Глава сорок вторая
Переходный период
События, описанные выше, это дела внешние. Внешние дела от внутренних отличаются кое–какой пристойностью, этикетом. С внутренними делами всё намного проще. Пока обсуждались внешние дела, на остров для решения внутренних дел мчалась новая ватага из оставленных и забытых в стране опыта членов правительства.
Мчалась она на огромном крейсере с целью совершения дворцового переворота. Новой ватаге, как и прежней, очень всё хотелось поделить и присвоить.
Демонкрат, увидев подплывающий крейсер, ощетинившийся пушками и ракетами, ужасно расстроился и сказал Пирату: "Это по твоей части". Пирату было всё равно. Он тысячелетиями сеял хаос и ещё помнил времена бамбуковых палок и каменных топоров. До возникновения динамита войны не беспокоили Скульптора. А Скульптор не беспокоил Пирата.
Пирату доставляло огромное удовольствие наблюдать, как народы колошматят друг друга палками, машут мечами и взрывают бочонки с порохом. Наиграются народы, настучат палками по головам, отдыхают. Народы отдыхают, пока головы гудят, и Земля–матушка не сильно страдает. Конечно, Скульптор переживал, видя, как лучшее из его творений хватает камень и бьёт им по голове другое его же творение. Но как иначе проверить качество и крепость скульптур, как не каменюкой по темени.
С появлением динамита, а особенно атомных бомб, ситуация сильно переменилась. Людишки получили несомненное облегчение - взрыв и только тени, никакого гудения в голове, ибо нет её. Но Земля стала страдать ужасно. Мало того, что её разоряли веками, выкачивая нефть, газ, добывая руды, вырубая леса, так теперь её ещё и взрывали, копали, отравляли. Это было свыше её сил и понимания. Она стала стряхивать с себя людей, как собака блох. Ураганы, торнадо, смерчи следовали один за другим.
Страдания Земли не могли оставить Скульптора равнодушным, и Он запретил Пирату сильно хулиганить. Но Пират любил дым баталий, крики атакующих друг друга ватаг, груди полководцев, увешанные медалями. Был у пирата ещё один весомый аргумент. Он очень любил своего попугая. А попугай любил баталии больше Пирата. Он буквально заходился в истошном крике: "Ура! Алла!", или просто матерно ругался, чем раззадоривал обе стороны. Как тут было птичку не порадовать.
Пират, видя, что мощь, в виде крейсера, может утопить весь остров, на всякий случай утопил его. Всю команду с крейсера выбросило на берег прямо рядом с пищалями, шпагами, бочонками с порохом. В самом деле, не лишать же себя и попугая удовольствия, хоть от маленькой, но баталии.
Пират в последнее время путался в определениях, даваемых людям своим зверствам. Война, локальный конфликт, террор. Ватага, прибывшая на крейсере, более всего походила на террористов, особенно вооружившись пищалями, а островная ватага походила на заложников, правда сразу с выкупом.
Так как крейсер совершенно неожиданно ушёл на дно, то те, кто плыл на нём, решили, что островитяне хорошо подготовились и применили новое оружие, которое видимо тоже раскопали. Они рассыпались по берегу цепью и стали целиться в грибок "МАГдональдс". Демонкрат окончательно расстроился от видимого факта так бездарно загубленной демократии и заплакал.
Пошёл сильный проливной дождь. Особенно сильно он лил над ямой. Вода стала заполнять яму, а вместе с ней всплывали на поверхность и все желающие. Сначала всплывать без демократических сокровищ никто не хотел, но в итоге желание жить оказалось сильнее, и все облегчённые всплыли и выбрались из ямы. Они долго жмурились, хотя солнце было закрыто тучами. Вдруг грянул залп. Это ватага вновь прибывших членов правительства пристреливала пищали.
Первым обстановку на острове оценил рыжий член старого правительственного состава. Он глянул вниз, на лазурное побережье, и увидел знакомые морды, многих из которых лично вычёркивал из списка экспедиции за сокровищами. Эти морды, увидев рыжего, стали целится в него. Но они его не испугали. Он рванул на груди рубаху и показал миру череп, две перекрещивающиеся кости и лозунг "Не влезай, убьёт".
Попка радовался больше всех, он вилял хвостом, пропуская пули. Рыжий отбивался от пуль лопатой. Пират для того, чтобы всё было по–настоящему, вооружил и ватагу, всплывшую из ямы. И, наконец, когда все были заняты, он снова мог вернуться к любимому занятию: пить ром с русским.
Они пили ром и обсуждали наступившие тяжёлые времена переходного периода. Иван болел за своих археологов и могилокопателей и надеялся, что в равной борьбе не останется ни одного члена правительства. Попка летал над ватагами и орал: "Свободу попугаю". Пират был тренером и судьёй одновременно.
Пока ватаги были заняты, и звуки канонады услаждали слух попугая, Пират с Иваном вели непринуждённый и откровенный разговор:
- Эх, Ваня, ты посмотри, что творят твои земляки, - взывал к вниманию Ивана Пират.
- Мои земляки в такую слякоть в деревне на печи спины греют, - возражал Иван.
- А это кто такие, по твоему? - спрашивал Пират.
- У нас это традиционно называют "погань", - отвечал Иван, как на уроке.
- Погань, погань, - задумчиво повторил Пират, и был услышан попугаем, который тут же "сменил пластинку" и раскричался: "Поганцы, Поганцы, Диктаткрат, Диктаткрат".
Пират шуганул попугая и сказал: "Интересная у тебя страна, Иван, почти все одинаковые внешне, а внутри чего только нет. Флибустьеры хреновы".
- Да, умом не понять. Воры болеют за страну всем сердцем и душой, землицу защищают, а государевы слуги готовы всё распродать. И ведь понимают, поганцы, что делают, но остановиться не могут, - разоткровенничался Иван.
У обеих ватаг закончились порох и пули. Попугай, видя, что народу более ничего не грозит, кроме мировой ничьей, сел Пирату на плечо и начал картавить в ухо: "Давай поцелуемся".
Распогодилось. Ярко засияло солнце. В его лучах стоял Скульптор.
Попка при виде скульптора затих. Скульптор улыбнулся ему и, осмотрев остров, нахмурился. Он сказал Пирату: "Рад, что ты был безучастен". Затем он оглядел обе разношёрстные ватаги. В обоих уцелело примерно одинаковое количество "бойцов". В одной ватаге остались археологи и могилокопатели, которые в основном прятались, так как делить им было нечего и не с кем, в другой экипаж крейсера и с десяток мелких членов правительства, которых взяли на крейсер бегать за пивом, мало ли чего. Этим тоже ничего не светило при дележе. Но теперь, когда никого из "верхних" не осталось, глаза у оставшихся горели "здоровым недобром". В яме ещё булькала вода, и археологи знали, что они оставили на дне. А экипаж с крейсера помнил, зачем плыл на остров.
Скульптор, видя, какой бардак они развели на острове, призвал к себе Диктаткрата.
Диктаткрат был точной копией Демонкрата, только без юмора. Диктаткрат властно посмотрел на Пирата и на попугая. Попугай шмыгнул в карман морского плаща Пирата и затих. Скульптор и Диктаткрат обошли остров. Диктаткрат всё время кивал, и лицо его было торжественно и серьёзно.
Глава сорок третья
Внутреннее министерство страны опыта
(сыскной отдел)
На острове доигрались в демократию. Но это на острове, а в стране опыта жизнь шла своим путём или чередом, или порядком. По огромному кабинету, обставленному мебелью трёх веков: огромный стол и стулья, наследство царской охранки, сразу нагоняли тоску на посетителей; не менее огромные книжные шкафы с литературой классиков марксизма - ленинизма и трудами классиков Внутреннего министерства, наследства многих веков, лишали посетителя последней надежды. Из XXI века в кабинете пока не было ничего, но именно этот факт "добивал" любого посетителя. В голову посетителю лезли скверные мысли: "А как ещё всё тут сложится, век–то только зачинается".
Третье столетие не менялась и ковровая дорожка, что придавало ещё большую серьёзность как кабинету, так и его посетителям. Обыкновенные топтуны здесь были большой редкостью, вернее их тут не было никогда.
По этой самой дорожке, на удивление легко ступая, ходил начальник сыска. У него было прекрасное настроение, и если бы не атмосфера кабинета, то с ним сразу же хотелось познакомиться. Как его зовут? Не знаю. Врать не буду, но в прошлом его звали Георгий Порфирьевич Судейкин.
Из века в век он сохранял чувство юмора и оставался отцом виртуозов–провокаторов. Виртуозом, а виртуоз, он в любом деле виртуоз.
Надо заметить, Судейкин (в прошлом) играл и за белых, и за чёрных. В небесных книгах накопленный им опыт, красочно оформленный и переплётённый какими - то сияющими волокнами, до сих пор занимал место ровно по центру. Он показывал начало игры, эту тайну тайн, и если бы не последующие события, то его труд был бы приближен к Свету. Итак, что же сделал Георгий Порфирьевич в конце XIX века?
Он "разгромил "Народную волю", широко практикуя при этом новые методы и, прежде всего, самую грязную провокацию. Склонив на сотрудничество попавшего к нему в лапы члена Исполнительного комитета этой организации Дегаева, Судейкин получил возможность арестовать почти всех её руководителей. Однако он отнюдь не ограничился этим, предложив Дегаеву возглавить "Народную волю" и действовать по его, Судейкина, указаниям. Георгий Порфирьевич разработал план действий, которому никак нельзя было отказать в грандиозности замысла: он, Судейкин, руководствуясь указаниями Дегаева, устраняет тех подпольщиков, и только тех, которые мешают плодотворной деятельности его сотрудника; Дегаев же в свою очередь, руководствуясь его указаниями, организовывает убийства тех сановников, которые мешают продвижению Судейкина по службе….
Таким образом, судьба страны должна была оказаться в руках двух людей: самого Судейкина, диктатора всероссийского, и его подпольного alter ego - Дегаева". [6]
Это было очередным началом опыта зарождения тотальной диктатуры, но Порфирьевич расслабился и был убит Дегаевым. Однако представители власти были, очевидно, весьма далеки от осознания того, какое жуткое чудище вырывается у них на глазах на волю из самых недр политического сыска.
Надо заметить, что ещё не отлетевшая душа Судейкина несколько раз повторила ему: "Кесарю - кесарево…".
А потом, Судейкин (в прошлом) исправлял свою ошибку в разных других министерствах.
Лаврентий Павлович Берия занимался примерно тем же самым, но свои шаги согласовывал с Вождём. Увы, умер Вождь, погиб и Берия. Что - то не работало в такой классической игре. Но что? Третье столетие продолжалось, и это только на памяти его, Судейкина Георгия Порфирьевича, а до этого…
Судейкин (в прошлом) ходил по кабинету и думал вслух белым стихом:
"Народная воля" - индивидуальный террор,
Романтик безопасен - он одинок.
Публицист и учёный, журналист и артист,
Сливаются в партию - это зародыш.
Пустим на самотёк, получим свору,
Не возглавим свору - получим разврат,
Нам не нужен разврат, нам нужен Вождь.
Георгий Порфирьевич (в прошлом) сам не мог понять причину своего красноречия, но про разврат ему понравилось.
Тут не могу не отвлечься и не сказать, что больше всех про разврат понравилось Пуделю. Он сразу вспомнил американские горки в одном из спортивных комплексов непризнанной столицы, уносящие его в окружение голых купальщиц в голубые воды бассейна. Бывало, он успевал от старта до финиша…, а теперь вот он только жучка, хотя и при должности.
Накануне Порфирьевич (в прошлом) встречался с Министром, и тот доверительно поставил перед ним задачу "текущего момента", которая, если всё делать правильно, может перерасти в длительную стратегию. Беседа была более чем серьёзна, если учитывать, что говорили два человека, из которых один был юмористом "по жизни", другой, увы, таким не был.
Министр, не поднимая головы от письменного стола и продолжая писать, говорил: "Георгий Порфирьевич (в прошлом), ситуация, сложившаяся в Государстве, вызывает тревогу. С одной стороны, мы имеем огромное количество партий, с другой, примерно по количеству партий такое же количество силовых министерств.
Лидеры партий заняты тем, что обирают Правительство нагло и открыто, а министры в борьбе за бюджетные средства разрушают Государство, дублируя функции друг друга. Демократия достигла своего предела".
Судейкин (в прошлом) согласно кивал, это была его сжатая докладная записка. Сама записка была, конечно, интересней.
Судейкин (в прошлом) "нажимал" на то, что развели конкуренцию, к которой так стремились демократы. Конкуренция породила коррупцию. Коррупция поставила под сомнение способность Правительства выполнять свои функции, что оживило некоторые силовые структуры, которые породили политические партии. Дальше шёл длинный список: Политик Ф. И.О. - прикрытие Министр Ф. И.О. - бюджетная статья № __ и т. д.
Но самым интересным в докладной записке был вывод, из которого следовало, что все партии под руководством своих "крыш" хотят низложить Правительство. А силовые министерства, они же "крыши", под гуманной заботой о безопасности Правительства "потрошат" его по полной, так сказать, программе.
Министр продолжал: "Ваш отдел в курсе происходящих событий более чем какой–либо другой, поэтому перед вами ставится задача найти и внедрить на должности лидеров партий своих людей. Более того, мы не будем делать из этого секрета, так как я лично возглавлю всё политическое движение в государстве. Идите".
В целом, Порфирьевич (в прошлом) остался доволен содержанием разговора. Другое дело форма, но чего можно ожидать от человека без юмора.
Порфирьевич (в прошлом) вспомнил своего первого учителя. Было время, когда и он надел свои первые офицерские погоны. Уже на следующий день по прибытию к месту службы, к нему в кабинет вошёл представитель особого отдела (тогда такие были), бравый майор по фамилии Свечка, и приказал открыть сейф.
Порфирьевич (в прошлом) малость "струхнул", мало ли чего. Майор долго осматривал внутренности сейфа и остался крайне недоволен, что следовало из вопроса: "Где две самых важных папки?".
- Каких? - не смог промолчать Порфирьевич (в прошлом).
- Каких? Каких? Белая и коричневая, - сузил своё неудовольствие Свечка.
Порфирьевич ответил: "Есть", - и достал из стола бутылку водки и бутылку коньяку. Произошло, незаметно и по–доброму, вливание в коллектив. Новый же министр до сих пор ходил "не влитым". Времена поменялись. Порфирьевич тяжко вздохнул и почувствовал облегчение от этого тяжкого вздоха, как от чего - то избавился.
Итак, Судейкин ходил по кабинету и думал. Он понимал, что перевести нелегальный процесс такого рода в легальный умопомрачительно тяжело, и не столько из–за морального аспекта, сколько из–за материального. И политики, и министры привыкли к подкупу (взяток в России нет - это факт, в стране, где есть люди и с юмором, и без юмора, что–либо утаить невозможно), как к официальной зарплате. Новым же политикам, так как предлагалось их официально назначались на должности, а не "выдвигать" народными массами на должность лидеров, предполагалось платить оклад "за государеву службу". Конечно, не без лукавства, иначе это была бы уже не Россия. Оклад за "за государеву службу", премию "за преданность", стипендию "за членство" и просто так, за то, что "раскорячился". Это всё тот же подкуп и откупные отношения с одной стороны, но с другой и дань традиции.
Порфирьевич понимал, что и на самом верху прежнее положение вещей - не тайна, а давно принятое правило. Но там, видимо, стало совсем худо, и решено выстраивать новые отношения между Государством - политиками и обществом.
Но, взявшись за такую ношу на самом высоком уровне, можно всё испортить, и поэтому опыт решили приобрести на уровне Внутреннего министерства. Причина у такого решения была, пожалуй, одна: политики, плуты, воры и прочие слуги народа боялись Внутреннего министерства, так как оно проводило внутреннюю политику. А внутренняя политика - это… страшно. Она всегда начиналась с шумихи, за которой следовала неразбериха, затем поиски виновных, найдя которых, наказывали невиновных, и наконец награждали непричастных, но сразу же начинали всё сначала. Политика эта не менялась веками.
В пригороде Израиля - Нижнем Новгороде [7] царил выборный ажиотаж.
Пришло время, конечно, по закону поменять мэра города, а вместе с ним и внутреннюю политику. "Старый" мэр подходил к выборам солидно: огромные щиты–плакаты, из которых явствовала глубокая забота о родном городе, яркие надписи на общественном транспорте. Кандидат же в мэры, лишённый доступа к городскому бюджету, но пользующийся поддержкой Внутреннего министерства, "бегал" по городу с рулоном плакатов в одной руке и ведром клея в другой, марая стены домов лозунгами и обклеивая столбы плакатами со своим портретом. Но это была всего лишь "дымовая завеса".
Внутренне министерство не мешало кандидатам развлекаться, но само было занято более серьёзными задачами, а именно отработкой новых политических приёмов. Оно завело уголовные дела на всю городскую администрацию и предложило альтернативу, либо вечно тлеющие и висящие над головами уголовные дела, либо дружно всей командой в отставку и на выселки, то есть тихо сидеть, пока смены не будет. В общем, старому аппарату было предложено уступить место хорошему парню с ведром, борцу с гомосексуализмом, что, учитывая сложившуюся с рождаемостью ситуацию, очень важно.
Самых непонятливых взяли под арест, за "взятки". Сразу привлеку внимание к тому факту, что министр Внутреннего министерства напрямую отвечает за внутреннюю безопасность России. Ну, а к тому, что Россия - страна пространственная, и поэтому ей должны управлять не люди, а "звери", внимания привлекать уже не надо.
На заре XXI века так случилось, что из всех министров России только один имел российское гражданство. Нового в том, что министр одной страны получает деньги в другой, ничего не было. Так бывает часто. Новым было то, что раньше это было негласно.
Российская же демократия оголила и эту традиционную халяву - предательство. Министру Внутреннего министерства предложили стать гражданином любой другой страны, но он почему–то отказался.
Этот факт не мог остаться незамеченным в "дружественных" с Россией странах. "Друзья" очень позаботились о том, чтобы "отказной по гражданству" министр возглавил ещё и партию власти, то есть партию, где большинство членов жили в России, но деньги получали из–за "бугра".
Сначала министр расценил это дополнительное назначение как возросшее к нему доверие, но по мере знакомства с внутренними делами стал понимать, что влип, попался в капкан так, как, наверное, после Канариса [8] ещё не попадал никто. Хотя в начале XXI века ещё какой–то англичанин заметался в хаосе войн, затеянных США и Англией и видимо знающий их настоящие причины, отличные от тех, что снесли 11 сентября американские небоскребы, и вскрыл себе вены - это был знак.
Министр вдруг до мурашек на коже понял, что в стране, где внутренняя безопасность свелась к уничтожению проживающего в ней народа, он занял две "расстрельные" должности.
Если он будет поступать по совести, его "забьют", как "козла отпущения", за плохое руководство партией. Если он начнёт, следуя целям партии, истреблять свой народ, то его казнят, как "врага народа", как министра, неправильно понимающего задачи партии.