- А я вот не верю, что человек рожден для радости, - хмуро сказала Зоя. - По-моему, так все наоборот. - Она помешивала ложечкой в стакане чай и смотрела мимо Гурина, уткнувшись взглядом в стенку.
Гурин тоже нахмурился, молчал некоторое время.
- Только вы не сердитесь, Зоя, - наконец заговорил он. - Я вам по-дружески… Вот птица сидит на суку, нахохлилась, перья встопорщила, и ничего в ней нет особенного. Так - шар из перьев. И вдруг взвивается ввысь! И какая же она красавица, когда летит! Потому что она создана для полета… А вот вы сидите сейчас, нахохлились… Вы понимаете меня?
- Но что же мне делать? - с надеждой спросила Зоя.
- Лететь! И не раскисать… Учиться бы вам нужно. Вот закончится навигация - заходите ко мне, и мы что-нибудь придумаем.
…Николай запустил дизель, тот зарокотал, и все судно задрожало, затрепыхались шторки в каюте Гурина. Снова тронулись в путь. Выспавшийся, свежий, Гурин вышел из каюты. "Судить о своем здоровье надо по тому, как ты просыпаешься, - подумал он. - Если обрадовался утру - ты здоров!"
За черной тальниковой полосой уже появилась дымчато-алая, размытая с краю полоска, но еще было темновато, еще ярко сияла теперь уже не оранжевая, а золотистая луна в темных хребтах, и звезды еще не гасли. На водянисто-зеленоватом, светлом небе чернели плоские, похожие на рыб, тучки. Они лежали низко над алой дымкой.
Из-за острова, как видение, как призрак "Летучего Голландца", возник белый буксир, но только он возник не как предвестник беды с погашенными огнями, а весь сияющий, как преддверие праздника. Красные и зеленые лампочки бросали на воду цветные столбы. Он толкал длинную - длиной с городской квартал - белую баржу с нефтью. Баржа едва виднелась из воды.
У Гурина душа сегодня была на все отзывная, как рана. С волнением он подплывал к Александровску. И здесь его встретил неожиданный, по-весеннему солнечный денек. Из Парабели, из Каргаска теплоход привез с собой много сосулек. И вот они начали таять, с них потекло, ветер бросал в сторону ледяные, сверкающие капли. Они застучали, словно вернулась весна. Гурин даже положил руку на сердце, так оно заволновалось. Всем своим существом вспомнил он свои прошлые весны и представил все те, которые еще будут у него.