - Майель ни за что не согласится сдаться. - Покушение на графа Раймунда было достаточным поводом для возникновения беспорядков, - продолжил де Пейн. - И тут, Беррингтон, ты решился на дерзкую выходку - тебе нужны были убийцы, вот ты и отправился, обрив наголо лицо и голову, в Хедад, к Низаму. Ты выдавал себя за Уокина. Халиф опознать тебя не мог, а ты таким образом подтверждал слухи об отступнике, который готовит новые злодейства.
- Это слишком опасно, - перебил его Майель. - Если помнишь, я бывал в Хедаде.
- Ничего опасного в том не было, - отрезал де Пейн. - Ассасины, вопреки распространенному мнению, имеют свой кодекс чести. Беррингтона должны были принять как гостя, пришедшего с просьбой. Им он ничем не угрожал, зато находился под защитой строгих законов гостеприимства. И что ещё важнее…
Парменио взмахнул рукой и посмотрел на Эдмунда, уже без недоверия, зато с грустью, словно невольно завидовал ему.
- Ты рыцарь Храма, - указал он пальцем на Беррингтона. - Низаму было интересно услышать все, что ты выболтаешь, хотя он твердо решил не ссориться с Великим магистром.
- Низам отказал тебе, - продолжил де Пейн свою мысль. - И всё же тебе удалось снова запятнать имя Уокина. Благодаря тебе тамплиера-отступника стали подозревать в организации убийства графа Раймунда, а тебе эти слухи были нужны для осуществления своих планов. Получив отказ ассасинов, ты отправился в Триполи и отважился на ещё более дерзкое предприятие: решился нанять собственных убийц и соблазнить их посулами предстоящего грабежа. Должно быть, ты потратил на это все деньги, выданные орденом. Ты мог скрываться под чужой маской, и все же дело было очень рискованное. Поползли слухи о том, что готовится отвратительный заговор с участием рыцаря - вероятно, тамплиера. Эти слухи дошли до Парменио, и он поспешил в Триполи. Услышал об этом и Тремеле и растревожился пуще прежнего. Его приводил в отчаяние побег Уокина, и о тебе, Беррингтон, он беспокоился, ибо не знал, где ты и что с тобой. А главное, сам граф Раймунд заподозрил неладное. - Де Пейн помолчал, собираясь с мыслями. - Вероятно, граф потребовал у нашего ордена защиты от грозящей ему опасности, хотя доказательств тому у меня нет. Кого же лучше послать для этой цели, как не рыцаря Филиппа Майеля, англичанина, и Эдмунда де Пейна, отпрыска доблестного основателя Ордена рыцарей Храма, чьё имя служит знаком уважения, оказываемого графу, и должно уверить того в чистосердечии ордена?
- И все же графа убили? - впервые подал голос Гастанг.
- Разумеется, ведь я был бессилен защитить его. Майель участвовал в заговоре - Майель, называвшийся моим побратимом. В качестве гонца он часто скакал из Шатель-Блан в Иерусалим и обратно. И не подлежит никакому сомнению, - Эдмунд пропустил мимо ушей вырвавшееся из уст Майеля глухое проклятие, - что он использовал такие поездки для тайных встреч с другими заговорщиками, особенно с достойной Изабеллой.
Изабелла ответила ему ледяным взглядом. Де Пейн выглянул в окно. Уже наступал вечер. Рыцарь махнул рукой Гастангу:
- Пошли кого-то из своих людей во двор - пусть проверит, всё ли там как надо.
Коронер выполнил распоряжение. Эдмунд дождался возвращения стражника - тот удовлетворенно кивнул головой.
- Погиб граф Раймунд, - продолжил обличительную речь де Пейн, - и началась массовая резня, чему ты, Майель, несомненно, способствовал. Беррингтон уже наметил подходящих жертв: богатых купцов, чьи сундуки полны золота, серебра и самоцветов, - того, что легко захватить и припрятать до поры до времени.
- А что стало с убийцами? - поинтересовался Майель.
- Не тебе об этом спрашивать. Ведь это ты их выследил и убил. Кто были те трое, кому ты навеки запечатал уста, прежде чем они добежали до охраняемой мною церкви? Они и были убийцами, которых использовали, а затем прикончили, пока они ничего не разболтали. - Де Пейн потянулся было к кубку, до краев наполненному вином, потом спохватился и убрал руку. - Но совсем гладко никогда не бывает. Ты, Беррингтон, исчез из Триполи и решил укрыться в принадлежащем туркам Аскалоне, где надеялся привести в исполнение следующую часть задуманного. - Де Пейн покачал головой. - Не ведаю, что это был за план, только хлопот тебе хватало. Тем временем ты, высокородная Изабелла, сделала свое черное дело. Ты побывала у Вильяма Трассела. У старого воина были свои опасения и подозрения. Он не скрывал, что сомневается в виновности Уокина. У тебя же, госпожа, душа ночных тварей - черная и злобная, какой и надлежит быть душе профессиональной убийцы. Полагаю, ты напоила его одним из своих смертоносных зелий.
Изабелла молча смотрела на кубок с вином, и Эдмунд подумал: а не собиралась ли она нынче разделаться так и с ним?
- А тем временем, - он откашлялся, - Беррингтон в Аскалоне обдумывал, что сказать по возвращении в Иерусалим. Быть может, поведать, как он сумел избежать мечей и кинжалов сообщников Уокина, да вот потом попал в руки кочевников пустыни? Или вынужден был скрываться? Словом, какую-то сказочку для бедняги Тремеле, услышав которую, тот наверняка приказал бы разыскать Уокина, пусть и в самой Англии. - Де Пейн умолк, когда в комнату вошел капитан отряда, наклонился к коронеру и зашептал что-то ему на ухо.
Гастанг, явно удивленный, отвечал ему также шёпотом, после чего капитан ушел. Коронер бросил взгляд на де Пейна и махнул рукой: мол, это не к спеху. Изабелла с испугом посмотрела на Беррингтона. Заерзал в своём кресле Майель. Де Пейн уловил их растущее напряжение, их нескрываемый страх. Эти колдуны попали в ловушку, а потому лучше всего было заканчивать разговоры и предоставить Богу вершить суд. Правосудие и без того уже запоздало. Рыцарь ощущал, как вокруг него теснятся призраки - все, кого загубили эти исчадия ада, пришли сюда в надежде на правый суд.
Глава 14
У КОРОЛЯ ОТКРЫЛАСЬ НЕБОЛЬШАЯ ЛИХОРАДКА, ОН СЛЕГ И ВСКОРЕ ПОКИНУЛ СЕЙ МИР
- Но ничто на белом свете не происходит так, как нам хочется, - констатировал де Пейн. - Ты, Беррингтон, как в шахматах, обдумывал свой следующий ход, и тут все полетело кувырком. Балдуин III осадил Аскалон. У его стен был и Тремеле, настаивавший на немедленном штурме. Не удивлюсь, если окажется, что орден, располагающий легионом лазутчиков и соглядатаев, прознал о том, что в Аскалоне находится рыцарь Храма. Знал ли об этом Тремеле? Гадал ли, кто там: Уокин или же Беррингтон, бесследно пропавший? Остальное известно. Аскалон взяли, но при этом погиб Тремеле. Из сумятицы, образовавшейся после штурма, вынырнул ты, Беррингтон, готовый продолжать свое дело, используя другие методы. Какая удача! Великого магистра больше нет в живых, Трассела тоже. Ты мог плести новую паутину лжи, выдумывать свои небылицы. Тебе надо было попасть в Англию и непременно взять с собой Майеля и меня. Майель присматривал бы за мной, позаботился бы о том, чтобы у меня не возникли подозрения насчет Триполи и Хедада, а в нужный момент убил бы меня. В ваших глазах я был не больше, чем кролик, глупец, которому Изабелла строит глазки, Майель покровительствует, а ты отдаешь приказы. Зато моё присутствие в составе посольства повышало ваш статус. А если бы я здесь погиб, это можно было бы списать на несчастный случай или козни беглого Уокина.
- Беррингтон ведь предлагал тебе уехать. - Майель хмыкнул. - Вам же хотелось возвратиться в Палестину - тебе и этому не в меру любопытному генуэзцу.
- Мне были противны разбойничьи налеты принца Евстахия, - возразил ему де Пейн. - Мною тогда руководил не столько холодный разум, сколько горячее сердце. А кстати, - он махнул рукой в сторону Парменио, - этот, как ты говоришь, любопытный генуэзец, должно быть, добавил вам немало хлопот. Вы же не знали, кто он на самом деле и отчего высшие лица ордена так ему доверяют. Не сомневаюсь, что если бы несчастный случай произошёл со мной, то и его не миновала бы та же участь. В то же время, вы не могли не видеть, что в его делах я ему не товарищ. Парменио был вам полезен - возможно, для того, чтобы отвлекать мое внимание? Это правда, вы хотели, чтобы мы оба уплыли в заморские земли, почему бы и нет? В Англию вы попали, к тому же сразу добились ощутимых успехов. Ни он, ни я больше не были вам нужны. - Де Пейн невесело засмеялся. - Если бы мы решили уехать, то до Дувра, полагаю, живыми не добрались бы. Об этом позаботились бы ваши наёмники.
Де Пейн обежал глазами комнату. Шпалеры, фрески, какой-то раскрашенный холст, приколотый к деревяшке. Однако здесь не было ни распятия, ни какого-либо другого христианского символа. Интересно, а что обнаружили в этом храме тьмы воины Гастанга?
- Все, что сказал де Пейн, совершенно справедливо, - заговорил Парменио. - До меня доходили слухи о заговоре в Триполи и о том, что в нем замешан рыцарь-тамплиер. Я своими глазами видел, что творилось в этом городе, и гнев настолько захлестнул меня, что я чуть было не оказал вам невольную услугу - напал с ножом на де Пейна. По зрелом размышлении представляется весьма знаменательным, что дома определенных купцов в считанные минуты после убийства графа подверглись полному разорению. Разумеется, это было спланировано загодя.
- Как бы то ни было, - подхватил де Пейн, - Монбар охотно откликнулся на предложение направить своих посланников к английскому королю. Байосису тоже не терпелось уехать домой. В продолжение нашего путешествия вы были осмотрительны - ничего дурного не случилось. Мы высадились на английских берегах, и началось преследование неуловимого, загадочного Уокина. Ты, Беррингтон, скормил нам сказочку о том, что Уокин высадился близ Оруэлла в Эссексе. - Он покачал головой. - Ерунда! А ты меж тем горячо взялся за дело. Первым умер Байосис - так было нужно! Бог весть, что он мог знать, что подозревать, какие записи могли отыскаться в его тайных архивах.
- Эдмунд, Эдмунд… - Майель постучал пальцами по столу. - Ты упускаешь из виду одно важнейшее обстоятельство. Нас с тобой послали в Хедад расспросить халифа об убийстве графа Раймунда. Для чего бы Тремеле стал это делать, если бы подозревал, что в этом замешан тамплиер?
- Это как раз логично, - отвечал Эдмунд, глядя Майелю прямо в глаза. - Ведь не было ясного ответа на вопрос, кто же повинен в триполийской резне. Тремеле искренне полагал, а лучше сказать, горячо надеялся, что он сможет возложить вину на ассасинов. В конце-то концов, некоторые из их символов нашли на месте покушения: кривые кинжалы, красные ленты, медальон. Хотя, как сказал Низам, все это нетрудно купить на любом базаре. Тремеле хотелось докопаться до истины, это был его долг. Направив нас в Хедад, он ничего не терял, а выиграть мог многое.
- А что же Байосис? - переспросил вдруг Гастанг. - Ты ведь начал говорить о Байосисе.
- Ах да, ему выпало умереть первым. Отравили его не на пиру, а незадолго до пира. Он еще до того, как мы сели за стол, держался за живот. Когда в монастырской трапезной возник переполох, кто-то из вас подлил яд в его кубок, чтобы все подумали, будто бы там его и отравили. Одним быстрым безжалостным ударом вы добились многого: запечатали уста Байосису, получили место за королевским столом и подчинили себе английскую конгрегацию. Убить принца Евстахия, Санлиса и Мюрдака оказалось не труднее. Вы последовали за ними в свои былые заповедные угодья в восточных графствах. К тому времени уже пошли в ход припасенные деньги, благодаря которым вы связались с другими членами своего ковена, нанимали убийц и покупали зелья. Покои принца в аббатстве выходили окнами в сад. Кто-то из вас потихоньку забрался туда через окно и отравил кубки. Страшный удар по английскому трону: убиты наследник Стефана и два ближайших советника, а виноват злодей Уокин. Евстахий и Санлис пили много, осушали кубок одним духом и тут же наполняли его снова. Вторая порция и смыла с кубков все следы яда. Мюрдак Йоркский был куда более умерен в возлияниях, и его кубок открыл нам, как все произошло. Евстахий и Санлис умерли сразу. Архиепископ не умер, но здоровье его подорвано, долго ему не прожить. Ты разве не припоминаешь, Беррингтон? Это же тебе так не терпелось убрать тот поднос с кубками и кувшин. Ты унёс их в лазарет. Не будь Мюрдак столь умерен в винопитии, мы, возможно, так никогда и не узнали бы, как были совершены эти отравления.
Де Пейн оттолкнул стоявший перед ним на столе кубок.