Жозюэ тоже уходит. Сцену снова заполнили танцующие пары. Фредерик, погруженный в задумчивость, проходит сквозь толпу танцоров. Видно, что он кого-то ищет. Изабелла издали следует за ним. По окончании танца Фредерик возвращается из другой двери, по-прежнему кого-то разыскивая. Замечает Изабеллу, следующую за ним. Они остаются вдвоем на опустевшей сцене. Оба слегка смущены.
Изабелла. Простите меня.
Фредерик. За что, мадемуазель?
Изабелла. Может показаться, что я вас преследую. Но я вошла случайно.
Фредерик. Я так и думал.
Изабелла. Какой хороший вечер.
Фредерик. Да, очень.
Пауза. Слышна танцевальная музыка. Они не знают, о чем говорить.
У вас очень красивое платье.
Изабелла. Да, очень.
Некоторое время оба опять молчат.
А вы в них верите?
Фредерик. В кого – в них?
Изабелла. В призраков.
Фредерик. Немного, а что?
Изабелла. Вы похожи на призрак своего брата, с которым приключилось какое-то горе.
Фредерик. Так оно и есть.
Изабелла. Вы хороши собой, вы молоды, богаты. Какое же горе могло с вами приключиться?
Фредерик. В том-то и горе, что, если верить вашим словам, я – красив, молод и богат, и все это ни к чему. Извините, мадемуазель. (Кланяется.)
Изабелла. Прошу вас, мсье.
Фредерик уходит в сад. Тут возможен маленький ритурнель.
Из противоположной двери появляется Орас.
Орас. Великолепно!
Изабелла. Я не знаю, что ему говорить. Мне стыдно перед ним.
Орас. Отлично!
Изабелла. Скоро он начнет удивляться, почему я следую за ним по пятам, почему все время пытаюсь с ним заговорить.
Орас. Этого-то мне и надо.
Изабелла(падает в кресло). У меня нет больше сил.
Орас(сурово). Сейчас полночь, а вы ангажированы до зари, мадемуазель. Встаньте! Кстати, у вас ведь доброе сердце, а подбодрить немного этого бедного малого – значит сделать доброе дело. Поверьте, вы не раскаетесь… Браво! Вот-вот, смотрите на него этими огромными глазищами! Вы великолепная актриса. Где вы позаимствовали такой взгляд?
Изабелла. Нигде, это мой собственный.
Орас. Поздравляю. Вот и не сводите с Фредерика глаз целый вечер. Должен же он растрогаться!
Изабелла(тихо). На него мне, может быть, не удастся так смотреть.
Орас. Ну хотя бы похожим взглядом. Бедный братец! Он не привык, чтобы на него смотрели ласково. Осторожнее, вот и он. Видите, ему хочется поболтать с вами. Так – хладнокровие, воображение. А я навострю уши. (Исчезает.)
Возвращается Фредерик.
Фредерик. Мой брат только что искал вас.
Изабелла. Не знаю.
Фредерик. Обычно, когда мой брат ищет какую-нибудь девушку, она об этом знает.
Изабелла. Я и в самом деле не обратила внимания.
Фредерик. А ведь правда, мой брат хорош собой?
Изабелла. Очень хорош.
Фредерик. Мы похожи как две капли воды, но нас путают только мужчины. Женщины всегда знают, кто из нас – он. Как они это узнают?
Изабелла. Не знаю.
Фредерик. По-моему, он на них не смотрит. В этом, наверное, все дело. У вас очень красивое платье.
Изабелла. Правда? Он не только красив.
Фредерик. Кто?
Изабелла. Ваш брат.
Фредерик. Конечно, он очень умен, гораздо умнее меня. И храбр, даже бесстрашен. Всегда готов ходить по карнизу или сунуть руку в огонь. Но вот на один пустяк он, по-моему, не способен. По-моему, он не способен любить. Вернее, он не способен испытывать это чувство долго, изо дня в день. Возможно, поэтому его и любят. Он очень черствый. А, впрочем, он в то же время по-своему добр.
Изабелла. Он вас очень любит. Он не хочет, чтобы вы страдали.
Фредерик. Да, это его раздражает. Наверно, не потому, что он так уж меня любит, а просто его злит, когда он видит, что я страдаю. Он не любит, когда страдают. В особенности от любви. (Встает.) Поверьте, мне, он вас ищет. А я тоже жду одну девушку. Если я встречу его в своих поисках, сказать ему, что вы здесь?
Изабелла. О нет, спасибо.
Фредерик. С ним гораздо интересней, чем со мной.
Изабелла. Мне с вами очень хорошо. Прошу вас, не уходите.
Фредерик(смотрит на нее с удивлением и, вздыхая, опускается на стул рядом с ней). Ах, как это грустно!
Изабелла(с легким удивлением). Что грустно?
Фредерик. Простите. Наверное, то, что я вам сейчас скажу, невежливо и даже отчасти жестоко, а я вовсе не хочу быть жестоким, но если бы то, что вы сказали мне сейчас, сказала та девушка, которую я тщетно ищу весь вечер, я бы умер от счастья.
Изабелла(ласково улыбаясь). Выходит, тем лучше, что это сказала я. (Встает.) Впрочем, я не вижу в ваших словах ни невежливости, ни жестокости. Наоборот, мне понятны ваши чувства.
Фредерик(тоже встает). Вы добры. И все-таки простите меня, мадемуазель.
Изабелла. Ничего, мсье.
Фредерик уходит. И сразу же из другой двери появляется Орас, очень недовольный.
Орас. Э, нет, мадемуазель! Я вас ангажировал для другого!
Изабелла. В чем я провинилась?
Орас. Вы вздыхаете и вообще всем своим видом даете понять, что и вам, мол, приятнее с другим! Чтоб это было в последний раз! Вам платят за исполнение роли, так играйте же ее, дорогая моя. И нечего стесняться. Всякое ремесло почтенно. Лишь бы делать его как следует.
Изабелла(тихо). Перестаньте.
Орас. Почему?
Изабелла. Если вы будете продолжать в таком тоне, я заплачу.
Орас. И отлично! Я не решался на этом настаивать. В притворных слезах всегда есть что-то смешное. Но если вы заплачете на самом деле – отлично. Братец немедленно растает.
Изабелла. Почему у вас нет сердца?
Орас. Потому что мой брат наделен им в избытке, мадемуазель. Мы родились одновременно. И при дележе сердце целиком досталось ему, зато мне кое-что другое.
Изабелла. Но вы же видите, что я страдаю.
Орас. Прелестно. Вы страдаете так мило, что камни и те должны растрогаться. Уж нет ли и у вас сестры-двойняшки, у которой вы целиком забрали ее долю сердца?
Изабелла. Я вас ненавижу.
Орас. Вот и прекрасно! Позлословьте обо мне с моим братом. Затопите друг друга взаимной нежностью. Это входит в мои планы.
Изабелла. Неужели вы всерьез думаете, что я исполняю сегодня ваши приказания ради этого платья и ради денег?
Орас. Нет, милочка, такие гнусные мысли не приходят мне в голову.
Изабелла. Мне нет дела до вашего брата. Мне все равно, вылечу я его или нет, элегантна я или нет, смотрят на меня ваши гости или нет. Да и вообще я привыкла, что мужчины пялят на меня глаза, даже когда я не так хорошо одета. Вы думаете, это приятно?
Орас. Нет, душенька, это адски грустно. Вы самая несчастная девушка на свете. Не сдерживайтесь, не насилуйте себя.
Изабелла. Взгляды мужчин бесстыдны, непристойны! Они липнут к тебе, как мокрицы, как слизняки, они заползают повсюду.
Орас. Фу, какой ужас! Я вас понимаю, есть от чего прийти в отчаяние. Плачьте, плачьте, милый мышонок. Вот-вот, хорошо. Видите, как просто.
Изабелла(плача). У меня глаза покраснеют. Чего тут хорошего!
Орас. Это редкая удача. (Внезапно бросается на колени и произносит, впрочем, довольно наигранно.) Ах, Изабелла, дорогая Изабелла! Я тоже несчастлив, я тоже страдаю, я тоже гибну!
Изабелла(перестав плакать). Что вы делаете?
Орас. Он идет. Не двигайтесь. Пусть застанет меня у ваших ног.
Изабелла. О, это нечестно!
Орас(на коленях). Да, дорогая, мое сердце переполнено! Чувства бьют через край! Это какое-то половодье чувств! Ну как, он близко?
Изабелла. Да. Встаньте, умоляю вас.
Орас. Испробуем крайнее средство. Ничего не поделаешь. Я вас поцелую. (Обнимает ее и целует.)
Изабелла(уступает, испустив слабый крик). Мсье Орас! (Вдруг.) Почему – ничего не поделаешь?
Орас(с поклоном, очень холодно). Извините. Это было необходимо. (Исчезает.)
Изабелла(в слезах падает на кушетку). Боже! Как мне стыдно!
Фредерик(входит). Вы плачете?
Изабелла. Да.
Фредерик. А вам надо бы радоваться – мой брат только что вас поцеловал. Другие женщины в таких случаях смеются, краснеют, им хочется двигаться, танцевать, громко говорить. А вы бледны как смерть и плачете.
Изабелла. Да.
Фредерик. Извините меня. Быть может, я его спугнул?
Изабелла. Нет.
Фредерик. Не надо страдать. На этом балу есть уже один страдалец – я. К тому же, не знаю почему, я не могу примириться с тем, что вы несчастливы.
Изабелла. Оставьте меня.
Фредерик. Я знаю, мадемуазель, что несчастье других – слабое утешение, но все-таки я хочу вам кое-что сказать, я почти уверен в этом со вчерашнего дня. Мне кажется, что девушка, о которой я вам говорил, выбрала меня только потому, что она не может выйти за моего брата. Она сказала себе: "Раз он меня не хочет, возьмем другого, который на него похож".
Изабелла. Если так, это гадко.
Фредерик. Что вы, мне все-таки повезло. Она могла и вовсе отвернуться от меня. Да и вообще я привык. Еще в детстве брат, бывало, нашалит и скроется, а гувернантка наказывает меня. Я привык быть чем-то вроде статиста. Все, что со мной происходит, не настоящее.
Изабелла. И с вами тоже?
Фредерик. Почему – тоже? Вы-то настоящая молодая девушка. Я не хочу говорить вам пошлых комплиментов, сейчас это было бы не к месту, но уверен, вас-то ни с кем не путают.
Изабелла(смотрит куда-то мимо него. Она вся подобралась. Делает отрицательные знаки кому-то за кулисами. Наконец восклицает). Да я плачу вовсе не из-за него, мсье!
Фредерик. Из-за кого же?
Изабелла. Из-за вас!
Фредерик. Но целовал вас мой брат.
Изабелла. Против моей воли! Я люблю не его!
Фредерик. А кого же?
Изабелла(вдруг кричит). Да вашего брата, но только доброго, нежного, немножко грустного и способного любить. Вашего брата, но не его, а вас! (Она зашла слишком далеко и, вскрикнув, скрывается за кулисами.) О!
Фредерик(тоже растерянно восклицает). О! (И тоже уходит.)
Возвращается Орас, таща за руку Изабеллу.
Орас. Прекрасно! Но незачем было убегать. Бедный кролик! Ему первый раз в жизни объяснились в любви! И что же он сделал? Дал стрекача! Ладно, ускорим события. Куй железо, пока горячо, – пустим в ход ревность! В вас влюбляется третий мужчина.
Изабелла. Какой третий?
Орас. Это мое дело, я его найду. Возмущенный тем, что я преследую вас по пятам, он оскорбляет меня, и нынче же вечером происходит дуэль.
Изабелла. Вы сошли с ума!
Орас. Дуэль при свете луны, в маленькой роще во время ужина. Гости слышат выстрелы. Музыка умолкла, и гости, захватив канделябры из гостиной, ринулись в парк искать тело. А тем временем вы, обезумев от любви – вы ведь обезумели от любви, не забудьте, дорогая, – так вот, вы бросаетесь в бассейн. Плавать вы умеете? Впрочем, не важно, там мелко, а я буду начеку. Я вас выуживаю, до нитки промокшую, приношу в парк, кладу на траву перед братом и говорю ему: "Погляди, что ты наделал!" Если после этого он вас не полюбит, негодяй, стало быть, он еще хуже меня. Вы колеблетесь, может, вы боитесь купанья? Я утрою вознаграждение и куплю вам другое платье. (Внезапно, прежде чем она успела отстраниться, привлекает ее к себе; тоном балованного ребенка.) Ну согласитесь, мадемуазель, ну не упрямьтесь, доставьте мне это маленькое удовольствие. Мне так весело сегодня вечером, а со мной это случается очень редко.
Изабелла(вырывается из его объятий и внезапно убегает, жалобно вскрикнув, как незадолго перед тем). Ох!
Диана(внезапно входит). Фредерик!
Орас(обернувшись). Нет, Орас.
Диана. Ах, простите.
Орас. Видите, я не покраснел. А тот, кто не краснеет, – Орас. Я даю вам ориентир, он вам пригодится. Им пользовалась еще наша нянька, когда распределяла подзатыльники. Впрочем, для пущей уверенности она колотила обоих, хотя Фредерик – и тогда уже – ни разу ни в чем не провинился! Вы его ищете?
Диана. Мне показалось, что это он целует девушку. Но раз это вы – дело другое. Простите. Вы не видели вашего брата?
Орас. Конечно, видел! Все, кроме вас, его видели. Он бродит как неприкаянный в пустыне бальной суеты. А вам хотелось удостовериться, что вы и нынче вечером разбили его сердце?
Диана. Я ничьих сердец не собираюсь разбивать. По правде говоря, мне это не доставляет удовольствия. (Делает шаг, останавливается.) Кстати, Фредерик уверяет, что он не целовал меня вчера в парке. Чтобы не огорчать его, я солгала. Сказала ему, что все это придумала. Но неужели это вы позволили себе такую гадкую проделку?
Орас(вспоминая). Вчера? В парке? В котором часу?
Диана. Не стоит напрягать память, Орас. Надеюсь, что вы не целовали никого, кроме меня.
Орас. Это было после обеда? Нет, вы ошиблись, дорогая. Я играл на бильярде с Патрисом Бомбелем.
Диана. Фредерик поклялся мне, что это не он.
Орас. Очевидно, еще какой-то пройдоха воспользовался нашим неуловимым сходством.
Диана. Вы напрасно шутите любовью вашего брата, Орас. Это жестоко. Если бы вы еще любили меня, если бы не могли побороть свое чувство… Но ведь это не потому, что вы не можете побороть свое чувство?
Орас. Вы ставите меня в затруднительное положение, дорогая. Я вынужден ответить: нет!
Диана. Я вас ненавижу!
Орас. И вы тоже? Что-то нынче вечером все ко мне плохо относятся. Кстати, вы не видали Патриса Бомбеля? Мне сказали, что он меня повсюду ищет. Забавно, оказывается, ему тоже не по вкусу, что я обнимал эту девушку. Видно, влюбился по уши. А я и не знал. Право, эта малютка всех свела с ума! Но она и в самом деле прелестна и очаровательно одета, правда? Прощайте. Прислать вам брата?
Диана. Спасибо. Я его сама найду.
Орас уходит.
(Вся сжалась и вдруг зовет.) Папа!
Мессершман(входит). Я здесь, дитя мое!
Диана. Папа, ты богат?
Мессершман. Говорят, что да.
Диана. И можешь все, как тогда, когда я была маленькой?
Мессершман. Почти все.
Диана. Помнишь, мы были бедны, а они нас отовсюду гнали, и мы тряслись в холодных грязных вагонах от границы к границе, прижавшись друг к другу?
Мессершман. Почему ты вспомнила об этом сегодня?
Диана. Помнишь, твоя маленькая дочь ехала с тобой в рваном платьице и во время бесконечных перегонов просила пить, и тогда в тебе, бедном изгнаннике, над которым издевались во всех странах Европы, просыпалась дерзость. Ты шел в вагон-ресторан, куда вход евреям был запрещен, шел напрямик через все вагоны первого класса и на последние гроши покупал дочери апельсины. Ведь все это было, правда? Мне это не пригрезилось?
Мессершман. Было, но с тех пор ты выросла, моя дорогая малютка. И тебя окружала такая роскошь и столько рабов, что я надеялся – ты забыла о прошлом.
Диана. Я и забыла. Но сегодня вечером, папа, они снова взялись за старое.
Мессершман. За какое старое? Кто взялся?
Диана. Все. Они унижают нас.
Мессершман. Ты бредишь. Они дрожат передо мной. Мне стоит шевельнуть пальцем – и от их жалких доходов не останется и половины…
Диана. Папа, ты думаешь, я не замечаю твоих отношений с этой женщиной? Но хоть ты и даешь ей еще больше денег, чем давал другим, она все равно смеется над тобой, папа.
Мессершман(тихо). Я стар и безобразен, дочурка. Но это все мои личные дела. К тому же я ничего не имею против, чтобы она обходилась со мной именно так. Она хорохорится, важничает, твердит, что я противный старый еврей, но я, как рыбу на крючке, держу ее за ниточку ее жемчужного ожерелья – и она всегда возвращается ко мне. А ведь я и в самом деле противный старый еврей, и, однако, каждый вечер я скребусь в дверь к леди Доротее Индиа, самой хорошенькой женщине при английском дворе, и она, обдавая меня презрением, каждый вечер меня принимает, потому что каждый вечер о чем-нибудь просит. И вот все эти чувства, включая ее презрение, приятно щекочут самолюбие противного старого еврея.
Диана. Но ведь я молода, я красива, мне эти чувства непонятны!
Мессершман. Само собой, моя маленькая газель, моя маленькая царица Савская…
Диана. А они стараются унизить и меня, папа.
Мессершман. Ты пожелала этого юнца, я тебе его купил. Он что ж, передумал?