"Что может сказать мне эта Гульда? - размышляла княгиня, - говорят, что она предсказывает только дурное, и неужели я иду только для того, чтобы услышать ужасную весть? Если Гульда не скажет ничего дурного, стало быть, все благополучно… Игорь жив и возвращается в Киев со славой. Я узнаю от Гульды по крайней мере это".
Чем ближе подходила она к жилищу ведуньи, тем все более и более страх овладевал ее душой.
У самой лачуги ведуньи Ольге показалось, что мимо нее промелькнула какая-то тень.
- Я пришла к тебе, Гульда, - сказала княгиня, входя в лачугу ведуньи, всего только за несколько мгновений до того оставленную Малом.
- Вижу, милости просим, - отозвалась Гульда, - давненько ты у меня не была.
- Да… Но ты не сердишься на меня за это?
Гульда захохотала.
- Чего мне сердиться! Разве я не знаю, что к Гульде идут только тогда, когда в ней имеют нужду, без этого же никто никогда не заглянет к бедной старухе. Все вы так, и ты не первая и не последняя.
- Если ты сердишься, прости мне и скажи…
- Погоди, - остановила ее Гульда, - ты хочешь знать, вернется ли Игорь…
- Да!
- Я ничего не скажу тебе об этом. Духи отказываются мне служить тут, не их дело вмешиваться в вашу жизнь… Но они будут говорить про тебя…
Сердце Ольги наполнилось радостью. Гульда отказывалась ворожить ей о муже, стало быть, из этого можно заключить, что Игорь вернется и что поход его на этот раз будет счастлив.
Княгиня хотела было отказаться от дальнейшей ворожбы: ведь она и пришла-то сюда, чтобы узнать только это. Она было встала, но Гульда остановила ее.
- Постой, не уходи… Или ты не желаешь знать свою судьбу?
- Зачем мне испытывать богов…
- Княгиня, ты первая у меня отказываешься взглянуть в тайны грядущего, мне открытые, но если ты не хочешь знать этих тайн, я хочу показать тебе их. Помни, здесь не твой вышгородский или киевский терем, здесь я приказываю, и никто не смеет меня ослушаться. Останься!
Голос Гульды звучал так повелительно, и она покорно промолвила:
- Говори!
- А, ты теперь согласна, - засмеялась колдунья, - но не бойся, следи лучше внимательно за тем, что я буду делать.
Она подошла к костру и бросила в огонь какой-то корешок. Мгновенно вспыхнул под котлом ослепительно яркий свет. Ольга невольно закрыла лицо руками и отшатнулась; в то же самое время из котла повалил густой пар. Гульда и в него что-то тоже бросила. Все скрылось в клубах пара. Ольга не видала ни прорицательницы, ни ее лачуги, она только слышала ее голос, ставший вдруг юношески звонким, да видела, как то и дело вспыхивают небольшие ослепительно яркие огоньки, мгновенно гасшие, чтобы через мгновение вспыхнуть в новом месте с прежней силой.
- Духи, подвластные мне, духи земли, - кричала Гульда, - приказываю вам явиться на зов мой! Где бы вы ни были, явитесь! Я желаю знать, что будет с этой робкой и дрожащей женщиной, желающей знать, что ждет ее в грядущем.
Странные свист, рев, вой вдруг раздались в клубах делавшегося все более и более густым пара.
Тотчас снова зазвучал голос колдуньи:
- Вы пришли! Вы покорны мне по-прежнему, так исполните же приказание мое.
Ольга, не смея тронуться с места, перепуганная, вдруг увидела, как пар, только что бывший беловатым, вдруг принял красный оттенок. Ведь это была кровь… море крови… кровь везде - и ей показалось, что в эти мгновения она так и купается в этой крови…
Вне себя от ужаса Ольга вскрикнула:
- Смотри! Смотри! - прозвучал голос Гульды.
Море крови разом исчезло.
Перед Ольгой явилось новое видение.
Она увидала пред собой в клубах дыма что-то очень знакомое. Невероятно яркий свет вдруг прорвал клубы пара, и Ольга увидала перед собой символ спасения христиан - крест… Свет был так ярок, что княгиня не выдержала и пала ниц перед ним, и в то же время до ее слуха откуда-то совсем издалека донеслось стройное пение христиан.
- И здесь ты побеждаешь! - послышалось восклицание Гульды, - что же, Тебе, Бог христиан, суждено победить и Одина, и Перуна, я давно знала это…
- Что это значит? - поднявшись с колен, спросила Ольга, - Гульда, скажи мне, что должно случиться?
- Не знаю…
- Но тебе известно все…
- Ты видела сама… Уходи от меня!
- Гульда! Я награжу тебя. Требуй сама, чего ты хочешь, я тебе отдам все…
- Уходи! Я не знаю ничего!
- Но зачем же ты показала мне мое будущее… Чья кровь, которую я видела?..
- Узнаешь сама… Уйди, уйди! Разве ты не видишь, как мне тяжело… Пожалей меня…
В самом деле, прежней Гульды нельзя было узнать в этой дрожащей старухе.
В изнеможении Гульда упала на связку трав в углу своей лачуги и скорее простонала, чем выговорила прежнюю просьбу:
- Уйди.
- И ты ничего не скажешь мне?
- Нет! Нет!
- И даже потом…
- Я и теперь ничего не помню… Уйди…
Ольга поняла, что ей ничего не удастся добиться от этой старухи.
- Прощай, Гульда! - произнесла она, - я пришлю тебе мои дары.
- Мне от тебя ничего не надо, я ничего не возьму от тебя, - простонала Гульда, - я не могу ничего взять…
Но княгиня уже не слышала этих слов.
С каким наслаждением она вдохнула теперь свежий ночной воздух. Голова ее не болела, только сердце билось, и билось так сильно, что Ольге казалось, будто она слышит его биение.
Рассвет был близок. Она могла дойти до Киева, что же из того, что она уже чувствовала себя усталой? В Киеве у нее есть, где отдохнуть, не блуждать же в самом деле по лесу, дожидаясь, пока взойдет солнце.
Она пошла вперед по той же тропинке, которая привела ее сюда от Аскольдовой могилы. Но не успела княгиня выйти из леса, как какой-то человек вдруг преградил ей дорогу.
- Кто это? - едва нашла она в себе силы выговорить.
- Я! - раздался в ответ ей голос, - я, Мал, древлянский князь!
- Это ты? Отойди, иначе ты жестоко поплатишься! - Ольга оттолкнула его.
Мал, не ожидая этого, не удержался на ногах и упал.
Ольга стрелой помчалась по лесу. Страх придавал ей силы; она слышала, как с проклятиями поднялся Мал и пустился следом за ней.
- Все равно не убежишь! - задыхаясь, кричал он.
Ольга вдруг вспомнила о храме на Аскольдовой могиле.
Собрав последние силы, она кинулась к храму христиан.
Служба в христианском храме заканчивалась, когда ночную тишину нарушили отчаянные крики преследуемой древлянским князем Ольги.
Среди христиан были и воины, оставленные с воеводой Асмутом для охраны киевской земли. Они поспешили на призыв о помощи.
Древлянскому князю оставалось несколько прыжков до своей жертвы; когда Ольга вдруг оказалась окруженная рослыми, сильными мужчинами в воинских доспехах.
Мал заревел, как дикий зверь, и с обнаженным мечом кинулся было на неожиданных защитников своей жертвы. Но вид воинов, принадлежавших киевской дружине, образумил его.
- Эй, вы, - закричал он воинам, - приказываю вам уйти…
- Приказываю вам схватить этого человека, - в свою очередь закричала Ольга, - неужели вы не узнаете меня?
- Княгиня наша! - послышались восклицания.
- Да, я ваша княгиня. Берите же его…
Но, прежде чем воины тронулись исполнять приказание княгини, Мал успел убежать.
- Твоя взяла, - крикнул он издали, грозя Ольге кулаком, - но помни, за это поплатится мне Игорь…
С этими словами он скрылся в лесу.
- Княгиня, как ты очутилась здесь? - заботливо спрашивали Ольгу подоспевшие из храма женщины.
Но Ольга так была потрясена, что не могла даже ответить на эти вопросы.
- Отведем ее в дом нашего пресвитера, - предложил кто-то, - там она успокоится, придет в себя.
Ольга была в полузабытьи, когда ее внесли в дом священника христианского храма на могиле Аскольда и Дира.
Благодаря заботам священника и его домашних она скоро пришла в себя. С удивлением смотрела она на незнакомого старца, с самой любящей заботливостью ухаживавшего за ней.
- Кто ты, старик? - спросила она.
- Недостойный служитель Бога живого, Василий, - было ответом.
- Ты христианин?
- Да, свет истины озарил меня… Но скажи мне, - я знаю, что ты княгиня киевская Ольга, супруга нашего могущественного князя Игоря, - как ты попала в глухую ночную пору сюда и кто обидел тебя?
Ольга вспомнила все случившееся. Кровь прилила к ее голове, вся она так и затрепетала в порыве гнева.
- Ах, этот Мал… - заговорила она, - он, он оскорбил меня… Скажи, старик, как мне отомстить ему?
- Ты говоришь о мести? Ты хочешь мстить?
- Да!
- И просишь меня научить, как отомстить обидчику?
- Да, да… Говори скорее, я жду…
- Прости ему!
Княгиня в недоумении взглянула на старика, потом рассмеялась.
- Или я не понимаю тебя, или ты, старик, сошел с ума, - сказала она, - я спрашиваю, как отомстить врагу, а ты…
- А я указываю тебе на самую ужасную месть, какую только может придумать человек… Прости твоему врагу, и он почувствует себя гораздо более несчастным, чем если бы ты приготовила ему самые ужасные муки… Только одно может быть отмщение - это прощение, это воздаяние добром за зло. Только такое отмщение достигает своей цели… Ты предашь врага своего мукам - это не доставит тебе радости. Может быть, ты и будешь думать, что поступаешь справедливо, но в то же время тайный голос - голос твоего сердца, голос твоей совести - будет говорить тебе до конца твоей жизни: "Не права ты, не права ты, только тело твоего врага чувствовало мгновенные муки, а сам он даже до последнего конца своего чувствовал себя правым, потому что своими муками расплачивался за те, которые причинил тебе, и враг твой умирал с ненавистью к тебе, а если бы он простил тебя в такое время было бы тяжело не ему, а тебе…"
- Вы все так, христиане, толкуете, - перебила его Ольга.
- Мы стараемся и поступать так. Так завещал Спаситель наш, Сам принявший муку и окончивший дни Своей жизни на кресте среди ужасных мучений.
- Да, да… Я знаю про это! - проговорила как бы в забытьи Ольга.
Ей вспомнился Велемир, потом то, что видела она в лачуге Гульды.
- Пожалуй, что и хорошо быть христианином, - со вздохом проговорила она.
- Кто тебе мешает последовать за Христом, княгиня?
- Я не могу… Ты говоришь, что нужно за обиды мстить прощением, а я чувствую, что еще не в силах поступить так. Если попадется мне этот Мал, я прикажу разметать его по полю конями или раздернуть между деревьями, а простить его я не могу… Лгать же и притворяться не могу тоже. Что это было бы, если бы я простила притворно, а в сердце моем оставалась бы прежняя злость?
Старик вздохнул.
- Что делать, не пришло еще твое время; но хочется мне верить, что и ты, сломив свою гордость, падешь перед крестом Господним.
- Что ты сказал? - спросила Ольга, с изумлением взглядывая на служителя христианского Бога.
- Я сказал, что и ты ниц падешь перед крестом, станешь христианкою.
"Неужели это и значит то, что не хотела объяснить мне Гульда. Ведь мне явился крест христиан, и я действительно пала пред ним ниц".
Более она ни о чем не стала спрашивать старика.
IV
Церковь святого Илии, стоявшая над могилой Аскольда и Дира, была не далеко от города. Ольга с первыми лучами солнца появилась в Киеве.
На улицах и площадях толпился народ, все оживленно толковали о чем-то.
Ранний въезд княгини не показался странным. Везде, где показывалась Ольга, ее встречали громкими и дружными криками. "Что это значит?" - думала княгиня.
Она поспешила к великокняжескому терему. На крыльце стояли княжьи бояре, оставшиеся в Киеве, и среди них видна была величественная фигура воеводы Асмута.
Он еще издали увидал Ольгу и, ласково улыбаясь ей, поспешил к ней навстречу.
- Что, матушка княгиня, - спросил он, - и до тебя радостная весточка дойти успела?
- Какая? - спросила Ольга.
Воевода широко улыбнулся.
- Говори, воевода, не, томи! - сказала она, стараясь сохранить твердость, - от Игоря, что ли, вести пришли?
- Да!
- Что он?
- Возвращается… Скоро в Киеве будет!
- С удачей или опять что приключилось?
- С такой удачей, что и думать нельзя было… Покорилась ему Византия… Возвращается Игорь и богатую добычу везет…
V
В самом деле, киевскому князю повезло в этом походе на Византию. Так повезло, как и никто ожидать не мог. Византийцы не подумали даже о сопротивлении и поспешили послать к Игорю послов просить о мире.
Игорь, созвал дружину и начал с нею думать о предложениях императорских; дружина сказала:
"Если так говорит царь, то чего еще нам больше? Не бившись, возьмем золото, серебро и паволоки! Как знать, кто одолеет: мы или они? Ведь с морем нельзя заранее уговориться, не по земле ходим, а в глубине морской одна смерть всем".
Игорь послушался дружины, приказал печенегам воевать Болгарскую землю, взял у греков золото и паволоки на себя и на все войско и пошел назад в Киев.
В следующем, 945 году был заключен договор с греками. Для этого, по обычаю, отправились в Константинополь послы и гости: послы от великого князя и от всех его родственников и родственниц. Они заключили мир "вечный", до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит.
"Кто помыслит из русских нарушить такую любовь, - сказано в договоре, - то крещеный примет месть от Бога Вседержителя, осуждение на погибель в сей век и в будущий; некрещеные, же не получат помощи ни от Бога, ни от Перуна, не ущитятся щитами своими, будут посечены мечами своими, стрелами и иным орудием, будут рабами в сей век и в будущий…"
Послы Игоревы пришли домой вместе с послами греческими.
Игорь призвал их к себе и спросил:
- Что вам говорил царь?
Те отвечали:
- Царь послал нас к тебе: он рад миру, хочет иметь любовь с князем русским; твои послы водили наших царей к присяге, а цари послали нас привести к присяге тебя и мужей твоих, чтобы вернее было.
Игорь обещал им это.
На другое утро он призвал послов и повел их на холм, где стоял Перун.
Здесь русские положили оружие свое, щиты, золото, и таким образом присягал Игорь и все люди его.
Христиан же приводили к присяге в церкви святого Илии.
Это была соборная церковь, потому что многие варяги уже были христиане.
Игорь отпустил послов, одарив их мехами и воском.
Но как ни был выгоден и удачен этот поход, все-таки в Киеве нашлись недовольные.
Это были старые соратники Рюрика и Олега, любившие воину ради войны, а не ради добычи.
- Эка невидаль: подойти, откуп взять да уйти, - говорили они, - Олег вот щит свой на ворота Царьграда повесил, славу варяго-россов поднял, а этот что!..
- Да ведь Игорь, известно, всегда за добычей гнался…
- Не в Олега и не в Рюрика он…
- Те все дружинам отдавали.
- А он ничего…
В самом деле, Игорь при разделе добычи обошел дружину.
Как только стало известно в Киеве о таком разделе князем добычи между своими воинами, все киевляне стали смеяться над ними.
Те терпели, терпели и, наконец, явились к князю.
- Слушай, князь, - заговорил один из дружинников. - Свенельдовы в поход не ходили, а лучше нас одеты и больше достатков имеют.
Игорь сейчас же сообразил, к чему клонится речь.
- Хорошо, - сказал он, - обождите малость, а я подумаю, как вашу беду поправить.
О том, чтобы поделиться с дружиною византийской добычей, он и не подумал.
VI
Когда Мал, убедился, что Ольга ускользнула от него, ярости его не было предела. Он искал, на чем ему сорвать свою злость, и не находил.
Бродя по лесу, он очутился около избушки старой Гульды. Он вспомнил, что говорила ему прорицательница, предсказывая, что Ольга никогда не будет благоволить к нему, и гнев против Гульды овладел им.
- Это она, она виновата, - вихрем проносились в голове Мала мысли, - она не захотела для меня сделать того, что было в ее силах. Так я покажу ей, как смеяться надо мной, князем древлянским. Она поплатится мне за все…
- А, негодная старуха, - закричал он, врываясь в лачугу, - ты не думала, что я вернусь?
- Напротив, Мал, я знала это…
- Знала?
- Да, и знаю, зачем ты пришел.
- Зачем?
- Убить меня… Так верши же скорее свое дело. Я готова!
Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, остановил древлянина.
- Я пощажу тебя, - пробормотал он, - хочешь?..
- Напрасно, я знаю, ты не пощадишь меня!
- Твоя жизнь в моих руках!
- Нет, не в твоих… Я должна сегодня умереть и умру! Так суждено…
- Я не хочу знать, что тебе суждено, это меня не касается. Но Гульда, Гульда, молю тебя, и на коленях готов молить тебя, пощади меня, пожалей, отдай мне ее, ты это можешь, я знаю, ты все можешь…
- Не говори так, Мал! Я все сказала тебе…
- Я забыл, что ты мне сказала…
- Реки крови прольются из-за этой женщины, крови, родной тебе, и сам ты погибнешь из-за нее… - произнесла Гульда.
- Пусть так, мне все равно, только пусть она будет моей.
- Никогда этого не будет…
- Ты мне поможешь!
- Нет!
- Я убью тебя!
- Я уже сказала, что готова умереть…
- Презренная, как мне заставить тебя покориться моей воле?.. Я просил, я молил, ты отказываешь мне…
- Я отказываю тебе потому, что не в моей воле исполнить твое желание… Не проси меня, я ничего не могу сделать своей властью, а теперь я и совсем бессильна. Костер мой потушен, а вместе с ним, с последним его углем, умчится в надзвездную высь и дух мой… А ты и твой меч мне не страшны…
- Умри же! - закричал Мал.
Меч со свистом разрезал воздух и тяжело опустился на голову колдуньи. Обезумевший Мал еще несколько раз ударил им Гульду и с диким хохотом выбежал из лачуги.
Священнослужитель церкви святого Илии, отец Василий после того, как ушла от него киевская княгиня, когда в храме собралось большинство киевских христиан, обратился к своей пастве с пастырским словом.
Он рассказал собравшимся христианам о том, что случилось с их княгиней.
- Господь наш ведет неведомыми путями людей из тьмы к великому свету истины, и мы прежде всего должны возблагодарить Его своей молитвой. То, что совершилось с нашей княгиней Ольгой, достойно славы, как высокое проявление милости Божией к заблудшей овце, ищущей присоединиться к вечному стаду Его.