- А ты пару недель назад четыре ушкуя не переволакивал?
Чертила заюлил глазами и промолчал, а кормчий продолжал:
- Так вот, шалят твои ушкуйники пониже… Купцы теперь, пока большим караваном не соберутся, нипочем не пойдут наверх. Так что, пока сидеть будете, а потом наплыв будет. Купцы вам за задержку недоплату устроят, вот им и будете впаривать, что на ушкуях честные купцы плавают…
Чертила проворчал уныло:
- У них и правда, на лбу не написано, што ушкуйники…
- Зато на ушкуях аршинными письменами написано! - рявкнул кормчий. - Скажи лучше, заплатили столько, што ихняя плата купеческую неустойку перебивает?..
Чертила зыркнул по сторонам, сказал с явственной фальшью в голосе:
- А ведь верно, проходили мимо четыре ушкуя. Дак они по Царице прошли, значит, переволакивались по верхнему волоку… А почему бы вам не пойти по Царице? Ладейка у вас невеликая, вода еще высокая…
- А на кой нам крюк делать в четыреста верст? - с фальшивым оживлением воскликнул Кормило. - Нам до Асторокани… Ладно, побрели потихоньку… День уж к полудню скатывается…
- А отдыхать не будете?
- Некогда отдыхать…
Защелкали кнуты, и быки неспешным шагом побрели на береговой косогор. Горчак, Серик и Шарап со Звягой шагали в ряд следом за телегой, Горчак говорил:
- Тут, на волоке, кого только нет, всякого люду по паре… Русичи, вятичи, половцы, эт, само собой. Тут и разорившиеся купцы оседают; и германцы, и франки. В Белой Веже - то же самое, только там еще и воинов-наемников полно; те же германцы, франки, да и наших русичей полно, служат верой и правдой, за увесистый кошель, половецкому воеводе…
Серик спросил:
- А пути, сколько до Итили?
- Да дней за пяток дочапаем, таким-то шагом… - безмятежно протянул Горчак.
Тут навстречу, из бокового проулка выскочил всадник, в кольчуге, шлеме, будто бадья, только с дырками для глаз, с длинным копьем, упертом в стремя. Осадив коня, он стащил с головы шлем, спросил, на ломаном русском:
- Эй, купец, стража не нужна? Сказывают, шалят нынче касоги…
- Они всегда шалят… - пробурчал Горчак. - А стража нам не нужна, сами в случает чего отобьемся…
- Ну, хоть меня одного возьмите? - сбавил тон вояка.
- А на што ты нам один? - удивился Горчак, и двинулся дальше.
Всадник тронул поводья, поехал рядом, Горчак широко ухмыльнулся, проговорил:
- Вот и сказал бы сразу; што тебе все равно в Белую Вежу надо… Ладно, динар за весь путь, и по динару голова, коли случится сшибка!
Просияв, вояка нахлобучил шлем и поскакал вперед. Серик проворчал:
- Чего ты деньги зря транжиришь…
- Ничего не зря; коней у нас нет, а впереди на коне разведчик - лучше и не надо. Касоги ведь, и верно, шалят на волоке… Это караваны они не трогают, а на нас запросто напасть могут.
Вскоре миновали последнюю убогую избушку, с плоской крышей, крытой степным дерном, и вокруг распахнулась широкая, солнечная степь. Под жарким солнцем одежда быстро высохла. Приятно было шагать вровень с неспешным шагом быков, под монотонный скрип телеги, хоть погонщики то и дело смазывали дегтем тележные оси, но скрипели не оси, а сама телега под немалой тяжестью ладьи, да кормчего, который так и не слез с нее, а, похоже, завалился спать под лавку.
Далеко за полдень, свернули к небольшому пруду, остановились. Не распрягая, погонщики принялись поить быков из бадей. Старший из погонщиков подошел, и, обращаясь к Шарапу, как к старшему, сказал:
- Пусть быки передохнут, а нам не худо бы подкрепиться…
- Ну, подкрепиться, так подкрепиться… - сговорчиво согласился Шарап.
Горчак ухмыльнулся, сказал:
- Ты, Шарап, законы волоков не знаешь - для погонщиков, харч наш…
- Не обеднеем… - проворчал Шарап. Кивнул Серику: - Полезай за харчем…
Серик легко вскарабкался на телегу, перевалился через борт ладьи, нашарил под лавкой мешок с припасами, мимоходом отметил, что маловато припасов осталось; в аккурат до Белой Вежи и хватит, а там прикупать придется. Не худо бы и поохотиться, да за полдня никакой дикой живности не встретилось. Телегами, что ли, ее распугали?..
Пока половчанка раскидывала прямо на траве холстину, пока раскладывала нехитрую снедь, прискакал нежданный стражник, легко соскочил с коня, снял шлем, повесил его на луку, вместе со щитом, сказал:
- Впереди на половину лье чисто…
- Чего-о?.. - изумился Серик. Он только что заметил, что воин совсем молодой, едва ли старше самого Серика.
Горчак пробурчал:
- Три версты… - и, обращаясь к воину, пригласил: - Хоть ты, видно, и знатного происхождения, не побрезгуй отобедать с нами…
Воин, нисколько не чинясь, присел к холстине, сложив ноги по-касожски; видать, давно привычен к походным пирам.
Горчак спросил:
- Зовут-то тебя как?
Воин открыто улыбнулся, сказал:
- Зовите меня Рене, а чей я сын, того знать вам не к чему. Если вы бывалые купцы, то наверняка знаете, известное на всю Франкию имя.
Тем временем проснувшийся кормчий, слез с ладьи, и притащил жбан с медом подмышкой, в другой руке он нес огромную братину. Наполнив ее медом, он отпил вволю, и пустил братину по кругу. Рене сидел рядом с Горчаком. Тот отпил в свою очередь, нерешительно замешкался; как-то не удобно было передавать ее Звяге через голову Рене. Но тот преспокойно протянул руки и принял братину. Отпив, крякнул, сказал, передавая братину Звяге:
- Русский мед не хуже франкского вина… - и принялся рвать зубами кус копченого мяса, заедая его сухарями и смачно хрустя луковицами.
Франкский рыцарь определенно начинал нравиться Серику. Он спросил:
- Коли ты знатного рода, какая нелегкая тебя в эти места занесла?
Тот безмятежно ответил, потянувшись снова к крупно нарезанным кускам мяса:
- А у меня еще три старших брата… А сосед наш, как раз в этих местах всего лишь за двенадцать лет сколотил такое состояние, что, вернувшись домой, купил землю и замок у обедневшего барона, который жил по соседству с нами.
- А ты тут давно? - не унимался Серик.
- Вторую весну. Нынче узнал, большой караван собирается в страну серов, а тут, через волок, сколько дней уже ни единого каравана! Как бы не опоздать…
- А чего ж один не пошел через волок?
- Я правду сказал; большая банда касогов объявилась, одному не пройти.
Горчак проговорил:
- С нами еще опаснее; с одного взять нечего, может, и не нападут, а на нас точно полезут…
Рыцарь ухмыльнулся, сказал:
- А я сразу понял, что вы не простые купцы; и ладейка-то у вас шибко маленькая, и воинскую сноровку трудно упрятать за купеческой внешностью… Ну, может, вы, и правда, купцы, да только я знаю уже столько купцов, на поединок с каждым из них вышел бы лишь исповедовавшись, и причастившись…
Болтал он по-русски бегло, только слова чудно произносил, и многие коверкал, но понимать легко было. Когда наелись, кормчий пустил по кругу еще одну братину. Немножко полежали, нежась на солнышке, а потом неспешно зашагали дальше. Серику все больше и больше нравилась купеческая жизнь.
Уже в сумерках вышли к постоялому двору. Огромная изба была сложена из потемневших бревен, к ней примыкали сараи, сложенные из таких же бревен; образовался квадрат, с одними мощными воротами и глухими стенами наружу. И все это было окружено еще и глинобитной изгородью высотой по грудь рослому человеку.
Телегу оставили за изгородью, а быков погонщики распрягли и загнали внутрь. Расторопные работники постоялого двора принялись скидывать с сеновала охапки сена, погонщики таскали воду из не далекой запруды. Хозяин, встречая гостей в воротах своей крепости, сказал по-русски, хоть судя по его смуглой роже с крючковатым носом, был он половцем:
- Оно бы не плохо было пустить их попастись на весеннюю травку, да большая шайка касогов шалит… - увидев Горчака, он изумленно спросил: - Ба-а, Горчак… А чего ж ты не с караваном идешь, а с такой маленькой ладейкой? Неужто выгнал тебя Реут?! Или ты свое дело затеял?
Горчак неопределенно пожал плечами, ответил по-половецки:
- У купца на службе всякие поручения приходится выполнять… - и, пройдя мимо хозяина, направился к распахнутым дверям одной из пристроек.
Серик пошел за ним. За дверями была огромная горница, заставленная длинными столами, пустынными, как степь. Только за одним сидел грустный Рене, и крутил пальцем кинжал на столе. Подняв голову, он сказал:
- Не поверил мне почему-то в долг хозяин?..
- А ты чего ему сказал? - спросил Горчак.
- Да сказал, что с купцом Горчаком иду с одной ладейкой…
- Вот потому и не поверил… - Горчак уселся за стол, заорал: - Хозяин! Ужин на всех пятнадцать!
Расторопные работники принялись таскать на стол снедь. Пока таскали, Шарап со Звягой пришли, да и Реутовы работники с погонщиками подтянулись. Половецкая еда сильно отличалась от русской, Серика чуть не вывернуло наизнанку от вида полной миски толстых белых червей, щедро сдобренных красноватым соусом. Увидя его гримасу, Горчак расхохотался, сказал:
- Ешь, не сомневайся! Этих червей из муки делают, особым образом высушивают, и получается весьма вкусно…
Шарап со Звягой уже наворачивали за обе щеки. Серик попробовал, и верно - оказалось вкусно. А кисло-сладкий соус был еще щедро сдобрен дорогущим перцем, который мать лишь с позапрошлого года позволила себе покупать. Одно было неудобство, приходилось есть руками, ложка ну никак не желала цеплять эту заморскую снедь. В мисках лежало еще по здоровенному куску жареного мяса, так что ужин оказался весьма сытным. В заключение работники притащили жбан вина. Когда сидели, отвалившись от стола, и не спеша припивая вино, Серик спросил:
- Мне первую стражу стоять?..
Горчак пожал плечами, уверенно сказал:
- Я думаю, здесь на нас не нападут.
- Эт, почему же?
- А потому! Которую неделю касоги тут в округе гуляют, а постоялый двор не спалили… Почему, спрашивается?
- Почему?
- А потому, што хозяин с ними в доле!
Серик изумленно поморгал, протянул:
- Как же так?..
- А как еще жить в таком глухом месте, где каравана порой приходится неделями ждать? А зимой тут и вовсе тоскливо. Обозы идут редко… Но стражу стоять все равно надо. Касоги тот еще народец; могут ночью подкрасться, и что-нибудь стянуть с ладьи, а то и быков угонят, если увидят, что стражи нет. Так что, отстоим по очереди вчетвером, чтоб все успели выспаться; чую, завтра денек хлопотным выдастся…
- А я чего же?.. - обиженным голосом встрял Рене.
- А тебе завтра весь день впереди скакать, и поглядывать… - проговорил Горчак, и залпом допил вино из кружки. - Все, спать пошли.
Серик обрядился, как положено; надел подкольчужную рубаху, кольчугу, привесил к поясу меч, сзади за пояс заткнул длинный и узкий половецкий кинжал, за голенище правого сапога сунул засапожник, - его этому еще отец научил, - за плечо привесил колчан со стрелами. На левую руку надел щит, и, прихватив лук в кожаном налучье, вышел за ворота. Уже смеркалось. Серик вскарабкался на ладью, огляделся. Лучше всего степь открывалась с ладейной кормы. Он прошел в корму, сел на борт, привалился спиной к драконьему хвосту, и принялся глядеть в степь. Он давно уже привык к тому, что в этих местах нет долгих прозрачных сумерек, как в Киеве; ночь падает сразу, будто меховым одеялом окутывает землю. И вот за какой-то миг до полной тьмы, Серик боковым зрением ухватил какое-то шевеление под стеной постоялого двора; из неприметной дверцы, прорезанной у самой земли в стене конюшни, вылезал человек. Серик не разглядел его толком, но это был точно кто-то из работников постоялого двора. Крадучись, и озираясь, он, пригнувшись, нырнул в высокую весеннюю траву и был таков.
Серик прошептал:
- Ну, Горчак… Ну, все знает… Значит, эта тать послала уведомить о легкой добыче…
Вскоре работник вернулся. Хоть глаза Серика и привыкли к темноте, да и звезды светили, будто свечи в христианском храме, опять толком не разглядел, кто из работников бегал к касогам. Ну и ладно. Возле постоялого двора нападать все равно не станут; устроят засаду впереди. Тут и гадать нечего, чай, сам тать… Серик задрал голову к небу, прижался затылком к свежему, гладко струганному дереву и принялся смотреть на звезды. Вот Большая Медведица… И почему это созвездие так прозвали? А на взгляд Серика, оно было бы интереснее назвать Небесным Ковшом. Он же так явственно то зачерпывает небесную воду, то выливает ее… Вдруг со стороны балочки, в которой имелась небольшая запруда, послышался шорох. Серик умел различить шебуршение мыши с пяти шагов, а тут шагах в двадцати в траве шуршало тело поболе мышиного. Ночь была по-особому, по-весеннему тихой, потому и слышно было, как в пустом храме. При малейшем ветерке такой шорох нипочем не услышать. Плавно Серик вытянул из колчана стрелу, наложил на тетиву и сидел не двигаясь. Наверное, лазутчик его не видел, и посчитал, что страж храпит под лавкой. Но тут же Серик подумал; а вдруг это не лазутчик? А вдруг это какой-нибудь любопытствующий отрок, впервые в жизни увидевший ладью, и подбирается, чтобы разглядеть поближе? Всадишь в него стрелу, а наутро все старейшины из окрестных родов съедутся виру требовать?
Чуть повернув голову, Серик смотрел в сторону приближающегося шороха. И вот, наконец, над травой что-то поднялось; Серик разглядел очертания плеч, высокой шапки, с меховой опушкой. Наметив взглядом самую верхушку шапки, плавно, но быстро оттянул тетиву и пустил стрелу. Ухмыльнулся, прислушиваясь к быстро затихающему шороху, который издавал улепетывающий на четвереньках ночной соглядатай.
Вскоре пришло время смены. Из ворот вышел Горчак, потянулся, вскарабкался на ладью, спросил:
- Ну, что видел?
Серик пожал плечами, сказал равнодушно:
- Один из работников в степь бегал, а потом лазутчик приполз, а может не лазутчик? Я спрашивать не стал, шапку ему прострелил, он тут же убег. А больше ничего не случилось.
- Ну и ладно… Шапку с утра поищем. Правильно сделал, что не убил. А ну как, любопытный пацан из ближайшего стойбища? Нытья не оберешься… Когда молодежь за добычей бегает - в этих стойбищах концов не найдешь, зато права свои они глухо знают…
Серик слез с ладьи, прошел в ворота. Ночь была теплая, как парное молоко, и он не пошел в избу, а, сняв доспехи, завалился под навесом на солому. Хоть и прошлогодняя, но солома хранила запах хлеба и жаркого лета. Сквозь сон подумал, что у хозяина постоялого двора где-то и пшеничное поле имеется, но тут вспомнил, что степь даже германский плуг не берет. Видать возят откуда-то солому на подстилку коням и живности…
Утром он проснулся от жалобных воплей. Открыв глаза, увидел, что Горчак, Шарап и Звяга обступили хозяина, стоявшего на коленях, и вопившего что-то в свое оправдание, а Горчак тыкал ему в нос шапкой, нанизанной на стрелу. Седлавший под навесом коня Рене, бросил свое занятие, и двинулся к шумящей компании. Серик упруго вскочил на ноги, сунул ноги в сапоги, и тоже выбежал на середину двора. Тем временем вопли прекратились.
Горчак тихо говорил, но от его тихого голоса хозяину, видать, было еще страшнее:
- Говоришь, не в доле с касогами? А зачем твой работник вечером в степь бегал? Никак до ветру? В нужнике его чуткий нос брезгует? А к ладье не любопытный отрок приползал… Вишь, лисий хвост на шапке? Это знак воина…
Рене вдруг деловито вытащил меч, и тут же примерился к толстой шее хозяина. Горчак в мгновение ока перехватил его руку, заорал:
- Ты што, очумел?!
- Так тут яснее ясного… - изумленно приподнял брови рыцарь. - И дознание проводить не обязательно. Тут только дай потачку - потом убытки не перечтешь…
Горчак, не отпуская его руки, но сбавив тон, проговорил:
- А ты подумал, што сюда другой содержатель постоялого двора не меньше чем лет через пять доберется? Купцам большое неудобство причинишь…
- Ты что же, советуешь не пресекать этот разбой?! - еще больше изумился Рене. - Дуче будет тобой очень сильно недоволен… А мне все равно придется донести дуче обо всем этом… - но меч он все же опустил.
Горчак проворчал:
- Это ваши дела с дуче, нас они не касаемы. Нам бы только крыша над головой в ненастье… - легонько пнув приунывшего хозяина в толстый живот, спросил благодушно: - Сколько народу в ватаге?
- Д-десятков в-восемь наберется… - заикаясь, выдавила насмерть перепуганная тать постоялая.
- Вооружены как?
- Л-луки - у каждого, с-сабли - у каждого второго, к-копья - у к-каждого…
- Кольчуги есть?
- Н-нет, только кожаные рубахи… На груди в два слоя…
Горчак ухмыльнулся:
- Ну-у… Не так уж и страшно… - повернувшись к франку, сказал: - Рене, ты поедешь впереди, в версте от нас. И смотри в оба глаза, и слушай в оба уха.
Тот усмехнулся, бросил меч в ножны, проворчал:
- Не в первый раз купеческий караван сопровождаю… - и пошел к своему коню.
После сытного завтрака, за который хозяин отказывался брать плату, так что Горчаку пришлось рявкнуть в том смысле, что Рене все равно донесет дуче, после чего хозяин деньги взял, Серик с тяжким вздохом обрядился в кольчугу. С удивлением он увидел, что и погонщики откуда-то достали кольчуги, и мечи у них красовались на поясах. Серик подошел к Горчаку, спросил, кивнув на погонщиков:
- Эт што, простые погонщики?
Горчак мельком глянул, пробурчал:
- Простые…
- А кольчуги?..
Горчак протянул:
- А-а… Вон ты што… На волоках народ не впроголодь кормится. А этот волок самый дорогой. Тут простой погонщик деревянные хоромы имеет. А лес тут дорог. Давай, лезь на ладью. В случае чего, в драку не лезь, только стреляй. Отмахаемся как нибудь. В ватаге, я думаю, одни пацаны…
Серик сидел бочком на борту ладьи и вглядывался в степь. Остальные шагали впереди, распределившись вокруг быков. Горчак сказал, что касоги первым делом постараются быков угнать, так что быков в первую очередь и оберегать. А ладью пусть Серик стережет. Он один десятка касожских пацанов стоит. Далеко впереди ехал Рене. Со стороны казалось, что он дремал в седле; голова опущена, копье в опущенной руке, чуть не чертит наконечником по дороге. Но Серик то знал, что из такого положения быстрее всего можно кинуть копье на руку. Приближался уже полдень, а касоги все не нападали. Серик в очередной раз обозрел окоем, вправо медленно уползала за окоем длинная вереница каких-то горбатых животных. Серик позвал Горчака, тот торопливо вскарабкался на ладью, поглядел, плюнул, сказал равнодушно:
- То караван верблюдов на Шемаханское царство пошел… - и слез с ладьи.
Серик проводил взглядом последнего верблюда и снова стал глядеть вперед. Горчак еще говорил, что весть о шайке грабителей до дуче не дошла, как только дойдет - дуче пошлет сюда отряд всадников, и расшалившимся пацанятам придется туго. Вдруг Рене натянул поводья, и встал, будто каменная баба, каких полно встречается в степи на вершинах курганов. Вереница быков неспешно подтянулась к нему и тоже встала. Серик понял, что начинается, и вытянул из колчана стрелу.
Горчак подошел к франку, они перебросились несколькими словами, и Горчак пошел обратно. Подойдя к ладье, задрал голову, сказал спокойно:
- Засада впереди…
- А с чего он взял? - недоверчиво спросил Серик. - Я ничего там не вижу…
- Он заметил, как несколько стрепетов хотели сесть в той низинке, и тут же взлетали…
- А-а… Ну, если стрепеты… - пробормотал Серик.