- Ну, он, - сказал Магнус, - ну, он... - Магнус потянулся к тумбочке под телевизором в гостиной. Оттуда он извлек бутылку с сигнатурой "Тоник: по столовой ложке с водой три раза в день". Он налил себе стакан этой жидкости, то есть доброго солодового виски, и вернулся к своему рассуждению: - Дамьен ученый. Приятный, высокий, под стать тебе, моя радость. Сам он небогат, но мамаша его - деловая женщина, сказочная богачка в Австралии. Миссис Хильда Дамьен - владелица газет, супермаркетов и всего прочего, соответственно. Уильям в делах ничего не смыслит. Живет скромно, но он наследник. Так что лучше уж ты сосредоточься на крошке Стенхоупе, он явно достойный холостяк, отчасти с репутацией плейбоя, но вполне созревший для того, чтоб остепениться. Ему тридцать три, ни разу не был женат. Определенно, тебе следует взяться за Стенхоупа, пока его не перехватили. А насчет Уильяма Дамьена, ну, у него там какая-то связь, но, судя по сплетням, скоро это дело лопнет. Несходство характеров, постоянные скандалы. Если ты его сцапаешь, потом, конечно, придется заняться мамашей. А теперь мне пора соснуть.
Глаза у него слиплись прежде, чем Маргарет вышла. Она вынула гребенку из сумочки, причесалась перед зеркалом и направилась к двери. Когда она была на пороге, Магнус открыл глаза и сонно проговорил:
- В школе я отлично исполнял леди Макбет. Видно, это у нас в роду.
Из лечебницы Джеффри Кинга она покатила в Черненький Дом.
- Я буквально изнемогаю, - жаловалась она матери. - Такие концы. А в понедельник надо снова гнать в офис к половине десятого. Флора с Юнис и не думают навещать дядю Магнуса. Ни единой мысли о les autres. И смотри, как они на меня ополчились. То обвиняли меня, что якобы я причастна к смерти бабушки; потом жалели меня; теперь я, оказывается, виновата в смерти сестры Роз. А меня даже близко не было к этим смертям, к этим убийствам.
- Да, тяжело, - посочувствовала Грета, - и почему бы тебе не оставить эту твою работу, немного не отдохнуть?
- В данный момент я довольна своей работой, - сказала Маргарет. - И я люблю Лондон.
- Но ты можешь встретить хорошего человека. И конечно, ты можешь кого угодно сюда пригласить. Рано или поздно ты еще встретишь свою судьбу.
- То есть - такого муженька, как у Юнис или у Флоры? - пропела Маргарет своим мелодичным голоском. - Так знай, что Берта и Питера я считаю дичайшими занудами. Да будь они моими мужьями, я бы им синильной кислоты подсыпала в чай.
- Пожалуйста, не надо так говорить, - сказала Грета, взбивая подушки. - Даже в шутку.
Обязанности Маргарет в рекламном бюро при нефтяной компании в Парк-Лейн заключались, главным образом, в том, чтоб в истории аукционных торгов выискивать знаменитые картины, а затем компания иногда их приобретала. Работа не очень сложная. В основном Маргарет покупала или просматривала в библиотеке каталоги продаж и владельцев до столь отдаленного прошлого, какое только было доступно проверке. Отношения на службе были у нее идеальные. Женатые сотрудники приглашали поужинать. Один неженатый время от времени водил на дискотеку; один женатый все время хотел ее щупать, с ней спать. Как-то Маргарет сказала что-то задушевное о les autres, и тут одна девушка в офисе вспомнила:
- Я уже это слыхала.
- Ну, это такое французское направление.
- Да нет, я по телевизору слышала. Кто-то, ну вылитая ты, говорил про философию Les Autres. Я-то лично всегда считала, что надо думать о других, быть внимательной к людям, и вообще.
- Это в религиозной программе? - заинтересовалась Маргарет.
- Да, наверно. Про каких-то монахинь.
- Ах да, что-то было такое, - припомнила Маргарет.
Время у нее в основном уходило на то, чтоб выслеживать Уильяма Дамьена с безопасного расстояния. "Безопасного" означает, что в определенные часы она оставляла машину на ближайшей стоянке и бродила по кварталу, где он жил в современной пятиэтажке. По списку жильцов на подъезде она вычислила расположение окон. Тот факт, что Маргарет в шпионстве не профессионал, а всего-навсего новичок, явно служил ей на пользу. Промахи, какие она могла допустить - и таки допускала, - устраняли всякую вероятность того, что она на самом деле следит за Уильямом.
Он ее даже не замечал. Случайно, хоть ничего тут странного нет - имя Дамьен говорит само за себя, а кто знает Уильяма? - оказалось, что кто-то на работе у Маргарет в родстве с парой, которая не только знает Уильяма, но знает "кто он". То есть знает, что он наследник громадного состояния.
Вышло так, что второстепенный французский художник рубежа веков по имени Франсуа Роз, о котором раньше никто слыхом не слыхал, несколько месяцев назад был выставлен на торги. Нефтяная компания, на которую работала Маргарет, решила приобрести этого Франсуа Роза, изобразившего несколько сочных кистей винограда на выпяченном пузе голой лежачей особы. Маргарет дали задание - разузнать подоплеку продажи. Она выяснила, что картина принадлежит австралийской коллекционерке Хильде Дамьен, которая больше не в состоянии ее выносить. И тут ассистентка Маргарет пропищала: "Мэй, это моя сестра, и у нее муж, так вот они дружат с сыном этой богачки, с Уильямом. Он, между прочим, работает - на жалованье живет".
Это Маргарет как раз и без нее знала. Но через девицу можно было заполнить пробелы, которые оставляла информация дяди Магнуса. С ассистенткой Маргарет обращалась небрежно, на грани хамства: верный способ выудить ценные сведения. "Послушай, - говорила ей Маргарет, - я здесь не для того, чтоб изучать черты и нравы всяких сыночков всяких владельцев картин, которые наша компания, может быть, купит. Заметь себе - мо-ожет быть. Единственное, что я хотела бы знать, - сколько Хильда Дамьен отдала за картину".
Это было далеко не единственное, что Маргарет хотела бы знать. Оказывается, первоначальную покупку устроил сын, примерно два года назад.
- Он женат? - осведомилась Маргарет у ассистентки - строго, исключительно в интересах дела.
- Нет. Живет там с одной. - И тут уж ассистентку, конечно, понесло: - Года два с ней живет, но все, вроде, без толку. Дикие скандалы. Как говорится - любовь-ненависть.
- Она любит его деньги, но ненавидит его самого? - рассеянно бросила Маргарет, роясь у себя в сумочке.
- Денег, в принципе, нет. Мать ничего ему не дает, ни шиша, буквально. На жалованье крутится. Иногда прямо хоть зубы на полку. Подруга должна на хозяйство вносить. По-моему, скоро она его бросит. Да, определенно, Мэй говорит, скоро она его бросит. А вообще-то - он, если честно, странный. Не взрослый какой-то - не приведи боже.
Маргарет отыскала колледж, где Уильям занимался своими исследованиями. Узнала день, когда девица наконец отчалила; с двумя чемоданами дождалась в вестибюле такси, шофер побросал чемоданы в багажник, а сверху, раздвинув шторы, Уильям глядел им вслед. Девица не вернулась. Маргарет выждала три недели.
"Молодой Дамьен порвал с невестой", - прочитала она в светской хронике глянцевого журнала.
Теперь Маргарет ходила за ним повсюду и таки достала во фруктовом отделе "Маркса и Спенсера".
- Учтите, эти грейпфруты, - она сказала, - чуть-чуть помятые.
Он посмотрел на нее, посмотрел на грейпфруты, опять на нее.
- Да, в самом деле. Спасибо, - сказал он. Его поразила рыжая красавица с сексапильно выдающимися зубами, стоявшая рядом, готовая тут же уйти. Она сочла, что он вполне ничего, если только прекратит толстеть.
Через четыре месяца они поженились.
Вернувшись из свадебного путешествия, Маргарет вскоре поехала навестить дядю Магнуса.
- Видала в газете про кроху Вертера Стенхоупа? Что он застрелился?
- Ты же Уоррена Макдаермида предсказывал, - отвечала Маргарет, скидывая синие туфельки, часть своего приданого; туфельки немного жали. Она была в огненно-пунцовом платье, и Магнус нашел, что это как раз то, что надо при ее волосах.
- Уоррен Макдаермид или Вертер Стенхоуп - какая разница? Ну, положим, я слегка промахнулся. Пока. Возможно, и для Макдаермида придет час расплаты, да, непременно придет. Кстати, если б ты вышла за Стенхоупа, а не за Дамьена, ты бы в данный момент была богатой вдовой, а не женой бедняка с богатющей мамашей. Но, в общем и целом, ты неплохо устроилась. Как предполагаешь избавиться от Хильды Дамьен?
- Дождусь подходящего случая, - сказала Маргарет.
- Может, твоего дурного глаза будет достаточно, - сказал Магнус. - Ты только думай об этом, сосредоточься, и что-то такое с нею случится.
- Ты, кажется, так меня и не понял, - сказала Маргарет. - Я хочу активно ликвидировать эту даму. Дурной глаз, дурной глаз - при чем тут. Мне хочется настоящего, здорового преступления. Кстати, она мне как раз не нравится.
- Кормильцы часто не нравятся, их даже ненавидят.
- Тоже мне кормилица. Такая ограниченная, все-то она знает. И достаточно жадная к тому же.
- У нас в Шотландии, - сказал Магнус, - народ более склонен творить добро, равно как и зло, чем где-то еще. Почему это так, не знаю, но это так. Что дает тебе преимущество. Я же со своей стороны хочу напомнить тебе о Юдифи, и как поступила она с Олоферном. Дай-ка сюда Библию.
Маргарет собралась уходить.
- Все это не так просто, как ты воображаешь, - сказала она, - тут нужен план.
Магнус читал:
- "...и приблизившись к постели, схватила волосы головы его и..."
- План. Надо составить план, - говорила Маргарет.
- "...изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову".
- Хильда на той неделе заявится. В четверг у нас этот ужин, а в пятницу вечером или утром в субботу я хочу их с Уильямом отвезти в Сент-Эндрюс. Может, приедешь на воскресенье в Черненький Дом? И мы поведем ее в лес погулять, дядя Магнус.
- Где она в Лондоне остановилась?
- В "Рице".
- Если быть совершенно честным, - сказал Магнус, отстраняя священную книгу, - мне не хочется неприятностей. Достаточно мы уже пролили крови, если ты это имеешь в виду.
- Между нами, - сказала Маргарет, - мы можем устроить несчастный случай.
- Невозможно, - сказал Магнус. - Никаких гарантий успеха. Слишком рискованно.
- Вечно все подозрения падали на меня. Так почему же я не могу действительно что-то сделать? Меня без вины заставляли себя чувствовать виноватой, это унизительно, пойми. Я хочу испытать, наконец, чувство вины с полным на то основанием.
- Вообще говоря, - сказал Магнус, - виновные редко испытывают чувство вины. Они испытывают чувство восторга, триумфа, они довольны собой.
- Вот и чýдно. То, что мне надо.
- Надо тебе или нет, - сказал Магнус, - судьба за тебя распорядится сама.
Она сказала:
- Лучше придумай что-нибудь до двадцать первого, до воскресенья, а то я больше никогда не приду. Все. Я сказала. Думаешь, мне очень интересно сюда таскаться? - Влезла в свои синие туфельки, схватила плащ, вышла. Через минуту сунула голову в дверь: - Сейчас дико скользко, такие дожди. Столкни ее в пруд. Ты-то знаешь, как это делается. - И ушла.
Магнус хлебнул своего лекарства и стал смотреть в окно, где, лилово-оранжевый, пышно пылал закат. Вошел санитар - уложить в постель пациента.
- Все это, - сказал ему Магнус, кивнув на окно, - детальнейшим образом отражено в ряде романов сэра Вальтера Скотта. Никому закат не удается так, как ему.
- Факт, - сказал санитар.
13
Аннабел сказала Роланду:
- Я рада, что этот человек съехал.
Она имела в виду соседа Роланда, журналиста, который переехал-таки на житье к подруге.
- Экономически будет сложней, - сказал Роланд. - А так-то хорошо одному. Легче думается.
- И тебе, между прочим, будет над чем подумать, - сказала Аннабел. Он как раз оправился от своего гриппа и пригласил к себе Аннабел - перекусить. Решил сам приготовить ужин, и пусть Аннабел палец о палец не ударяет. Все нужное закупила работница, являвшаяся три раза в неделю, и сейчас Роланд шлепал - бокал в руке - из кухни в гостиную, где Аннабел прохлаждалась за мартини с водкой. Она сообщила Роланду, что вспомнила телевизионное шоу, где была та же самая Маргарет, что и в газете. - Она была в монастыре, там кадры: едет на мопеде по Виктория-стрит, потом посещает больных. Я организовала, мне прокрутили.
- Та самая? Ты уверена? И фамилия?
- Фамилию не называли. Дай сюда фотографию, и я скажу, она или нет.
Роланд вытащил фотографию и оставил Аннабел, удалившись к плите. Вдруг его осенило. Он убавил газ и вернулся в гостиную.
- Аннабел, - сказал он. - Ту про монахинь программу, ведь я ж ее вспомнил. Мельком кусочек видал - уморительно. Но, ты знаешь, было ведь продолжение. Одну монахиню убили, то ли в монастыре, то ли в монастырском дворе, забыл; никого не арестовали. Убийцу так и не нашли. Пожилая монахиня, совершеннейшая гага, взяла на себя, но кто ей поверит. Да-да, вспомнил. Еще думали - это мужчина, тот, кто задушил. Помню, рассуждали: если левша, то он напал сзади, а если нет - то, наоборот, спереди. По отпечаткам на шее определили.
- Но это уже второе убийство, в котором замешана Маргарет Мерчи. Если это, конечно, она.
- Могу выяснить, она или нет.
- Я тоже могу. Но я и по фотографии почти уверена, что это одно и то же лицо. И что она делала в монастыре?
- Замаливала грехи, - сказал Роланд.
- Псих, очевидно, - сказала Аннабел.
- С чего ты взяла?
- Ну, просто все эти обстоятельства и что-то в лице.
- Ладно, посмотрим - в четверг у Харли на ужине.
Приступили к еде. Телячьи отбивные, горошек, салат. Кларет.
- Надо бы Харли поставить в известность, - сказал Роланд.
- Я умираю хочу рассказать Харли с тех еще пор, как ты тогда выяснил насчет первого убийства. А может, он сам уже знает?
- Нет, по-моему, - сказал Роланд.
Аннабел выдержала паузу.
- И по-моему тоже, - сказала она. - Но все равно, какая разница? Муж, молодой Дамьен, уж точно все про нее знает.
- Интересно, - сказал очень вкрадчиво Роланд, попутно разливая вино по стаканам, - а вдруг муж вообще ничего про нее не знает.
- В таком случае, - сказала Аннабел, - тебе категорически нужно держать свой длинный язык за зубами, Роланд. Ты будешь выглядеть подлецом, если начнешь распускать байки о прошлом этой девицы. И мы ведь всего лишь предположили, что та монахиня и Маргарет Мерчи - одно лицо.
- Могу проверить, - сказал Роланд.
- Я тоже могу. Но помни - Харли ни звука, - сказала Аннабел. - Ты выставишь себя в отвратном свете. Ну зачем тебе репутация сплетника, ну правда же, Роланд; постарайся молчать.
Наутро Аннабел просмотрела те кадры на Би-би-си. Да, Маргарет Мерчи, у которой убили бабушку, была та же самая, что одна из монахинь рокового монастыря.
Роланд ей позвонил - сообщить тот же факт и присовокупить плоды своих собственных нехитрых трудов: из интервью Юнис в глянцевом женском журнале следовало, что бедной Маргарет, еще будучи школьницей, пришлось дважды подвергаться допросу, один раз, когда одноклассница утонула в пруду прямо у нее на глазах, и второй раз, когда учительница, с которой они в кафе пили чай, пошла в дамскую комнату и исчезла навеки. "Что-то такое есть в Маргарет, - говорила, оказывается, Юнис. - Мне, конечно, жаль ее, как не жалеть, но собственных детей тоже будешь держать от такого подальше". Уточнять она отказалась. ("Ваши дети боятся Маргарет?" - "Нет, милый Марк пока еще грудной".)
Флора с Бертом вместе отвечали на все вопросы. Берт напомнил интервьюеру о законах относительно клеветы и о пределах закона, каких сам он лично намерен придерживаться. Указанные факты, он объяснил, не имеют один с другим ничего общего. И Маргарет была не единственной свидетельницей тех несчастных происшествий. Флора сказала: "Моя сестра, конечно, человек очень практический, заземленный. А земля, как вы знаете, это магнит. Вот Маргарет и притягивает таких людей, как журналисты и телевизионщики. Волосы у нее натурально-рыжего цвета. Против нее абсолютно ничего нельзя доказать. И безобразие, когда к нам на дом является полиция и нас допрашивают. Нам скрывать нечего".
Роланд все это зачитал Аннабел по телефону. Аннабел не понравилось, что он так ужасно возбужден. Ну, занятно, ну, действительно, все это полный кошмар, - но она никак не могла понять этот тон городского сплетника, это злорадство, которое иногда на него находило.
- Роланд, держи это при себе, - сказала она. - Ты меня понял? Ты только сам себе навредишь, если станешь направо и налево об этом трепаться.
- Но ведь сплошная жуть, да?
- Тут загадка какая-то, а в общем, не наше дело. - Она извинилась тем, что ей кто-то дозванивается; Роланд ужасно ее огорчал.
А потом она стала обмозговывать эту историю Маргарет Мерчи. И вдруг набрала номер студии, в том же здании, что ее офис, где делался фильм про художника, который консультировал Харли Рида. Его вскорости ждали. Аннабел попросила ему передать, чтобы он позвонил. Аннабел всегда была такая отзывчивая, тактичная, вечно всем готова помочь добрым советом. Но в последнее время ей дико надоело, что каждый день - все одно и то же, и нет постоянного друга, и вдобавок еще этот Роланд вечно ей портит кровь - тут, естественно, никакие нервы не выдержат. Ей безумно, ну прямо никаких сил, захотелось рассказать Харли Риду все, что она выяснила про Маргарет Мерчи, и лучше, конечно, чтоб он пока ничего не знал, но в крайнем случае можно будет с ним это обсудить. На худой конец. И за окном как раз зарядил нудный дождь.
Аннабел с Харли в обеденный перерыв пошли вместе съесть по бутерброду и выпить в баре через дорогу. Харли порадовал Аннабел, будучи буквально огорошен ее рассказом. "Я и сам чувствовал, - сказал он тем не менее, - что с девицей что-то не то. Крис ни на секунду не верит, что они встретились с Дамьеном случайно. Конечно, соваться нехорошо, и не наше, собственно, дело. Хотелось бы только думать, что Хильде Дамьен ничто не грозит". И он бледно улыбнулся.
- Ну, в конце концов, саму-то девицу ни в чем никогда и не обвиняли, - сказала Аннабел. - Естественно, если в семействе есть сумасшедший... - Сплетни все-таки облегчают душу. Теперь можно было перейти к обсуждению предполагаемого документального телевизионного фильма о жизни и творчестве Харли. - Надеюсь, - она сказала, - удастся задействовать Хосписа.
- Сама понимаешь, - сказал Харли, - дворецкий неуместен, когда речь идет об искусстве.
- Может, и так, - сказала Аннабел. - Но с психологической точки зрения преданность всегда привлекает. Если тебя показывают с преданным слугой или с преданным другом, это к тебе располагает; значит, ты вызываешь преданность.
- Ах, да ведь Хоспис совсем недавно у нас. А насчет преданности - не знаю, не знаю. Крис мне предана, ну конечно, предана, не то зачем бы она меня стала терпеть. И я ей предан. - Но эти мысли не получили отражения ни в одной телевизионной программе. Он сказал, что ему пора, чмокнул Аннабел:
- Ну, до четверга.
Хильда летела из Австралии в Лондон. Собиралась оформить квартиру в Хампстеде, свадебный подарок Уильяму с Маргарет, и вдобавок сюрпризом подарить им Моне, о котором Хильда пока знала только, что это - вид на Темзу в светлых тонах, писанный в 1870 году.