Затем мы сообща решали, как нам действовать. Тогда Мануэлю еще не было пятнадцати, в случае сексуального злоупотребления в отношении подопечного учительница подлежит уголовному преследованию и немедленному увольнению. Хотим ли мы опозорить Биргит посмертно? И как Мануэль будет дальше учиться в нашей школе, если об этом пойдут разговоры? Придется отдать его в интернат или отослать в Штаты?
- Слишком дорого для безработного дедушки, скорее мы сошлем Мануэля на крестьянский двор, пусть чистит свинарники. Но вдруг наша версия вообще беспочвенна, - с надеждой проговорил Патрик, потому что хотел ускользнуть от возможной роли деда.
- С другой стороны, у нас не будет проблем, если ты возьмешь опеку над своим внуком, и можно будет оставить Виктора у себя, - сказала я.
- Иза выйдет из себя, когда узнает, что стала бабушкой, - сказал Патрик немного злорадно. И мне, наконец, стало ясно, кого этот ребенок напоминал мне с самого начала: Виктор был похож не только на покойную Ленору, но в первую очередь на свою бабушку.
Мы вдвоем порылись в комнате Мануэля в поисках предметов, пригодных для генетического анализа, и нашли зубную щетку, носовой платок, жвачку и несколько сигаретных окурков - в целом улов получился богатый. Через Интернет я заказала стерильные ватные палочки в футлярчиках для транспортировки, чтобы взять у Виктора мазки из ротовой полости. Патрик не догадывался, что я уже недавно обрабатывала Медвежонка для сходных целей. Поскольку возвращение Мануэля ожидалось лишь через две недели, результат лабораторного исследования должен был поступить еще до его приезда.
- Тебя успокоит, если мы отправим для исследования и мою пробу? - спросил Патрик, но я ему верила и считала излишним оплачивать еще один дорогостоящий тест.
- Кстати, тебе звонил твой муж, - доложил Патрик. - Мы даже немного поговорили, он был вполне дружелюбен. Ты можешь застать его сегодня вечером дома.
При этом я вспомнила, что непременно должна позвонить и симпатичной Франсуазе Уртьен во Францию, поскольку дала слово держать ее в курсе событий.
Франсуаза была потрясена гибелью Биргит и Штеффена.
- Она была чудесной подругой, - сказала она. - Но с мужчинами ей не везло. Странно, ведь она была так хороша собой! Она постоянно искала своего единственного, но, похоже, так и не нашла.
- А могла бы ты допустить, что отец Виктора - кто-то из ее учеников?
Она поразмыслила и сочла это вполне правдоподобным. Это, в конце концов, объясняло, почему Биргит не могла радоваться будущему ребенку, а даже планировала аборт.
- Когда Биргит говорила, что ни за что на свете не поставит в известность о своей беременности предполагаемого отца ребенка, я подумала, естественно, о священнике или о женатом мужчине, а то и о какой-нибудь высокопоставленной персоне. Мне виделся представительный, пожилой господин, который может лишиться своего доброго имени. Но случай с учеником - конечно, гораздо опаснее: когда-нибудь он бы не удержался и похвастал, что совратил учительницу. И если бы этот грех дошел до начальства, ей пришлось бы проститься со статусом государственной служащей.
Мы обе допускали, что Биргит имела еще какую-то искру надежды, что отец ребенка все же Штеффен, в противном случае она не поддалась бы на уговоры Франсуазы и сделала аборт. Чем дольше я мысленно охватывала последний год жизни Биргит, тем с большей горечью сознавала, что, так старательно избегая ее, я лишила ее дружеской поддержки или предложения о помощи.
Патрик предложил мне прогуляться втроем - с Виктором - до Рыночной площади и съесть мороженое. Он знал, что может доставить мне этим радость, а сам, наверное, хотел выпить пива. Стоял теплый день, во время каникул многие местные жители в отъезде или в бассейне, зато в Старом городе и в парке толкутся туристы.
И, к сожалению, Мать Природа. Нежданно-негаданно она возникла перед нами и с любопытством заглянула в коляску. Виктор как раз получил от меня дозу мороженого на кончике ложки, первое мороженое в его жизни. Он сидел, откинувшись на подушки, и разглядывал мир своими большими темными глазами.
- Поздравляю, - сказала Мать Природа, - какой очаровательный шельмец. Вылитый дедушка!
Неужто она полагает, что Патрик мой отец?
Мы приветливо кивнули ей, по возможности уходя от разговора. Когда она удалилась, Патрик остался переживать обиду. Ему не понравилось, что его без колебаний назначили на роль деда. К счастью, Мать Природа не сделала ни одного замечания по поводу той самой статьи в газете - наверно, потому, что учительская на время каникул перестает быть центром коммуникации, а сама она местных газет не читает. Рано или поздно все коллеги узнают сенсационную новость о гибели Биргит и Штеффена.
Вечером, когда я как раз уже собиралась позвонить Герноту, телефон зазвонил сам. Патрик опередил меня и снял трубку, но звонил явно не мой бывший муж. Несмотря на это, я стояла и прислушивалась, потому что лицо у Патрика стало таким испуганным, что я насторожилась.
- Понимаю, - сказал он, - да, я в курсе. Разумеется. Нет, нет. Это не так, тут вы ошибаетесь. Разве что на пробу? Лететь на Тенерифе, ах вон оно как.
Он подал мне знак, что ему нужна бумага и ручка. Я сбегала, принесла и снова навострила уши. Кажется, звонила женщина. Патрик записал фамилию и номер телефона. Неизвестная продолжала говорить и говорить.
Внезапно мой герой гордо выпрямился, и голос его приобрел прямо-таки властное звучание.
- Боюсь, что в настоящий момент вообще не имеет смысла. Малыш страдает от болезненного воспаления среднего уха и плачет почти непрерывно. Детский врач говорит, что это воспаление может стать хроническим, если его не вылечить до конца. В таком состоянии я решительно не могу подвергать Виктора риску в поездке, да и для вас это будет слишком обременительно.
Убедительнее врать просто невозможно, я была по-настоящему горда Патриком. Он явно отделывался от кузины Биргит при помощи дипломатии и вранья.
- Да мы бы рады узнать, как будет чувствовать себя ребенка в путешествии! Но как можно допускать такую неосмотрительность, - возмущался он, - и садиться в самолет с больным ребенком! Да еще к тому же с воспалением среднего уха!
По окончании разговора мы оба невольно рассмеялись, потому что с тех пор, как Виктор у нас, он не болел ни одного дня.
Тем не менее я не могла долго веселиться и чисто по привычке взяла поучающий тон:
- К сожалению, ты склонен вытеснять неприятные вещи. Однако отодвигать проблемы - еще не значит их решать. Женщина из отдела опеки и попечительства, сестра Биргит и их кузина, Мануэль и его мать, полиция - со всеми следовало бы, наконец, поговорить начистоту.
- Ты хочешь, чтобы был финал с трубами и литаврами? - спросил он. - Я, честно говоря, ужасно этого боюсь.
- Ах, мой бедный трусишка, - принялась утешать я его. - Но когда ты наконец расквитаешься со всем этим, ты сможешь заодно и развестись.
- И кто тогда будет меня кормить? - спросил Патрик.
И затем исповедался мне, что на одно из своих заявлений получил положительное решение и ему назначено время для собеседования в Штутгарте. Я спросила, когда это будет, и узнала, что срок давно миновал.
24
В последние дни мы почти непрерывно говорили о Биргит и Мануэле. Патрик с трудом мог представить, что его сын-подросток спал со своей учительницей. Он не сомневался, что инициатива исходила от нее, на что я возражала, что Биргит была ответственным педагогом, и большинство ее друзей и возлюбленных были старше ее самой, у меня не поднималась рука заподозрить ее в педофильских наклонностях. При этом я помалкивала о том, как Биргит несколько лет назад в игривом отпускном настроении утверждала, что иностранный язык лучше всего усваивается в постели.
- Надо было мне самой давать Мануэлю репетиторские уроки! - сокрушалась я. - И зачем только я порекомендовала тебе мою коллегу, ведь и в этом пункте опять виноватой оказываюсь я! Меа culpa, mea maxima culpa!
- Поздно нести эту латинскую околесицу, - сказал Патрик, - ребенок уже родился.
- Франсуаза этим гордится, ведь именно она отговорила Биргит от аборта.
- Через десять дней возвращается Мануэль, правда, приедет он поздно вечером, - сказал Патрик и, погруженный в свои мысли, посмотрел на часы. - Конечно, ему захочется о многом рассказать, а потом непременно навестить свою Сару или Юлиана. Как ты считаешь, не лучше ли будет, если мы пропустим день его приезда и потом дадим ему выспаться?
- Вообще-то, это твое дело, - сказала я.
- Аня, мне бы хотелось, чтобы ты присутствовала при этом неприятном разговоре, - попросил он. - У меня такие чувство, что в противном случае я все сделаю неправильно.
- Радость моя, это не мой сын, кроме того, ты чуточку старше и опытнее меня. Но если ты непременно хочешь, я сяду в уголке как беспристрастный свидетель и буду слушать. Если прольется кровь, я принесу перевязочный материал.
- Или, может, попросить о помощи какого-нибудь психолога?
- А лучше сразу до кучи еще пастора и Пижона!
Видимо, наш разговор стал слишком громким, мы оба нервничали, и Виктор отозвался на это недовольными криками.
- Кстати, - поучающим тоном сказала я Патрику, - недавно у меня на родительском часе была одна школьница со своей матерью. И эта женщина прямо в присутствии дочери говорила о ее недостатках, в данном случае о лени. Ожидалось, что я буду поддакивать, чего я, разумеется, не сделала. Еще во время учебы я усвоила, что в присутствии детей нельзя их обсуждать. И вообще, никогда не следует воображать, будто они ничего не понимают, даже у самых маленьких хорошие антенны. Мы должны принимать во внимание Виктора, кажется, он моментально чует, когда в атмосфере возникает напряжение.
- Так точно, баба Аня, - сказал Патрик.
- Что это было, предложение руки и сердца, дедуля? - спросила я, и мы оба расхохотались.
Виктор прекратил свои жалобные вопли, посмотрел на одного и другого и закряхтел с облегчением. Я наморщила нос, поскольку его недовольство было скорее всего связано с пищеварением.
Каждое утро мы заглядываем в почтовый ящик, но в настоящий момент почта приходит нерегулярно, поскольку и у почтальонов сейчас тоже время летних отпусков. Хотя мы вообще-то знаем, что для новостей из лаборатории еще рановато, но все равно ждем с нетерпением. Ведь может быть и так, что наши подозрения совершенно беспочвенны, и вопрос о неведомом отце останется открытым.
На сей раз в ящике оказалось множество почтовых открыток: друзья и коллеги слали приветы из разных стран мира. Мануэль с матерью тоже выбрали открытку с видом их импозантного круизного корабля и добавили пару слов.
- У него даже почерк еще детский, - пролепетал Патрик и ждал, что я его поддержу.
- Нет, это скорее уже небрежные каракули взрослого, такие бывают у врачей, - возразила я. - Последнюю фразу я даже разобрать не могу.
- "Передайте привет моей маленькой Улитке", - прочитал вслух Патрик, качая головой. - Он имеет в виду свою подружку?
- Сара наверняка получает от него длинные любовные письма, - возразила я. - Ты называешь малыша Виктора в основном Медвежонком, а твой сын окрестил его Улиткой. Странно, что в виде ласкательных имен всегда используют животных.
- Лено была Мышка, - сказал Патрик.
Когда он вспоминал умершую дочку, в его голосе слышалась печаль. Новой Мышке в семье он, наверное, радовался бы больше, чем своему Медвежонку, надеялась я, а то, чего нет, еще ведь может случиться. Завтра я собиралась купить в аптеке тест, который - в виде исключения - на сей раз должен послужить не для выяснения отцовства.
- Пойду в парикмахерскую, отрежу свой конский хвост, - объявила я, поскольку надо было что-то изменить в жизни. - Может быть, короткая стрижка возвестит новое начало.
- Делай что считаешь нужным, - сказал Патрик, - а я снова отпущу волосы, для домохозяина коса - самое правильное. Согласна со мной?
Мне его слова показались пророческими. У Патрика почти на каждом пальце по кольцу, а я чураюсь броских украшений. Мы давно уже поменялись ролями - я зарабатываю деньги, он берет на себя заботы о домашнем хозяйстве и потомстве. Изадора тоже ежемесячно переводит свой взнос.
Тест на беременность оказался положительным, но я пока молчу как могила и не осмеливаюсь издавать вопли радости. Во-первых, этот промежуточный результат пока ненадежен, во-вторых, я хочу подождать, когда мы будем знать правду о происхождении Виктора.
Странным образом я испытывала жгучую потребность позвонить маме и поделиться новостью, но вдруг пару недель спустя мне придется ее разочаровать? И все равно в какой-то момент я не выдержала.
- Мама, у меня новость, - начала я.
- Ты беременна, - ответила она.
Я была настолько озадачена ее ответом, что онемела от неожиданности.
- Я слышу это по твоему голосу, - объяснила она, - но наверняка еще рано, чтобы передавать эту радостную весть тете Нелли. А что думает на этот счет Патрик?
- Он не знает, - сказала я, - у врача я пока еще не была. Но мне необходимо было поговорить хоть с одной живой душой…
- И эта душа - твоя мать, - торжественно возвестила она. - Со дня твоего окончания школы ты не делала меня такой счастливой! Все мои подруги уже имеют внучат.
Затем она расплакалась, и я с ней попрощалась. Интересно, бросилась ли она тут же покупать игрушки или позволила себе бокал шампанского?
Мануэль уже вернулся, а письмо, которого мы так ждали, все не приходило. Разумеется, я знала, что лаборатории требуется больше времени, если им присылают другой материал, а не привычные ватные палочки. Это и дороже, но мне по карману. Патрик встретил сына на вокзале, я тем временем накрыла стол и меняла Виктору подгузник.
Поезд, кажется, прибыл вовремя - Патрик с Мануэлем выгрузили из машины багаж и подходили к двери дома. Мальчик выглядел очень хорошо, окрепнув и загорев на морском воздухе. Я покинула свой наблюдательный пост, и Мануэль сердечно приветствовал меня.
- А где Улитка? - первым делом спросил он, побежал в гостиную и обнял малыша.
Патрик бросил в мою сторону многозначительный взгляд. Мы оба в два недреманых ока присматривались, нельзя ли сделать какие-то выводы из этой встречи. Затем мы собрались все вместе, включая Виктора-Августа-Медвежонка-Улитку, которого теперь уже можно было иногда сажать в высокий стульчик. Мы хлебали знаменитое морковное рагу Патрика и слушали, что нам рассказывал наш кругосветный путешественник.
- За нашим столом была одна женщина, которая за свою жизнь оставила позади себя больше морских миль, чем капитан, - рассказывал Мануэль. - Хм, да это в тысячу раз вкуснее, чем склизкие устрицы, которых мне навязывала Иза. К счастью, за первым же обедом я познакомился с хорошенькой девушкой, а то было бы ужасно boring. Мы с Кристиной были единственными школьниками на борту.
- Как часто маме приходилось выступать? - спросил Патрик.
- За все время четыре раза. Ночами никогда не было темно, - продолжал взахлеб рассказывать Мануэль. - В Рейкьявике мы купались в горячих источниках и…
- Кто "мы"? - спросила я.
- Моя подруга Кристина и я, - простодушно ответил Мануэль. Патрик снова бросил на меня многозначительный взгляд. Да его сын - просто Казанова! А что скажет на все это Сара? Мануэль болтал, уплетал за обе щеки, запивал красным вином, а на десерт хотел показать нам свою фотодобычу. Пока Патрик кормил своего Медвежонка из бутылочки, я убрала со стола, и Мануэль загрузил снимки своего круиза по северным странам в ноутбук отца.
Колонии морских птиц на острове Гримсей вгоняли нас в скуку не меньше десяти минут. Мануэль показывал нам трехпалых чаек, тупиков, береговых ласточек и буревестников. Но если ты сам не участвовал в поездке, гораздо интереснее разглядывать людей. Пассажиры были в возрасте моей мамы, а экипаж судна, напротив, молодой и динамичный. Наконец-то появилось фото, которого мы с таким напряжением ждали: рыжей девочки-подростка.
- Бойкий жучок, - сказал Патрик.
Мануэль быстренько кликнул следующий снимок, на котором нас должен был удивить могучий водопад.
- Дошло ли у вас дело до постели? - спросил Патрик совершенно недипломатично, и я вздрогнула.
Однако сын не позволил ему так запросто заглядывать в свои карты.
- Да где бы нам удалось? Ведь я же делил каюту с матерью, - сказал он и без перехода рассказал смешную историю о троллях и исландском пиве. Потом вдруг заторопился и остаток фотографий быстро промотал до конца. Мануэль покинул нас на своем мопеде, прихватив с собой ноутбук.
- Это была обязательная программа, - сказал Патрик. - Произвольную он, видимо, приберег для Сары и Юлиана. Ты не возьмешь Медвежонка с собой наверх? Мануэль придет поздно и наверняка захочет как следует выспаться.
У Патрика явно была такая же потребность, тогда как то, что мне придется встать рано, все считали само собой разумеющимся. Но как будущая мать я не стала ворчать, а подхватила упитанного Виктора и потащила его по лестнице наверх.
Если мы и впрямь в будущем году станем семьей с двумя малышами, дом надо будет поделить по-другому. В любом случае я больше не хочу спать отдельно от Патрика. Оба малыша должны занять одну детскую, и тогда пусть Мануэль в самую рань дает бутылочку своей прожорливой Улитке… С такими мыслями я уснула, и разбудил меня Виктор только в восемь утра. Кажется, он больше не испытывал потребности так часто наполнять свой кругленький животик, потому что выдержал почти десять часов ночного покоя. Но едва его сон успеет окончательно установиться, как новый крикун начнет поднимать меня с постели ни свет ни заря.
Как почти всегда, мой первый кофе я выпиваю без Патрика, просматриваю газету, приглядывая за малышом, который играет своими погремушками, и почти случайно замечаю, что почтальон на удивление рано уже совершает свой обход. Почтальонов можно не стесняться, они - как и врачи - видят свою клиентуру во всех возможных жизненных положениях. И я прямо в пижаме слетела по лестнице вниз и перехватила его у садовых ворот. Долгожданный конверт с пометкой "Совершенно секретно" наконец-то прибыл.
Хотя письмо адресовано Патрику, я тут же открыла его без малейших колебаний. Этого результата я и боялась: 99,99 процента, что Мануэль - отец Виктора. Итак, сегодня день, когда мы непременно возьмем в оборот моего несовершеннолетнего ученика, даже если он по божьему благословению проспит еще сто лет, словно Спящая красавица.
Затишье перед бурей скоро кончится, вон и Патрик уже топает по лестнице вверх. От него приятно пахнет вербеной, он приветствует меня и Виктора поцелуем и говорит:
- Как это не удивительно, но Мануэль уже стоит под душем. Я быстренько сбегаю за булочками. А что это у тебя такое озабоченное лицо?