Пополнив запасы воды, эскадра 19 июня легла курсом к острову Хиос. Приближались события, которые должны были определить - быть ли России полноправной черноморской державой, способной завязывать торговые связи со всеми странами Средиземноморья и далее… Для Спиридова наступали дни - явить Европе морскую мощь российскую, свершить все то, к чему он стремился, показать - чего достиг…
К рассвету 23 июня при слабом норд-осте эскадры огибали остров Хиос с севера, но турки не просматривались. На разведку послали линейный корабль "Ростислав". За ним, на видимости, шла эскадра. Солнце клонилось к закату, Спиридов стоял на шканцах "Евста-фия", следовавшего головным, и внимательно оглядывал горизонт, не упуская из виду "Ростислава".
По стеньгам "Ростислава" вдруг проворно побежали стайки сигнальных флагов, лениво расправляемых слабым ветерком.
- "Ростислав" показывает: "Вижу неприятельские корабли", - крикнул сверху с форс-марса молоденький капрал.
- Вижу, вижу, - не опуская трубы, Спиридов осмотрел горизонт по корме, скалы Хиоса, видневшийся малоазиатский берег с левого борта. Опустил трубу. Прищурил глаза на заходящее солнце.
- На флагмане сигнал "Ростиславу": "Возвратиться к эскадре", - доложили с марса.
- Отрепетовать сигнал, - командир "Евстафия" Капитан 1-го ранга Круз закинул голову к стеньгам. Спиридов, заложив руки с подзорной трубой за спину и чуть наклонив голову, задумавшись, ходил по шканцам. Остановился против Круза.
- Передайте на флагман: "Изыскиваю место якорной стоянки".
На следующее утро, едва рассвело, Орлов прислал за Спиридовым шлюпку. На юте "Трех Иерархов" еще издали угадывалась грузная фигура Алексея Орлова, сновавшая от борта к борту. Встревоженный, он сообщил Спиридову, что одних кораблей линейных у турок не менее шестнадцати против наших девяти, фрегатов больше раза в два, бригантин да галер и прочих шесть десятков…
На столе около разложенных карт склонились ко- мандир отряда кораблей Грейг и Эльфинстон, прибывшие раньше на своих шлюпках. Спиридов, поздоровавшись, несколько минут смотрел на примерную диспозицию турецких кораблей и лежавший рядом их список.
- М-да… - Спиридов подвинул список. - Похоже, будто Гассан-паша собрал весь флот Туретчины… Кораблей, пушек, служителей поболее наших вдвое, не менее… Стало быть, - Спиридов, улыбаясь уголками губ, смотрел на Орлова, - другого случая краше этого нам не сыскать…
Орлов, Грейг и Эльфинстон недоверчиво смотрели на Спиридова, и лишь один Ганнибал внимательно вслушивался в его речь.
- Атаковать неприятеля дерзко и токмо, - Спиридов поднял голову, - с ходу, поперек его батальных линий. Нынче турок намертво на якорях сидит, Господь пошлет, ветер тож в нашу дуду задует. Отсель весь замысел. - Спиридов взял со стола гусиное перо, хвостом провел по карте. - Наперво кильватером спуститься правым галсом; здесь, - перо мягко закруглило, - поворот последовательно фордевинд.
- Как можно? - англичане враз недоуменно вскинули головы. - Поворот "все вдруг" положен…
Спиридов провел по карте ладонью и продолжал твердо:
- Поворот последовательно фордевинд и далее разделиться. Авангардней атаковать на малой дистанции продольным огнем первого флагмана, - перо ткнуло в голову первой линии турок, - пересечь строй и изничтожить. Кораблям же кордебаталии навалиться огнем на другой флагман и оный сжечь…
Все это время Эльфинстон пытался что-то сказать, но тут его словно прорвало.
- Но, сэр. - Спиридов насмешливо посмотрел на него, а Эльфинстон повернулся к Орлову: - ваше сиятельство, это есть неразумно, противу всех морских наук, линейных тактик… - Голос Эльфинстона стал надменно угрожающим. - Британский вице-адмирал Джон Бинг недавно получил смертный казнь, - Эльфинстон скептически кивнул на карту, - за такой переступать закон.
Орлов вопросительно повернулся к прищурившемуся Спиридову, который во время тирады англичанина согласно качал головой.
- Ваше сиятельство, то все истинно, - ответил Спиридов, кивнув на вытиравшего пот Эльфинстона, - токмо наш создатель сказывал: "Порядки писаны, а времен и случаев нет". Посему, - Спиридов провел острым концом пера поперек строя турецкой эскадры, - корабли наши оберегать надобно, мало их… Так следуя, авангардия весь огонь на себя примет, остальным легче будет. Ну один на один, - Спиридов улыбнулся, глядя на Орлова. - Российского детинушку вряд ли кто свалит, тем паче турок… Авангардию, ваше сиятельство, прошу нарядить моей эскадре первого удара для…
Орлов невольно проникался все большей симпатией к этому неказистому Спиридову, который брал на себя самую почетную, но опасную и довольно рискованную Роль. План его был настолько прост и, главное, понятен ему, что он безоговорочно одобрил его, проговорив: Быть по сему. Спиридов закончил озабоченно:
- Надобно, ваше сиятельство, орудия зарядить двойным зарядом, да и бригадир наш силушкой поможет. - Спиридов дружелюбно подмигнул Ганнибалу. Орлов вызвал адъютанта:
- Передать на все корабли: "Командирам прибыть немедля на совет".
Мельком взглянув на довольного отца, Алексей Спиридов стремглав выскочил из каюты исполнять приказание.
На совете командиров кипели страсти, но план Спи-ридова одобрили почти все. Горячо поддержал его капитан 1-го ранга Степан Хметевский, командир "Трех Святителей". Отряд Эльфинстона назначили в арьергард.
Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Эскадра вступила под паруса.
- На "Трех Иерархах" сигнал: "Гнать неприятеля", - доложил Круз Спиридову.
- С Богом, Александр Иванович, держитесь в кильватер "Европе". Проверьте готовность абордажных партий, музыкантов - наверх. Отрепетовать сигнал "Гнать неприятеля!".
Соединенная русская эскадра под свежим норд-норд-остом спускалась в пролив. Спустя два часа корабли выстроились в боевой порядок и, поворачивая один за другим на зюйд-ост, устремились к турецкой эскадре.
В отличие от неприятеля, назубок знавшего акваторию, русские моряки шли на ощупь.
За ночь турки успели перестроиться и усилить свой позиции.
Накануне вечером, втайне от капитанов кораблей, сошел на берег Хиоса турецкий главнокомандующий. Сейчас на юте "Реал-Мустафы" напряженно следил за русскими кораблями флагман Гассан-паша. Настроение у него поднималось. "Эти русские неучи идут, не перестраиваясь, кильватерной колонной в самое пекло". Он передал приказ: "Капитанам открыть огонь самостоятельно…"
Но что это? Русские подошли на пушечный выстрел и молчат? Вот уже ясно видны фигуры русских офицеров. Гассан-паша приказал открыть огонь. Беспорядочная пальба турок, а артиллеристы они были неважные, не остановила противника, и корабли продолжали устрашающе надвигаться. Стали слышны команды, подаваемые на них русскими офицерами… Гассан-паше становилось не по себе. "Аллах возьми их, не думают же они проломиться сквозь две линии моих кораблей?"
Но вот на шканцах русского флагмана прозвучала новая команда, на солнце сверкнула сталь клинка. Спиридов выхватил из ножен шпагу и скомандовал:
- Музыкантам играть до последнего. Сигнальным поднять сигнал: "Начать бой с неприятелем".
С обнаженной шпагой переходил он от борта к борту. С первыми звуками марша прогремел одновременный залп двухсот с лишним пушек авангарда. "Европа" вплотную приблизилась к первой линии турецких кораблей и дала залп по младшему турецкому флагману "Реал-Мустафе".
- "Европа" ворочает влево! - со шканцев, перекрывая грохот пушек, донесся встревоженный голос мичмана.
Спиридов перегнулся через перила. "Европа", резко накренившись, быстро уваливалась влево. Через минуту Спиридов разглядел на шканцах не отличавшегося прежде трусостью побледневшего капитана 1-го Ранга Клокачева. Что было сил, сквозь шум и лязг, Спиридов крикнул в рупор:
- Поздравляю вас с матросом!
Клокачев, услышав, затряс пистолетом перед лицом местного лоцмана. Тот клятвенно вопил, что "Европа" якобы идет прямо на мель… А на "Европе" происходило следующее.
Все прошедшие месяцы Спиридов водил эскадру по "слепым" картам, на которых не были обозначены мели и глубины. Каждый раз, направляясь в незнакомый район плавания, приходилось прибегать к помощи местных лоцманов-греков, которые добросовестно помогали русским морякам. И в этот раз на головной корабль, "Европу", определил лоцманом православного грека Афанасия Марко. Он-то и кричал: "Кляпы! Кляпы!", показывая на скрытые под водой каменные рифы, а потом не выдержал и схватился за штурвал.
Спиридов лихорадочно соображал: "Если по уставу ждать "Европу", уйдет время, турок опомнится…"
- Александр Иванович, - приказал он Крузу, - занимайте немедля место корабля господина Клокачева.
"Евстафий" вышел в голову авангарда, принимая на себя всю мощь огня турок. Вскоре вражеские ядра перебили почти все снасти и такелаж "Евстафия", паруса обмякли, корабль по течению медленно дрейфовал прямо к борту "Реал-Мустафы", который был объят пламенем.
- Приготовиться к абордажному бою! - Сверкнув клинком шпаги, Спиридов повернулся к музыкантам: - Играть громче, играть до победы!
И вот уже русские моряки открыли огонь из пистолетов и ружей по туркам. Четверть часа спустя бушприт "Евстафия" ткнулся в левый борт "Реал-Мустафы". Громкое "ура!" заглушило все. Матросы и армейский батальон бросились на абордаж. Будто смерч ворвался на верхнюю палубу турецкого флагмана. Реи и ванты "Евстафия" были сплошь усеяны стрелками, которые расчищали дорогу абордажной команде. Здоровенный детина, спрыгнув с фор-марса-реи прямо в гущу турок, размахивая абордажным топором, прорвался к грот-мачте, ловко взобрался на нее и протянул руку к зеленому флагу с полумесяцем. Сбоку по руке полоснули ятаганом, и она повисла плетью. Сквозь пороховой дым было видно, как он, держась ногами за стеньгу, схватил флаг здоровой левой рукой. Через минуту, вся в крови, простреленная, и она безжизненно упала. Тогда нечеловеческим усилием матрос оттолкнулся от мачты ногами, вцепился в флаг зубами и рухнул вместе с ним на палубу. Могучее "ура!" прокатилось над обоими кораблями. Бой разгорался на всей верхней палубе, на юте наши матросы одолели турецких янычар. К ногам Спиридова опаленный и почерневший от пороховой копоти лейтенант положил, изодранный в клочья, кормовой флаг "Реал-Мустафы". Все это время беспрерывно вели огонь русские единороги, почти в упор расстреливая "Реал-Мустафу". Вдоль шканцев вслед за дымом появились языки пламени. Паника незримо овладела командой турецкого флагмана. С правого борта "Реал-Мустафы", не замеченная в пороховом дыму, отвалила шлюпка с Гассан-пашой, который понял, что его корабль уже захвачен противником, а бой идет к бесславному концу.
На фок-мачте "Евстафия" начали тлеть паруса, ярко-красные огоньки медленно поползли по вантам.
- Абордаж прекратить! - приказал Спиридов. - Капитан Круз, пилите бушприт, отцепляйтесь!
Прикажите спустить шлюпки, тяните корабль!
Спустя минуту-другую, распрощавшись, Круз доложил:
- Граф Орлов требует вас и генерала Орлова к себе. Шлюпка у трапа, поручик Миллер и шкипер Склизков будут сопровождать вас.
Спиридов окинул взглядом "Реал-Мустафу". Огонь Факелом вздыбился на грот-мачте. "Евстафий" пока намертво прикован к турку, а ведь ему командовать авангардом.
- Разыщите, братцы, графа. Прикажите залить крюйт-камеру!
Круз еле разыскал в каюте побледневшего Федора Орлова и обратился к нему без церемоний:
- Граф, немедля покиньте корабль со Спиридовым, иначе будет поздно, с минуты на минуту он взлетит на воздух.
Орлов как ужаленный выскочил из каюты и побежал на шканцы…
- Ваше превосходительство, - Круз не отставал от Спиридова. - Морской устав требует от флагмана… - Спиридов резко махнул рукой, обрывая Круза.
В это время на "Реал-Мустафе", совсем рядом, рукой подать, трещала грот-мачта.
- Сам ведаю. - Спиридов вложил шпагу в ножны, оглядел шкафут. - Прикажите залить крюйт-камеру. Сам Бог видит, виктория наша полная, но чем черт не шутит, бой продолжается.
Адмирал, не торопясь, широким шагом направился к трапу, вслед за ним трусцой семенил, отдуваясь и еле поспевая, Орлов…
Шлюпка успела отойти не более кабельтова, как за кормой раздался грохот. Спиридов обернулся. Горящая мачта "Реал-Мустафы" упала на "Евстафий".
"Теперь конец, крюйт-камера…" - успел подумать Спиридов, и в тот же миг на том месте, где только что стоял "Евстафий", взметнулся в небо гигантский огненный столб, окутанный черным дымом. Не успели раскаты взрыва докатиться до шлюпки, как еще больший взрыв разнес в куски "Реал-Мустафу". Спиридов, Орлов и замершие матросы-гребцы перекрестились.
Адмирал сел на корму, взялся за румпель.
- Навались, братцы, мигом на "Три Святителя"! Спиридову было хорошо видно, как со всех русских кораблей быстро спускаются шлюпки - спасать моряков, оставшихся в живых после взрыва "Евстафия" и "Реал-Мустафы". На турецких кораблях и не думали о погибающих моряках, там спешно рубили якорные канаты и торопились побыстрее уйти от пожара в сторону Чесменской бухты.
У трапа "Трех Святителей" Спиридова встретил капитан 1-го ранга Степан Хметевский. Мундир на нем был черным от копоти, рукава изодраны, голова забинтована. Потное лицо, измазанное смесью пороховой сажи и крови, сияло радостью.
- Молодец, Степан Петрович, - коротко ответил Спиридов и обнял Хметевского. - Что с головой-то?
В ходе боя Спиридов пристально следил за дерзкими маневрами подчиненного и восхищался его отвагой.
…"Три Святителя" шел в авангарде, следом за "Ев-стафием". Не успел он поравняться со своим противником - вторым в неприятельском авангарде кораблем, - как ядро сбило бизань, корабль потерял управление и врезался в середину первой линии турок. Хметевский мгновенно скомандовал открыть огонь с обоих бортов и продольными залпами в упор с десяти саженей расстрелял один за другим четыре корабля турок. Сотни выстрелов сделали канониры и сбили десятки вражеских орудий. Тем временем боцман с матросами поставили на место бизань, и "Три Святителя", не прекращая огня, пошел между первой и второй линиями турецких кораблей, лег на правый галс и занял место в строю. Многие паруса, снасти и рангоут на корабле были перебиты, изодраны, всюду валялись куски дерева и щепы. На палубах, тут и там, виднелись лужи крови, стонали раненые.
Хметевского ранило осколком ядра в голову. Не сходя с мостика, наскоро замотав рану куском простыни, он продолжал командовать.
Степан Петрович, отвечая Спиридову, с досадой проговорил:
- Грейг меня с "Трех Иерархов" трижды залпами поцеловал. Констапели ихние меня с турком спутали.
На гафеле "Трех Святителей" затрепетал вымпел командира авангарда. Бой продолжался, но гибель флагмана надломила боевой дух турецкой эскадры, и сейчас Русским кораблям кордебаталии противостояли в артиллерийской дуэли, по существу, один 100-пушечный "Капудан-паша" да две каравеллы. Они прикрывали остальные турецкие суда, сумбурно покидавшие строй и стремившиеся, кто как мог, поскорее укрыться под защитой береговых батарей в Чесменской бухте. Арьергард Эльфинстона странным образом замешкался и подошел к месту боя, когда противник уже ретировался.
Вскоре последние корабли Гассан-паши прекратили сопротивление и поспешили в бухту. Орудийная пальба затихла. Победа новым маневром над сильнейшим вдвое неприятелем, когда, сблизившись с турками кильватером поперек их боевой линии, Спиридов нанес удар с короткой дистанции несколькими кораблями по турецкому флагману, была несомненна.
Орлов вызвал к себе Спиридова. "Виктория очевидна, однако корабли турецкие почти целехоньки", - размышлял Спиридов, поднимаясь на борт "Трех Иерархов". Вокруг болтались клочьями рваные паруса, перебиты брасы и ванты свисали за борт, реи перекосились. Там и тут зияли пробоины в фальшбортах и на палубе, виднелись обгорелые части рангоута. Взгляд Спиридова невольно остановился на последних трех турецких кораблях, которые последними втягивались в узкий вход Чесменской бухты. Какое-то смутное, ликующее чувство овладело им. "А ведь турки-то сами в западню лезут", - подумал он. Нет-нет да и вспоминались слышанные от кого-то угрозы Гассан-паши: "Сцепиться и взлететь на воздух". Ведь взлетел же на небеса "Реал-Мустафа" после взрыва "Евстафия".
…Спиридов с Федором Орловым поднялся на шканцы. Возбужденный Алексей Орлов бросился к ним поздравлять.
- Виктория, виктория ныне славная!
- Ваше сиятельство, виктория там. - Спиридов протянул руку ко входу в бухту, куда под лучами заходящего солнца, буксируемый галерами, входил последний линейный корабль турок.
- Ныне турок спасло безветрие, а завтра… - он обвел рукой вокруг, - надобно немедля корабли отбуксировать по диспозициям. Закупорить сей штоф, - он кивнул в сторону выхода из бухты, - предвижу, что сие их убежище будет и гроб их.
Они прошли в каюту и через полчаса передали на корабли сигнал о блокировании входа в бухту.
Орлов несколько пришел в себя. В первую линию поставили неповрежденные корабли Эльфинстона, которого он наконец-то выругал. Надо было решать, что делать дальше.
Орлов повернулся к Спиридову:
- Ваше превосходительство верно подметили - виктория неполная. Будем блокировать, пока сил хватит. Турок-то сильней нас, - тут Орлов поморщился, - и как бы подмога к нему не подошла.
- Ваше сиятельство должно уловили - подмога. - Спиридов с хитрецой посмотрел на графа: "А ведь ты, братец, дрейфишь". - Потому корабли, - Спиридов кивнул на мачты, надстройки, - беспременно в боевой порядок привести надобно, для того потребны сутки, не менее… - Спиридов отыскал глазами "Три Святителя". - С вашего позволения, ваше сиятельство, поднимаю флаг на "Трех Святителях", он более других пострадал. - Адмирал невольно улыбнулся, увидев поднимающегося по трапу Алексея.
Генерал-аншеф утвердительно кивнул головой, во всем соглашаясь с первым флагманом…
Следующим утром, едва рассвело, два линейных корабля и пакетбот открыли заградительный огонь, блокируя выход из бухты.
* * *
Военный совет Орлов собрал на следующий день после полудня в пять часов.
Минувший бой на многое открыл глаза графу. В отличие от своего старшего брата, Григория, он прежде, как говорят, не нюхал пороху и в баталиях не участвовал. Умный, но дерзостный и храбрый забияка, Алексей частенько рисковал в схватках гуляк-гвардейцев, но посвиста пуль не слыхал. Вчерашняя битва с турками придала ему уверенности, он впервые увидел своими глазами, на что способны русские моряки - и матросы, и адмиралы.