Светлана Анатольевна не поощряла подобные разговоры в детдоме. Нелегко было смириться с очевидной, казалось бы, мыслью о невостребованности здесь каких бы то ни было педагогических талантов и необходимости совсем иных навыков в обращении с детдомовскими детьми.
- У нас сегодня очередное происшествие! - продолжала горько жаловаться Марина. - Опять Настя! Для школы она, видите ли, еще не созрелая, зато для других дел очень даже созрелая!
Неговорящая Настя, с полуприкрытыми тусклыми глазами на бледном лице и истекающим слюной ртом, была обнаружена год назад сельскими жителями в лесу, где ее бросила пьяная бродяжка мать. В минувшую ночь девчонка столь ловко исхитрилась раскрутить новенький телевизор, что многих его деталей и золотой Марининой цепочки, в том числе, обнаружить так и не удалось. Свой трудовой день Светлана Анатольевна начала с нервного перетряхивания ковров, штор и самой Насти.
- Так, признавайся, куда что попрятала! - пыталась разговорить она молчунью.
- Ворунка, ворунка! Уворула телелизор и цупочку! - кричали дети.
- Ну, дождись только у меня ночи! Как пить дать рот откроешь! - устрашала её Марина и истерично хлопала дверями.
Тщетно Настя истекала слюной и безмолвствовала. Пропажу обнаружить не помогло ничто.
Среди скатанных ковров и опрокинутых детских стульчиков утомлённая Светлана Анатольевна, сидя в кресле, безучастно смотрела в окно. Она уже не слушала жалоб Марины и лишь изредка присматривала за порядком среди детей. Обступившие кресло девочки ластились к ней и всё пытались рассказать о чём–то, по–детски взахлёб и непонятно. Уставший Игорёк в уголке изодеятельности рассеянно ломал цветные карандаши, не причиняя, впрочем, вреда никому конкретно. В неожиданно наступившей непривычной тишине даже Вовка Доброволов чувствовал себя умиротворённо и рассматривал аквариумных рыбок пока без специфической заинтересованности.
В проёме распахнутых дверей показалась медсестра тётя Катя, любимая всеми поколениями детдомовских детей. Кряхтя под тяжестью двух вазонов с комнатными цветами, она с трудом пронесла их через всю группу и со стуком утвердила там на подоконнике.
- Вот, пусть мои цветочки у вас пока постоят, детским духом напитаются, - сказала она и обняла мигом обступивших её детей, - а то они у меня в изоляторе совсем зачахли.
- У вас в изоляторе и теплее и светлее, - напомнила ей Марина.
- Э–э–э, дочка, - остановила её тётя Катя, - ни свет, ни тепло не заменят детского духа. Где детки, там и жизнь, там радость и Бог.
Закашлявшись, Светлана Анатольевна нашла в себе силы, чтобы из глубины своего кресла воззвать к тёте Кате.
- Уж какая жизнь, а тем более - радость среди этих руин! - горестно обвела она рукою отодвинутые от стен шкафы, за которыми канули в вечность полтелевизора и золотая цепочка безвинно пострадавшей Марины. - Ваши цветы не успеют и вырасти, как наши деточки их обдерут!
- Не скажи, Светочка, не скажи, - всплеснула руками тётя Катя, - цветы и на камнях растут, а травка и на руинах рано или поздно зеленеть начинает. Так–то, детки мои!
Тётя Катя обвела добрыми, всё понимающими глазами и больших своих "детей", и маленьких и, старчески раскачиваясь из стороны в сторону на больных ногах, покинула группу. Светлана Анатольевна растерянно посмотрела на застывшую у окна Марину, на цветы тёти Кати, перевела затем взгляд на улыбающиеся детские лица, устремлённые к ней, и улыбнулась сама при мысли о том, что далеко не всегда дурно начавшееся утро сулит одни только скорби и горести впереди. "Жизнь устроит всё по–своему, - думалось ей, - и не нам решать, что имеет в ней право на существование, а что - нет, и насколько вообще плох или хорош замысел её мироздания".
Марина расставляла по местам столы и стульчики. Дети деловито собирали разбросанные по полу игрушки. Повар Василий принёс ко второму завтраку только что испечённые булочки, посыпанные сверху маком и сахарной пудрой. День продолжался. Обычный день в обычном детском доме.
Станция енотов
Праздничный День защиты детей в начале июня в детдоме решили отметить скромно. Воспитательница группы "Зайчики" Светлана Анатольевна предположила, что лучшим подарком для её шестилеток будет посещение станции юннатов. Живой уголок там пополнился недавно диковинным зверем - енотом.
- Ватоливна, а какого он цвета? А он с пятнышками, или он с полосочками? - поинтересовалась маленькая Соня.
Всезнающая Светлана Анатольевна в замешательстве задумалась на миг, однако ничего определённого ответить не сумела. Запланированная встреча с енотом, таким образом, становилась желанной для всех заинтересованных сторон. Но праздничное утро Дня защиты детей непредвиденно омрачилось событием совершенно иного толка. Дверь в группу "Зайчики" с грохотом распахнулась, и детдомовская медсестра Лина, взволнованная и чуть перепуганная, пропустила вперёд себя инспектора городской санстанции. Низенькая Сильва Ашотовна, черноволосая и черноглазая, с жёсткими редкими волосками над верхней губой, по–хозяйски прошлась по группе и брезгливо сморщила крупный нос:
- Пил, пил! Везде у вас тут пил несусветный!
- Да нет здесь пыли, - робко возразила Светлана Анатольевна, - у фиалки листья ведь нельзя смачивать водой, иначе она погибнет.
- Да! - авторитетно подтвердила Соня.
- Пил на щёк! - ткнула коротким пальцем на полку с сидящими на ней куклами дотошная Сильва Ашотовна. - Лицо кукла давно мили?
Нечего греха таить, лица куклам не мыли давно. Испуганно смолкли дети. В группе зависла зловещая тишина с явственным предощущением грядущего штрафа для всего детского дома и больших неприятностей для Светланы Анатольевны лично.
- Анатольевна, просите прощения! - срывающимся от волнения голосом прошептала ей из–под ладони Лина. - Кайтесь, кайтесь!
Трудно сказать, почему Светлана Анатольевна не торопилась с покаянием. Но Лина из–за этой её медлительности сильно нервничала и в смятении ожесточённо комкала в руках марлевую повязку. К счастью, Сильва Ашотовна вспомнила вдруг о празднике. И Лина, просветлев лицом, радушно пригласила её к праздничному столу, давно уже накрытому на всякий случай в кулинарном кружке "Домовёнок". Конфликт был почти исчерпан. Оставалось лишь продумать форму и величину угощения для чистоплотной Сильвы Ашотовны.
- Так, дети! - с облегчением хлопнула в ладоши Светлана Анатольевна после ухода нежданых гостей. - Переобуваемся и идём к еноту!
- Ура! Мы идём на станцию енотов! - обрадовались дети.
Дверь в группу со скрипом отворилась и через порог несмело переступили детдомовские ветераны - бывшие воспитательницы и няни. Их пригласили в детдом к началу нового учебного года, но они перепутали сроки и вместо 1 сентября явились 1 июня.
- Светлана Анатольевна, пусть ветераны пока вспомнят былое в вашей группе, - сдала старушек с рук на руки "Зайчикам" директор детдома Людмила Павловна и, чтобы скрыть чувство неловкости, спешно покинула группу.
Енот на станции юннатов в нетерпеливом ожидании нервно покусывал кончик своего хвоста, но встречу с ним пришлось отложить.
Когда все детские рисунки были рассмотрены, а сами дети, к удовольствию гостей и хозяев, расхвалены и обласканы, ветеранов шумной благодарной толпой проводили к былому соседней группы.
- Сейчас - на станцию енотов? - деловито уточнила Соня.
Но любовно взращённые надежды рухнули в очередной раз.
- Анатольевна, Кукушкин пожаловал! - объявила сквозняком промчавшаяся через группу председатель детдомовского профкома Зинаида Петровна. - С твоих детей - концертный номер!
Представителя городских властей Кукушкина вышли встречать всем детским домом. В прохладной тени плакучих ив он увлечённо и подробно рассказал детям о планах правительства по их воспитанию, о реконструкции городского Дома культуры и об увеличении продуктивности молочного стада в колхозах района. После благотворительной раздачи детям апельсинов, конфет и пластиковых бутылок с "Фантой" Светлана Анатольевна торопливо увела своих "Зайчиков" в группу. Надо было ещё успеть переодеть мальчиков для концертного номера. Чёрные жилеты, галстуки "бабочка", картонные цилиндры - что и говорить, костюмы были великолепны. Но лишь немногие знали, как нелегко дался Светлане Анатольевне танец "Джентльмены". Он репетировался с января при огромных затратах её душевных сил и здоровья. И когда в мае директор всё–таки укорила её в нерадивости при подготовке танца, она разрыдалась в голос, горько и безутешно.
- Вы недобросовестно относитесь к своей работе, - жёстко бросила ей тогда в лицо Людмила Павловна, - у детей никакой слаженности в движениях. Небось, только вчера начали репетиции!
Возразить было нечего. Танцоры не слушали музыку, не чувствовали ритма, не знали разницы между правой и левой руками. Вряд ли в том была вина Светланы Анатольевны. Детдомовские дети от рождения спившимися их родителями наделены различными бедами души и тела. И только Богу ведомо, как горек в детском доме воспитательский хлеб!
Праздничный концерт, несмотря на внезапность, всё–таки удался на славу. В огромном спортивном зале гулким эхом раздавались благосклонные аплодисменты Кукушкина и Сильвы Ашотовны. Благодарно хлопали в ладоши и сбившиеся в кучку в углу за стареньким пианино ветераны.
- Ватоливна, а станция енотов не закончится? - обеспокоенно спросили у Светланы Анатольевны запыхавшиеся после танца мальчики.
Но подоспело время обеда. Нарушить режим дня в присутствии Сильвы Ашотовны никому не пришло бы в голову. Многострадальный енот обречённо приготовился к долгому ожиданию.
Обед задерживался. Светлана Анатольевна успела переодеть детей и рассадить их за столы, а няня группы всё не возвращалась из кухни со своими кастрюлями. Порожние кастрюли, составленные горкой, она, за ненадобностью, вернула много позже. А к обеду детям принесла поднос с уложенными на нём бутербродами. Бутерброды со шпротами и ломтиком свежего огурца возбуждали аппетит, но Светлана Анатольевна рассчитывала всё–таки на традиционный обед.
- Дети после Кукушкиных сладостей всё равно не хотят есть, - язвительно озвучила няня мнение детдомовской администрации. - Чтоб обеденные продукты зазря не пропали, из них готовят теперь угощение для гостей.
Светлана Анатольевна не ела сладостей, и аппетит у неё не пропадал. Безрадостная перспектива остаться голодной отнюдь не согревала её душу.
- Ватоливна, бери у меня, у меня! - наперебой предлагали воспитательнице свои бутерброды жалостливые девочки, видя унылое её лицо.
- Только еноту надо немножко оставить! - по–хозяйски распорядилась маленькая Соня.
Но в группу прибежал запыхавшийся повар Василий и безапелляционно конфисковал с подноса три бутерброда. Ситуация для него сложилась действительно безысходная. В спешке превращения детского обеда в угощение для Кукушкина и Сильвы Ашотовны все как–то позабыли о ветеранах. После концерта те сплочённой стайкой осели в гулком спортзале и не предпринимали ни малейших попыток покинуть гостеприимные детдомовские стены. Решено было накормить ветеранов хотя бы бутербродами, по два–три изъяв их из каждой группы.
Светлана Анатольевна осталась у пустой тарелки. Горечь утраты от всей души разделял с нею вечно голодный Колька Невдах. Свой бутерброд он проглотил уже давно. Но насытить Кольку, даже и полноценным обедом, не удавалось ещё никому и никогда. Единственное усвоенное им к семи годам слово" Много" обозначало у него постоянное желание добавки. Свои тарелки он обычно очищал молниеносно, чтобы затем сопровождать страдальческим взглядом каждый кусок, отправляемый в рот соседей по столу. Соседи, когда Светлана Анатольевна уставала их насильно кормить, часто ограничивались лишь первым блюдом. И осчастливленный Колька придвигал к себе их недоеденные порции. Но, всё ещё не насытившийся, он взывал к человеческому состраданию взрослых отчаянным криком "Много!" и добивался добавки сначала от воспитательницы, а потом - и от няни. Когда перепуганная Светлана Анатольевна оттаскивала, наконец, его от стола, он, с раздутым животом и вывалившимся языком, успевал еще растопыренными пальцами подхватить несколько хлебных корок, горсть картофельного пюре и чью–нибудь недоеденную котлету.
- Много! Много! - высказал теперь Колька Светлане Анатольевне своё критическое отношение к праздничному обеду.
Но вся группа уже торопливо раздевалась и готовилась к послеобеденному сну, чтоб ускорить время желанной встречи с енотом. Близился, близился и наступил, наконец, сладостный для Светланы Анатольевны час тишины. Она любила в такое время смотреть на своих детей. Сведённые болезненным напряжением черты их лиц постепенно разглаживались и становились чистыми и прекрасными, как у всех спящих детей. Светлана Анатольевна склонилась над Колькой. Пушистые ресницы его отбрасывали на нежную кожу щёк долгие золотистые тени. Голубой прерывистой ниточкой трепетал пульс на тонкой беззащитной шее. "Будьте просты, как дети", - напомнила услужливая память библейский текст.
Светлана Анатольевна присела на подоконник широкого, во всю стену, окна и раскрыла на коленях том Детской энциклопедии. В ожидании окончания тихого часа можно было без помех теоретически подготовиться к встрече с енотом.
Она шла по узкому коридору позади строя своих "Зайчиков", выбравшихся, наконец, на экскурсию. Передние пары неожиданно остановились, а все последующие сбились в кучу.
- Что случилось? - строго прокричала вперед Светлана Анатольевна. - Проходите!
Но движение не возобновлялось. Протиснувшись вдоль стены, она очутилась перед распахнутой дверью кулинарного кружка "Домовёнок". На пороге сидел размякший улыбающийся Кукушкин и забавлялся с детьми, перегораживая им дорогу длинными своими ногами в дорогих саламандровских полуботинках.
- Светлана Анатольевна! Вы хоть иногда соображаете, что творите! - возмутилась поведением своей подчиненной стоящая в дверях "Домовёнка" директор детдома Людмила Павловна. - Другой дороги на улицу вы не могли найти? Подумайте же хоть иногда о детях!
Выдвинувшаяся из–за её спины медсестра Лина осуждающе качнула головой, а брезгливо поджавшая тонкие белёсые губы Сильва Ашотовна и вовсе в гневе захлопнула дверь "Домовёнка" перед самым лицом Светланы Анатольевны. Не успев от неожиданности оправдаться, та поспешила вывести детей на улицу.
Разогретый июньский день угасал. В бассейне с тонкой струйкой воды из головы железобетонного кита ивы полоскали длинные свои ветви. Миновав голубые ели за старыми гаражами, Светлана Анатольевна вывела детей за калитку, где пыльная петляющая дорога медленно возвращала тепло уходящего дня. Догнав на перекрёстке неторопливых ветеранов, дети шумно распрощались с ними. Дорога вела всё дальше и дальше.
Свернувшись калачиком на чистой подстилке, верный енот терпеливо дожидался прихода дорогих гостей. Нервно вздрагивали на пушистой его голове округлые чуткие ушки.
Тяжёлый случай
Приехавший в детский дом автобус с телевизионной бригадой расположился у старой ели под самыми окнами группы "Зайчики". Дети с любопытством разглядывали невиданное оборудование, которое помогал переносить детдомовский плотник Николай Евгеньевич.
- Игенич, к нам! - через заснеженное окно зазывали они его к себе в группу.
Воспитательница "Зайчиков" Светлана Анатольевна заметно волновалась. Директор Людмила Павловна поручила ей участвовать в телевизионном интервью. Необходимо было, сидя перед телекамерой с Феодосием Скоклюком на коленях, сказать о ребёнке несколько трогательных, тёплых слов. Мало кто догадывался, как тяжело дались они Светлане Анатольевне.
Феодосий Скоклюк, дитя случайной придорожной любви, был для неё неиссякаемым источником бед и мучений. Шесть лет назад, при появлении на свет, ему так и не довелось встретиться со своей матерью, не сумевшей тогда наделить сына ничем иным, кроме диковинного имени. Её отравленный одеколоном и жидкой бытовой химией организм не выдержал преждевременных родов. Ребёнок родился неразвитым и больным. Но в детдоме от него никому не было житья. Столкновений с Феодосием тщательно избегали и дети, и взрослые.
- Интересно, даст мне этот терминатор дотянуть до пенсии или уложит–таки во гроб допрежь часу? - мученически держась за сердце, размышляла Светлана Анатольевна, когда в очередной раз заметала осколки разбитого мальчишкой оконного стекла или пыталась удержать его от неистовой драки.
Но, вырываясь из её воспитательских объятий, изобретательный Феодосий всегда умудрялся найти новый объект для приложения своей неизбывной энергии и всё так же - бил, крушил, рвал, откручивал
- И откуда только в нём силы берутся, в таком тощем и синем! - недоумевала детдомовская медсестра Лина и подозрительно щурила узкие свои глаза. - Анатольевна, вы ребёнка–то кормите?
Светлана Анатольевна кормила ребёнка неукоснительно. Его пытались кормить многие, но все - безуспешно. Еда вызывала в Феодосии непреодолимое отвращение. И поэтому когда в ходе телеинтервью он ни с того - ни с сего вдруг горестно поведал на весь свет, как хотя бы во сне мечтает увидеть "маленький кусочек хлебушка", присутствующие лишились дара речи. А Светлана Анатольевна - ещё и квартальной премии. За закрытыми дверями директорского кабинета долго не смолкали её бесполезные оправдания.
- Ну, всё! С меня хватит! - глотая злые слёзы, решительно сказала она, когда в спальне ей удалось, наконец, разыскать притаившегося за диваном героя телеэкрана. - Федька, пока меня ещё не уволили с работы, я тыщу раз успею напихать тебя твоими сновидениями аж по самое темечко! Понял?
- А ты сама кака, Ватоливна! - привстав за диваном на цыпочки, вытянулся в полный рост Феодосий, чтобы бросить ей в лицо свой бесстрашный вызов.
Впрочем, окончательно рвать отношения с воспитательницей ему было не с руки. Приближалось время прогулки. И Феодосий справедливо опасался, что в наказание не будет к ней допущен. Но Светлана Анатольевна так и не рискнула оставить его одного без присмотра. Слишком хорошо было известно, во что может превратить группу Феодосий в несколько считаных минут. Обречённо вздохнув, она нехотя помогла ему одеться. Предстоящая прогулка заранее виделась ей сущим мучением.
Однако неожиданным мучителем оказался вдруг семилетний Колька Невдах. Всегда вялый и безразличный ко всему, кроме своих истончившихся от постоянного сосания пальцев, Колька на прогулке грустил. Скорее всего - потому, что руки его были надёжно упрятаны в толстые варежки. Для верности Светлана Анатольевна ещё и накрепко перевязала их ему у запястий прочной тесёмкой. Так что, извлечь из варежек пальцы Кольке было не под силу. Время, конечно, пропадало впустую. Мальчишка был согласен на какое угодно приключение, лишь бы забыть о горькой утрате.