С грохотом захлопнулась за нею дверь. Жалобно зазвенели на игровом столе игрушечные чашечки из кукольного сервиза. Светлана Анатольевна обвела угасшим взором притихших своих детей.
- Ватоливна, - воспользовалась наступившей, наконец, тишиной всезнающая Соня, - у тебя нет денег, а у Мишки есть деньги для тебя.
Мишка высвободил из руки Светланы Анатольевны стиснутые свои пальцы и разжал их. На маленькой розовой ладони тускло поблёскивал "ночной" его подарок, чёрный дырявый пятак образца 1979 года
- На, Ватоливна, геньги. Вагми! Тебе!
- О, Господи! - запоздало охнула Светлана Анатольевна и зажмурила глаза.
Она почувствовала себя бесконечно усталой. Хотелось сесть и ни о чём не думать Дотянувшись рукою до кресла, она тяжело опустилась в него.
Дверь в группу вновь с шумом распахнулась. Стоящая на пороге Зинаида перебинтованным пальцем ткнула в Мишкину сторону.
- У него мать умерла. Сегодня ночью. Ты не знала? От сердечного приступа. Допилась! - выпалила она с жаром и захлопнула за собой дверь.
Светлана Анатольевна торопливо встала с кресла и вновь опустилась в него. Зачем–то придвинула к себе детский стульчик и тут же с грохотом отбросила его назад. Всё ещё не поднимая глаз на Мишку, она привлекла его к себе, но продолжала молчать.
- Сейчас, Миша, сейчас, родной, - глухо проговорила, наконец, она и неловкими пальцами принялась развязывать тесёмку, стягивавшую в пучок волосы на её затылке.
Изящно сплетенная из ярких ниток тоненькая тесёмка, подарок дочки к Рождеству, была украшена бисерным шитьём и крошечными разноцветными блёстками. Светлана Анатольевна продела её в дырку на пятаке и узлом завязала на Мишкиной шее, рядом с нательным крестиком.
- Носи, Миша, талисман, - сказала она и замолчала на миг, чтоб успокоить своё дыхание. - Помни про маму. Это - важнее всего.
Последние слова она произнесла уже скорее для себя, обняв ребёнка и уткнувшись губами в тёплый его затылок. Мишка два–три раза шумно вздохнул и, закрыв глаза, успокоенно склонил голову на плечо Светланы Анатольевны.
Леденец на палочке
Учебный год в детском доме начался. Молодые воспитательницы в спешке составляли списки своих детей и жалостливо разглядывали только что прибывших трёхлетних новичков.
- А что вы хотите, с их наследственностью–то! …. - важно толковала молодым коллегам всезнающая воспитательница группы "Зайчики" Светлана Анатольевна. - Кого ж ещё может родить и вскормить пьяным молоком алкоголичка мать!
Но в почти праздничной обстановке первых сентябрьских дней хотелось найти более приятную тему для задушевного женского разговора. Яркое событие начала осени - преобразование группы лучшей детдомовской воспитательницы Аделины Витальевны - само просилось на язык.
- Ой, девочки, я сейчас умру! - закатывала глаза седовласая Надежда Николаевна из группы "Грибок". - Аделина по системе Монтессори решила работать. С нашими–то деточками!
- Вот с нашими–то деточками только и работать по системе Монтессори, - назидательно утверждала всезнающая Светлана Анатольевна, - але ж хитроумная Аделина теперь по всем группам начнёт отбирать для себя более или менее толковых и именно поэтому выйдет на наилучшие показатели.
Затея с введением новомодной системы воспитания Марии Монтессори давно витала в детдомовской атмосфере. Она–то и дала звучное название группе Аделины Витальевны - "Монтессори", местными злоязыкими остряками немедленно переименованной в "Антресоли". Затея, как водится, требовала нешуточных материальных затрат. Но очень кстати выручили спонсоры, канадские баптисты, очарованные идеей особого, нетрадиционного подхода к детям и - ещё пуще - возможностью взамен проповедовать в старших группах.
- Ай, бросьте! - со знанием дела комментировала события Надежда Николаевна. - Аделине с её новациями - что, учебные показатели нужны? Она подарками больше озабочена. Начнёт сейчас спонсорам руки крутить, чтоб только не скупились.
Подарков, действительно, было много: ковры, хрусталь, видеомагнитофон, две видеока. меры, четыре соковыжималки
- Вот уж в "Антресолях" детки порадуются этим соковыжималкам! - злопыхательски пришёптывала Надежда Николаевна. - Аделина их для устного счёта на математике будет использовать: раз - соковыжималка, два - соковыжималка
Разговор грозил зайти слишком далеко, чтобы безбоязненно его продолжать, и Светлана Анатольевна, не мешкая, утратила к нему интерес. Маленькая темноволосая девочка несмело приблизилась к ней и обняла за ноги чуть выше колен.
- Ватоливна, а ты мне привет передавала! - улыбаясь, сказала она ей.
- Аня, ты мне сегодня говоришь об этом уже в десятый раз. Надоело! - строго взглянула Светлана Анатольевна на девочку и холодно отстранила её от себя.
Шестилетняя Аня Кононович, с большими карими глазами на болезненно–бледном, худеньком лице, была первой в списке детей, предназначенных для перевода в группу "Монтессори". Для Светланы Анатольевны этот перевод мог бы удобно разрешить одно важное затруднение, с недавних пор не дававшее ей покоя. Затруднение возникло из череды суматошных событий минувшей весны, когда Аня гостила у мамы. Мама добилась этого права, обзаведясь ворохом бумаг, удостоверявших решительное её отвращение к алкоголю. Но, вопреки круглым печатям на бумагах и размашистым начальственным подписям, отвращение длилось недолго. Мама вернулась к своему пристрастию и, не жалея для "кровиночки" ничего самого лучшего, щедрой рукой отмеряла и ей "живительной влаги" из своего запотевшего стакана. Дочка сразу переставала думать о еде, да и засыпала не в пример лучше прежнего. Обеспокоенный детдом срочно откомандировал за девочкой милицейский наряд. Светлана Анатольевна передала с милиционерами для неё яблоки, а на словах - привет.
- Ватоливна, а ты мне привет передавала! - при скорой встрече сообщила Аня воспитательнице и уже не сводила с неё восторженных благодарных глаз.
Светлану Анатольевну тяготила эта привязанность. Влюблённая девочка ревниво отстаивала своё первенство среди других детей в её сердце. Ничуть не сомневаясь во взаимном чувстве, она всегда ожидала большего внимания к себе, особых слов, отдельного взгляда.
- Ватоливна, а ты мне привет передавала, - напоминала она Светлане Анатольевне и требовательно протягивала для поцелуя трубочку тоненьких своих губ.
На прогулке, в разгар летнего дня, когда трудно было удержаться от желания прыгать и кричать, кувыркаться через голову и подбрасывать вверх без. ногого ватного зайца, Аня оставалась безучастной ко всеобщему детскому ликованию. Неотступно следуя повсюду за своей воспитательницей, она жадно разглядывала её своими сияющими влюбленными глазами и не скупилась на пылкие признания:
- Ватоливна, а ты мне привет передавала!
В сентябре, когда Светлана Анатольевна засобиралась в отпуск, Аню, как и предполагалось, перевели в "Монтессори". Относиться к этому событию можно было по–разному. Но делать из него трагедию Светлана Анатольевна уж точно не намеревалась. Впрочем, встретив как–то в городе на автобусной остановке Надежду Николаевну, по иронии судьбы также перемещённую в группу "Монтессори", она всё же поинтересовалась у неё:
- Ну, как там тебе моя Аня?
- Да ничего особенного! - ответила та, небрежно взмахнув рукой. - Как и все они.
Подавив в себе неприятный внутренний холодок, Светлана Ана. тольевна долго собиралась с ответом.
- Знаешь, Николаевна, в этом дурдоме мы сами все уже давно свихнутые. А у неё ёще и мама - проговорила, наконец, она. - Меня не вспоминала?
- Вчера на прогулке вспомнила: " Уже листопад. Когда все листочки упадут, вернётся Ватоливна", - пожав плечами, ответила Надежда Николаевна и принялась нещадно ругать" совершенно гнусный" характер Аделины, с которой теперь вынуждена была работать в паре.
Светлана Анатольевна не слушала. Анины слова глухими ударами стучали у неё в ушах. К голове тягуче приливала жаркая волна крови.
- Ну, пока; мне пора - пряча глаза, не кстати начала прощаться она и торопливо направилась к остановке. - Я зайду к тебе ещё на работу сегодня!
Сидя у окна автобуса, Светлана Анатольевна скользила безучастным взглядом по пыльной листве проплывавших мимо деревьев, по газонам пожухлой редкой травы, по красной кирпич. ной кладке старых, ещё "за польских часув", домов. Заметив на площади ряд разноцветных пала. ток со стандартным набором заморских товаров и словно вспомнив о чём–то, она резко поднялась с места и вышла из автобуса.
Маленькие турецкие шоколадки, засахарен. ные орехи, "Чупа–чупс" с жевательной резинкой внутри - всё было слишком дорого и потому непривлекательно для Светланы Анатольевны. Взгляд равнодушно скользил по рядам разноцветных пакетиков и кульков, пока вдруг не споткнулся о пластиковую коробку с огромными круглыми леденцами на палочке, изукрашенными яркими цветами и ободочком по краю. "Ой, дорого, - подумала Светлана Анатольевна, но, вспомнив последний свой перед отпуском детдомовский полдник с йогуртом и апельсинами, решительно потянулась к сумочке, - в конце концов, я им больше должна".
Из "Монтессори" в тихий час не доносилось ни звука. Лишь в раздевалке Надежда Николаевна шуршала засушенными кленовыми листьями, собирая их в роскошную красно–жёлтую гирлянду.
- Видишь, как в этих "Антресолях" меня Аделина припахала! - недовольно пожаловалась она. - У нее - "Праздник осени" да премии с соковыжималками, а я - у нее в подмастерьях и, конечно же, с кукишем в кармане.
- Надь, когда дети проснутся, передай Ане, - глядя в сторону, перебила её Светлана Анатольевна и протянула свой одинокий леденец.
- Не, сдурела баба! Зачем тебе это? - в изумлении уронила "подмастерье" шелестящую свою гирлянду. - Им и так сладкого вечно от пуза дают. Всё равно не в коня корм!
Светлана Анатольевна, не слушая, прошла мимо и в детской спальне среди двух десятков одинаковых кроватей сразу отыскала ту, на которой лежала, не спала, маленькая девочка с пристальным взглядом строгих тёмных глаз. Светлана Анатольевна присела к ней на краешек кровати и, избегая долго смотреть в эти глаза, склонилась к самому её лицу:
- Аня, я тебе кладу конфету под подушку. Но ты её потом возьми, ладно? Когда проснёшься. А сейчас спи.
С соседней кровати следил за ними из–под одеяла злокозненный Колька Невдах, к семи годам так и не одолевший первой строчки песенки " Вышла курочка гулять". В общем хоре детей на показательных выступлениях Колькино" И - а, у - а, и - а - а " было почти не слышно, зато старательные, широкие движения его рта, бровей и век при пении производили на зрителей неизгладимое впечатление. "Надо положить конфету с другой от него стороны, а то ведь точно стащит", - подумала Светлана Анатольевна. Прощаясь с
Аней, она неловко поцеловала острое её, как у цыплёнка, плечико и поспешила к выходу.
- Ватоливна, а ты мне привет передавала! - захлебнулся вдогонку благодарный детский шепот.
Светлана Анатольевна, не оглядываясь, торопливо вышла из группы. По выщербленным ступеням крыльца чёрного хода, по узкой тропинке позади недостроенных гаражей, словно прячась от чужих глаз, устремилась она к неприметному лазу в заборе. Лишь миновав полуразрушенные кооперативные теплицы, утонувшие в зарослях крапивы и дикого шиповника, остановилась, чтобы перевести дух и поправить причёску. Круглое старенькое зеркальце у неё в руках показалось чужим и ненужным. Забывшись, она смотрела мимо него
Шумно вылетела из кустов, с хрустом обломив под собой ветку, хлопотливая сорока. Светлана Анатольевна вздрогнула, удивлённо взглянула в зеркальце и, небрежно бросив его в сумочку, устало побрела к автобусной остановке.
Шуршали под ногами сухие кленовые листья. Был листопад
Когда на камнях растут цветы
Если правда, что начало дня определяет всё его дальнейшее течение, то неудачно сложившееся для Светланы Анатольевны утро понедельника предвещало ей только неприятности. Автобус пришёл раньше обычного, и Светлана Анатольевна, подбегая к остановке, успела рассмотреть лишь его сигнальные огни вдалеке. Расплачиваясь за проезд в маршрутном такси, она обронила кошелёк и второпях так и не смогла собрать рассыпавшиеся деньги. Попытка сократить путь дворами обернулась неприятной необходимостью преодолевать бесконечные лужи и непролазную грязь.
Педсовет в методическом кабинете подходил к концу. Директор детдома Людмила Павловна гневным взглядом проводила Светлану Анатольевну, крадущуюся к свободному стулу. Упрекать опоздавшую не имело смысла. Тема заключительного выступления директора перед педколлективом и без того могла сразить намертво любую слабонервную воспитательницу.
- К нам едет комиссия из министерства, - мрачно сообщила Людмила Павловна.
Комиссию в детдоме ожидали давно. Известие о скорой встрече с нею погрузило методкабинет в зловещую тишину.
- Я им предоставлю списочный состав моих детей, - решилась, наконец, несмело заметить Надежда Николаевна из группы " Грибок", - самый мягкий диагноз - "ЗПР".
- Не тронешь ты этим сердце никому из комиссии, - обречённо вздохнув, возразила Лидия Геннадьевна из "Дождика", - в верхах считается, что коль не научились твои деточки к школе собирать матрёшку, значит - твоя в этом вина, а не детской больной психики, унаследованной от пьющей мамки.
- И сразу станет ясно, кто тут первый на сокращение! - громко подвела итог диалогу коллег осмелевшая Светлана Анатольевна.
Она слишком поздно поняла бестактность своего поступка: опоздавшие на педсовет не имеют права голоса. Расплата за преступное легкомыслие незамедлительно явилась в грозном директорском окрике:
- А вам, Светлана Анатольевна, пришла очередь везти детей летом в лагерь отдыха!
Удар был неожиданным и сильным. Один - единственный воспитатель, проводя с детьми в лагере десять суток, экономно совмещал в своём печальном лице штатных трёх воспитателей и четырёх нянь. Но за двести сорок беспрерывных часов тяжкого труда ему доставались совсем небольшие деньги, что, впрочем, хорошо потом сказывалось на величине премии для Людмилы Павловны и ее бухгалтеров.
Вряд ли высокий порог детдомовского методкабинета переступала когда–либо нога человека, способного хотя бы к робкому протесту. Светлана Анатольевна и сама удивилась, услышав свой хриплый от волнения голос.
- Если я и поеду в лагерь, то на других условиях.
Тишину в методкабинете при желании можно было погладить ладонью.
- Всех воспитателей устраивают лагерные условия, а вас нет, - еле сдерживаясь, повысила голос краснеющая лицом Людмила Павловна, - или вы считаете всех дураками, а себя самой умной?
Обвинение прозвучало нешуточное. Прилюдно уличённая в избытке ума, Светлана Анатольевна и вовсе пала духом, когда после педсовета даже ближайшие друзья беспощадно осудили её.
- Ну, Светка, у тебя точно крыша поехала! - горячились ближайшие друзья. - Зачем раздраконила Людмилу? Дались тебе эти деньги! Нехай кладёт их себе в карман - лишь бы нас не трогала! От имени комиссии она теперь со зла сократит вместе с тобой и кого–нибудь из нас!
Расходясь по группам, осуждающе шептались и молодые воспитательницы:
- Вечно этой бабе что–то не нравится: то ей мяса в обед не доложили, то апельсинов не по числу детей дали Можно подумать, сама без греха. Надо ж так Людмилу Павловну из себя вывести!
Молодые воспитательницы владели тайным умением расположить к себе любого начальника. Природная смекалка и нехитрый житейский расчёт открывали доступ и к повышенной премии, и к гуманитарной помощи, и к бесплатной поездке с детьми, детдомовскими и своими собственными, на всё лето в Италию, да мало ли к чему ещё! Нерасторопные и недалёкие ехали на двести сорок часов в пригородный лагерь.
Светлана Анатольевна была близка к отчаянию. Едва переставляя ноги, медленно поднималась она по лестнице к себе в группу на второй этаж.
- Повеситься, что ли, разнообразия для? Или уж сразу бесповоротно утопиться? - меланхолично размышляла она, ведя за собой пальцем невидимую черту по холодной шершавой стене.
Взрыв многоголосого детского крика заставил её стремглав взметнуться вверх по лестнице и рывком распахнуть дверь в группу.
- Предотвратите смертоубийство! - со слезами на глазах с порога воззвала к ней молоденькая няня Марина. - Уберите куда–нибудь от меня этого потрошителя! Он мне всю душу вымотал!
Светлана Анатольевна уныло взглянула вглубь игровой комнаты. В дальнем её углу, скрестив руки на груди, с вызывающим видом стоял шестилетний Игорёк. Это был тот самый Игорёк, чья любвеобильная мама так и не нашла в себе силы расстаться ради сына с манящими просторами "дальнобойной" автотрассы Москва - Брест. Это был тот самый Игорёк, который спал, как Наполеон, три–четыре часа в сутки и в оставшееся время изобретательно не давал никому забыть о себе звоном разбитого стекла, чьим–нибудь истошным криком, а то и пролитой кровью. Робкие педагогические попытки унять его приводили к разрушительным по. следствиям. Выпотрошенные подушки, выломанные дверцы шкафчиков, битая посуда, предсмертный хрип задавленной морской свинки могли отбить всякую охоту к педагогическому творчеству хоть у какого угодно терпеливого воспитателя.
Светлана Анатольевна, не приступив ещё к работе, устало опустилась в воспитательское кресло.
- А с Вовкой Доброволовым я и вовсе не знаю, что делать, - продолжала жаловаться ей Марина, - этот беспредельщик уже всех детей переколотил. Он их не просто бьёт, он их с наслаждением истязает!
Семилетний Вовка Доброволов оказался в детдоме, когда его родители в угаре очередной пьяной драки за. резали друг друга кухонными ножами на глазах у собственного ребёнка. Ребёнок никогда не вспоминал о них, и в детдоме ему нравилось. Нравилось наблюдать, как в крике ширится от боли рот у низкорослого и слабосильного Стёпы. Весело было прищемить ему пальцы дверцей шкафчика! Весело было следить и за струйкой крови, стекающей по расцарапанной щеке безмолвной Насти. Безжалостная Вовкина рука предпочитала именно девичьи щёки.
- Всё, всё, больше не могу! - в отчаянии причитала Марина. - Он вчера затолкал вороне в горло три здоровенные пуговицы! Он котёнку осколком стекла глаз ковырял! Я скоро сама напрочь с ума сойду с этими ангелочками!
Светлана Анатольевна уже вполне освоилась с мыслью, что наступившему дню суждено быть вписанным чёрным цветом в общую канву её жизни, многие годы которой она отдала нелёгкой работе в детдоме. Но это был не прежний детдом, куда собирали осиротевших в военное лихолетье детей. Светлана Анатольевна работала в детдоме, куда стекались дети, оказавшиеся сиротами при живых родителях.
- Ну что это за дети! - не унималась Марина. - С каждым годом всё хуже и хуже. Матки и батьки пьют, по тюрьмам сидят, рожают чёрт - те ведает кого Сколько денег, как в прорву, на их детушек! Толку–то Теми же тюрьмами всё и кончится. Кого растим? На чью беду?