* * *
Командир красногвардейского отряда, стоявшего на станции Чертково, Петров был в своем штабе, когда ему доложили о приходе Виктора и Афанасьева.
Он велел пригласить их в свою комнату. Встретил Петров молодых людей приветливо.
- Садитесь, товарищи!
Виктор сел и с любопытством оглянул Петрова. Это был небольшого роста, розовощекий лет тридцати пяти мужчина с серыми умными глазами. Одет он был в синие галифе и офицерский шоколадного цвета френч без погон.
- Рассказывайте, молодые люди, что побудило вас ко мне прийти? спросил он, закуривая и усаживаясь напротив.
Виктору Петров понравился. Он показал ему свои документы, подробно рассказал о положении в Ростове и попросил от имени ростовской большевистской организации быстрее наступать на Ростов.
- Ждут вас там, товарищ Петров, очень ждут, - говорил Виктор. - Когда будете подходить к Ростову, мы вам поможем овладеть быстрее городом. Вооружимся и поднимем восстание… Оружие у нас есть.
Петров встал и, заложив руки за спину, стал ходить по комнате, изучающе поглядывая на молодых людей. Черт их знает, а может быть, это шпионы, подосланные белыми? Он долго говорил с ними и, когда, наконец, удостоверился в том, что Виктор и Афанасьев действительно посланы к нему Ростовской большевистской организацией, сказал:
- Это все прекрасно, друзья мои. Мы, конечно, могли бы быстро продвинуться к Новочеркасску и Ростову, но нам еще не совсем ясна позиция казачьих полков, расставленных по линии железной дороги к Новочеркасску… Мне и Подтелков с Кривошлыковым тоже все твердят, чтобы я скорее наступал на Новочеркасск и Ростов. А когда я их спросил, твердо ли они уверены в том, что казачьи полки будут держать нейтралитет и пропустят беспрепятственно мой отряд, то они не дали мне твердого ответа. Ясно Подтелков и Кривошлыков не могут поручиться за все полки… Вот оно в чем вся загвоздка. Ворвешься в логово врага, окружат тебя со всех сторон - и разгромят… Тут, молодые люди, нужна величайшая осторожность…
- Не может быть, товарищ Петров, чтоб казаки против вас пошли! воскликнул Виктор. - Я сейчас, проезжая через Миллерово, видел казаков, разговаривал с ними. Заявляют, что они - большевики.
Петров задал несколько вопросов Виктору и Афанасьеву, касающихся обороны белыми Ростова. Оба они рассказали все, что знали. Но это, видимо, не совсем удовлетворило Петрова.
- Плоховато вы знаете обстановку в Ростове, - сказал Петров с сожалением. - Мне нужны точные сведения. В Ростове сейчас находится 252-й пехотный полк, какое настроение у солдат?..
- Хорошее, - ответил Афанасьев. - В этом полку есть большевистская организация. Во всяком случае, если они большевиков не поддержат открыто, то и выступать против них не будут…
- Это хорошо, - сказал Петров. - Вы когда едете в Ростов?
- Задерживаться нам здесь нечего, - ответил Афанасьев и посмотрел на Виктора. - Сегодня бы, пожалуй, и выехали. Верно ведь, Виктор?
- Конечно, - согласился юноша. - Нам надо спешить в Ростов.
- Езжайте, - сказал Петров. - Передайте товарищам, что на днях мы начнем наступление по направлению Новочеркасск - Ростов… Мне необходимо свои соображения на этот счет согласовать с планами Сиверса и Антонова-Овсеенко… А для того, чтобы выяснить в Ростове все вопросы, которые меня интересуют, а главное, наладить связь с 252-м полком, нейтрализовать его, я пошлю с вами одного товарища… Он все это там сделает… Дам я вам и литературу, раздадите рабочим и солдатам.
Вечером Виктор с Афанасьевым в сопровождении представителя штаба отряда Петрова выехали в Ростов. С собой они везли два тюка большевистской литературы.
XXI
Двадцать третьего февраля отряды Красной гвардии выбросили из Ростова отчаянно сопротивлявшихся белогвардейцев. Двадцать пятого был взят и Новочеркасск.
Военно-революционный комитет во главе с Подтелковым переехал в Ростов.
Девятого апреля в Ростов из Москвы приехал чрезвычайный комиссар Юга России и уполномоченный ЦК РКП(б) Серго Орджоникидзе. И в тот же день в Ростове открылся Первый съезд Советов Донской Советской социалистической республики.
В самый разгар работы съезда вдруг в президиуме произошло какое-то оживление. Подтелков что-то зашептал на ухо Орджоникидзе. Тот, мотнув курчавой головой, поднялся.
- Товарищи, - сказал он, обращаясь к делегатам съезда, - внимание и полное спокойствие! Мы здесь с вами решаем важные дела, а в это время враги не дремлют. Они делают свое гнусное, презренное дело. Они подняли восстание против советской власти в Черкасском округе. Восставшие контрреволюционеры во главе с есаулом Фетисовым захватили Новочеркасск и уже подходят к Ростову…
Кривошлыков призывно закричал:
- Товарищи, к оружию!..
- К оружию! - повторили делегаты. - К оружию!..
- Давайте винтовки!
- Пойдем подавим восстание!
Орджоникидзе приказал раздать делегатам винтовки… Получив оружие, все под руководством Орджоникидзе вышли за город, навстречу белогвардейцам. По пути к делегатам присоединились вооруженные рабочие ростовских заводов. Произошел короткий, но ожесточенный бой. Белогвардейцы были разбиты и бежали.
Выставив охрану вокруг города, делегаты вернулись в город, и съезд продолжал свою работу.
Тринадцатого апреля съезд избрал Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров Донской Советской социалистической республики. Председателем ЦИК был избран Ковалев, казак станицы Кривянской, а председателем Совнаркома Подтелков.
Но разгромленная донская контрреволюция не прекратила борьбы против советской власти. По станицам открыто стали разъезжать конные шайки офицеров и вербовать в свои отряды казаков.
В Ростов стали проникать тревожные слухи о том, что в станицах Егорлыкской, Мечетинской, Кривянской, Раздорской и ряде других казаки подняли восстание против советской власти. Через короткое время, пришло известие, что полковнику Мамонтову удалось поднять станицу Нижне-Чирскую, а полковнику Денисову - станицу Заплавскую.
В то же время шли вести и о том, что остатки "добровольческой" армии, разбитые под Екатеринодаром, под предводительством Деникина, принявшего командование над добровольцами после смерти Корнилова, устремились с Кубани на Дон.
В довершение ко всему с Украины грозно двигались к Ростову немецкие оккупанты.
В связи с создавшимся положением 16 апреля по инициативе Орджоникидзе был организован Чрезвычайный штаб по борьбе с контрреволюцией в Донской республике.
В состав штаба вошли Орджоникидзе, Ковалев, Подтелков, Кривошлыков и некоторые другие. По существу этот Чрезвычайный штаб под руководством Орджоникидзе взял в свои руки власть в республике.
Контрреволюционная волна захлестывала станицы и хутора Дона. Ежедневно то в одной, то в другой станице вспыхивали мятежи против советской власти.
Отогнанные от Ростова и выбитые из Новочеркасска советскими войсками белогвардейские отряды есаула Фетисова и других офицеров обосновались в станице Кривянской, в трех верстах от Новочеркасска. Штаб этих белогвардейских отрядов расположился в станице Заплавской, куда стали стекаться отряды из мятежных станиц. Вокруг этого штаба скопилось уже до семи тысяч повстанцев при шести орудиях и тридцати пулеметах.
В самом Ростове в эти дни было неспокойно. Ежедневно происходили грабежи, убийства, налеты анархистов-бандитов.
Однажды в штабе стало известно, что из Таганрога на станцию Гниловскую прибыли два эшелона с вооруженными анархистами. Они намеревались захватить Россию.
Орджоникидзе отдал распоряжение железнодорожной администрации, чтобы один из эшелонов был оторван от другого и загнан в тупик.
Когда это было сделано, анархисты ворвались в вагон наркома железных дорог Донской республики Безруких и, страшно бранясь и потрясая оружием, стали требовать, чтобы он их эшелон, загнанный в тупик, присоединил ко второму.
Расправа над Безруких, казалось, была неминуемой, но в это время к нему в вагон вошел Орджоникидзе. Увидев, какой опасности подвергается нарком железных дорог, Орджоникидзе подбежал к одному из бандитов, наставившему наган на Безруких, крепко стиснул ему руку.
- Брось револьвер! - приказал он.
Анархист, почувствовав силу этого человека, трусливо заморгал.
- Тебе чего надо? - огрызнулся было он.
- Ничего, - сквозь зубы гневно проговорил Орджоникидзе, - говорю, брось револьвер! - и еще сильнее сжал его руку.
- Да не жми! - взревел от боли анархист, выпуская из руки наган. Вот черт-то!.. Ну и силища!..
Орджоникидзе отпустил его руку. Анархист нагнулся было поднять револьвер, Орджоникидзе, предупреждая его намерение, отшвырнул носком сапога револьвер в сторону.
- Ну, это ты брось! - строго крикнул на него Орджоникидзе. - А то тебе хуже будет.
Второй анархист, пристававший к Безруких, не целясь, выстрелил в Орджоникидзе. Пуля с визгом пролетела над ухом Орджоникидзе, зацепив его кудрявые волосы, и с треском впилась в зеркальное стекло вагона. Подоспевшие спутники Орджоникидзе разоружили бандитов.
…Получив от Ленина предупреждение о том, что немцы намереваются оккупировать Россию, Орджоникидзе приказал эвакуировать из города на юг ценное имущество.
…Однажды Орджоникидзе позвал к себе Подтелкова.
- Что будем делать, товарищ Подтелков? - спросил он. - Положение создалось довольно серьезное… Надо что-то придумать…
Развернув на столе карту Донской области, Орджоникидзе провел карандашом по территории северных округов Дона - Хоперскому и Усть-Медведицкому.
- Знакомые места, а? - взглянул он на Подтелкова.
Подтелков сразу же все понял.
- Правильно, товарищ Орджоникидзе! - воскликнул Подтелков. - Надо пробраться в эти округа… Убежден, что на Хопре и на Медведице я в пару дней соберу несколько полков, надежных полков, революционных. В них, товарищ Орджоникидзе, все спасение… Эти полки помогут нам установить крепко советскую власть на Дону, подавить все контрреволюционные восстания.
Предложение было убедительное. Всем было известно, что в Хоперском и Усть-Медведицком округах прочно установилась советская власть. Фронтовое казачество там крепко поддерживало большевиков.
Штаб обороны назначил мобилизационную комиссию в составе пяти человек: Подтелкова, Кривошлыкова, Ивана Лагутина, Константина Мрыхина и Мельникова. В помощь мобкомиссии было выделено сто десять человек, в число которых входили: вооруженная охрана из фронтовых казаков и политотдел из двадцати казаков-коммунистов. Среди этих коммунистов были вахмистр Востропятов и Прохор Ермаков, который в то время уже вступил в партию.
* * *
В Ростове Прохор жил у Виктора. Узнав от Подтелкова о предполагаемой экспедиции в верховные станицы Дона, участником которой будет и он, Прохор, радостно взволнованный, пришел к Виктору.
- Уезжаю, - заявил он брату.
- Куда?
Прохор рассказал.
- Уж наверняка полков пять-шесть наберем. Федор Григорьевич Подтелков сказал, что всем нам, казакам-большевикам, придется в качестве командного состава быть в этих полках. Чем черт не шутит, смотри еще командиром полка сделают, - засмеялся Прохор.
- Вполне возможно, - сказал Виктор. - Чем ты, например, хуже Константина?.. Он вот, видишь, уже говорят командует большим отрядом белых…
Прохор потемнел.
- Не напоминай ты мне о нем, - глухо сказал он. - Если этот гад белопогонный попадется мне под руку, ей-ей, я ему пулю в лоб пущу, не посмотрю, что он мне брат родной.
- А может быть, он в тебя ее первый пустит.
- Это правильно, кто первый успеет. Но постараюсь я первый.
- Проша, ты что же, так и не поедешь в свою станицу повидаться с родными? - спросил Виктор.
- Нет! - резко мотнул головой Прохор. - По матери да сестре, правда, очень соскучился… Поглядел бы на них. А вот что касается отца, то нет желания мне с ним встречаться… Боюсь, что поругаемся… Видел на днях своих станишных, так они рассказывали, что как узнал отец, что я большевиком стал да в Москву к Ленину ездил, так он проклял меня. Будто дал клятву, что ежели я попадусь ему на глаза, так он меня собственноручно убьет…
- Да-а, - раздумчиво протянул Виктор. - Дядя - суровый человек… С ним поладить трудно… Мне рассказывали, что он на съезде Советов в Великокняжеской выступал и предлагал всех иногородних выселить с Дона…
- Да ну? - удивился Прохор. - Этого я не слышал… Чудак-человек. Ведь жена-то у него, наша мать, иногородняя же?.. Ну и зачем бы я поехал туда, Виктор?.. На грех лишь. Ругаться я с ним не намерен, а драться тем более. Как ни говори, а отец… Отослал я ему своего коня строевого. Думаю, раз он справлял его мне на службу, так пусть пользуется…
- Я думаю, он когда-нибудь образумится, помиритесь еще.
- Все может быть, - согласился Прохор.
Виктор видел, что разговор этот не особенно нравится Прохору и, желая переменить его, спросил:
- Когда ваша экспедиция выезжает?
- Через неделю, наверно, выедем.
- Поехал бы и я с вами с удовольствием, - с сожалением проговорил Виктор. - Да не пустят меня.
- Хочешь, я поговорю с Подтелковым? - сказал Прохор. - Он это дело устроит.
- Не стоит, - отмахнулся Виктор. - Меня предупредили, чтобы я никуда не отлучался. Положение довольно серьезное. Если не подоспеют сюда наши войска, то немцы или белые, а скорее всего те и другие вместе, ворвутся в город… Ну, понимаешь, я коммунист, имеющий уже некоторый опыт подпольной работы, должен опять остаться в подполье…
- Опасная эта работа.
- Конечно, опасная… Но зато полезная для партии, для народа.
XXII
Положение все более ухудшалось, поэтому был создан Чрезвычайный штаб обороны Донской Советской социалистической республики. Теперь мятежом были охвачены почти все южные станицы Дона. Повсюду шли кровопролитные схватки отрядов Красной гвардии с восставшими казаками. Оккупационные германские войска уже заняли Таганрог и напирали на Ростов. Обессиленные, слабо вооруженные революционные части отступали.
Сборы экспедиции на север Дона затягивались. За снаряжением ее следил сам Орджоникидзе.
- Товарищ Подтелков, деньги получили? - спрашивал он.
- Получил, товарищ Орджоникидзе. Десять миллионов рублей выдали мне в банке.
- Хватит на расходы?
- Думаю, хватит.
- Зачем еще задержка?
- Теперь как будто, все в порядке. Народ подобран.
- Сколько человек идет?
- Сто двадцать семь. Хороший народ подобран. Боевой… Сам подбирал. Это в большинстве казаки Хоперского и Усть-Медведицкого округов. Они всех знают там, на их зов будут охотно идти казаки…
- Правильно. Надо выезжать. Медлить нельзя.
- Первого мая выезжаем, товарищ Орджоникидзе.
- На железной дороге препятствий нет?
- Нет. Вагоны готовы, уже часть вещей казаки грузят.
… Утро было тихое, солнечное. Где-то за городом ухалипушки. У перрона стоял готовый двинуться в путь поезд. Как и всегда в таких случаях, по платформе суетливо сновали пассажиры с чайниками и котелками, корзинами и узлами. Крыши вагонов густо облеплены людьми.
Подтелков, одетый в кожаную черную тужурку, перетянутый ремнями, высокий и подобранный, расхаживая по платформе, по-хозяйски наблюдал за погрузкой и посадкой своих людей. К нему подошел худой, тщедушный, на вид почти еще мальчик, Кривошлыков, зябко кутаясь в шинель.
- Что, Миша, - сочувственно спросил у него Подтелков, - не проходит твоя лихорадка?
- Пропадаю, Федор, - простонал Кривошлыков.
- Потерпи, Миша, вот сядем в вагон, я тебе спирту с хиной дам.
- Да ведь не пью же я, - поморщился Кривошлыков.
- Надо выпить, - настойчиво сказал Подтелков. - Пройдет. Ермаков! увидев Прохора, крикнул он. - Как у вас, все посадились?
- Усаживаются, Федор Григорьевич, - ответил Прохор, подходя к Подтелкову с Виктором. - Федор Григорьевич, я тебе как-то говорил о своем двоюродном брате. Так вот он, - кивнул Прохор на Виктора. - Познакомься.
Блеснув из-под усов белыми зубами, Подтелков улыбнулся, протянул Виктору широченную ладонь.
- Рад познакомиться. Мне Прохор о вас рассказывал… Навроде имели желание с нами поехать?
- С удовольствием поехал бы, товарищ Подтелков. Но парторганизация не разрешит. А я не волен распоряжаться собой…
- А это товарищ Кривошлыков, - представил Прохор.
Слегка улыбнувшись, Кривошлыков как-то рывком сунул Виктору сухую, как таранка, горячую руку. Он понял, что Кривошлыков сильно болен.
- Да, - согласился Подтелков. - Это верно. Сейчас все мы не вольны распоряжаться собой. Революция над нами хозяйствует.
На вокзал приехали Орджоникидзе и Ковалев. Поздоровавшись, Орджоникидзе спросил у Подтелкова:
- Ну как, подготовились к отъезду?
- Вас поджидали, товарищ Орджоникидзе, - вытягиваясь по-военному, сказал Подтелков. - А теперь можно и в путь трогаться.
- Немцы Таганрог заняли, - вздохнул Орджоникидзе. - К Ростову подступают. Я только что получил телеграмму от Ленина. Просит, чтобы я выехал к немецкому командованию и договорился насчет установления демаркационной линии… Буду протестовать против незаконного вторжения германских войск в Таганрог и на Дон… Ну, прощайте, дорогие, - обнял он Подтелкова, а затем Кривошлыкова. - Желаю удачи!.. Уверен, что с задачей, возложенной на вас, вы справитесь хорошо…
- Обязательно, товарищ Орджоникидзе, - убежденно воскликнул Подтелков. - Может, много и не соберем, а уж полков пять-шесть обязательно.
Сняв фуражку, Подтелков помахал машинисту:
- Давай!
Машинист, увидев сигнал, поданный Подтелковым, дал свисток.
Еще раз пожав руки Орджоникидзе и Ковалеву, Подтелков и Кривошлыков вскочили на ступеньку тронувшегося вагона.
- Прощай, Витя, - расцеловал Прохор Виктора. - Прощай, дорогой братишка! Не знаю, когда теперь и увидимся… Да и увидимся ли еще?.. Времена-то наступили грозные.
- Увидимся, Проша!.. Обязательно!..
Прохор на ходу вскочил на подножку вагона и, еще раз взмахнув фуражкой, исчез за поворотом…
Поезд медленно полз в гору, огибая маленькие беленькие домики города. Всюду ярко зеленела молодая трава и кружево юной листвы деревьев. Казаки стояли у дверей и окон вагонов.
- Благодать-то какая! - слышались радостные восклицания.
- Теперь у нас в станицах сирень скоро зацветет, - вздохнул кто-то.
За Кизитеринкой дорога пошла берегом Дона. Красавица река широко разлила свои воды по лугам и займищам. Казаки, не выпуская из рук винтовок, стояли у окон и дверей, любовались родной рекой, воспетой в многочисленных песнях и былинах.
Контрреволюционерам уже была известна цель поездки Подтелкова с его отрядом в верховые станицы области. И они чинили всяческие препятствия на пути движения эшелона, устраивали засады.
Разгоняя белых, казаки снова усаживались в вагоны и продолжали ехать. Но длилось это недолго. Впереди опять оказывались засады. Двадцать пять километров - от Зверево до Лихой - экспедиция продвигалась с боями в течение четырех суток.