Хотя после происшествия отставной полковник и распорядился наладить караульную службу, не освободив от обязанностей часового даже проводника, ничего их не тревожило. Лиза спала крепче всех, и к утру, казалось, совсем забыла не только о вечернем недоразумении, но и о донимающих комарах. Даже сама вызывалась снова сходить к ручью, набрать воды для утреннего чаю с сухарями. Только теперь Берсенев решил не отпускать молодую жену от себя ни на шаг, так что прогулялись они вместе.
С завтраком да сборами управились скорее вчерашнего. Снявшись с места стоянки, часа через два добрались до полосы болот. Комары клубились здесь уже тучами, и Берсеневу пришлось даже нарушить все возможные правила приличия, обкуривая их от Лизиного лица табачным дымом. Сама же Лиза двигалась вдоль болотной гряды, опустив голову, глядя только под ноги и держась при этом за ремень от приклада карабина своего мужа. Вчерашняя эйфория понемногу начинала улетучиваться, Алексей это почувствовал раньше других. Но Лиза ничем не выказывала своего состояния, держалась стойко и, похоже, сдаваться не собиралась.
Пройдя вслед за Матвеем метров двести влево, все остановились, услышав его слова:
– Ну, кажись, тута он, медвежий проход.
– Не ошибся б ты, – сказал Федотов. – Я, к примеру, здешних мест, как и тутошних болот, вообще не знаю.
– Для чего ж меня и наняли, господа хорошие. Вроде нет ошибки, сам-то вперед пойду, себе не враг. – Багров, прищурившись, посмотрел вперед. – Сюдой, точно сюдой. Значит, дальше за мной, господа, идти будете. След в след. И не растягивайтесь, на месте не стойте, ворон не ловите. Да за барышней глядите лучше.
– Вот опять вы за свое! – Лиза даже вскинула голову. – Я здесь, кажется, не барышня уже!
– Проводник прав, Лиза, – заметил Кречет. – Мы с Алешкой все время будем рядом.
– А вот это зря, ваше благородие! – тут же возразил Багров. – По болоту – как по льду надо. Гуськом. И чем дальше друг от дружки – тем сподручней. Ладно, мужики, за работу. Слеги надо делать.
В поисках подходящих веток мужчины разбрелись в разные стороны. Вскоре с разных сторон застучали топоры. Берсенев, подбирающий жердь еще и для Лизы, в поле зрения Кречета был постоянно. Где-то рядом работал Багров. На какое-то мгновение Антону показалось, что исчез и даже вроде как затаился Федотов. Поискал его глазами между деревьев, не нашел, но услышал стук топора позади себя, оглянулся – отставной полковник, как ни в чем не бывало, стесывал сучья с длинной крепкой ветки.
Поручик даже мысленно отругал себя – с чего бы это вдруг ему вообразить, что Федотов решил на короткое время потеряться из виду… Видимо, Лизины вчерашние страхи каким-то образом перешли к нему. И кто знает, может, остальные испытывают те же чувства, только помалкивают да поглядывают друг на друга – все ли здесь, все ли вместе… Все же это были первые сутки, проведенные Антоном Кречетом в таежной глуши. И он отказывался признаваться самому себе: тайга давила со всех сторон.
Наконец, вооружившись слегами, приторочив покрепче ружья, карабины, вещевые мешки и "сидора", они двинулись вперед. Через болото, по медвежьему проходу.
Шли, как велено, гуськом. Впереди – Матвей Багров. Прежде чем сделать шаг, он всякий раз пробовал перед собой трясину жердью. Только потом осторожно погружал ногу в болотную жижу. За ним, на расстоянии чуть больше вытянутой руки, след в след продвигался Федотов, стараясь точно повторять движения проводника. Следом держался Берсенев, прокладывая и указывая путь Лизе, которая каждый раз, делая шаг вперед, зачем-то закрывала глаза. Замыкал цепочку Кречет.
Как и говорил проводник, в этом месте болото было не слишком широким. Передвигаясь по трясущейся под ногами жиже, все потеряли счет времени, сосредотачиваясь на необходимости сделать очередной шаг. Но ощущение времени вернулось, когда маячившие где-то в болотной дымке сосны вдруг стали различаться яснее – до твердой земли пройдена уже большая половина пути.
Тут-то все и случилось.
Громко вскрикнув, даже не вскрикнув, а отчаянно взвизгнув, Лиза неожиданно для всех шарахнулась в сторону, мгновенно проваливаясь в трясину сразу по пояс. Обернувшийся Берсенев сделал резкое движение в ее сторону, но, чувствуя, что теряет равновесие, остался стоять, широко раскинув руки. С противоположной стороны в такой же позе замер Кречет. Попытку Федотова прийти на помощь пресек резкий, хриплый выкрик Багрова:
– Стоять! На месте стой! Утянет, мать твою!
Федотов замер, но теперь с места двинулся Антон.
– Лиза, держись!
– Мама! – теперь уже не кричала – стонала девушка, прямо на глазах четверых мужчин погружаясь в вязкую смертельную жижу по грудь. – Мамочка! Алеша! Мамочка!
– Да стой же, Антон! – рявкнул Берсенев. – Я сам!
Никого и ничего вокруг не было. Только любимая женщина, уходящая в трясину. Осторожный и уверенный шаг – Алексею удалось не сойти с относительно безопасной тропы. Еще шаг, еще – и вот он уже наклонился, протягивая Лизе конец своей жерди. Слега оказалась достаточно длинной, чтобы девушка смогла дотянуться, всего лишь вытянув руку. Затем Лиза отчаянно рванулась, чуть не силой выдергивая себя из трясины, и теперь уже смогла подтянуть жердь к себе, хватаясь второй рукой.
Теперь пришла очередь Берсенева. Так же осторожно и в то же время – сильно Алексей потянул слегу на себя.
– Давай! – кричал замерший в нескольких шагах от них Кречет. – Давай, ну!..
Настал момент, когда Берсеневу показалось – он тоже теряет равновесие, соскальзывая в топь. Уже потом он смог дать себе отчет: именно в тот момент им овладели страх вкупе с отчаянием. Отчаяние придало силы, Алексей потянул – и Лиза, грязная, мокрая, испуганная, сплевывающая вонючую болотную воду пополам с илом, но спасенная, уже медленно вставала на тропу. Ее слега валялась рядом, Лиза машинально подхватила жердь, кое-как оперлась о нее, тяжело задышала.
– Идти можешь? – спросил Берсенев. – Рядом уже совсем…
– Да… Смогу… Господи, смогу…
– Что случилось, Лиза? – теперь уже говорил Кречет. – Почему ты закричала?
– Там… – Лиза перевела дыхание… – Там была змея… Скользнула… Страшно…
– Не стойте, не стойте, сызнова потянет! – крикнул Багров. – Давайте, впрямь недалече!
Последний участок пути через болото прошли довольно быстро. И только под ногами вновь появилась твердая земля, Лиза не устояла – рухнула, будто подкошенная.
Дальше она шла, опираясь на плечо Берсенева.
Хотя долго так идти не пришлось – за стволами деревьев блеснула вода, показался речной берег, и все, не сговариваясь, решили сделать привал. Больше всех в отдыхе нуждалась Лиза. Но и мужчинам надо было перевести дух и хотя бы сменить портянки.
– Ты сможешь идти дальше, Лиза? – спросил Алексей жену. – Твой наряд изрядно промок.
– Алеша, дорогой, разве у меня есть выбор? Мы же не останемся здесь только потому, что мой, как ты говоришь, наряд должен высохнуть… Разве что у кого-то из вас найдутся для бедной девушки сухие онучи.
Вроде ничего необычного не происходило. Только вот со стороны это все показалось Федотову таким комичным, что отставной полковник не выдержал – расхохотался, даже завалился при этом на спину. Засмеялась и Лиза, правда, каким-то нервным смехом. Не понимая, что так развеселило их спутников, Антон с Алексеем тем временем дружно стали рыться в своих вещмешках – по наущению Григория Лукича, про запас каждый взял несколько пар чистых портянок. Первым нашел то, что нужно, Кречет, и Лиза, сидя, приняла их от него с поклоном, не лишенным кокетства. После чего вытянула ноги:
– Супруг мой, не поможешь ли даме переобуться?
Легкие господские дурачества Матвея Багрова никак не тронули.
– Да вы не спешите, господа хорошие, – проворчал он, стягивая свои сапоги. – Вон она, Медведь-гора. Теперь вдоль речки, не заблудимся. К закату до заимки доберемся. Там и обсохнем, и поедим маненько. Утун-земля на всем этом пути, почитай, самое тяжелое.
Ко всем уже понемногу возвращалось хорошее настроение.
– Лиза, а тебе змея твоя не показалась? – поинтересовался Кречет, стягивая свои сапоги и выливая из них грязную жижу.
– С чего это ты так спрашиваешь? – девушка подозрительно посмотрела на него.
– Ну, вчера тебе тоже что-то показалось. Судя по твоему давешнему испугу, Лиза, ты увидела в таежном сумраке… всех сорок разбойников разом.
– Алеша, скажи ему что-нибудь! Он издевается…
– Правда, Антон! – поддержал игру Берсенев. – Или ты прекратишь, или я вынужден буду защищать честь своей жены! На дуэли!
– Как приятно слышать такие слова от своего мужа! – воскликнула Лиза.
Сейчас все трое снова почувствовали себя юными, в имении Потемкиных, когда стояла такая же солнечная погода, неподалеку журчала река и, что более важно, не было в их жизни войны, тюрем, полиции и жандармов.
– Здесь нет никаких разбойников! – звонко, перекрывая птичий щебет, выкрикнула Лиза. – Нет разбойников! Ни сорока, ни одного! Есть только двое мальчишек!
На какое-то время они перестали обращать внимание на своих спутников. Казалось, Федотова с Багровым нет не только рядом – их нет совсем. Потому Лиза даже вздрогнула, а молодые люди – невольно потянулись к лежавшему рядом оружию, когда над головами послышалось строгое, возникшее, будто ниоткуда:
– Хорошее настроение – это славно! Только, поручик, и вы, господа, после досмеетесь.
В шаге от них стоял Федотов, подтянутый и готовый идти дальше. Чуть поодаль замер в ожидании проводник.
А вдали виднелась поросшая лесом возвышенность – та самая, полная тайн Медведь-гора…
2
Сперва Самсонов крепко напугал Говоруху. После – утомил безмерно. Лишь теперь начальник сыскной полиции окончательно понял, почему обер-полицмейстер хочет поскорее, под любым благовидным предлогом, попрощаться с дорогим гостем и благодетелем.
Началось вроде как ничего. В том смысле, что похмельный Самсонов, пивший, по сведениям гостиничной прислуги, сначала в тамошней ресторации, после – один, запершись в номере, из всего, сказанного Говорухой, понял только одно: Лизавета Потемкина нашлась. И за ней нужно ехать. Собрался быстро, хотя и не двинулся с места, пока не заказал в номер и не выпил четверть коньяку, кое-как заев оставленной в хрустальной вазочке осетровой икрой. Предложил было Михаилу Савельевичу, но тот вежливо отказался. Не хотелось затягивать, и вообще – бог знает, чего ожидать от господина Самсонова еще: вчера, заливаясь в ресторане за отдельным столиком, в пьяном виде велел он музыкантам на эстраде замолкнуть, даже тарелкой в них швырнул. А когда кто-то из важных постояльцев, не знавших, кто такой есть Кирилл Самсонов, попытался вразумить буяна, чуть не схлопотал кулаком в ухо. Трое дюжих официантов с трудом его удержали, как им удалось увести великана, один Господь знает…
Не мог даже подумать Говоруха, что подобное повторится уже в Даниловке.
Когда он вместе с небольшим отрядом полицейских и Самсоновым приехал в деревню, узнал, что господа ушли в тайгу, ведомые местным мужиком Матвеем Багровым, всего несколько часов назад, и отдельно выяснил, что здешний настоятель, отец Леонтий, таки впрямь повенчал раба Божьего Алексея рабе Божьей Лизавете – тут-то и началось…
Откуда у Самсонова оказался револьвер, когда он успел положить его в карман, Говоруха потом объяснить не смог. Но когда Кирилл, молча постояв у входа в церковь, в которой его невеста меньше суток назад обвенчалась с другим, внезапно рванул оружие из кармана пиджака – ничего другого не подумал, рявкнул:
– Стреляется! Держи!
Полицейский унтер, стоявший к Кириллу ближе всех, тут же попытался взять его в охапку. Но Самсонов играючи свалил того с ног, вывернувшись и ударив с левой – правая по-прежнему сжимала револьвер. Унтер не понял, что на него налетело, и потом рассказывал, как долгое время слышал только звон в ушах. Тем временем на вооруженной руке Кирилла повис еще один полицейский, этому даже удалось чуть вывернуть кисть – тогда-то и прогремел выстрел. От неожиданности полицейский ослабил хватку, Самсонов стряхнул его с руки, но тут на плечи ему кинулся сзади еще один полицейский, и этому уже рискнул помочь лично Говоруха.
– Прекратить! Прекратить! – орал он, даже не надеясь, что взбешенный великан кому-нибудь подчинится.
Управиться с двумя для Кирилла также не составило труда. А когда все вокруг оказались на земле, он принялся палить в разные стороны, не целясь, наверняка не желая подстрелить никого специально – просто отчаянно жал на спуск, пока патроны в барабане не закончились. Только сам великан на этом не успокоился: взревев медведем, в несколько широких прыжков добежал до ближайшего забора, обрушил на него всю силу своего гнева, в три приема развалив деревянную ограду. И лишь потом опустился на землю рядом с проломом, обхватив голову руками, уже не рыча – воя, словно побитая пьяным хозяином верная собака, да раскачиваясь из стороны в сторону.
Какое-то время вокруг убитого горем великана было пусто – никто не рисковал подойти, даже окликнуть его боялись все, включая Говоруху. Но вдруг со двора, вокруг которого стояла разбитая Кириллом ограда, спокойно, без лишней спешки, вышел щуплый жилистый мужичок. Оглядев собрание, он подошел к сидящему великану, и когда заговорил, в голосе слышалось какое-то странное понимание.
– Гуляем, барин, или горе какое?
– Чего?.. – Самсонов поднял голову, ища взглядом то ли наглеца, то ли – смельчака.
– А ничего, – мужик развел руками. – Давно, говорю, хотел ограду поправить. А то и новую справить. Да вот, вишь, время пришло, помог. Пойдем-кось, барин. Мироном меня зовут, ежели что…
Мужик похлопал Кирилла по плечу.
Когда тот поднялся, все увидели – макушка щуплого Мирона еле доходила ему до плеча. Пропустив Самсонова во двор вперед себя, мужик обернулся, угадал в Говорухе главного, погрозил пальцем:
– Никто за ним ходить не моги. Горе у человека, по всему…
Полицейским ничего другого не оставалось, как заниматься в Даниловке своими делами. А когда перед закатом Говоруха решил возвращаться обратно, оказалось: господин Самсонов спит мертвецким сном, храпя на всю Миронову горницу. Оставлять Кирилла без своего присмотра начальник сыскной полиции не рискнул, потому велел всем заночевать в деревне – как говорится, утро вечера удалей.
Но утро ничего нового не принесло. Разве что Говоруха, придя в избу к щуплому Мирону, увидел Самсонова, сидевшего за столом в исподнем, босого и хмурого. Жена Мирона, такая же щуплая, под стать мужику, молчаливая крестьянка как раз собирала на стол: к мискам с капустой, солеными грибами, порезанному толстыми ломтями хлебу и салу ставила бутыль мутного самогона. Как раз из подпола появился сам хозяин – выносил холодный студень. Увидев Говоруху, с полупоклоном пригласил того к столу, но сыщик, в свою очередь, так же, жестом, велел Мирону и его бабе выйти на двор. Те подчинились, и когда Говоруха остался с Самсоновым наедине, осторожно проговорил:
– Кирилл Прохорович…
– Чего надо? – Кирилл поднял на Говоруху тяжелый взгляд. – У меня тоска. Знаешь, что такое тоска, селедка ты полицейская?
– Кирилл Прохорович, – начальник сыскной полиции старался вести себя крайне деликатно. – Позвольте попросить вас нынче вернуться в Красноярск.
– А что я там забыл? – равнодушно спросил Кирилл. – Там нет Лизы.
– Здесь ее тоже нет, Кирилл Прохорович. По собранным мною сведениям, раньше чем через семь дней, в деревню никто не вернется.
– Кто должен вернуться? Лиза? – Говоруха благоразумно промолчал, сам не зная точного ответа. – Тогда я буду ждать ее здесь! – Самсонов пьяно стукнул кулаком по столу.
– Я считаю, что это неразумно. Для вас неразумно, Кирилл Прохорович. Мужики сегодня утром уже видели жандармов в окрестностях. И здесь вы с вашим… гм… горем будете на виду. Это, поверьте, никому не принесет пользы.
– Я праздную свадьбу моей невесты. И пошли все к черту! Мирон! Ать сюда! Я один гулять буду?
Видя бесполезность дальнейшего разговора, Говоруха вышел, оставив Самсонова с его тоской наедине. Столкнувшись в сенях с Мироном, остановил его, сказал грозно:
– Ты вот что, Мирон… Как там тебя… Не важно. У нас здесь, в Даниловке, важные дела, государственные. Ты появился вовремя, отмечу где надо…
– Премного благодарен, ваше благородие.
– Только гость твой, – Говоруха кивнул на прикрытую дверь, – тоже важный государственный человек. Потому приказ тебе такой: укатай барина как следует, а после погрузи на подводу и отвезешь в Красноярск. Куда – скажу, там записку передашь.
– Оно и верно: от греха подальше, – понимающе кивнул Мирон. – Не пойму одного: баб разве мало? Надо ли мужику вот так из-за девки? А, кто вас, господ, разберет…
– Вот и не разбирай. Не твоего ума это дело.
Записку Говоруха собирался писать Воинову. Сам он решил-таки оставаться здесь, в деревне, с небольшим полицейским отрядом. Вроде как засада: кто бы ни вернулся, сразу к нему попадет. И то, новости вполне могут появиться раньше, чем через неделю.
Ничего. В любом случае подождать нужно. Главное – теперь-то уж преступников он не упустит…