Есеня не узнавала себя. Она чувствовала, что Дир нравился ей всё больше и больше. Его голос - покровительственный, грудной, немного шутливый, немного насмешливый - властно обволакивал её. В нём была завораживающая, покоряющая сила мужчины. Она впитывала каждое его слово, и они казались ей какими-то важными и значительными, содержащими особый смысл, хотя говорил он о простых вещах. Такого не было, когда они встречались с Аскольдом. С Аскольдом, решила она, была обыкновенная дружба, а здесь что-то особенное, волнующее, сводящее с ума.
Они остановились на краю берега с необъятными заднепровскими просторами. Дир тоже почувствовал в себе перемену. Вот ведь какие чудеса бывают! Прошёлся с девушкой немного, и она стала казаться совсем другой, милой и привлекательной. Она притягивала его своей молодостью и непорочностью, и ему стало казаться, что рядом с ней и сам он становится чище и светлей душой, приобретает для себя что-то новое, неожиданное, которое изменит его жизнь.
- А взяла бы в свой полет меня? - спросил он, наклоняясь к её щеке.
Она чуточку подумала, ответила тихо:
- У меня бы сердце разорвалось от восторга…
Тогда он повернул её к себе, обнял за плечи, заставил поднять голову и прикоснулся губами к её рту. Она подчинилась ему, на мгновенье забылась в его объятиях, но потом вдруг обеими руками оттолкнула от себя и проговорила поспешно:
- Не надо! Проводи меня, я домой хочу!
Она пошла впереди, шагая торопливо и неровно. Всю дорогу не произнесла ни слова. Не прощаясь, скрылась за дверью.
Дир постоял немного под окнами боярского терема, надеясь, что она выглянет, но ни одна занавеска не шелохнулась, и он неторопливо зашагал обратно. Мысли невольно возвращались к Есене. Несомненно, он ей понравился, хотя, наверно, слишком рано полез с поцелуями. Просто развращён доступными женщинами и не сумел верно повести себя с молоденькой девушкой. В следующий раз будет действовать осторожно и осмотрительно. Если будет этот следующий раз…
Тут его мысли перенеслись на Аскольда, названого брата. Конечно, неловко получилось, что он пытается завести шашни с его девушкой. Но ничего особенного не произошло. Так, невинный поцелуй чик, ничего больше. Стоит ли на это обращать внимание! К тому же Аскольд никогда ничего не узнает. Кто ему скажет об этом? Он, Дир, умрёт, но не проговорится. А Есене тем более не с руки признаваться. Так что можно быть спокойным и понапрасну не волноваться!
События следующих дней заслонили все личные вопросы. Внезапно в пределы Руси вторглась ватага древлян. Часто бывает, что какой-то дерзкий и находчивый воин выходит из подчинения вождя племени, собирает вокруг себя отчаянных парней и идёт грабить соседние земли. Особенно часто происходит это перед свадьбой, когда считается чуть ли не геройством, если жених нападает на чужое племя и приводит в подарок невесте стадо овец или другую живность. Вот, видно, такой случай произошёл и на этот раз. Надо во что бы то ни стало перекрыть все пути отступления этого зарвавшегося молодого человека и крепко наказать, чтобы неповадно было разбойным делом заниматься другим.
Дир по тревоге поднял свою дружину и поскакал по дороге на Искоростень, столицу древлян. Он намеренно дальше вторгся в пределы соседнего племени, а потом разделил дружинников на отряды и устроил засады на всех известных тропинках. Скоро пришло известие, что перехвачена первая группа грабителей. Скот отнят, часть древлян зарублена, некоторым удалось скрыться в лесу. Подобная расправа произошла и на другой тропинке.
- Одной свадьбой на древлянской земле будет меньше, - со злорадством проговорил Дир, когда дружинники возвращались обратно. А про себя подумал, что наступит время, и он расправится с этим разбойничьим лесным племенем. Веками враждовали древляне и поляне, веками древляне, защищённые чащобами и болотами, совершали набеги на полян, живших в степях, "примучивали" их и безнаказанно скрывались в лесах. Со временем наберётся сил Дир и присоединит это полудикое племя к Руси.
Когда усталый конь не спеша вёз его по улице Киева, увидел перед собой знакомую тоненькую фигурку и сразу почувствовал теплоту в груди. Да, это была Есеня. Маленькие ножки деловито топали по бревенчатому настилу, тоненькая косичка моталась по узенькой спине. Диру мучительно захотелось переброситься с ней несколькими словами, но он боялся неожиданным появлением напугать её. Он слез с коня, взял его под уздцы, догнал и тихо окликнул по имени.
Она повернулась и, увидев его, испуганно шарахнулась в сторону, а потом остановилась и, прижав руки к груди, молча наблюдала за его приближением. Расширенные глаза её немигаюче следили за каждым его движением.
Он остановился на некотором расстоянии, улыбнулся несмело и проговорил:
- Я с дружиной ездил на древлянскую границу, надо было чуть-чуть припугнуть зашалившихся парней. А ты, наверно, на Подол идёшь, что-нибудь купить на рынке?
Его смиренный вид, спокойный голос и то, что он даже не пытается приблизиться к ней, успокоили её. Она кивнула головой, но продолжала стоять.
- Так пойдём вместе. Мне как раз по пути до княжеского двора.
Она нерешительно тронулась с места, опасливо поглядывая на него. Он хорошо знал подходы к девушкам. Надо было не пугать, а успокаивать, убаюкивать, отвлекать, усыплять недоверие. Поэтому стал говорить о посторонних вещах, вроде того, что по пути встретили оленёнка, глупенький такой, со страху сиганул в мелколесье.
- А потом внезапно выехал он на целую поляну белых грибов, никогда такого изобилия не видел…
Она успокоилась, стала смотреть на него с мягкой улыбкой. Когда подошли к княжескому дворцу, проговорил:
- Ну вот я и дома. Отосплюсь после бессонной ночи. А тебе удачных покупок.
Он передал коня выскочившему навстречу гридю, а сам неторопливо стал подниматься по ступеням высокого крыльца.
Укладываясь в постель, Дир решил, что постарается не скоро встретиться с ней. Пусть поразмышляет, может, поскучает. А потом будет видно…
Дир был преданным и верным в дружбе, надёжным соратником в бою, смелым и храбрым в сражениях. Но когда дело доходило до женщин, у него мутилось в голове, и он поступал вопреки всем правилам и обычаям. Он не мог отказаться ни от одной понравившейся ему женщины, не мог представить себе, чтобы кому-то уступить хоть одну из них. Так он был настроен и на этот раз. "Что мне Аскольд? - думал он. - Она его не любит, и он не имеет на неё никаких прав. Невелика потеря. Потоскует и забудет. Он ещё молодой, найдёт другую. Что, на свете мало красивых женщин?"
А Есеня отправилась к своей соседке, купчихе Живане. Та была старше её лет на десять, у неё рос семилетний сынишка. Муж объездил со своими товарами полсвета, но внезапно заболел, второй год не вставал с постели, и ей приходилось вместо него заниматься торговыми делами. Живана всегда тепло относилась к девушке, участливо воспринимала все её радости и беды, и Есеня решила попросить у неё совета.
Купчиха выходила из комнаты, где лежал больной муж. На немой вопрос Есени ответила, вздохнув:
- Ни лучше, ни хуже. Всё в одном состоянии.
Потом пригласила в свою светлицу.
- Была я вчера на Подоле, - сказала Есеня, присаживаясь на скамейке напротив соседки. - Слышала, травник умелый объявился, тяжёлые недуги лечит, на ноги многих людей поставил. Может, к нему обратиться?
- Как его зовут?
- Волегостом. Из кудесников он.
- Был он у меня, - устало сказала Живана. - Сначала вроде бы помогли его настойки, повеселел немного супруг. А потом снова скрутило. Плохо ему…
Она помолчала. Слез не было, видно, выплакала раньше.
- Ну ладно, всё о наших бедах. У тебя-то как? Аскольд ещё не вернулся из похода?
Краска залила лицо Есени, но соседка будто не заметила, терпеливо ждала ответа.
- Нег, не вернулся, - наконец ответила Есеня. - Я как раз пришла посоветоваться по этому поводу.
- Ну говори, что у тебя там накопилось, - ласково проговорила Живана. - Разберёмся как-нибудь вдвоём.
Слов нет, умела она расположить к себе, и Есеня не стала таиться.
- Встретила я на днях князя Дира, на улице он остановил меня…
- Ну-ну, и что надо от тебя этому распутнику?
- Ничего не надо! - торопливо ответила Есеня.
- А чего так испугалась? - удивилась Живана. - Или между вами что-то произошло?
- Да, произошло, - упавшим голосом проговорила Есеня.
- И что же? - встревоженно спросила Живана.
- Он… он поцеловал меня.
- Фу, как ты меня напугала! А я уж подумала…
- Что ты подумала?
- Что он в постель тебя затащил, этот совратитель.
- Он совсем не такой! Он ласковый…
- Все они - ласковые. Ты что, влюбилась в него?
Есеня закивала головой.
- Вот глупенькая… А как Аскольд? Ты всё время твердила, что в него влюблена!
- Выходит, нет. Он мне как друг, как брат… Мы с ним ни разу не целовались.
- Вот телёнок! Бывают же такие тюти…
- Нет, он хороший!
- Да разве я говорю, что плохой? Просто лопух он, пентюх. Такую девушку из рук упустил!
Есеня начала тихонько всхлипывать.
- Как же мне теперь ему в глаза смотреть?
- А ты собираешься встречаться с ним?
- Нет. Конечно, нет. Мне с Аскольдом скучно.
- Тогда придётся ему рассказать так, как есть.
- Сумею ли? Так стыдно…
- Ничего постыдного в этом нет, раз даже не целовались…
Живана помолчала, сказала озабоченно:
- А вот с Диром тебе нельзя, ни в коем случае нельзя встречаться!
- Я не могу. Я готова к нему хоть сейчас убежать!
- Вон как! Тогда дела складываются серьёзные…
Она не сказала, что сама когда-то была увлечена Диром, на себе испытала воздействие его мужского обаяния, помнила, каких усилий потребовалось ей, опытной женщине, избавиться от его чар. До сих пор при виде его сердце замирало…
- Может, тебе уехать куда-нибудь на время? - озабоченно проговорила она, расстроенная тем, что не может дать дельного совета.
- От себя не убежишь, - проговорила Есеня, и Живана подивилась мудрости слов молоденькой девушки.
- Но постарайся избегать встречи с ним, - неубедительным голосом говорила Живана. - Может, забудешь.
- Я постараюсь, - слабо улыбнулась Есеня, целуя её в щеку. - Не беспокойся за меня.
А наутро она пошла гулять по городу, намеренно проходя мимо княжеского дворца. Дир не появлялся. Может, уехал куда-то, может, был занят государственными делами? Она пошла на второй день. Его не было. На третий, когда она подходила к дворцу, он вдруг вышел из двери и стал торопливо спускаться по ступенькам крыльца. Увидел её, остановился. Она, прижав платочек к губам, медленно двинулась к нему…
VII
Полтора месяца пробыл Аскольд в Любече. Тогда же решил, что по возвращении в Киев предложит Есене выйти за него замуж. Она, конечно, согласится. Иначе разве стала бы встречаться целых два года? После свадьбы построит небольшой терем, и они будут жить в нём. Князем он останется, но сохранит за собой лишь сотню дружинников, а все бразды правления передаст Диру и будет у него в подручных. Это как раз та жизнь, которая его устраивает.
Едва судно причалило к киевской пристани, как он поспешил в княжеский дворец, приказал запрячь красочную повозку и поехал к Есене. Она была дома. Он с ходу хотел поцеловать её в щёчку, но она испуганно отпрянула от него.
- Есеня, - удивлённо спросил он, - ты за это время отвыкла от меня?
Она растерянно улыбнулась и пробормотала что-то нечленораздельное. Но Аскольд не обратил на это особого внимания.
- Поедем со мной в харчевню. Я хочу угостить тебя самыми вкусными яствами!
Она как-то торопливо, пряча от него глаза, собралась, молча вышла из терема, села в повозку.
- Поспешай, братец, - сказал Аскольд кучеру. И, обратясь к Есене, стал увлечённо говорить:
- Как я соскучился по Киеву, по тебе! Представляешь, маленький городок на берегу Днепра, кругом леса, народу мало, только сотня воинов, да и с ними не о чём говорить. А местные жители, северяне, смотрят на нас волками. Как же! Мы ведь завоеватели, крепость у них отняли!
Он привёз её в харчевню на Подоле, в которой обычно питались купцы и другие приезжие люди. Это было просторное здание, построенное из сосновых брёвен и покрытое дранкой. Народу было немного. Аскольд подозвал челядина. Приказал:
- Неси чего послаще для сударыни. А мне наваристых штей, говядины, какую умеют готовить только у вас, и бокал пива.
День был чудесный. В отворенные окна бил солнечный свет, открывался прекрасный вид на Днепр и левобережье. Аскольда распирало от нахлынувшего счастья, он потирал руки, говорил:
- Так надоела тамошняя еда! Мужики на костре готовили одно и то же - похлёбку из репы, приправленную иногда мясом или рыбой. Северяне скот угнали в Чернигов, посылал я охотников в лес за добычей. Но однажды двоих убили, наверно, кто-то из местных жителей, пришлось отказаться. Зачем ненужные жертвы? Рыба из Днепра одна и спасала…
Только тут он заметил измученный вид Есени, спросил встревоженно:
- Тебе неможется?
Она улыбнулась одними губами:
- Да нет, ничего…
Он настаивал:
- Но я вижу. Не заболела случаем?
Она ничего не ответила.
Челядин принёс в глиняных чашках шти, говядину и бокал пива для Аскольда, а перед Есеней выложил медовые пряники, виноград, финики, мандарины.
Аскольд с жадностью принялся за еду, Есеня не притронулась. Он это заметил, когда опорожнил чашку со штями. Спросил удивлённо:
- Есеня, с тобой что-то происходит. Ты всегда любила эти кушанья.
Она мельком взглянула на него, судорожно сглотнула слюну, ответила:
- Не хочется почему-то…
- Может, у тебя жар? - Он протянул ладонь к её лбу, но она тотчас отпрянула назад, проговорила торопливо, не поднимая глаз:
- Мне надо тебе что-то сказать…
Он положил ложку на стол, стал внимательно смотреть на неё.
- Говори. Я слушаю.
Она немного помедлила, с трудом проговорила:
- Я хотела тебе сказать, что… что… что нам не надо больше видеться.
Аскольд на некоторое время остолбенел, потом спросил:
- Почему?
- Потому что… Ну ладно, всё равно уж… Но так трудно произнести…
- Чушь какая-то. А ты не шутишь? Ведь мы встречались целых два года, у нас было всё хорошо. И вдруг…
- Я не буду с тобой прогуливаться, - с неожиданным упорством повторила она. - Пойми это раз и навсегда. Никаких встреч и свиданий у нас больше не будет. Вот и всё.
Произнеся эти слова, она склонилась низко к столу и сжалась, будто ожидая удара.
Он долго смотрел на неё, поражённый её словами. Потом попросил сдавленным голосом:
- Подними голову. Скажи мне это, глядя в глаза! Она нашла в себе силы выдержать его взгляд и ответила:
- Мне не надо было ехать сюда, в харчевню. Я должна была сказать тебе у себя дома…
- И что же?
- У меня не хватило сил…
И тут же стала смотреть в сторону, не вынеся страдальческого выражения его лица.
Он сжал свою голову обеими руками, и лёгкий стон вырвался из его груди. Сказал сокрушённо:
- Но как же… Ведь всё так хорошо у нас складывалось!
Есеню захлестнула беспредельная жалость. Она произнесла сквозь слезы:
- Прости меня! Прости, пожалуйста! Но я не могу оставить всё так, как было…
Он долго молчал. Наконец спросил глухо:
- За что ты со мной так?
Она опустила голову и ничего не ответила. По лицу её текли слезы. Сказала:
- Отвези меня домой.
До самого терема молчали. Там он помог ей сойти с коляски, провёл до крыльца. Она освободила руку из его ладони, сказала, не повернув головы:
- Прости меня. Если можешь.
И ушла в дверь.
Он долго стоял, безвольно опустив руки. Рушились все надежды, рушилась жизнь. Он первый раз полюбил, хотел построить семью, а теперь всё пошло прахом. Впереди серенькое существование, впереди одиночество.
Наконец сел в коляску, вернулся во дворец. Сразу пошёл в горницу Дира.
- Ты чего такой, как в воду опущенный? - спросил тот его весёлым голосом.
Аскольд рухнул в кресло, проговорил отрешённым голосом:
- Есеня меня оставила…
- Нашёл о чём горевать! Знаешь, сколько девушек в Киеве? Мало девушек, бери вдовушек! Каждый год бушуют войны, мужиков убивают, как комаров. Иди и утешай бедняжечек!
- Такое говоришь, брат, что слушать неохота. Есеню я люблю по-настоящему. А она от меня ушла и не объяснила, почему так поступила. Я должен знать, почему… Не представляешь, как я обескуражен. Просто не могу взять в толк, что произошло.
- Она ничего тебе не сказала?
- Даже не захотела назвать причину нашего разрыва. Ничего не понимаю и не представляю, что делать. Посоветуй мне! У тебя такой опыт общения с женщинами! Тебе известны все ходы и выходы!
- Изволь! Мне это не трудно сделать.
- Хочу бежать к ней, просить, умолять, требовать объяснений…
- Ты мужчина. Ты викинг. Разве можно так убиваться из-за женщины?
- Причём тут викинг, если я люблю её?
- Возьми себя в руки. Она оставила тебя, потому что у неё другой мужчина.
Аскольд побледнел.
- Откуда ты знаешь?
- Этот другой - я.
Аскольд немигаюче уставился на Дира.
- Этого не может быть!
- Думаешь, я шучу?
Аскольд посерел. Он беззвучно открывал и закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег. Наконец произнёс свистящим шёпотом:
- Ты не мог поступить так, брат.
Лицо Дира было невозмутимо, на губах блуждала лёгкая усмешка.
- Ну что ты так разволновался? Есеня со мной. И не думай её вернуть. Делать нечего, она полюбила меня. Мне жаль тебя, но она теперь моя.
Всё услышанное Аскольду казалось бредом. У него в голове не укладывалось, что его наречённый брат, который во всем ему помогал, поддерживал во всех начинаниях, которого он спасал от смерти, с которым они сражались плечом к плечу, оказался предателем. Он смотрел на него и не мог поверить.
- Что ты говоришь? Я не понимаю, - наконец произнёс он.
- А чего понимать? Мы любим друг друга, и Есеня ждёт ребёнка от меня. Теперь ясно?
- Но разве так поступают, брат? - горько проговорил Аскольд.
- А что случилось? Она любила тебя? Нет. Вы были просто друзьями. Вы даже ни разу не поцеловались!
Лицо Аскольда залила краска.
- Она полюбила меня, я полюбил её, - продолжал Дир. - Вспыхнула взаимная любовь. Где здесь предательство? Я его не вижу.
- Есть мужской обычай: третий должен уйти…
- Вот ты и уйди! Ты - третий! Третий лишний. Неужели непонятно?
Аскольд долго молчал. Наконец, как видно, придя к какому-то решению, медленно встал и произнёс ясно и чётко:
- Ты - подлец, Дир. Ты мне больше не брат. Я ни на мгновенье не останусь с тобой под одной крышей. Даже в одном городе.
И вышел из горницы.
Дир был настолько поражён его словами, что ничего не ответил.
В тот же день Аскольд уехал в Любеч.
VIII