- И ты тоже, - тихо сказал он.
- Я просто проверяла. Я хочу, чтобы ты их закрывал. Это сильней возбуждает.
Ее стыдливость не имела ничего общего с застенчивостью. Даже после многих ночей, проведенных вместе, она по-прежнему будет его смущаться. По утрам, прежде чем встать, она просила его закрывать глаза, чтобы позволить ей одеться. Он с умилением выполнял ее просьбу. Тогда только она вставала и мчалась в ванную.
- Это сильней возбуждает?
Он уже начал раздевать ее. Слегка дрожа, она неподвижно лежала там, куда он ее положил.
- Ты мне не доверяешь?
- Доверяю. Просто я не привыкла так сразу, с незнакомым мне человеком.
Теперь уже нагая она лежала перед ним на диване. Она целовала его, чтобы помешать ему смотреть на себя. Амели и представить не могла, что они останутся вот так, в гостиной, при свете. Она еще сильней сжала его в своих объятиях и осыпала поцелуями, превратив их в сообщников своей стыдливости.
Что она могла для него значить? Почти ничего. В то время как она сама не относилась легкомысленно к своим поступкам. Он должен был понять, что она отдалась ему по-настоящему. Но нельзя же требовать, чтобы человек с первой же ночи воспылал к тебе страстной любовью. Внезапно она испугалась, что одна отправляется в открытое море.
8.
Она обернулась: Тристан все еще спал. В последнее время он казался ей каким-то странным, мрачным, отсутствующим. Эти перемены пугали ее. Накануне за всю дорогу он почти ни слова не проронил. Она глубоко вздохнула и закрыла окно. Затем села на край кровати и долго смотрела на Тристана.
Внезапно она вспомнила свой сон - воспоминание было смутным, почти безотчетным. Ей снились влюбленные, отправившиеся в свадебное путешествие в Бразилию. Кто-то сказал им, что это самая прекрасная страна на свете. И вот они едут в такси. Водитель останавливает машину и просит мужчину опустить конверт в почтовый ящик, который стоит у обочины. Тот выходит из машины, и, пока он опускает конверт, такси исчезает вместе с его суженой.
Этот сон не на шутку испугал Амели. Должно быть, ужасно, говорит она себе, уехать в свадебное путешествие и потерять любимую. Она где-то слышала, что женщин-туристок похищают и делают из них проституток. Иногда их потом находят в каком-нибудь местном борделе, накачанных наркотиками.
Она встает, но опять не решается разбудить Тристана. Ей хотелось бы рассказать ему свой сон. Амели знает, что раньше определенного времени он не проснется. Ей не хочется ходить кругами, ожидая, пока он встанет, - она одевается и решает пройтись. Почему бы не воспользоваться моментом и не прогуляться по пляжу? Стараясь не шуметь, она осторожно закрывает за собой дверь; неожиданно у нее возникает ощущение, что она видит Тристана в последний раз.
9.
Амели помнит первые месяцы их совместной жизни. Она была так счастлива, что часто, просыпаясь по утрам, забывала, кто она: несколько мгновений она еще как бы витала меж двух миров - миром снов, который покидала, и миром реальной жизни, в который ей предстояло погрузиться. Но эта сладостная неопределенность была полна страхов. Затем внезапно реальность переставала ускользать. Тристан был рядом, и чувство успокоения и невыразимого счастья наполняло ее. Она и представить не могла, что можно быть такой счастливой. Остальной мир ее не интересовал, он мог сгинуть.
Порой она оставалась одна в квартире Тристана, которая еще не стала ее домом, но уже постепенно превращалась в их общий. Тогда она ставила музыку и танцевала в большой гостиной. Высунувшись в окно, она осыпала воздушными поцелуями всех крошечных прохожих, идущих вдоль берега Сены. Она бранила диванные подушки, словно это были их дети - ее и Тристана. Они без конца дерутся! Откуда ей знать, что там у них опять стряслось! Славу богу, скоро они поедут на каникулы к бабушке! Она чувствовала себя дурой, но как прекрасно побыть дурой, если это ненадолго и ты одна.
Впервые в жизни ей больше не хотелось быть невидимой. Напротив, пусть все смотрят, как она идет с ним под руку. Когда они вместе ходили гулять, она внимательно наблюдала за прохожими, чтобы убедиться, что всем очевидно, как они с Тристаном любят друг друга и что это по-настоящему. Если бы ее спросили, верит ли она в счастье, она ни секунды не колебалась бы с ответом. Иногда по вечерам, встречаясь с друзьями, они подолгу танцевали вдвоем. Они были одни в целом мире, заключенном в их объятия, им не было дела ни до чего, кроме музыки. Однажды они танцевали вальс на свадьбе у друга, они кружились, и головы их кружились. Она чувствовала, как любимые, решительные руки, обхватив ее талию, влекли ее туда, где должно было быть счастье. Но вдруг ей стало страшно: что станется с этими объятьями, когда кончится музыка? И тогда она, запрокинув голову и глядя в потолок, в опьянении напоминала себе, что он ведь обещал: у них впереди вечность, он обещал, что этот мир всего лишь ступенька.
Ох уж эти смешные иллюзии недавно влюбленных: они, как дети, говорят о вечности, как плохие поэты, верят в силу своих слов и, как все остальные, захлебываются самой отвратительной из подлостей - банальностью.
10.
Однажды, когда она прогуливалась неподалеку от театра Одеон, в одном из ресторанов она увидела Тристана. Он был с незнакомой девушкой. У нее сжалось сердце, но она не решилась подойти к ним.
Весь день Амели думала об этой незнакомке. Кто бы это мог быть? Прошло уже почти полгода, как она жила с Тристаном. Она уже большую часть времени проводила в его квартире. Порой она заходила за чем-нибудь в свою квартирку, и тогда у нее возникало странное чувство, что здесь уже не ее дом. На самом деле ее снедало желание постоянно быть рядом с ним. Ей казалось, ничто не сможет притупить остроту этого чувства. С самого детства она стремилась к некоему идеалу и нашла его.
Больше всего она боялась оказаться брошенной. Призрак матери неотступно преследовал ее, еженощно являясь в ее сны. Она никак не могла понять Тристана: порой его взгляд становился холодным, суровым и даже слегка презрительным, и тогда она начинала паниковать: не разонравилась ли она ему? Она чувствовала, что он привязан к ней гораздо меньше, чем она к нему, и втайне страдала от этого неравенства. Без него ей и свет был не мил.
Когда она увидела, как Тристан обедает в ресторане с другой, в их отношениях что-то сломалось. Она была ужасно ревнива. Они оба от этого страдали. Ее восхищали уверенные в себе женщины, сохраняющие хладнокровие в любой ситуации. Они, на ее взгляд, обладали той элегантностью и силой, которых сама она была лишена. И именно поэтому она их ненавидела.
Вечером они пошли в театр, она спросила Тристана, как прошел его день. Он сказал, что обедал с Николя. На это она ничего не ответила, но почувствовала настолько глубокое отвращение, что ее желудок тут же напомнил о себе. Ее иллюзии постепенно повергали ее в состояние глубокого отвращения.
11.
Внизу весь холл отеля "Руаяль" был залит солнцем - Амели на мгновенье заслонила лицо рукой. Какая удача, для сентября это просто великолепная погода! Если так и дальше пойдет, можно будет даже искупаться.
Вдруг взгляд ее застыл: у стойки администратора она увидела красный чемодан, и у нее возникло чувство, что она узнала его. История может показаться невероятной, тем не менее я вкратце изложу ее.
Вот уже два месяца под окнами их дома, на улице Верней, Амели ежедневно видела одну и ту же женщину. По всей видимости, та жила на улице, никогда не покидая своего места, неподалеку от их входной двери. Казалось, она если и перемещается, то максимум в радиусе ста метров. Она облюбовала определенный кусок тротуара и ни на что на свете его бы не променяла. Она отличалась тем, что повсюду таскала за собой четыре огромных разноцветных чемодана. Всегда держала их подле себя, будто опасаясь, что их могут украсть. Когда она ходила за чем-нибудь в булочную напротив, она по одному переносила их через дорогу. Амели всегда задавалась вопросом: что может быть в этих чемоданах? Лежало ли там все необходимое для бродяжничества? Что носят с собой, когда живут на улице?
Во всяком случае, эта женщина всегда была одета одинаково, из чего следовало, что в чемоданах, вероятно, не одежда. Спала она тут же и, похоже, никогда не мылась. Несколько раз, возвращаясь поздно из гостей, Амели видела, как женщина устраивалась на ночлег: она укладывала чемоданы на тротуар и ложилась сверху. Сама не зная почему, Амели интересовалась этой женщиной. Чем она занималась? Какова ее история? Амели порой наблюдала за ней сверху, из окна квартиры. Она как раз сидела на тротуаре напротив. Амели всегда хотелось пойти и дать ей немного денег, но она так ни разу и не решилась.
Однажды Амели спустилась в соседний магазинчик, чтобы сделать ксерокопию, и вслед за нею, неосмотрительно оставив на улице свои чемоданы, вошла эта женщина. Она держала конверт, в котором лежали какие-то бумаги - счета, скорей всего, подобранные на террасах кафе, обрывки бумаги, поднятые с земли, рекламные листовки и опавшие листья. Заметив, что Амели ее разглядывает, она объяснила, что собирает материалы для одного дела, ей не хватает нескольких документов, а так досье практически все собрано.
- И что это за дело? - поинтересовалась Амели.
- Это дело о возвращении мне имени. Потому что у меня нет имени. Ну, у меня его украли. Но следствие уже ведется, и я уверена, что скоро мне его вернут.
- Кто же украл у вас имя?
- На самом деле я родилась без имени, одни инициалы. Именно поэтому я не могу работать.
Сказав это, она протянула конверт молодому человеку, делавшему копии, и попросила сделать десяток экземпляров этих "официальных документов". Совершенно очевидно, она была не в себе.
А за несколько дней до отъезда в Довиль Амели обнаружила, что женщины больше нет. Она исчезла. Но еще сильнее ее поразило другое - то что женщина оставила один из своих чемоданов, а именно красный. Вернется ли она за ним? Амели колебалась: ей бы очень хотелось узнать, что там лежит, но она не решилась пойти и открыть его.
И вот теперь, на берегу моря, она вдруг натыкается на тот самый чемодан. Через мгновение подошла женщина и взяла его. Было видно, что ей тяжело его нести. Ну конечно же, это совсем другой чемодан, это просто красный чемодан, каких тысячи. Женщина выглядела молодо. Со спины она даже казалась красивой. Амели провожала ее взглядом до самого лифта. Когда двери лифта закрылись, Амели так сильно огорчилась, будто потеряла близкого человека.
- Помнишь женщину с чемоданами? - позже спросила она у Тристана.
- Ту, что жила внизу?
- Да. Так вот, она пропала. Странно, не правда ли?
Ей хотелось рассказать ему и про красный чемодан в холле отеля, но она не стала этого делать. Он бы и ее тоже счел сумасшедшей.
12.
Она пересекла холл отеля и вышла через парадный ход. Ветер оказался прохладней, чем она ожидала. Она перешла через дорогу и, дойдя до дощатых подмостков, сняла туфли. По пляжу она предпочитала ходить босиком. Это ощущение возвращало ее к чему-то изначальному, что было заложено в ней, напоминая что-то древнее, примитивное. Надо бы запретить людям надевать туфли на пляже, думала она.
На море был отлив. Доносились редкие крики чаек. Амели остановилась и закрыла глаза. От солнечного света под опущенными веками заплясали оранжевые точки, мелькавшие до тех пор, пока небо не скрылось за "веками" осени - тучами. Она вздрогнула и пошла дальше. На пляже почти никого не было. Величественная белизна залива манила с самого утра. Разноцветные зонтики были сложены. Казалось, декорации отказывались играть свои роли. Поначалу Амели решила найти красивую ракушку, чтобы отнести ее Тристану. Она любила их, особенно те, в которых "шумело море". Затем ей в голову пришла мысль разыскать дом, в котором два лета подряд она отдыхала со своими кузинами. Она была удивлена решимости, с которой взялась за это дело, будто этот дом, о котором она до сих пор ни разу не вспомнила, внезапно стал самым важным местом в ее жизни.
Как ей помнилось, он стоял на берегу моря, и идти надо было в сторону Блонвилля. Опознать дом было несложно, поскольку одной стороной он примыкал к мельнице. Тристан должен скоро проснуться, думает она. Быть может, будет лучше пойти туда вместе с ним, чуть позже. Но сама идет все дальше.
По дороге она пытается припомнить что-нибудь еще. Ей вспоминаются отдельные моменты. Например, ночь, когда они с кузиной пошли гулять. Их комната соседствовала с ванной, окна которой выходили прямо в сад. Они дождались, пока все в доме заснут, и удрали. В одиночку она бы никогда не решилась на такое и до сих пор помнит, как ей тогда было страшно. Но кузина была куда смелей и, казалось, вообще ничего не боялась. Чем они занимались всю ту ночь? Странно, но этого она совершенно не помнила. Быть может, они отправились гулять в центр города? К казино? Или на пляж? Ей никак не удавалось вспомнить.
Ребенок бегал за целлофановым пакетом, который гонял ветер. Она посмотрела на небо. Уйдут ли эти облака? Казалось, наоборот, их становится все больше и больше. Она надела туфли и дальше пошла по тротуару. Все магазины закрыты - еще слишком рано. Внезапный порыв ветра, стукнула плохо закрытая створка ставня. "Погода портится", - сказала она вслух. Посмотрела вдаль, в сторону горизонта, чтобы прикинуть, сколько ей еще осталось пройти. Осознала, что понятия не имеет, далеко ли до цели, да и дорога казалась гораздо длинней, чем в ее воспоминаниях. Неплохо бы спросить направление. Она вошла в первое попавшееся кафе.
13.
Амели открыла дверь и тут же ощутила, как все взгляды устремились на нее - ее сковало чувство неловкости. Она подошла к стойке. Толстощекий тип выжидательно уставился на нее, от этого она почувствовала себя еще хуже. Он, вероятно, ожидал, что она у него что-нибудь купит, и она не решилась сказать ему, что всего лишь хотела спросить дорогу.
- У вас случайно не найдется сигарет?
Он утвердительно кивнул, и она купила пачку сигарет. А затем сказала ему, что ищет дом, который, как ей помнится, должен находиться где-то поблизости. Дом с мельницей, прибавила она.
- С мельницей? Тут у нас никаких мельниц нет!
- Ну, может, это и не мельница, а просто что-то похожее, что-то вроде башни, я не знаю. Я давно тут не была, но…
- Да нет же, говорю вам, - ответил он с некоторым раздражением. - Я знаю, что говорю, я тут уже тридцать лет живу. Вас неверно проинформировали!
Она хотела было настоять на своем, но в этот момент к стойке подошла недобро смотревшая на нее женщина и спросила, в чем дело. Амели поблагодарила и уже собралась уходить.
Обернувшись, в одном из уголков зала она увидела пару. Ее охватило удивительное чувство. (Мужчина смотрел своей спутнице прямо в глаза и держал ее руки, будто в чем-то признавался. Загадочно улыбаясь, та смотрела на него с не меньшим вниманием. Или же это была страсть?) И почему только эта совершенно банальная в общем-то пара произвела на нее такое впечатление? Задаваясь этим вопросом, она вышла из кафе. Теперь уж поздно ломать голову, не возвращаться же назад, ей надо было бы сесть за один из столиков и понаблюдать за ними. Амели взглянула на них последний раз через витрину, но увидела лишь отражение пляжа.
Она пошла дальше той же дорогой, потом свернула налево. Некоторое время она кружила по переулкам, но ей казалось, что чем сильнее она старалась вспомнить, тем больше сомневалась в своих воспоминаниях. Теперь она уже отнюдь не была уверена в пейзажах, несколько мгновений тому назад казавшихся ей знакомыми. Верила ли она по-прежнему в существование мельницы? Вокруг действительно ничего похожего на мельницу не наблюдалось. Домик из ее детства где-то затерялся, а вместе с ним и то время, от которого осталось лишь смутное ощущение нежности.
14.
Амели решила прекратить поиски, развернулась и пошла обратно в отель. Тристан наверняка уже проснулся. "Мне надо было оставить ему записку, что я пошла гулять", - думала она. Не пройти ли напрямки, по пляжу, даже засомневалась было она, но с дороги не свернула. Вскоре она заметила флаги, развевавшиеся над отелем "Руаяль".
Она еще раз прошла мимо того кафе. Снова выглянуло солнышко, и она перешла на противоположную сторону улицы, чтобы не идти в тени. "Странно, погода так быстро меняется".
Вдруг ей показалось, что вдалеке на пляже она узнала пару из кафе, и ей стало даже как-то не по себе. Она пошла в их сторону, и по мере того, как сокращалось разделявшее их расстояние, ее волнение росло. У нее было странное чувство, будто она знакома с ними если не всю жизнь, то по крайней мере достаточно давно, при этом она отлично понимала, что видит их впервые.
Они стояли лицом к морю. Женщина рукой указывала на горизонт. В этот момент они словно бы воплощали собой всех влюбленных мира, счастье быть вдвоем и лихорадочную, великолепно наивную надежду быть единым целым. Невыразимая тоска охватила Амели, пока она смотрела на них. Она не решилась подойти ближе. Кто они? Он стройный, в черном костюме. Почему он в таком виде пришел на пляж? А она? Короткое платье и длинные светлые волосы. По-настоящему красивая пара, подумалось Амели. У них счастливый вид. В этот момент голубоватая линия горизонта показалась ей той чертой, перейдя которую назад уже не вернуться.
Она прошла мимо них. Отчего ей так грустно? Отойдя на приличное расстояние, она повернулась, чтобы последний раз на них посмотреть. Они стояли все там же и целовались.
Ей было грустно оттого, что все вокруг ощущалось обреченным на исчезновение, увядание, смерть. "Однажды и мне придется сдаться", - думала она. Однажды и они возненавидят друг друга. "Самое начало" еще ничего не значит. Да, все начала обманчивы, все проходит.
15.
Дойдя до отеля, она еще раз обернулась: их уже не было. Глупо, конечно, но она спрашивала себя, куда бы они могли пойти, как вдруг ей снова вспомнился мучивший ее сон.
Она представила, как эти двое с воодушевлением отправляются в Бразилию, не подозревая о грозящей им опасности. Эта история взволновала ее. Она вообразила, как мужчина в черном костюме вдоль и поперек прочесывает всю страну в поисках похищенной у него возлюбленной. И еще никогда он так не любил ее, как теперь, когда она исчезла, когда ее отняли у него, терзаемый ее отсутствием, страдающий. Он разговаривал с ней вслух, будто она все еще была рядом.
- Скажи, неужели мы больше никогда не увидимся?
Его вопросы так и останутся без ответа. Великолепие любви и ее жестокость.
Где же она может быть? В комиссариате Рио ему говорят, что такие похищения - обычное дело. Сейчас она уже, наверно, работает в каком-нибудь борделе. Именно теперь, когда она пропала, его любовь к ней становится беспредельной. И тут Амели представляет себя, накачанную наркотиками, в баре какой-то богом забытой дыры, сносящую безостановочные надругательства, но спасенную верой в то, что любима. Навеки спасенную и обрекающую любимого на бесконечные терзания…