- Как женщины начинают набрасываться на тебя из-за каждого дерева и из-за каждого угла! - со смехом воскликнула Дафна. - Тебе, наверное, кажется с некоторых пор, что все женщины Спарты похожи на похотливых менад. Так, братец?
- Ну так, - ответил Леарх, не понимая, куда клонит сестра и что ей, собственно, от него нужно.
- Так вот, братец, я пришла сказать тебе, чтобы ты не растрачивал себя попусту на всех женщин подряд, - уже совсем другим тоном промолвила Дафна. - Ведь тебе предстоит состязаться в беге на Немейских играх. И ещё, коль ты стал любимцем Зевса Олимпийского, то почему бы тебе не стать любовником женщины, чей род по отцовской линии восходит к царю богов?
На лице у Леарха появились удивление и интерес. До сих пор ему удавалось соблазнять спартанок, которые не могли похвалиться знатностью своих предков. Как раз с такими женщинами Леарху было легче всего свести знакомство накоротке где-нибудь на тихой улочке, поскольку спартанки из незнатных семей часто появлялись вне дома без сопровождения родственников или служанок.
- Тобой, братец, заинтересовалась одна очень знатная женщина, - продолжила Дафна, понизив голос. - Она желает встретиться с тобой сегодня ночью.
- Как её зовут? - Леарх почувствовал, как сердце заколотилось у него в груди. - Сколько ей лет? Она красива?
- Имени я назвать тебе не могу. Она старше меня всего на четыре года. А её внешность ты увидишь, когда придёшь к ней на свиданье. Не беспокойся, братец, эта женщина очень хороша собой.
- Где она будет?
- У меня дома.
Леарх понимающе покивал головой. Муж Дафны находился на Крите вместе со спартанским войском. Там шла война, и спартанцы считали своим долгом оказать помощь давним союзникам.
- Придёшь в первом часу пополуночи и постучишь в дверь условным стуком. Вот так. - Дафна несколько раз ударила по скамье костяшками пальцев. - Только не грохочи изо всей силы!
Дафна легко поднялась и изящным движением оправила складки своего длинного одеяния.
- До свиданья, братец! - Она нагнулась, подставляя щёку для поцелуя.
Леарх поцеловал сестру, и та направилась к выходу.
- Не опаздывай.
- Дафна! - окликнул сестру Леарх. - Эта знатная женщина замужем?
Дафна молча кивнула своей красивой головой, при этом длинные локоны её причёски пришли в движение, будто подхваченные лёгким ветерком.
- Для тебя это имеет большое значение, братец?
- Вовсе нет. - Леарх вдруг смутился. - Я просто так спросил. Супруг ведь может потерять эту женщину, если она покинет свой дом посреди ночи. Вот почему я спросил.
- Не беспокойся, братец. - Дафна ободряюще улыбнулась. - Мужа этой женщины нет в Спарте. И скоро он домой не вернётся.
Дафна скрылась за дверью.
Леарх, объятый волнением, принялся лихорадочно соображать, какую из знатных молодых спартанок имела в виду его сестра. Он перебирал в памяти всех её подруг, которые были старше по возрасту, дальних и ближних родственниц, а также их подруг. Перед мысленным взором Леарха проходили чередой женские лица. Они возникали словно видения и тут же пропадали, поскольку ни одна из женщин из окружения Дафны, по мнению Леарха, не подходила под описание загадочной незнакомки. Юношу обуревало сильнейшее желание поскорее встретиться с той, которая, несмотря на свою знатность, всё же "положила на него глаз".
* * *
После осмотра вдов гармосины были обязаны отчитаться перед эфорами.
Коллегия эфоров, также состоявшая из пяти человек, заседала в эфорейоне, небольшом здании, расположенном близ герусии. По своему положению эфоры являлись не просто блюстителями законов и древних обычаев Лакедемона. По сути дела, это была высшая государственная власть, в подчинении у которой находились все прочие чиновники, старейшины и даже цари. Эфоры избирались сроком на один год. В их число неизменно попадали только самые знатные спартанцы, чьи родословные восходили к богам или легендарным героям.
Старейшины в отличие от эфоров избирались в герусию на пожизненный срок. Но если эфором мог стать всякий знатный гражданин, достигший сорокалетнего возраста, то в геронты выбирали лишь шестидесятилетних. Совет старейшин был совещательным органом при царях, а также высшей судебной инстанцией в Спарте. Ещё старейшины вели всю необходимую работу по подготовке и проведению народных собраний.
Гармосины давали отчёт эфорам не все вместе, а по отдельности, ибо каждый отвечал за свою собственную деятельность в одной из пяти ком, на которые делилась Спарта.
Гармосину Тимону по жребию выпало отчитываться перед эфорами последним. Тимон посчитал это везением, поскольку особенными успехами он похвалиться не мог и уповал лишь на то, что эфоры не будут к нему слишком строги, выслушав отчёты тех гармосинов, у которых дела обстоят гораздо лучше. Тимон знал, что, к примеру, в Питане вдовствующих спартанок детородного возраста вообще не осталось. Вдовью участь в Питане, благодаря деятельности гармосинов, влачат лишь семидесятилетние старухи.
Однако надежды Тимона на снисхождение к нему со стороны эфоров рассыпались в прах, едва он сообщил общее число вдов в Лимнах, а также число родившихся детей за последние полгода и число умерших мужчин, женщин и детей за этот же период.
После радужной картины, вырисовывавшейся из отчётов прочих гармосинов, сообщение Тимона вызвало сильное недовольство. Особенно негодовал эфор-эпоним Сосандр.
- Значит, младенцы в Лимнах мрут как мухи, зрелых мужчин там становится всё меньше, а женщины не рожают, так как почти каждая четвёртая вдовствует, - мрачно подытожил он. - Я думал, что у нас в Киносуре самое плохое положение с рождаемостью и смертностью. Но я ошибся - худшее положение, оказывается, в Лимнах.
Эфоры восседали в удобных креслах с подлокотниками из слоновой кости. Тимон стоял с навощённой табличкой в руках, не смея поднять глаз.
- Так-то ты служишь государству, Тимон! - раздался осуждающий голос эфора Клеомеда. - Или тебе неведомо, что община спартиатов заинтересована в большей рождаемости? Ты разве забыл, что Спарта окружена селениями илотов, которых в несколько раз больше, чем спартанцев? Только наше сильное войско удерживает илотов в повиновении. Воины не возникают по мановению руки, Тимон. Воинов приходится взращивать из мальчиков. А чтобы было больше мальчиков, спартанки должны больше рожать. Тебе это понятно?
- Вполне. - Тимон удручённо покивал головой.
- Тогда почему в Лимнах так много молодых вдов? - Клеомед не скрывал раздражения. - Где результат твоей деятельности, Тимон?
- Мне удалось выдать замуж всех вдов моложе тридцати лет. Поверьте, это было нелегко сделать, ведь у женщин на первом месте чувства и симпатии, а не желание рожать детей от кого попало.
- Что значит от кого попало! - рассердился Сосандр. - Никто не принуждает тебя, Тимон, подыскивать в мужья вдовствующим спартанкам периэков и неодамодов. Если в Лимнах мало вдовцов-спартанцев, тебе надлежало обращаться за помощью к другим гармосинам.
- Я обращался. - Тимон уязвлённо вскинул голову. - Но в соседних комах та же картина: вдов больше, чем вдовцов. Ведь женщины в Спарте умирают только от болезней, а мужчины погибают не только от болезней, но и на войне.
- Ты сообщил нам неслыханную новость, Тимон, - язвительно усмехнулся Сосандр. - Может, ты предлагаешь спартанцам не воевать вообще?
- Не предлагаю, - огрызнулся Тимон. - Я вообще ничего не предлагаю. Я просто всё объясняю, дабы вы не подумали, что я бездельничал в прошедшем году.
- Может, ты и не бездельничал, друг мой, - промолвил эфор Геродик, голосом и взглядом давая понять Тимону, что отговоркам тут не место. - Однако плоды твоей деятельности ничтожно малы. Ты говоришь, что выдал замуж всех вдов моложе тридцати. Что ж, это похвально. Но в твоём списке основная масса вдов - это женщины старше тридцати лет. О них ты, как видно, забыл.
- Я уже подыскал мужей семерым вдовам из этого списка. - Тимон холодно глянул на Геродика.
- Семерым из тридцати трёх! - Геродик поднял кверху палец, акцентируя на этом внимание своих коллег.
- Действительно, Тимон, успехи твои скромны, если не сказать ничтожны, - вставил эфор-эпоним. - И я хочу заметить, что когда наше войско вернётся с Крита, то вдов в Спарте, конечно же, прибавится.
- Я не могу силой заставлять вдов вновь выходить замуж, ибо все они свободные женщины. - Тимон почувствовал, что эфоры явно намереваются наказать его огромным штрафом. - Я также не имею права предлагать вдовам в мужья тех вдовцов, которые по разным причинам ограничены в гражданских правах либо по состоянию здоровья не могут иметь детей. Мне приходится учитывать и симпатии женщин даже в большей мере, чем симпатии мужчин-вдовцов. Ведь речь идёт не просто о соединении двух одиноких людей, но о создании полноценной семьи, где должны появиться дети или хотя бы один ребёнок.
Однако эфоры продолжали обвинять Тимона в нерадивости.
- Ладно бы, среди вдов в твоём списке не было привлекательных женщин, но ведь это не так, - заметил эфор Клеомед. - Неужели для красавицы Астидамии не нашлось мужчины, согласного взять её в жёны? Ни за что не поверю в это!
Тимон поведал со вздохом, что как раз Астидамия-то - самая разборчивая среди всех лимнатских вдов.
- Многие мужчины сватаются к Астидамии, но она всех отвергает из-за любви к умершему мужу.
- Мне непонятно, друг мой, - опять заговорил эфор Геродик, - ты выгораживаешь себя или Астидамию?
- Никого я не выгораживаю. - Тимон начал терять терпение. - Я лишь пытаюсь...
- Он пытается объяснить нам ситуацию, - проговорил эфор Клеомед, повернувшись к Геродику. - Когда не справляются с делами, всегда пытаются что-то объяснять.
- А-а. - Геродик насмешливо покачал головой.
- Твои разъяснения нам понятны, Тимон, - сказал эфор-эпоним, нахмурив брови. - Нам только непонятно, почему граждане Лимн назначили гармосином именно тебя. Твоя рассудительность похвальна. Однако было бы лучше, если бы ты не следовал капризам вдовствующих спартанок, но ради выгоды государства сочетал где можно хитрость с принуждением. Ведь чувства женщин переменчивы, как погода весной.
До конца года, когда все выборные магистраты в Спарте слагали свои полномочия, оставалось ещё около месяца. Поэтому эфоры решили дать возможность Тимону попытаться улучшить положение в Лимнах если не с рождаемостью, то хотя бы с уменьшением числа вдовствующих спартанок.
Тимон и за это был признателен, хотя в душе понимал, что вряд ли сможет за месяц сделать то, чего не смог и за год.
Желая приучить людей к коллективизму и взаимовыручке, законодатель Ликург разделил всё мужское население Спарты на возрастные группы. Начиная с семи лет спартанские мальчики пребывали в илах, отрядах по пятнадцать-двадцать человек. Эти отряды жили в особых помещениях, куда был запрещён доступ родителям и родственникам маленьких спартанцев. Во главе илы стоял иларх, как правило, юноша до двадцати лет, заслуживший это право своим безупречным нравственным обликом. Несколько ил объединялись в более крупное подразделение, называвшееся буем.
Во главе буя стоял буаг, избиравшийся самими детьми из числа илархов.
Таким образом сыновья спартанских граждан с самых юных лет приучались к дисциплине и суровому распорядку, царившему в илах, напоминавших военный лагерь.
Помимо обычных школьных занятий, где детей обучали читать, писать и считать, педагоги заставляли своих воспитанников играть в подвижные коллективные игры, развивая сноровку и смекалку. Всех детей без исключения учили плавать, преодолевать различные препятствия, лазить по деревьям. С десяти лет мальчиков обучали музыке и танцам, преимущественно военным, демонстрирующим ловкость и умелое обращение с оружием.
В шестнадцать лет юные спартанцы становились эфебами, то есть "выпускниками".
Теперь их распределяли по агелам, группам по двадцать пять - тридцать человек. С этой поры главный упор в воспитании делался на развитие силы, выносливости, умении терпеть боль. Во главе агелы стоял агелат. Им был отец одного из эфебов, имевший заслуги перед государством. Агела была прообразом будущего воинского подразделения - эномотии.
Достигнув восемнадцати лет, спартанские юноши становились миллирэнами, иными словами "кандидатами".
Миллирэны всей агелой вступали в спартанское войско и были обязаны два года нести службу в пограничных городках. Агела преобразовывалась в эномотию, которая в свою очередь делилась на ещё более мелкие подразделения - филы. Отныне главной обязанностью юношей, ставших воинами, было постижение нелёгкой армейской науки. Они должны были за два года научиться владеть мечом и копьём, совершать различные перестроения в полном вооружении, перевязывать раны и выдерживать длинные переходы в жару и холод, днём и ночью.
Только после этого миллирэнов допускали к присяге. В двадцать лет присягнувшие спартанские юноши становились ирэнами, то есть "достойными". Они по-прежнему большую часть времени проводили в военном стане, но уже не на границе, а поблизости от Спарты. Ирэны ещё не имели гражданских прав, они лишь готовились стать полноправными гражданами. Для этого им было необходимо доказать свою доблесть, честность, непорочность и завести семью.
В тридцать лет ирэны становились спартиатами, то есть спартанскими гражданами. У них появлялось право участвовать в народном собрании, быть избранными на любую гражданскую должность кроме эфората и герусии, а также на любую военную должность кроме гармостов и лохагов. Всякий спартанец, вступивший в гражданский коллектив, получал от государства участок земли - клер. Обрабатывать этот участок обязаны были государственные рабы - илоты, отдававшие половину урожая своему господину.
Все женатые спартанцы объединялись в сисситии, так назывались коллективные трапезы, проходившие в вечернее время. Если утром и днём спартанский гражданин мог разделить трапезу дома с супругой, то вечером он был обязан находиться в кругу своих сотрапезников. На этих коллективных трапезах граждане не просто утоляли голод, здесь прежде всего обменивались новостями, вели беседы на различные темы, приглашали друг друга в гости, советовались по поводу дел.
В каждой коме, на которые делилась Спарта, было по шесть об - родовых объединений. Каждая оба имела свой дом сисситий. В каждом было несколько групп сотрапезников, которые подбирались по родству и знатности. Сотрапезников в одной группе могло быть от пятнадцати до тридцати человек в зависимости от числа граждан, имевших доступ на сисситии в той или иной обе. Каждый сотрапезник ежемесячно приносил медимн ячменной муки, восемь хоев вина, пять мин сыра, две с половиной мины смокв и немного денег для покупки мяса или рыбы. Если кто-то из сотрапезников совершал жертвоприношение или охотился, то для общего стола поступала часть жертвенного животного или добычи. Те, кто не вносил необходимые взносы, на общественные трапезы не допускались. Не допускались туда и граждане, запятнавшие себя каким-нибудь преступлением, трусостью в сражении, либо неожиданно овдовевшие. Не посещавшие сисситии спартанцы соответственно лишались части гражданских прав. Эти люди имели право участвовать в народном собрании и служить в войске, но их нельзя было выбирать ни на какую должность.