Остановку заказывал?.
В небольшой маршрутке около окна сидел худенький интеллигентного вида мужичок лет 45-ти, в очках, которые он всё время нервно поправлял на переносице. Он очень спешил и поэтому нервничал. Наконец, он заёрзал на сиденье, видимо, ему надо было уже выходить на следующей остановке.
Рядом с ним сидел молодой парень. Ему больше всего подходило слово "амбал", и по виду, и по телосложению. Он жевал жвачку. Со стороны на эти сжимающиеся и разжимающиеся мощные челюсти было просто страшно смотреть. В ушах у него были наушники, в глазах пустота, которая смотрела в одну точку.
Мужичок повернулся и, не поднимая глаз на парня, стал быстро говорить:
– Извините меня, пожалуйста, что я вас беспокою. Я хотел бы с вами поменяться местами, так как хочу заблаговременно оплатить за проезд, чтобы в дальнейшем, никому не мешая, спокойно выйти…
Парень по понятной причине никак не отреагировал на это.
Автобус остановился на остановке, пассажиры вышли, а те, которые ждали этот автобус, зашли. Двери закрылись, автобус поехал дальше.
Мужичок пуще прежнего заёрзал на сиденье и с ужасом и горечью в глазах посмотрел на удаляющуюся его остановку, а потом с отчаянием и мольбой, наконец, взглянул на парня. И тут он увидел в его ушах наушники. Он попытался заглянуть ему в глаза, но почувствовал какой-то животный страх, опять оглянулся на удаляющуюся его остановку – в окне мелькали дома, деревья – и опять посмотрел на парня. Сам вид парня, особенно эти его мощные челюсти, очень смущали и пугали мужичка. Поняв, что все его усилия, когда он говорил, были напрасны, он, пересилив себя, осторожно всё-таки потрогал парня за рукав. Тот оглянулся и уставился на мужичка, как динозавр на блоху:
– Тебе чего, мужик?
– Понимаете… Мне надо было заплатить за проезд… Но…
– Чего?.. Я не понял? – Парень смотрел на мужичка, пытаясь понять, что тому надо. Потом в шевелящихся его мозгах что-то щёлкнуло, и он спросил: – У тебя, что, мужик, денег нет?
– Нет, вы неправильно меня поняли. Деньги у меня есть.
Мужичок при этом полез в карман, достал бумажник, развернул его и показал наличие денег. В бумажнике действительно красовалась симпатичная стопочка купюр. Это была только что полученная зарплата с отпускными.
– Я хотел заплатить заранее, но… – мямлил тот.
Парень посмотрел на бумажник, затем на мужичка, который подобострастно, даже где-то заискиваюше глядел на него. Вдруг в его голове опять что-то "щёлкнуло", мозг сработал и выдал информацию, от которой у парня побагровели глаза:
– Ты чё мне тут предлагаешь?! Ты за кого меня принимаешь?! – И затем, уже полностью осмыслив то, что он себе додумал, закончил:
– Ты чё, мужик, голубой?
У того перехватило дыхание от такого поворота событий, и он заплетающимся от страха языком начал быстро оправдываясь, говорить:
– Вы не так всё поняли!.. Понимаете, я остановку свою проехал… А насчёт голубого, это ваши фантазии, молодой человек…
Парень задвигал бровями, поморщил нос, как бы ища что-то в своей голове:
– Ну, извини, мужик. Вообще, если честно, то ты меня напрягаешь! Ты чё хочешь? Какие фантазии? Кому ты чё хочешь заплатить? Ты конкретно говори.
– Понимаете!.. Я проехал свою остановку из-за вас!.. – нервно выкрикнул, наконец, мужичок с ноткой плаксивости в голосе.
– Ну, проехал… А я тут причём? Мне чё, автобус развернуть тебе назад, чё ли?
От этих слов парню стало весело, и он рассмеялся довольный своим юмором. Потом его мозг опять сработал, и он вспомнил, что тот показывал ему деньги… Теперь парень повернулся и внимательно посмотрел на мужичка, потом на кошелёк, который нервно дрожал в его руках. И, как бы спохватившись, спросил:
– Ты чё, мужик, это серьёзно?..
– Что вы имеете в виду? – спросил тот подозрительно, не зная, что ещё ожидать от этого парня.
– Ну, это… Автобус развернуть?
Мужичок вздохнул и, обреченно качая головой, сказал:
– О-о-о… Если бы это было возможно… – И добавил: – Я так опаздываю…
– А какая остановка?
Тот безнадёжно посмотрел в окно и тихо сказал:
– "Советская", а в прочем какая теперь разница.
Парень глубоко вздохнул, затем сделал глубокий резкий выдох и сказал:
– Ладно, мужик, не реви! Ща всё будет. Что не сделаешь для ближнего! Значит, говоришь, "Советская"?
Он быстро вадернул у мужичка из рук бумажник, который тот нервно перебирал в руках, открыл, достал деньги, поднялся и двинулся к водителю, загораживая собою всё пространство.
У мужичка от такой неожиданной наглой выходки парня перехватило дыхание, и он только глубоко и нервно дышал, выпучив от страха глаза, не смея выдавить из себя ни слова.
В небольшой маршрутке было немного пассажиров. Парень недолго поговорил с водителем, затем прошелся по салону, каждому пассажиру сунул по денежной купюре, объясняя что-то, остальные деньги отдал водителю, показывая на мужичка около окна. Водитель несколько секунд разглядывал пассажира, затем понимающе, одобрительно кивнул, развернул автобус и через несколько минут подъехал к остановке "Советская".
Парень подошел к мужичку и, радостно хлопнув того по плечу, сказал:
– Мужик, остановку заказывал? Получи!
Мужичок, выходил из автобуса с "ватными" ногами, с головой, как в тумане, и почти с полным отсутствием сознания от всего пережитого. А за ним из окон автобуса с любопытством и уважением наблюдали: пассажиры, водитель и парень с видом благодетеля: себе он не взял ничего.
Прослушка
Это было где-то в семидесятых.
Я был в отпуске, да ещё и день рождения у меня намечался. Друзей самых близких пригласил.
С закуской быстро разобрался. Спиртное было. Осталось немного прибраться. Диван сложил. И ногой вдруг ощутил под паласом какой-то предмет. Потрогал рукой, надавил ногой – на ощупь это был явно провод сантиметров примерно двадцать. Но самое интересное, он никуда не вёл, и такое впечатление, что куда-то, похоже, в пол уходил. Я стоял и думал:
"Почему же я этот провод раньше не ощущал? Из командировки как неделю приехал… Кота от соседки забрал. Может, без меня тут?.. Надо зайти к ней спросить, может, кто приходил и она видела? Да нет, вроде вещи все на месте… А впрочем, я этот диван и не раскладывал никогда…"
Пока я вытаскивал пылесос, увидел, что мой кот Максим уселся именно на то место, где был этот провод. Я водил по паласу пылесосом, поглядывая на кота, и продолжал думать:
"А ведь он что-то чует, раз именно там сидит. Животных не проведёшь. Вот чего этот котяра именно там сидит?"
Пылесос я убрал, одевался и продолжал думать:
"Надо как-то потом залезть под этот палас и разобраться, что это за провод, для чего и куда ведёт?"
И тут стали подходить мои друзья. Сразу провод вылетел из головы. Отмечали без женщин, чисто в мужской компании. В общем, отметили хорошо, крепко! Разошлись только под утро. Через два дня решил я диван разложить обратно, так сказать, выспаться на весь диван. И опять наступил на этот провод. Оглянулся, посмотрел на Максима.
"Интересно, почему он тут не сидит больше?"
Взял кота, поднёс к тому месту, где был провод, посадил его туда, а он как зашипит – и бежать. Теперь я стоял и смотрел то на кота, то на то место где был провод. "Ну и как это понимать? Надо всё-таки как-то подлезть под этот палас и посмотреть, что там такое? Но как это практически сделать? Если пододвинуть диван в бок, он упрётся в сервант. А если выдвинуть?.. Нет, всё равно не получается".
Я стоял посередине своей однокомнатной квартиры и мысленно двигал мебель. И как я её ни крутил, никак не получалось освободить это место.
Вдруг в дверь позвонили, пошел, открыл. На пороге стоял мой друг Костя.
– Заходи, – сказал я ему и пошел на кухню.
– Как ты тут? – спросил тот, вытаскивая из-за пазухи водку.
– А чего ты спрашиваешь?
– А ты чего такой?
– Какой?
– Ну, не знаю… Твои когда приедут?
– Через неделю.
– А что?
– Да я это так…
Костя прошел за мной в кухню:
– Закусить-то найдётся?
– Найдётся, – буркнул я и полез в холодильник за колбасой.
Костя разлил по рюмкам.
– Вован, что у тебя случилось? Ты какой-то странный.
– Может и странный, – ответил я.
Мы выпили, и я решительно сказал:
– Ладно, пошли, я тебе сейчас что-то покажу.
Я подвел Костю к тому месту, где был провод.
– Вот смотри, вернее, пощупай.
– Ну, по-моему, провод, – ответил тот, прощупывая палас.
– Вот и я думаю, провод.
– Ну и что?
– Ну, вот я обратил внимание… И котяра мой этим не доволен. Шипит на это место, стервец, – говорил я, поднимаясь.
– А давно ты это обнаружил? – также поднялся Костя.
– Да перед днём рождения. А до этого я был в командировке, ты же знаешь.
– А может, это подслушивающее устройство? Пока ты был там, тебе это подложили.
И сразу лицо Кости от своей догадки изменилось. Глаза округлились, наполнились испугом, и он спросил еле слышно, глазами показывая на то место:
– Ты думаешь, это наши нас прослушивают? Или?..
Мы опять присели около дивана и стали прощупывать палас более тщательнее.
– Надо его поднять, – предложил шепотом Костя и жестами позвал меня на кухню.
– Ё-моё!.. А ты не помнишь, что мы там?.. О чём мы говорили на твоей днюхе? – зашипел мне на ухо Костя.
– Палыч, зам по тылу, всё анекдоты травил. Ротный Валера, комбата, по-моему, хорошо матом прикладывал.
– А я?
– А ты обещал у Григорьева отбить жену.
– Какой ужас! У самого Григорьева – жену? Он же меня… если узнает!..
Мы смотрели друг на друга как два затравленных зверька. Молча, разлили, выпили, закусили.
– Надо как-то разобраться с этим, – шипел мне на ухо Костя.
– Я думал об этом перед твоим приходом. Да никак не получается.
– Что значит, не получается?
– Там надо прямо всё из квартиры выносить, чтобы подлезть под палас.
– А если вырезать то место, где провод?
– Вырезать?
– Я об этом не подумал.
– Ну, так давай подумаем.
– Но ведь палас испортим, – попытался я робко возразить.
Мне было очень жалко резать палас.
– Мне моя жена это не простит. Мы его с таким трудом доставали.
Костя разлил по рюмкам, мы выпили.
– Вован, пойми, – шипел Костя, – если там прослушка? А тебе палас жалко?
– Да ты не представляешь, что со мной сделает жена, если этот палас разрежу! Да и потом почему ты решил, что это прослушка? Разве прослушки такие бывают?
– Это не я решил, а ты. А потом эти прослушки разные бывают. А жене объяснишь, она должна понять.
Я представил, как моя жена это "понимает", и мне стало не по себе.
– Давай выпьем, – сказал я, доставая свой запас водки.
– Вован, если это прослушка, – продолжал меня убеждать Костя, – ведь она не у меня, а у тебя. Да и кот твой что-то чует. А они, коты, просто так ничего не делают. Пошли ещё раз посмотрим, подумаем.
Мы вышли из кухни и увидели, что на том месте сидит Максим и нам тихо мяукает.
– Хорошо, – согласился я, показывая на кота, – всё, давай резать.
– Кого? – испуганно спросил Костя, глядя на кота.
– Кого-кого? Палас пошли резать.
– А жена?
– Что жена? А если это прослушка?
Палас мы разрезали… А там… А там оказался просто кусок кабеля, неизвестно как попавший под этот палас.
От жены мне попало по полной. Очень трудно было объяснить, зачем мы разрезали этот палас. Аргумент, что там могла быть прослушка, не действовал.
– Это же надо, – кричала она, – допиться до т-а-к-о-г-о!!!
Мы потом долго и, надо сказать, облегченно смеялись…
Суд
– Ты думаешь, тут безопасно?
– Тут давно тихо. Я здесь много раз бывал.
– Ну, раз тихо, тогда заходите быстренько, и начнём.
– Значит так, вы что, не помните, о чем я вам говорил? – обратился к виновникам этого собрания самый старый и опытный, по прозвищу Серый.
– Ну, говорил… – промычали в ответ Носатый и Молодой, виновато оглядываясь.
– Не высовываться, я вам говорил! Не высовываться! А если пошли, так осторожно, за трубами прятаться надо, тихонечко, незаметно ползти, низенько пригибаясь. А они у всех на виду отправились. Нате, вот они, мы туточки. Всё неймётся? Ночи дождаться нельзя? Из-за вас под удар ставите всех остальных!
– Да мы хотели по-быстренькому, – виновато проныл Носатый.
– По-быстренькому? – передразнил его Серый, – Тут такой грохот был, дети разбежались, теперь их надо искать, собирать. Вы о них подумали, когда туда полезли, они же совсем крохи? Куда детей теперь девать, где прятать?
– Да, может быть всё обойдётся? – пододвинувшись к Носатому, так же прошмыгал носом Молодой.
– Вы что, не помните, как в прошлый раз было? Вас это ничему не научило? Ведь мы все еле уцелели, еле выжили после той газовой атаки. Столько наших полегло!.. Такое было, что страшно вспомнить!.. Столько времени в покое, тепле и сытости жили!.. Ну, скажите на милость, что с вами теперь делать?
Те стояли и виновато переминались с ноги на ногу.
– Надо их выгнать, – послышалось откуда-то слева.
– Да-да, пусть уходят, – сказал Хромой, с первого ряда, – я им давеча говорил, чтобы не высовывались. А мне этот Носатый, знаешь, Серый, что ответил?
– Что?
– А чтобы я не лез не в своё дело. Во как.
– Они совсем о нас не думают. Только о своём брюхе думают, – выкрикнул всё тот же голос слева.
– Ну, тогда, раз такое дело, раз они не думают об остальных, давайте голосовать. Кто за то, чтобы эти предатели ушли от нас?
– Да ты чего, Серый, это серьёзно? – испуганно оглядываясь, спросил Носатый.
– Очень серьёзно! Эти люди, если хоть кого-то увидят из наших, сразу война!
В это время шкафчик, где это собрание проходило, открылся, и человек, увидев это полчище тараканов, стал поливать обильно дихлофосом со словами:
– Ага!.. Вот вы где, окаянные, схоронились!.. Вот я вас!.. Вот!.. Нет, стоять!.. Куда?! Никуда не денетесь!.. Ишь, повадились!
Шуточкой отомстил
Прихожу с работы домой усталый. Единственное желание: покушать и отдохнуть, ведь целый день на ногах.
Не успел снять обувь, жена из кухни кричит:
– Саш, ты? Сходи в магазин за хлебом. Пока сходишь, и борщ доварится.
Я, молча (ну не скажу же я ей, что не пойду, потому что устал), разворачиваюсь, иду и бурчу про себя:
– Что за дурацкая привычка, только захожу домой, и надо обязательно куда-то бежать. Трудно позвонить, сказать? Я же мимо магазина иду! Если бы её вот так послать: Даже не представляю, какая у неё была бы реакция!
В общем, с такими мыслями я вышел и пошел в магазин. Купил хлеб, иду обратно. Встречаю Серёгу. Он мне:
– Ты чего такой пришибленный?
Я отмахнулся. А он мне:
– Пошли по пивку, я угощаю.
Ну, кто от такого откажется? Сидим, я жалуюсь ему… Уже допиваем. Слышу, жена звонит:
– Ты где пропал?
Вот ведь когда не надо, звонит же…
– Иду уже, иду, – отвечаю ей, – тут очередь в магазине.
Подхожу к дому. Около подъезда женщина с пуделем. Она его гладит и говорит:
– Хорошая собачка, пописала, покакала. Умничка, умничка.
А та довольная, что её хвалят, прыгает, хвостом виляет, радуется.
Захожу домой, мне – жена:
– Саш, это ты?
"Бли-ин, как будто кто-то может другой открыть своим ключом дверь и зайти".
Отвечаю, в напряге:
– Я. Ты, что другого кого ждёшь?
– Давай проходи. Тебя только за смертью посылать.
– Причём тут смерть? – бурчу я, а вслух отвечаю, – Наливай, а я пока в туалет.
Сижу в туалете, и меня просто распирает сказать ей всё, что накипело. И вдруг вспомнил, как женщина собаку хвалила за то, что я сейчас сидел и делал в туалете. Смех меня разобрал, и я, еле сдерживая себя, подхожу к жене и радостно так, глупо улыбаясь, говорю:
– Не поверишь, Люсь, я только что пописал и покакал. Правда, я у тебя умничка?
Реакцию жены надо было видеть. В это время она наливала в тарелку борщ. Она сначала замерла, затем стала, как в замедленной съёмке, поворачиваться. В руке у неё была поварёшка, с которой прямо на пол капал борщ. Её глаза, прощупывали меня на предмет моей трезвости, но, по-видимому, не найдя в моих глазах положительных градусов, выдавила из себя:
– Ты что, офонарел?
Дальше не буду описывать весь этот шкандаль…
Но когда вспоминаю эту свою шуточку, всегда смеюсь.
Федя в старинном торшере
Убираюсь я как-то в квартире. Стала вытирать пыль, заглянула сверху в старинный торшер, мне его бывшая свекровь оставила в подарок. Торшер – загляденье, чувствуется старина: по кругу – цветные бусины и вышивка красивая, таких сейчас не делают. Заглянула я, значит, а там паучок.
– Ты чего тут-то, а? Кто тебе сюда залетит? Кого ты тут поймаешь? И чем ты тут собираешься питаться?
Паучок, увидев меня, забеспокоился, паутинка задёргалась.
– Не бойся, маленький, не бойся, сиди, если тебе здесь нравится, – сказала я ему, а сама подумала: "Надо своим сказать, чтобы не трогали этого поселенца".
Обычно я беру этих нежеланных посетителей и аккуратно отправляю в коридор. А вот с этим почему-то вдруг мне не захотелось так проступить. По душе пришлась животинка.
Мужу и сыну показала паучка. Говорю:
– Пусть живёт.
И он стал у нас жить. Заходя в квартиру, мы сразу заглядывали к нему и говорили:
– Привет!
Сын даже имя ему дал – Федя.
И с этого дня у нас у всех как-то жизнь потекла без задоринок. Муж на службе пошел на небольшое, но повышение.
У сына по химии и по украинскому языку (он даже и не прикладывал особых усилий) оценки улучшились.
И у меня в нашем женском коллективе, где всегда были какие-то склоки, наладились отношения со всеми.
Мы очень любили нашего Федю. Сын ловил ему мух и комаров и аккуратненько пинцетом клал на паутинку. Тот набрасывался на неё и закручивал в кокон. Иногда Федя куда-то исчезал, и мы очень переживали, сын заглядывал туда чуть ли не каждый час…
Я даже не пылесосила в квартире в это время, боясь ненароком его не засосать в пылесос. Когда же он появлялся, мы радовались.
Заглядываем и любуемся нашим Федей, как он очередную мушку "упаковывает" про запас.
Я его называла – наш талисманчик Федя.
Все разговоры у нас также крутились вокруг и около Феди.
Однажды к нам из Питера приехала та самая свекровь моего бывшего мужа. С её сыном я уже давно в разводе, а вот с ней осталась в хороших отношениях. И она летом к нам, а вернее сказать, на море приезжала отдохнуть.
Утром, как всегда, мы разошлись: кто – в школу, кто – на работу.
Вдруг мне звонок – сын звонит:
– Мам, я по химии пару схлопотал! Представляешь, ни с того, ни с сего. Училка почему-то сильно придиралась…
Пока я говорила по телефону, на меня "налетела" заведующая и отчитала за то, что она меня не могла найти (?). Хотя я вот почти у её кабинета стою.