- Если бы я захотела излить свою душу, то могла бы сказать так много.
Эндрю выбрал щипцами пылающий уголек и приложил к ее трубке. Она сидела, глядя на угли, покрытые золой, и думала, где будет их следующий очаг. Раздался резкий стук в дверь. Эндрю крикнул:
- Войдите!
В комнату вошел Томас Гарт Бентон, закрыл за собой дверь и одним порывом приблизился к ним. Этому мужчине с неиссякаемой энергией и честолюбием был тридцать один год. Его мощно вылепленная голова, густая шевелюра, большой искривленный нос, жадные глаза, рот оратора и массивный подбородок придавали ему резкую, своеобразную красоту. Бентон сказал:
- Генерал, я пришел сказать "до свидания" и просить вас, не дадите ли вы рекомендательное письмо в военный департамент. Я подаю заявку на вступление в регулярную армию.
- Регулярную армию, вот как! Не думаю, чтобы моя рекомендация пользовалась сейчас большим уважением, но я напишу им письмо, в котором сообщу, что, по моему мнению, вы - один из лучших офицеров в корпусе.
- В то время как ты пишешь письмо, почему бы не рассказать о твоих расписках, которые не оплачиваются? - спросила Рейчэл. - Полковник Бентон мог бы рассказать им эту историю.
На следующий день приехал домой Энди - в школе завершился весенний семестр, и семья из четырех человек оказалась в полном составе. Рейчэл разрешила двум старшим обучить Эндрю-младшего езде на пони, и вскоре все ее трое мужчин скакали верхом по полям к реке купаться и ловить рыбу. Она знала, что внутри у мужа все горит, ведь он вынужденно бездельничал, в то время как военное положение страны ухудшалось - более опытные английские командующие превосходили в маневрировании американских офицеров и наголову разбивали их. Никто в Вашингтоне не проявлял желания призвать Эндрю или даже произвести выстрел, а он скрывал свои чувства от сына и племянника, составляя им компанию, которой им так не хватало в его отсутствие, и выжидая своего времени с большим терпением и выдержкой, чем те, что она в нем замечала ранее.
Рейчэл возвратилась после визита к Северну и обнаружила, что Эндрю заперся со своим бригадным инспектором майором Уильямом Кэрролом, который только что был вызван на дуэль другим офицером Эндрю - Литтлтоном Джонстоном. Из того, что ей удалось расслышать, она поняла, что Кэррол отказался драться с Джонстоном, поскольку последний не был джентльменом. После этого отказа Джесс Бентон, младший брат полковника Томаса Гарта Бентона и друг Джонстона, принес вторичный вызов. Полагая, что Джесс Бентон хочет сыграть роль старшего в дуэли, Кэррол приехал в Эрмитаж просить генерала вручить вызов Бентону.
Рейчэл выкрикнула:
- Эндрю, ты, конечно, не намерен позволить этим двум молодым людям сражаться? Ведь мы знаем, как это ужасно…
Она зарыдала. Эндрю спокойно ответил:
- Я сделаю все, чтобы их остановить.
Но когда на следующий день он вернулся домой, она узнала, что все его усилия оказались тщетными. Джесс Бентон решил, что должен драться на дуэли, если намерен и дальше жить в Теннесси, а Кэррол вопреки доводам Эндрю потребовал стреляться на расстоянии десяти шагов, а не тридцати, как обычно. Кэррол также просил Эндрю быть его секундантом.
- У меня не было никакой возможности сказать ему "нет", Рейчэл. Он так плохо стреляет из пистолета, а Джесс Бентон - хороший стрелок.
- Но если ты будешь присутствовать на дуэли, - возражала она, - то это будет выглядеть, словно ты оправдываешь ее.
В понедельник утром Эндрю возвратился с поединка с широкой улыбкой на лице:
- Молодой Бентон повернулся так быстро, что не успел прицелиться и попал Кэрролу в большой палец. Потом он неожиданно согнулся и подставил Кэрролу самую широкую часть своей анатомии. И в эту часть получил пулю. Теперь неделю или две ему придется питаться стоя.
4 июля они получили письмо от Томаса Бентона из Вашингтона, сообщавшее, что военный департамент обязал генерала Уилкинсона полностью оплатить расписки генерала Джэксона. Рейчэл облегченно вздохнула, словно с плеч свалилось многопудовое бремя. Они были глубоко благодарны Бентону за помощь, и Эндрю написал ему любезное письмо. Однако в Нашвилле нашлись и такие, которые засыпали Бентона письмами относительно дуэли, обвиняя Эндрю Джэксона в подстрекательстве. Эндрю объяснил обстоятельства, при которых происходила дуэль, Бентон ответил, что он провел дуэль "в дикой, неравной, несправедливой и унизительной манере". Друзья принесли известие в Эрмитаж, что полковник Бентон собирается вызвать на дуэль генерала Джэксона. Эндрю был настолько возбужден, что обещал при встрече отстегать своего адъютанта кнутом.
Рейчэл сбивала масло под сенью деревьев, ей помогали оба мальчика, когда перед ними предстал Роберт Хейс на разгоряченной лошади.
- В городе была схватка, Рейчэл, и Эндрю легко ранен. Думаю, что тебе лучше поехать со мной.
Когда они отъехали от дома, Роберт обнял ее и рассказал настолько просто, как мог, что произошло. Том и Джесс Бентон приехали из своего дома во Франклине накануне вечером и расположились в городском отеле. Эндрю и Джон Коффи привязали своих лошадей около нашвиллского постоялого двора и отправились в почтовое отделение. На обратном пути, проходя мимо городского отеля, они увидели в его дверях Тома Бентона, обругавшего их. Эндрю поднял свой кнут, а Бентон запустил руку во внутренний карман, чтобы вытащить пистолет. Эндрю быстро выхватил свой пистолет из заднего кармана и приставил к груди Тома Бентона. Он заставил Бентона пятиться вдоль длинного коридора. Сзади них неожиданно появился Джесс Бентон и выстрелил, попав Эндрю в плечо.
Роберт Хейс торопливо провел ее через холл нашвиллского постоялого двора и вверх по лестнице в комнату Эндрю. Около его кровати толпились несколько человек.
- Пожалуйста, попросите их выйти, - сказала Рейчэл, чувствуя, что ей дурно.
Как сквозь туман она услышала ответ Хейса:
- Это все врачи.
Она подошла к изголовью постели. Лицо Эндрю было безжизненным, веки плотно закрыты, он едва дышал. Его левое плечо было плотно забинтовано, но кровь пропитала бинты. Она слегка прикоснулась своими пальцами к его лбу. Его веки приподнялись:
- Есть только одно такое прикосновение…
Доктор Мей подошел к Рейчэл:
- Сожалею, миссис Джэксон, но генерал серьезно ранен. Одна пуля сломала кость его плеча, другая застряла у лучевой кости. Мы пришли к выводу, я и другие врачи, что руку не спасти. Если мы ее не ампутируем, то будет гангрена…
Все вокруг нее потемнело, голоса мужчин в ее ушах звенели, словно писк птиц. Затем она услышала, как Эндрю хрипло сказал:
- Благодарю вас, джентльмены, но руку свою я сохраню!
Самый молодой из присутствующих врачей, Феликс Робертсон, сын генерала Робертсона, сказал:
- Прошу извинить меня, коллеги, но, миссис Джэксон, я не думаю, что руку нужно ампутировать. Я сделал тугую повязку, остановил кровотечение и наложил на рану припарку из коры вяза.
Рейчэл взяла себя в руки. Она поблагодарила врачей, отпустила их всех, кроме молодого Робертсона, и послала Стокли Хейса в Эрмитаж за простынями и пищей. Из-за потери крови Эндрю ночью и на следующий день ощущал жажду, и она давала ему несколько глотков молока или чая. Хотя боль была сильной, он не жаловался. Доктор Робертсон согнул его локоть и зафиксировал повязкой руку на груди. К концу второго дня Эндрю смог принять небольшое количество твердой пищи. Роберт Хейс пришел сообщить, что весь Нашвилл возмутился: члены семьи Бентон были чуть ли не растерзаны бывшими солдатами Эндрю и поспешно покинули город, дав обещание не возвращаться в него. Чувства горожан обратились также против капитана Эрвина и его группы, подстрекавшей к ссоре.
- В свете хороших известий, - сказал Эндрю, - думаю, что следует поехать домой.
Рейчэл настояла на том, чтобы он оставался в своем номере еще два дня, пока доктор Робертсон сменит припарку и заверит, что опасность заражения прошла. После этого они вернулись в Эрмитаж. Двое рабочих внесли Эндрю в дом и подняли на второй этаж - его рука была все еще туго забинтована, а раненое плечо не работало. Доктор Робертсон сообщил ей, что поправка будет длительной, возможно, потребуется несколько месяцев, прежде чем он сможет встать и управлять левой стороной тела.
Рейчэл смогла удержать Эндрю в постели лишь двадцать четыре часа. На следующий день в Нашвилл пришло известие, что воины племени крик напали на форт Мимс на южной границе территории Миссисипи и убили четыреста мужчин, женщин и детей. В Эрмитаж прибыла делегация, в которую входили губернатор Блаунт и Джон Коффи, чтобы сообщить генералу Джэксону, что милиция штата в отчаянии из-за того, что он не может принять командование. Рейчэл провела их в нижнее помещение.
- Губернатор Блаунт, вы знаете, что генерал болен. Он не может стоять на ногах и, уж конечно, сидеть в седле целую тысячу миль, а тем более командовать отрядом.
Никто не ответил ей. Все глаза были устремлены к лестнице. Там, медленно спускаясь вниз, поддерживая здоровой правой рукой левую, двигался Эндрю. Его длинное худое лицо, стиснутые губы, горящие глаза выражали решимость. Достигнув последней ступеньки, он пересек комнату и, положив руку на талию Рейчэл, сказал:
- Джентльмены, не время болеть для патриота, когда страна нуждается в нем. Мы будем готовы выступить через несколько дней. Я буду лично командовать.
Рейчэл помогла ему облачиться в униформу, сделала надежную повязку для руки. На мгновение она прижала его руку к своей щеке. Как он сможет воевать, если ему нужно помогать сесть в седло?
Посредством напряженной подготовки в Фаэттвилле Эндрю вновь превратил во внушительную силу две тысячи новобранцев. Не проходило и дня, чтобы не появлялся друг или родственник, посланный из штаб-квартиры с просьбой прислать муку или мясо, восполнить провизию, так и не доставленную в форт Депозит. Несмотря на это, депеши принесли новость, что Эндрю форсировал реку Куза и на заре взял врасплох племя крик. Триста индейцев были убиты.
Истосковавшаяся по победам, столько раз терпевшая поражение и униженная нация пела хвалу генералу Джэксону. После одиннадцати лет фанатических приготовлений состоялась первая битва, и он вышел из нее триумфатором.
Несмотря на хвалебные отзывы прессы, плоскодонки, на которые была погружена провизия Восточного Теннесси, оставались на месте из-за того, что река обмелела. Офицеры и рядовые милиции, питавшиеся белками, а потом желудями, решили, что нет смысла умирать с голоду, и большая часть войска угрожала бежать. Генерал Джэксон перекрыл дороги сохранявшими верность солдатами, угрожая расстреливать дезертиров, и на деле расстрелял одного молодого бунтовщика. Когда прибыл генерал Коук с полутора тысячами солдат, Эндрю распустил взбунтовавшийся полк, а потом узнал, что вновь прибывшим осталось служить всего лишь десять дней. Под его командой находилось сто тридцать замерзших, изголодавшихся, ободранных пехотинцев.
Все работы в Эрмитаже приостановились. Новый надсмотрщик Филдс то и дело прикладывался к виски и ссорился с работниками; земельные участки, которые просил расчистить Эндрю, оставались в запустении. И впервые за много лет своей фермерской деятельности Рейчэл поддалась чувству безразличия. Вся ее энергия и желания были сосредоточены на войне с Англией, ибо Эндрю писал ей, что племя крик вооружено новыми английскими ружьями, что английские агенты обещают бог знает что индейцам, если они продолжат изматывать войска Соединенных Штатов до подхода британских войск, которые разобьют американцев. Ее утешением стал Эндрю-младший, любивший говорить о папе, а она была крайне благодарна всякому, говорившему о ее муже… даже своему сыну!
Эндрю не пытался скрывать от нее свое нездоровье. Раны, нанесенные пулей Джесса Бентона, не затягивались. В холодную погоду боль была настолько мучительной, что он не мог спать. Он страдал поносом из-за того, что нечего было есть и приходилось питаться тем, что удавалось подобрать на ходу, включая желуди и орехи. Иногда часами он сохранял сознание лишь благодаря тому, что держался на ногах, цепляясь руками за ветви деревьев. В некоторые особо тяжелые дни он лежал в прострации в своей палатке, будучи не в состоянии согнуть руку или ногу, а когда нужно было идти, то двигался исключительно за счет силы воли.
В ответ на приказ губернатора Блаунта вернуть войска домой Эндрю заявил: "Что, отступать в таких условиях? Я лучше погибну!" Его положение было настолько скверным, что Рейчэл не могла ни есть, ни спать. Сыпал такой густой снег, что ломались ветви деревьев. Оказывая помощь в борьбе с гриппом, жертвой которого стали жители Эрмитажа, в том числе Эндрю-младший, Рейчэл сама заболела. У нее резко подскочила температура, и доктор Мей решил пустить ей кровь. Он также часто давал ей каломель. Когда она писала Эндрю, ее руки тряслись, как бывает при параличе.
Но не кровопускание и не каломель избавили ее от тревоги, а победа Эндрю при Эмукфау. Получив подкрепление - восемьсот новобранцев, приведенных полковником Робертом Хейсом, Эндрю бросил в бой свои поредевшие и явно уступавшие противнику по численности резервы, прежде чем успели выступить воины племени крик. Полковник Джон Коффи был тяжело ранен, а сын Джонни, Сэнди Донельсон, - убит.
Терпевшая поражения администрация и изголодавшаяся печать вновь приветствовали победу в борьбе против индейцев, называя ее величайшей. Эндрю Джэксон удостоился самых высоких похвал из всех полевых командиров. Пять тысяч добровольцев вступили на индейскую территорию и присоединились к генералу Джэксону.
Ободренный присутствием роты регулярной армии Соединенных Штатов, Эндрю атаковал бастион племени крик у Хорсшу-Бенд и навязал сражение на открытой равнине. В яростном рукопашном бою он потерял сорок девять человек, но к концу дня уцелела лишь горстка воинов племени крик, а вождь племени сдался в плен. Все английские ружья были захвачены, и война с племенем крик закончилась. Британцам не оставалось ничего иного, как искать новых союзников на Юге.
В начале мая, через пять недель после победы Эндрю, когда над головой сияло теплое солнце, а персиковые деревья стояли в цвету, курьер доставил записку от Эндрю с просьбой встретить его в следующий полдень в пяти милях по дороге на Нашвилл. Она знала, что не заснет, поэтому провела вечер в хлопотах: помыла волосы, искупалась, подрезала ногти и приготовила костюм. После того как начались огорчения по поводу дуэли с Дикинсоном, она мало шила. Поэтому обнаружила, что ее гардероб весьма беден. Рейчэл старалась припомнить, какое платье Эндрю считал наиболее красивым. Ее выбор пал на коричневое батистовое платье с отделкой по вырезу шеи и нижнему краю юбки, которое показалось ей самым радостным. К тому же они были счастливы в то время, когда она надевала это платье в последний раз, празднуя двадцатипятилетие Джейн.
В десять часов ее карета остановилась у обозначенного места на дороге, проехав мимо сотен жителей долины Кумберленда, пришедших посмотреть на генерала Джэксона. Нужно было ждать два часа, но, откинувшись на подушки и сложив руки на коленях, она вспоминала о болезнях, о подлинном физическом страхе, испытываемом ею в прошедшие семь месяцев, и подумала, что могла бы еще долго находиться в таком подвешенном состоянии, ожидая, когда восстановятся ее силы и уверенность.
Затем Рейчэл услышала стук множества копыт, и ее карету окружила дюжина всадников. Прежде чем она успела разглядеть их лица, дверь кареты распахнулась, и рядом с ней был Эндрю. Он прижал ее к себе так сильно, что, казалось, хрустнут ребра. Она мельком взглянула на него, но даже за этот краткий миг она заметила, что глаза у него оживленные и довольные.
/9/
Под градом индейских пуль судьба уберегла Эндрю, и ни один кусок свинца не коснулся его. За неделю, проведенную в Эрмитаже, пасмурность исчезла с его лица. Днем приходило множество гостей; за обеденным столом собирались друзья и поклонники. В теплые июньские вечера Эндрю и Рейчэл мирно сидели под деревьями, наблюдая, как луна плывет по небу, совершая свое вечное путешествие. Их пребывание наедине было вдвойне приятным, ведь они знали, что оно будет кратким. Сражения с племенем крик были не чем иным, как прологом к предстоящим испытаниям, когда англичане закончат войну в Европе и бросят мощь своей империи против Луизианы.
Из суда в Ноксвилле возвратился Джон Овертон и привез сведения о настроениях, господствующих в Восточном Теннесси и в Кентукки. Появились лица, склонные поддержать кандидатуру Эндрю на пост губернатора. Даже сторонники Севьера говорят о нем с уважением. Настроены против него лишь милиционеры и добровольцы, покинувшие войска Эндрю до того, как он добился военных успехов, ныне утверждающие, будто они не дезертировали, а всего лишь намеревались взять из дома продовольствие и зимнюю одежду, но произвол генерала Джэксона помешал им это сделать. Семья Джона Удса, казненного Эндрю за дезертирство, утверждала, будто генерал допустил беззаконие. Генерал Коук, которого Эндрю предал военно-полевому суду за то, что он не подошел вовремя со своими войсками, направленными для подкрепления, нашел сторонников, распространявших сплетни, будто таким образом Эндрю старался приписать успехи только себе.
- Но таких скулящих мало, - закончил Джон. - Я рассказываю о них только потому, что, как я понимаю, они хотели бы вывести тебя из равновесия и вовлечь в свару, их цель - умалить твою славу. Если хочешь знать мое мнение, прошу тебя, не замечай этих деятелей, пусть они пишут и говорят что угодно. И не благодари меня за то, что не вмешиваюсь в твои личные дела!
- Не стану, советник, - ответил Эндрю. - Не будет больше перестрелки с Бентонами или драки с Сэмюэлем Джэксоном. Я уже не тот человек сейчас, который готов ввязаться в подобные споры. Передо мной стоит действительный противник, и я сберегаю свой порох для англичан.
Для Рейчэл и Эндрю словно наступил новый медовый месяц: они всегда были вместе; днем выезжали в холмистую часть своей плантации, где было прохладно; устраивали пикники с холодными жареными цыплятами и снятым молоком; любовались долиной реки и равниной; беседовали о многом, что накопилось у них для таких моментов отдыха и близости. По вечерам она читала ему стихи Коупера или Вергилия, а он курил свою трубку или же торжественно везла его на обед к Джейн, Джонни или Уильяму. Оставшийся без внимания Эрмитаж выглядел еще более запущенным.
Однажды утром прибыл курьер из военного департамента с двумя запечатанными конвертами. В первой депеше ему приказывалось "немедленно отправиться в форт Джэксон и заключить договор с племенем крик".
- Замечательно! - крикнул Эндрю. - Но послушай образец идиотизма.
Шагая из угла в угол, он прочитал вслух:
"Если враждебно настроенная часть племени крик действительно сломлена, если она лежит ниц пред нами и даже просит дать ей средства к существованию, то зачем удерживать на службе милицию?
Джон Армстронг".
Он отбросил письмо в сторону, как поступал с любой вызывавшей у него раздражение бумагой.
- Теперь ты понимаешь, почему с начала войны мы проигрывали любое сражение, почему англичане без единого выстрела захватили Детройт, разбили войска Уинчестера у Фретауна, разгромили Ван Ренсселаера в Куинстауне, расколошматили отряды Дирборна и сделали из Уилкинсона такого дурака в Канаде, что он был вынужден подать в отставку.