В купе номер двенадцать обстановка была несколько посложнее. Непримиримых, правда, не было, но было черт те что. К двум пультовикам - КГДУ-два (прибалтийскому еврею) и КГА (белорусу) добавили двух опальных: русского подминка и штурманенка-полубурята. Пультовики белорус с прибалтийцем знали и терпели друг друга еще с училища. Подминок (несостоявшийся минер) был "годком" пультовиков, но на почве многодетности и бесквартирья превратился из командирского фаворита и любимчика в мальчика для битья. Дело в том, что суровое сердце минера не выдержало слез и соплей многодетного семейства, и однажды он резанул правду-матку на партсобрании. Квартиры (даже комнатенки) он, понятно, так и не получил, а вот всевозможными взысканиями обвешали, как новогоднюю елку. С должностью - соответственно. А для пущей острастки за три месяца до очередного звания "капитан-лейтенант" вставили в одно место медленно тлеющий фитиль - партийный выговор без занесения. Осуществить такой резкий переход начальству было несложно, поскольку среди прочих достоинств минер был неисправимым грубияном, бабником и пьяницей. И пока не стал правдоискателем, все сходило с рук. Теперь он осознал свою ошибку, отдал все деньги жене и отправил семейство в родную Калугу впереди себя самолетом - для страховки. И сидел, таким образом, некогда разудалый минер тише воды, ниже травы, на все предложения отвечал: "Я - как все" и ни дурной, ни разумной инициативы не проявлял.
Вторым "я как все" был лейтенант: из молодых, да ранний. За свою короткую лейтенантскую жизнь - меньше года - он ухитрился потерять партбилет (выговор), кортик (НСС) и проломить череп хозяину квартиры, где снимал комнату, за то, что тот рылся в его чемодане уже после пропажи кортика (суд офицерской чести). На почве переживаний лейтенант сильно располнел и стал первым "живым центнером" в экипаже. В купе "живой центнер" сидел безынициативным тихоней и на все вопросы отвечал скромно: "Я - как все".
КГДУ был безнадежно болен смесью прибалтийского превосходства с еврейским мессианством, и потому с презрением заявлял, что он тоже "как все". Как не все, или не как все оставался только один КИП-овец - с ума можно сойти! В первый же вечер, когда поезд набрал скорость, он вытащил две бутылки водки, достаточно обширную закуску и попытался сплотить коллектив. "Как все" приняли приглашение, но двух бутылок для сплочения явно не хватало, а больше никто не выкатил. Так что выпили, закусили и - спать, как порядочные. Весь следующий день ехали, читали и молчали. Вечером КИП-овец не выдержал и предложил вздрогнуть - молчание. Тогда персонально каждому - три "я как все". Да. Достал последние две бутылки.
- Мужики, еды у меня нет, вчера съели.
Еды больше не оказалось ни у кого.
- Надо у соседей попросить, - посоветовал КГДУ с верхней полки.
- Логично. Кто пойдет?
Дружное молчание.
- Лейтенант пойдет, что здесь думать? - наконец-то заявил минер.
- Не, мужики, я пас. Я понимаю, что я самый молодой, что с меня причитается, но вы же знаете мою биографию, а я еще толком никого не знаю… Я потом отработаю, - взмолился лейтенант.
- Минер, давай!
- Нет. Я просить не умею. Меня сразу пошлют. Я тоже пас.
Опять пришлось все расхлебывать самому инициатору.
Третий день тоже читали и молчали (как раз в этот день произошел "монголо-советский инцидент"). Вечером КГДУ проявил инициативу и предложил сходить поужинать в вагон-ресторан. Ну, пошли. У минера со штурманенком денег не оказалось, попросили занять. Но жизнь есть жизнь. Пришлось еще раз доказывать способность к самоорганизации. Составили общий бюджет, распорядок дня, расписали дежурство по купе.
Жить стало легче. Завтрак просыпали, обедали в вагоне-ресторане, ужинали в купе. Дежурному по купе вменялось в обязанности добывать. То есть, выскакивать при остановках поезда и закупать еду и спиртное для ужина - в некогда богатой и зажиточной Сибири задача не из легких. И вот настал черед минеру быть добытчиком и кормильцем.
А надо сказать, что минер - это не должность, а призвание. Минер - это профессиональный убийца, киллер. Он не должен быть умным, он должен быть решительным и непоколебимым. Наш минер обладал этими бесценными качествами сполна. Выскочил на каком-то сибирском полустанке вечером в одних комнатных тапочках и тут же вернулся.
- Что, за ботинками? Смотри, поезд скоро тронется, - язвительно бросил сверху управленец-прибалт.
- Нет, зачем. Я уже все взял, - парировал минер.
- ????? - все удивленно уставились на кормильца.
- Вот бражка, - и минер с достоинством водрузил на столик видавшую виды авоську. В ней действительно брякали шесть пивных бутылок с некоей мутной жидкостью.
- Покажи, - протянул руку управленец. Он долго вчитывался в этикетку. - И это все?
- Все, на больше не хватило.
- Не знаю, как все, а я к этой гадости и не притронусь, - обиженно заявил гордый прибалт.
- А ты? - решительно спросил минер лейтенанта.
- Я как все, - обреченно произнес лейтенант.
- Ну, не хотите - как хотите. Это не самопал, а государственная. Вон этикетка есть, и пробка закатана.
- Ты читать умеешь? Смотри - кооператив "Зима".
- ???? …я же хотел, как лучше… да и темно уже было…
- Скажи уж, что лень было из тапочек в ботинки влезать. Протянул дотемна.
- Так… и что с ней делать?
- Делай что хочешь. Я тебе все сказал, - и на другой бок к стенке.
- Поставь пока, завтра разберемся. Утро вечера мудренее, - посоветовал КИП-овец.
Встали поздно. Стоял теплый весенний месяц март, но здесь, в сибирской глубинке, все это ощущалось только в полдень. Ночью в вагоне топили, а минер умудрился поставить бутылки с бражкой именно на батарею. Хорошо еще, что топили периодически, и лишь это спасло от неминуемого взрыва. Но критическая масса была уже достигнута, мутный алкоголь мощно давил на стенки сосуда согласно закону Паскаля - во все стороны. Это быстро сообразил заступающий на дежурство КИП-овец.
- Народ, подъем! Забьем "козлика" перед обедом, я домино принес.
- Давай. Как играть будем?
- Механики против "люксов".
- А на что?
- На бражку. Кто "козел", тот и пьет.
- Может, наоборот?
- Можно и наоборот.
- Я еще вчера сказал, что эту гадость пить не буду.
- Тогда не проигрывай!
- Или не выигрывай?
- Ладно. Поехали?
- Поехали.
Вагон опять затопили. Успеть бы! Сосчитали "рыбу".
- Ну, минер, давай. - КИП-овец бережно протянул бутылку и складной ножик с открывашкой (пробка была закатана на совесть). От вздрагивания из мутной глубины бутылки на поверхность побежали упругие струйки пузырьков. Даже минер заподозрил неладное.
- Мужики, она, кажется, того… и в стакан не нальешь!
- Минер! Кто же бражку пьет стаканами! Бражку давно пьют "с горла", даже лондонские аристократы. Только ты не мямли - открыл и сразу в рот… Понял?
- Понял, - минер проникся решительностью и твердостью, как перед магическим словом "Пли!". "Живой центнер" вжался в угол, прибалт-управленец взмыл на верхнюю полку. КИП-овец хладнокровно сидел напротив и подавал команды.
- То-овсь…
- Есть товсь!
- Пли!!!
Минер с ловкостью театральной буфетчицы сковырнул пробку и с обреченностью человека, у которого "горят трубы", решительно сунул бутылку в рот. Все происходило очень-очень быстро, и борьба длилась с полсекунды. За это время выражение лица минера сменилось несколько раз: смелость и решительность уступили место недоумению, растерянности, а затем и панике; глаза полезли из орбит.
- Да брось ты ее, - не выдержал слабонервный чистоплюй-прибалт.
- Ха-х! - минер ошалело вырвал бутылку изо рта. Она была пуста! И тут из минера, как из знаменитого огнетушителя-пеногона "Эклер" полезла пена, изо всех щелей и отверстий,
она извергалась, шипя; минера раздирал кашель и вакуумировала икота. Остальные бешено хохотали до слез, до остановки дыхания.
- Ой, не могу!!!
- Минер!.. я… умру со смеху… вперед тебя! Не… переживай!..
Немного успокоились, отдышались.
- Минер, ты только что выдержал взрыв в одну алкотонну, - подытожил КИП-овец, приходя в себя.
- Не, в ноль-пять, - заскромничал минер. - А с остальными что делать?
- Я думаю, - рассудил КИП-овец, - самоуничтожением заниматься не надо. Мы еще нужны Родине. А что, попробуем спугнуть вековую глушь, и патриархальную тишь? Подводники-тихоокеанцы едут, как-никак…
Повозились и открыли окошко купе - у КИП-овца нашлись маленькие, но мощные пассатижи.
- Расчет! К бою!
- Жаль, что артиллеристов среди нас нет…
- Фигня, справимся. Готовы? Огонь!
Бабах!!! - раздалось в перестуке колес.
- Откат нормальный!
Бабах!!! И так пять раз - от всей души по таежной по глуши…
Забава удалась на славу. И, как ни странно, окончательно сплотила обитателей купе номер двенадцать вопреки всякой научной логике. Героем же дня стал, разумеется, минер.
Тренировка по специальности
Тяжело в ученье - легко в бою.
Генералиссимус Суворов
Мастерства у экипажа было предостаточно. Лодка второй год гордо несла Военно-Морской Флаг СССР, но до боевых походов было еще, как до Луны. А значит, настоящего боевого мастерства формально не было. Почему-то принято боевое мастерство экипажа мерить количеством автономок, а это не совсем верно. Пик мастерства приходится именно на Госиспытания, когда экипаж укомплектован на все 100 %, когда он весь прошел сквозь горнила Учебного Центра, заводских стапелей, достроечной базы, заводских и государственных испытаний на всевозможных режимах. И начинает оно падать с уходом первого члена экипажа нового формирования, прошедшего через все это. Такова жизнь. Может, дисциплина прихрамывает; может, дерзости с избытком; может, внешний вид не так зачухан… Но максимум боевого мастерства приходится именно на завершение Госиспытаний. Лодка была головной в золотой серии "черных принцев" - самой массовой из атомоходов (46 корпусов!), "Victor-III", а по-нашему - проекта 671ртм. Она должна была пройти глубоководные испытания - погрузиться на расчетную глубину. Не велик подвиг (на расчетную глубину погружаются только лодки головной постройки), но для обеспечения безопасности экипажа по инструкции нужно было к аварийно-спасательным люкам отсеков-убежищ (первый и шестой) пристыковать спасательные контейнера. Опять же - ерунда, но на всем огромном Флоте СССР (как по количеству, так и по тоннажу) было всего два (!!!) таких аппарата. А флот в то время, несмотря на достигнутый количественный паритет, продолжал расти и размножаться, как бациллы чумы. Вот и стала потенциально боевая единица заводской лодкой - обеспечителем, обеспечивая все заводские испытания ремонтирующихся и модернизирующихся ПЛА. Их было тоже немеряно, а посему из морей не вылезали по полгода. Правда, выходы были короткими, но зато непредсказуемыми - от недели до полмесяца. Ввод-вывод, отход-подход стали делом привычным и обыденным, как отправление естественных надобностей. Но - лиха беда начало. Головному РТМу не хватило места у пирса! Его ввели (в смысле, энергетическую установку) и вытолкнули на рейд бухты Большой Камень, а на его место поставили очередной достраивающийся "заказ" из Комсомольска-на-Амуре. Что называется, "извини-подвинься"… Одно дело - когда ты в море, вдали от берега, в подводном положении и занят делом. Ну, надо - так надо. И совсем другое - на рейде бухты посередине лета. И погода, как нарочно - ни облачка, ни дождичка, ни ветерка. "Лето, а-ах, ле-ето!!!" - орет Пугачева в самом соку из заводских динамиков во время обеденного перерыва. В перископ и в морской бинокль хорошо видна публика, идущая на "контрагентский" пляж - в основном, "мамки". - Как-кая пошла-а!.. - на время потеряет всякий интерес к службе вахтенный офицер. - Отойдите от перископа! Не ломайте дорогостоящую матчасть! - шуганет штурман сексуальных маньяков, готовых просто влезть в эту самую матчасть. - Начать тренировки по специальности! - грозно прорычит динамик корабельной громкоговорящей связи. Это означает: всем разойтись по своим боевым постам и командным пунктам. А там - ничего интересного, они за время несения вахт изучены до мельчайшей царапины. Вечером из ресторана "Восток" и из кафе "Бригантина" - все то же "Ле-ето! Ах, ле-е-ето!!!" Жизнь тянулась по береговому распорядку дня - кроме БЧ-5, несущей вахту на введенной ГЭУ и вахтенных офицеров на якоре. Днем, вопреки распорядку дня, народ лез из недр ядерного исполина, как поганки после дождя. Старпом смертельно уставал и срывал голос командой "Всем вниз!", натравливал на это дело вахтенных офицеров, но они уже были бессильны против остальных офицеров (а это больше трети экипажа). При подходе вахтенного офицера они отправляли вниз своих подчиненных - мичманов и матросов - а сами беспечно дожидались вахтенного начальника. - Всем вниз! - грозно рычит вахтенный офицер, подойдя вплотную, но никакого шевеления не происходит. - Что, не слышали?! - Не-а. Это ты кому так красиво командуешь? Всем? Давай еще.
- Мужики, меня же старпом…
- На то он и старпом, на то она и служба. А ты как думал, нацепил повязочку и все? А вот у вахтенного офицера на якоре еще пистолет должен быть. Или не доверяют? - Мужики, уйдите! Сейчас же тренировки по специальности! - канючил молодой инженер-гидроакустик, в первый раз заступивший "якорным офицером". - Отцепись. Или ты со своим старпомом уже совсем того? Мы - подвахтенные. Тебе вечером меняться, а нам заступать через четыре часа, - пытался урезонить рьяного служаку КИП-овец, уже капитан-лейтенант.
- Все, отвали. Если старпому что-то непонятно, пусть сам подойдет, я объясню, - урезонил юного офицера комдив-раз, капитан 3 ранга. Он обсуждал партгрупоргом своего дивизиона (как раз КИПовцем) повестку дня партсобрания - повышение дисциплины несения вахты.
- Слушай, давай устроим второй смене внезапную тренировочку по специальности? По срабатыванию АЗ? Ты сможешь сбросить защиту по какому-нибудь сигналу, не подходя к прибору и не заведя стрелку за уставку?
- Легко.
- Тогда - вперед. А то они там совсем оборзели: на приборы не смотрят, один ножик вытачивает, другой дробь раскатывает. Представляешь?
- Еще как! Я им устрою… светопреставление…
- Давай. Сбросишь - и сразу выскакивай наверх незаметно. Лучше через третий. А я спущусь через шестой и их там распетрушу!..
На Пульте управления ГЭУ блаженствовала вторая боевая смена: командир турбинной группы (КТГ, или КГДУ-6), командир реакторного отсека (КГДУ-3) и инженер КИП ГЭУ - все уже капитан-лейтенанты одного года выпуска. Лодка на якоре, реактор на стационаре, ГЭУ в ТГ-режиме… ничего не происходит, как в автономке. Турбинист и на самом деле изготавливал нож, КГДУ-3 снаряжал охотничьи патроны, а инженер КИП решал шахматную партию. Прошмыгнувшего вниз "главного автоматчика" никто не заметил.
- КИП, ты сможешь поуправлять установкой минут пять-десять? - вдруг нарушил идиллию реакторщик.
- Что, посидеть? - оторвался от шахматной партии инженер КИП. - Да элементарно. Тут и полный идиот справится - сиди и ничего не трогай…
- Во-во, это как раз для КИПовцев, - подал голос левый оператор-турбинист. У КИПовцев и управленцев шел извечный спор: кто нужней, кто важней и кто больший бездельник. Спор был демагогическо-диалектический, а посему и неразрешимый, вечно живой - как идеи марксизма-ленинизма.
- Да ладно, ты-то хоть не отвлекайся от управления, а то пальчики порежешь об свой тесак…
- Стоп, мужики, не заводитесь, - опять заерзал в кресле реакторщик, - ты посиди, а то мне в седьмой надо… по делу… срочно…
- Что, понесло?
- Угу. По всей видимости, камбалы недожаренной переел. Перед вахтой.
- Камбалой? Разве на обед была камбала?
- А мне кокшата по спецзаказу поджарили, свой улов им отдал…
- Хорош спецзаказ! Так тебе и надо.
- Короче, садись и ничего не трогай. Я полетел в гальюн седьмого. Включи "каштан" на "Седьмой, низ", если что - я здесь.
- Давай, лети. А то еще прямо тут, на Пульте разродишься…
- Я быстро, - и исчез, как привидение.
- "Спецзаказ", - хмыкнул КИП-овец, усаживаясь в кресле поудобнее. Но при введенной установке оно казалось не таким уютным, кололо ответственностью - чем черт не шутит? А черт в лице КГА - командира группы автоматики - уже уместился напротив ящика блока "АЗ", открыл крышку и наугад прижал ладонью несколько "пятачков" реле сигналов АЗ - аварийной защиты реактора. "Пятачки" прилипли, но… все тихо!.. Не рубанулся с грохотом генераторный автомат правого борта - АГ-1, нет ни звонка, ни ревуна. "Не сбросил… что за чертовщина? Как же я забыл забыл!", - и придавил "пятачок" звукового реле. Заревело, зазвенело, но автомат по-прежнему не отключался. А должен! "Интересно, что там сейчас творится, за переборкой? Наверно, заметили, задергались… Боже, как я отупел! Ведь все сигналы АЗ идут через питание обмоток магнитных усилителей! Надо предохранитель питания передернуть, и АЗ пройдет вообще без сигналов!.." - и дерг предохранитель!
Бабабах, вззззззз!!! - отключился АГ-1. "Ну, все. Мавр сделал свое дело."
- Пятый, Пульт! Выйти на связь! - запульсировало переговорное устройство.
"Да, тикать придется опять через шестой. Если заметят, сразу догадаются, чей номер был…"
- Ну, что, сбросил? - спросил комдив-раз, уже наверху.
- Да. Только попотеть пришлось. Сам отупел - сперва выдал световые сигналы, потом звук, а потом уже АЗ свалил на правом борту, но уже без сигналов…
- Взводят?
- Пашут во всю ивановскую, даже меня не заметили.
- Как думаешь, догадались, чьих рук дело?
- А черт их знает. По идее, должны чтось неладное заподозрить.
- Добро… молчим. А то народ опять наверх полез на перерыв. И в Центральном - ноль эмоций… Ведь должны же сыграть "учебную" при срабатывании АЗ!
- Так в Центральном, наверняка, как отключили сигнализацию при комплексной проверке перед вводом, так до сих пор ШР не подключен (ШР есть штепсельный разъем).
- А чье это заведование, твое или инженера?
- Инженера. Хотя, ШР, как вахтенный инженер-механик, и вы могли подключить.
- Ладно. Я вот думаю - стоит мне идти на Пульт, раздолбать их за АЗ?
- Смотрите сами. Наверно, не стоит. Они свое схлопотали. Сейчас режим восстановят, инженер вылезет и сам все расскажет. Ведь даже ложное срабатывание АЗ - это не шутки. - Ага… Кстати, не помнишь, какой у нас там был рекорд взвода на заводских, когда при переключении 400 герц всегда АЗ падала на обоих бортах? Кажется, пять минут? Вот, все. Если через пять минут не доложат, сам и спущусь.
Точно, через пять минут на надстройке, нервно озираясь, появился взлохмаченный инженер КИП, без пилотки и без ПДУ, которое каждый подводник обязан постоянно таскать на поясе, не снимая. Комдив-раз обратился к нему по фамилии, налетев коршуном.