Семен задумался. Надо немедленно действовать. Нужно попытаться ворваться в правление и обезоружить конвоиров, а потом освободить арестованных. Но пройдет ли это так гладко? Не закончится ли эта попытка провалом? Действовать надо наверняка, чтоб был полный успех.
Буденный поднял от дождя воротник шинели. Он долго раздумывал, досадуя, что получается не так, как предполагал. Белые, как нарочно, забились в здание и не показывали носа на улицу.
- Что, Сема, молчишь? - прошептал Денис.
Буденный не успел ответить. Дверь правления широко распахнулась. Кто-то вышел на крыльцо с фонарем. Подняв его высоко над головой, освещая вокруг, он властно крикнул:
- Ну, давай!.. Давай!.. Выводи!..
Фонарь хотя освещал и слабо, но Буденному и его всадникам было видно, как из правления вышло несколько калмыков. Держа винтовки наготове, они стали по сторонам крыльца.
- Ходи! - заглядывая в дверь, свирепо кричали они. - Ходи!
- Арестованных зараз будут выводить, - прошептал кто-то около Буденного.
- Тише! - предупредил он.
Вдруг под Буденным, вытянув голову, звонко заржал конь. Семен похолодел и испуганно взглянул на крыльцо. Но калмыки не обратили внимания на ржание. Их это не обеспокоило.
Из дверей правления стали выходить арестованные, связанные друг с другом.
- Приготовься! - вполголоса сказал Буденнный, крепко схимая эфес шашки. - Слушай мою команду!
Парни оживились. У кого были шашки, те выхватили их из ножен, а у кого их не было, - проверили затворы винтовок.
Дождавшись, когда из правления на площадь вывели всю партию арестованных, Буденный крикнул:
- Эскадрон, за мной! Ура-а!..
- Ура-а-а! - в едином порыве подхватили парни, поддавая каблуками под бока лошадей. Навстречу брызнули беспорядочные выстрелы.
- Ура-а! - с криком наскочил Буденный на побежавшего по улице длинного белогвардейца, размахивающего фонарем. Подняв шашку, Буденный с силой рубанул его. Белогвардеец пошатнулся, фонарь выпал из его руки и погас.
Кругом слышались крики, стоны, выстрелы, лязг железа.
- Товарищи арестованные! - закричал Буденный. - Мы красногвардейцы! Хотим освободить вас… Освобождайтесь и вооружайтесь!.. Бейте белых гадов!.. Да здравствует советская власть! Ура-а!..
- Ура-а! - загремело вокруг.
В одно мгновение арестанты были освобождены от веревок, конвоиры частью были перебиты, другие разбежались.
- Бей проклятых беляков!.. Бей гадов!.. - неслось отовсюду.
Из правления стали выбегать перепуганные конвойные казаки и калмыки. Пробарабанив ногами по ступенькам крыльца, они разбегались во все стороны. За ними устремлялись в погоню только что спасенные от расстрела жители.
Буденный в сопровождении брата Дениса, Новикова и нескольких других парней вбежал в правление. В первой комнате, занимаемой охраной, находилось с десяток казаков. При появлении вооруженных людей они подняли руки. Вперед выступил молодой кудрявый урядник.
- Сдаемся, - сказал он. - Воевать с вами не желаем. Нас забрали в отряд силком.
Буденный вгляделся в него и узнал. Это был один из тех казаков, которых мобилизовали в хуторе Елиматенском, где чуть не забрали и его.
- Ладно, - сказал Буденный, - разберемся. Сдавайте оружие! Новиков, принимай! А потом раздай винтовки освобожденным товарищам…
В большом зале правления при тусклом свете пятилинейной лампы сидело и лежало человек до двухсот арестованных. Стоял тяжелый запах.
- Вы свободны, товарищи! - крикнул им Буденный. - Расходись по домам!.. А кто имеет желание, вступайте к нам в отряд. Сейчас же и оружие получите.
Зал зашумел. Раздавались радостные, взволнованные крики. Люди вскочили с пола, обступили Буденного.
- Спасители наши!.. Спасители…
- Век вас не забудем!..
- Ах, дьявол тебя забери, - крикнул кто-то радостно. - Да ведь это ж Семен Буденный!
- Где он, Буденный-то!.. Где?.. Пустите, то ж мой сын.
Услышав голос отца, Семен, расталкивая толпу, ринулся к нему.
- Отец! - обнял он его. - Жив, старина?.. Рад, что все так хорошо обошлось!.. Ну, иди скорее домой, а то мать изошла слезами… Пусть она завтрак хороший готовит, приедем с Денисом завтракать.
- Сейчас пойду, Сема, - всхлипывая от радости и утирая глаза рукавом, проговорил старик. - Пойду, обрадую ее…
Но с белыми не все еще было покончено. То там, то сям в станице возникали схватки с ними, впрочем, быстро заканчивавшиеся. Почти все жители были на стороне красных и помогали советским бойцам уничтожать белогвардейцев.
Когда, наконец, белогвардейцы были изгнаны из станицы, а частью перебиты, Буденный сказал Новикову:
- Беги, Филипп, на колокольню, бей в набат. Будем собирать жителей на собрание…
Вскоре с колокольни стали падать частые удары колокола, тревожным гулом расплываясь над станицей.
Пока население собиралось у правления, Буденный распорядился выслать за станицу разъезды, а сам занялся подсчетом трофеев. Бежавшие калмыки и казаки оставили у правления два конно-горных орудия с тремястами снарядами, четыре пулемета "Максим", много винтовок, патронов и лошадей с седлами.
- Ведь это ж мы целый отряд вооружим! - весело воскликнул Буденный.
Народ собрался у правления. Буденный вышел на крыльцо. Сквозь муть промозглого рассвета он увидел сотни устремленных на него глаз. Смахнув с головы серую солдатскую шапку, он закричал:
- Граждане! Я долго говорить не буду. Времени нет. Каждую минуту сюда могут ворваться белые и снова начнут продолжать свои злодеяния. Кто хочет спасти себя и семью от гибели и насилий, записывайтесь в наш отряд, получайте оружие и патроны. Время не ждет… Общими усилиями отстоим станицу.
Толпа взволнованно загудела:
- Записывай меня!
- Давай винтовку мне!
- Записывай меня с сыном!
Буденный поднял руку.
- Вижу, товарищи, ваше единодушие. Всех желающих запишут, кое-кому дадут винтовки с патронами. У кого есть свое оружие, несите. Есть ли среди вас артиллеристы?
- Я - артиллерист, - поднял в толпе кто-то руку.
- Я - тоже, - поднялась вторая рука.
- И я…
- Все артиллеристы ко мне! - приказал Буденный.
Из толпы выступило человек десять фронтовиков.
- Вот вам, товарищи, артиллерия, - указал им Семен на пушки, стоявшие у крыльца. - Быстро наладьте их, приготовьте к бою.
- Слушаемся! - козырнули фронтовки и направились к пушкам.
- Пулеметчики, ко мне! - снова крикнул Буденный.
И снова из толпы вышло несколько человек.
- К пулеметам! - приказал им Буденный. - Денис, записывай желающих вступить к нам в отряд. А ты, Федор, раздай винтовки и патроны, и чтоб каждый расписался в получении… Предупреди - зря патроны не расходовать. За каждый напрасно истраченный патрон будем строго наказывать.
Через час вербовка в отряд была закончена.
- В отряд записалось, товарищ командир, - официально доложил Денис брату, - пятьсот тридцать два человека. Винтовки и патроны выданы. Те, кто не получил винтовок, обижаются. Говорят, сманили вступить в отряд, а сами оружия не дают…
Буденный усмехнулся:
- Ничего, в бою добудут оружие. Теперь, Денис, давай-ка организуем конный отряд… Лошадей у нас много, раздадим их.
- Сема, - нерешительно проговорил Денис. - Я себе из трофейных добрую коняку выбрал. А свою оставил.
- Вот себе-то ты выбрал, - укоризненно проговорил Буденный, - а товарищам, небось, нет? - кивнул он на Новикова и Просолова.
- А мы, Семен Михайлович, своих тоже позаменили на добрых лошадей, живо откликнулся Федор Просолов.
- Ну и правильно сделали, - сказал Буденный. - Заработали честно.
- Мы и вам, Семен Михайлович, выбрали доброго коня, - сказал Новиков. - Должно быть, офицерский был.
- Вот за это спасибо, что о старшем своем товарище не забыли…
Буденный разбил пехоту на четыре роты, роты на взводы и отделения. Выбрали командиров.
Пришел Михаил Иванович звать сыновей завтракать.
- Пошли, ребята, - улыбался старик. - Мать вареников наварила.
* * *
Первого марта в Платовскую прибыл отряд Никифорова.
- Семен Михайлович, прости дорогой, - сконфуженно сказал Никифоров Буденному. - Ошибку сделал я тогда, что не послушался тебя…
- Ну, что ж теперь делать, - сказал Буденный. - Повинную голову меч не сечет… Не стоит об этом вспоминать… Давай вот укреплять наш отряд.
Два отряда слились в один, насчитывающий теперь около двух тысяч человек.
Был сформирован также кавалерийский эскадрон в сто шестьдесят сабель. Командиром эскадрона был выбран Семен Буденный.
XX
Виктор с Семаковым еще больше сдружился. Без него или его совета он и шагу не мог сделать. Он верил в трезвый ум своего старшего товарища, верил в его проницательность, а поэтому подчинялся ему во всем.
После занятия Ростова белогвардейцами ни Виктор, ни Семаков с частями Красной гвардии не ушли из города. Они были оставлены для подпольной работы. Остался также и Василий Афанасьев.
В то время все большевистские организации ушли в подполье. В тылу врага они широко развернули политическую работу среди рабочих, трудовых масс казачества и крестьянства. Большевики сплачивали революционные силы, готовясь в тылу нанести удар по врагу.
В Ростове работал подпольно Ростово-Нахичеванский большевистский комитет, который руководил всеми организациями Дона.
Была создана сеть подпольных большевистских ячеек не только в самом Ростове, но и в ряде казачьих станиц и сел. Под влиянием большевистской агитации все больше возрастало забастовочное движение в городах, росло недовольство казачьей и крестьянской бедноты белогвардейскими порядками.
Еще при расформировании маршевой роты, в которой служили Виктор, Семаков и Афанасьев, они сумели припрятать оружие в надежном месте. В случае необходимости оружие могло быть использовано.
Семаков, являясь членом городского подпольного комитета большевиков, был связан со многими рабочими ряда предприятий, где были созданы ячейки. У него была даже налажена связь с тюрьмой и несколькими еще не расформированными воинскими частями.
На Виктора были возложены обязанности связного. Днем и ночью, почти не отдыхая, он бегал по городу с тем или другим поручением. Его было удобно использовать на такой работе. Статный, красивый юноша с погонами вольноопределяющегося и крестами на груди, он никогда не вызывал подозрений у белогвардейцев.
Однажды Виктора вызвали на конспиративную квартиру по Нижне-Бульварной улице.
Он и раньше бывал здесь. Небольшой, довольно уже ветхий флигелек, принадлежавший старику, сторожу какого-то магазина, стоял особняком от других домов, словно стыдясь быть с ними в одном ряду. Хозяин этого флигелька был человеком испытанным, проверенным. На него можно было положиться.
Когда Виктор, обменявшись с выставленым у дома товарищем условными паролями, вошел в низенькую комнату флигелька, он увидел сидевших за столом Семакова, Афанасьева и пожилого мужчину с седой бородкой и в очках, Андреева, того самого, который когда-то впервые давал поручения Виктору и принимал от него заявление о вступлении в партию.
- Садись, Витя, - сказал Семаков.
Юноша присел на табурет.
- Что-то Соловьева долго нет, - взглянул на часы Андреев.
Но в то же мгновение открылась дверь, и в комнату вошел бледнолицый, сухощавый мужчина лет сорока в шинели без погон.
- Легок на помине, - усмехнулся Семаков. - Товарищ Андреев только что тебя поминал…
- Садитесь, товарищи, ближе, - попросил Андреев.
Все пододвинулись к нему.
- Товарищи, - глуховатым голосом начал Андреев, - белогвардейцы арестовали некоторых наших товарищей, нескольких расстреляли… Сейчас в тюрьме томятся двадцать три самых видных активиста нашей партии. Ждут суда. Для нас будет большим несчастьем, если мы допустим, чтоб их всех казнили. Надо вооружиться, напасть на тюрьму и освободить их. Но, прежде чем идти на такой опасный шаг, мы должны связаться с наступающими частями Красной гвардии. Нам известно, что в Никитовке сейчас Антонов-Овсеенко со своими войсками. С севера наступает Красная гвардия под командованием Сиверса. А где-то около Миллерово находится отряд Петрова… Подпольный комитет для связи с этими частями выделил вас и поручил мне по этому поводу договориться с вами… Вы, товарищ Семаков, поедете в Никитовку. Вы, товарищ Соловьев, попытайтесь разыскать Сиверса, а товарищи Волков и Афанасьев - Петрова… Вот вам деньги на расходы, вот документы…
* * *
Под видом демобилизованных солдат Виктор и Афанасьев, пересаживаясь с поезда на поезд, медленно продвигались на север. Они уже добрались до станции Глубокой, а о большевистских отрядах даже и слуху никакого не было. Всюду в пристанционных поселках были расквартированы казачьи полки, стянутые Калединым на Дон.
Проезжая станции, Виктор и Афанасьев на платформах видели праздно стоявших казаков. Они лузгали подсолнечные семена, с любопытством встречали и провожали взглядами проходившие мимо поезда. И по их непроницаемым лицам трудно было определить, что у них было на уме, кого они поддерживают: белых или советскую власть.
Однажды к вечеру поезд подошел к станции Миллерово. Как и всюду, на платформе вокзала было шумно: бабы торговали пирожками, яйцами, молоком, расхаживали молодые парни с девушками. Группе смеявшихся казаков что-то рассказывал небольшого роста казачок. Все его движения и жесты Виктору показались знакомыми. Он пристально вгляделся в казачка. Сомнений не могло быть - это Сазон Меркулов. Виктор окликнул его.
Меркулов с изумлением оглянулся и, увидев Виктора, заулыбался. Придерживая шашку, подбежал к нему.
- Здорово! - протянул он руку. - Куда едешь?
- Да туда, - махнул в неопределенном направлении юноша.
- А-а, понятно, - захохотал Сазон. - Туда, стало быть, на куличкины хутора хлебать киселя… Куда же тебя черти несут?.. Ведь на станции Чертково красные стоят… Какой-то навроде Петров ими командует.
- Петров? - переспросил Виктор.
- А чего ты обрадовался-то? Ай знакомый твой?
- А чего мне радоваться? - равнодушным тоном проговорил Виктор. - Что он делает, этот Петров, в Черткове?..
- Черти его знают, - пожал плечами Сазон. - Слыхал я, будто он хочет на Новочеркасск и Ростов идти, да нас, казаков, боится… Только зря боится-то, мы его не тронем… Наше дело - сторона.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я все знаю, - хитро сощурился Сазон. - Э, парень, - вдруг вспомнил он что-то. - А ведь твой-то брат, Прохор, никак в Каменской станице. Полк-то Атаманский там стоит. Тут ведь такие, парень, дела были: в Каменской съезд фронтовиков состоялся и советскую власть принял… Я-то хоть на съезде и не был, но все знаю, что там было, потому как от нашей сотни на нем мой друзьяк был. Вон тот с большим чубом, что с бабой стоит разговаривает да языком губу облизывает, навроде как кот, почуявший сметану… Ух, и бабник же! Весь в меня, проклятый, уродился!
- Так что же там, на съезде, было?
- Избрали Военно-революционный комитет, - сказал Сазон. - Всеми делами в нем заворачивают гвардеец Подтелков да прапорщик Кривошлыков… Да и Прохора, говорят, избрали в комитет…
- Значит, он большевик? - спросил Виктор.
- А мы все теперь большевики, - важно сказал Сазон.
- Большевики?
- Ну, ясное дело. Тут, парень, под станцией Глубокой на казаков наших наскочил было есаул Чернецов со своими офицерьями да юнкерами. Так наши казаки такого дали им чесу, что они навсегда запомнят. Почти всех порубали… А самого Чернецова зарубил Подтелков… Ты б глянул на этого Подтелкова. Ох, и казачина же боевой!..
Виктор вспомнил есаула Чернецова, когда-то бывавшего у Константина в Ростове.
- Как бы мне подробнее узнать про Прохора? - спросил он. - Может быть, я бы к нему на денек заехал…
- А зараз узнаем, - проговорил Меркулов и закричал молодому казаку, любезничавшему с женщиной. - Чикомасов, чего ты губы-то облизываешь?.. Сколь ни крутись перед своей дамочкой, все едино она ноль внимания на тебя… Вот я - это другое дело. Погляди, как она на меня нежно поглядывает-то… Ох ты, милая моя, кундюбочка!..
Казаки захохотали. Женщина, стоявшая с Чикомасовым, покраснела и отошла от него. Чикомасов сконфуженно заморгал.
- Ну и дурило же ты, Сазон, - укоризненно покачал он головой. Родила тебя маменька да радовалась: думала, из тебя человек будет, ан черт знает что получилось.
- Я-то хоть омрок человечий, а ты отброс овечий, - под хохот казаков проговорил Сазон и, засмеявшись добродушно, добавил: - Не серчай, односум, я ж шутейно. Пойди-ка сюда, дело есть.
Чикомасов нехотя подошел к Меркулову.
- Здравья желаю! - козырнул он Виктору.
- Здравствуйте! - ответил тот.
- Чикомасов, - сказал ему Сазон, - этот вольноопределяющийся - наш станичный житель, двоюродный брат Прохора Ермакова… Он вот хочет заехать к Ермакову. Как думаешь, Ермаков зараз в Каменской али нет?
- Нет, - ответил Чикомасов. - Он сейчас в Петрограде. Его на съезде фронтовиков выбрали делегатом на Всероссийский съезд Советов… Недели через две, должно, приедет…
Паровоз дал гудок отправления.
- Прощай, Меркулов! - пожал руку Сазона Виктор. - До свидания, товарищ Чикомасов.
- Прощай! - сказал Сазон. - Ты что же, Виктор, так и не сказал, куда едешь-то?
Поезд с грохотом тронулся. Виктор, стоя на ступеньках вагона, нагнулся к Меркулову, шедшему рядом с вагоном и, смеясь, шепнул:
- К Петрову еду.
- Да ну?! - изумился Сазон. - Неужто служить у него будешь?
- Может быть, - загадочно усмехнулся Виктор.