Спокойные океанические волны охватывали катамаран, мягко качая его по воде. Мы прыгали по катамарану, словно дети, стараясь побывать на разных частях большого судна, просились за штурвал и изображали сцены из "Титаника". Выйдя в открытый океан, мы заворожено смотрели на бесконечные водные просторы, ветер обнюхивал нас, как гигантская собака, а солнце безжалостно жгло наши тела.
Место первого погружения – это корабль, который молчаливо расположился на тридцати метрах глубины в ожидании дайверов. Опустившись на дно, я впервые надолго зашел во внутренние отсеки корабля. Казалось, пятнадцать метров в темноте длятся бесконечно долго. Иван освещал фонариком ржавые стенки корабля, выхватывая из водной мглы то компрессорную, то каюты и внимательно следил за мной. Выйдя из темных глубин судна, я облегченно вздохнул, точнее, выдохнул.
Вокруг не спеша дефилировали разноцветные рыбки, на палубе корабля росли причудливые водоросли, а вокруг судна, словно стражи, расположились крылатки. Плавая вокруг затонувшего исполина, я увидел внизу что-то большое и усатое. Взвизгнув в воде, я привлек внимание Ивана, который тут же подплыл и обычным крюком из проволоки зацепил за мягкие ткани гигантского омара. Вокруг судна валялись запчасти покрытые илом, где Иван позже, тем же крюком, зацепил небольшого осьминога. В общем, ужин был готов.
Пока мы загорали и делали перерыв между погружениями, катамаран дошел до места с военной техникой. Иван честно признался, что ее сбросили для дайверов, но посмотреть стоит. Да, действительно странно смотрелись на дне океана наши БТРы и УАЗы. Я с удовольствием сделал несколько кругов вокруг российской военной техники, дотрагиваясь до некогда грозного оружия, а ныне мирно покоящегося в водных просторах. На фоне российско-украинского конфликта мне захотелось сложить в воду весь военный хлам, которым время от времени брякают руководители разных государств, оставив лишь "мировую армию защиты земли от внеземных цивилизаций". Может, мне азот долбанул в голову…
Вечером, беседуя с Иваном, я узнал, что он из "семьи военных", хорошо образован и интересуется политикой. Иван восторженно отзывался о Фиделе Кастро, называл его редким оратором, выступающим по многу часов без "бумажек", обладающим исключительным личным обаянием. Иван заявлял, что Фидель всегда интересуется народом и пользуется безусловной поддержкой значительной части населения, которая идет за ним еще со времен партизанской войны и первых лет революции. Однако сейчас его позиции не такие прочные, как в прежние времена. "Здоровье не то, поддержки от России нет, экономика в упадке", говорил Иван. Рауль, заменивший Фиделя не так популярен, и его политика, построенная исключительно на рекомендациях старшего брата, по тонким намекам Ивана, не дает развиться бизнесу в стране. В общем, Фидель, слабеющей рукой пытается удержать Кубу в социалистическом лагере, хотя многие жители потихоньку ропщут по углам за плавный переход к капитализму. Но Кастро жил, Кастро жив и, Бог знает, сколько он еще проживет…
Величественно садилось солнце, разбрасывая последние лучи по океану… Мы все примолкли, словно мыши при виде кота, наблюдая за фантасмагорической картиной…
Принесли вареного омара, мелко рубленного сырого осьминога в кислом соусе и вкусную рыбу. Мы, как волки, накинулись на принесенную пищу, временами чокаясь стаканами с ромом. Парализованные вкусной пищей и ромом, мы расползлись по уютным каютам и тут же уснули.
Просыпаться в каюте необычно приятно – в иллюминатор игриво били волны, издавая чарующие звуки, а океан раскачивал катамаран, как заботливая мать своего ребенка.
Завтрак, и вот она заветная охота! Оглядев пневматические ружья, я слегка загрустил: они были старыми, местами ржавыми, а наконечники от стрел тупыми. На мои замечания Иван заверил, что для Кубы это "высший класс" и вообще подводная охота с аквалангом запрещена. Однако при "гармоничных" отношениях со встречающей стороной и наличии КЭШа, ты на острове Революции сам себе Господь Бог и Дьявол одновременно.
Погрузившись в воду, я как бешенный понесся к стае рыб – ангелов, которые не обращали на меня никакого внимания. В упор стреляю красавицу, из которой слабо вытекает зеленая кровь… Иван осуждающе качает головой, снимает рыбу и выпускает, показывая знаками, что она не съедобная. Надо было на берегу инструктировать… Следующая оказалась крылатка и какой-то желтый гигант с рогом. Все это было не только несъедобно, но и ядовито…
Попав на судно с несколькими ненужными трофеями, нападаю на Ивана с кучей вопросов, выясняю, что основная добыча в океане – это различные виды морских окуней и омары, которые скрываются в кораллах. Иван описал наиболее возможные виды рыб, которых можно употреблять в пищу. Для себя сделал вывод: что прячется и труднодоступно – это и есть моя цель.
Теперь на кукан мне попадалась только съедобная рыба, однако ее размерами я похвастаться не мог.
После двух погружений нас доставили на место, где обитали омары. Ныряли с трубкой, глубина составляла пять – семь метров. Новичкам, как говорится, везет и с первого погружения, замечаю большого омара, который шевелил усами и пятился, словно немецкий танк на Курской дуге. В руках у меня был тот самый крюк, с которым Иван управлялся с ловкостью фокусника. Думая, что все просто, как лопата, – ныряю и нападаю на омара с яростью тигра, предвкушая, как я вынырну и поражу всех добычей с первого "захода". Однако омар увиливал и совершенно не хотел насаживаться на крюк. После пяти – семи безуспешных попыток я выдохся и позвал товарищей с подводными ружьями. Шансов у омара уйти не было…
Недалеко увидел редкую стаю барракуды, взяв ружье, поплыл с Иваном в сторону рыбы. Барракуда со страшной пастью, тонкая и продолговатая, блестела на солнце и презрительно поглядывала в нашу сторону. На задержке дыхания медленно подкрадываюсь к ближайшей рыбе – выстрел … и барракуда, пораженная стрелой, делает круги, как сбившаяся с курса ракета. Иван, увидав попадание, вскликнул в воде, выражая свой восторг.
Позже понял, почему бывалый кубинец был удивлен моему попаданию. В дальнейшем не раз стрелял в барракуду, попадал в нее, но стрелы отлетали от ее твердой шкуры и круглого туловища, словно резиновые мячики от стенки.
Отличая съедобную рыбу от "декоративной", я увидел в расщелинах большое количество окуней. Сконцентрировав весь свой опыт, приобретенный на Волге и Хопре, показал класс, выйдя из воды с прилично набитым куканом. Выносливые кубинцы оценили мое время нахождения в воде, количество погружений и задержку дыхания. Я практически покраснел от сделанного мне комплимента…
Жаренная рыба, осьминог, омары добытые на мелководье, украшали наш стол, который по московским меркам потянул бы на половину Приоры. И, конечно же, ром, который я заслужил в битве с омаром, попаданием в барракуду и стрельбой окуней.
Ели уже не спеша, как гурманы, наслаждаясь каждым кусочком свежего мяса и холодным ромом. Попробовав свежевыловленного омара, понимаю какое г..но подается за сотни долларов в Москве и других городах, удаленных от морей и океанов. При транспортировке у омара происходит стресс, он не ест, и его мясо "усыхает" и теряет вкус.
Во второй вечер мы беседовали с Иваном о кубинской кухне, и он как профессиональный повар с удовольствием рассказывал о национальных блюдах: "креольское ахиако" – сытное пряное блюдо со свининой и большим количеством овощей. Кубинец обратил внимание на жареную с бананами свинину, тушеных цыплят с рисом "арроз кон польо", рубленую говядину с рисом "пикадильо", блюдо из риса и черной фасоли "морос икристианос", знаменитые на весь мир кубинские отварные лангусты с лимоном, черепашье мясо "тартуга" и крокодилятина. Название всех блюд я старательно записывал, надеясь попробовать хоть половину.
Разговор перешел на кубинский алкоголь. Иван поведал, что наиболее популярны сорта рома "Гавана Клаб", "Анейхо", "Гуаябитадель Пинар", а также коктейли на его основе – "Мохито" (ром со льдом и мятой) и "Дайкири". В стране варят и неплохое пиво "Кристалл", которое я уже поглощал в промышленных масштабах.
Через некоторое время Иван сказал, что надо идти спать, так как вставать рано, чтобы "без туристов" поплавать с дельфинами.
Чистым и спокойным утром, быстро дошли до дельфинария Варадеро, который располагался в открытом океане. Мы были первые, личные связи Ивана позволяли приезжать в дельфинарий в любое время, купаться с дельфинами неограниченное время и кормить их.
Словно дети, бросаемся в воду, дельфины скрываются и начинают настороженно нас, разглядывать. Поняв, что мы не представляем угрозы, они начали плавать вокруг нас словно заигрывая. Дальнейшая картина меня поразила: мои товарищи, бывшие в дельфинарии не раз, чесали животики дельфинам, которые буквально щурили глаза от блаженства. Ко мне подплыл дельфин и подставил пузо, словно котенок, я растерянно начал его чесать. В благодарность, через несколько минут он буквально поцеловал меня и уплыл по своим делам. Подплывали следующие желающие бесплатного массажа, я плескался с двумя-тремя дельфинами и чесал их приятную мягкую шкуру.
Вдоволь насладившись непосредственным контактом с дельфинами, выходим на площадку, откуда наблюдаем за представлением, в ходе которого эти умные млекопитающие исполняют виртуозные трюки и прыжки. В благодарность этим грациозным существам, покупаем им ведро рыбы и скармливаем его. Мне кажется, что дельфины чувствуют себя более счастливыми, чем многие земные обитатели Острова Свободы…
Под впечатлением, пошли дальше в океан, на глубину к "большой рыбе". Было запланировано два погружения. Мы работали в паре с Иваном, на глубине 30 – 35 метров. В основном большая рыба пряталась в коралловых пещерах. Добыв пару экземпляров, килограмма по три – четыре, и два омара, которых для безопасности снимал Иван, понимаю, что пропускаю много рыбы. Иван сделал знак и пошел вперед, высматривая крупные экземпляры в тени пещер и кораллов. Опытный кубинец работал как "наводчик": обнаруживал рыбу и показывал ее мне. В результате попадаю в такого монстра, что Иван сцепился с ним, как Голиаф со львом, и вынужден был добивать его ножом в голову.
Отлежавшись пару дней в отеле, приступаем к следующей части развлекательной программы – скоростные прогулки на квадроциклах и катерах.
По дороге пьем ром (не нырять же едем) и по-русски запиваем его пивом, из открытых окон американского Кадиллака раздается: "Ох, мороз, мороз"…. В общем, на место мы прибыли совершенно теплые. Подойдя к стоянке водных мотоциклов, я слегка оторопел, увидев на них вместо привычного управления машинные рули. Быстро потряс головой, подпрыгнул – топорные рули от УАЗов никуда не исчезли. То ли это переделанный американский чермет, то ли это "родная" продукция мохнатых годов, я так и не понял.
Оседлав необычную технику, узнаю, что газ находится не на руле, а внизу в виде рычажка – педали. Сообразив что к чему, планирую показать мастер – класс. Однако пытаясь развернуться, чуть не врезаюсь в пирс и понимаю, что с маневренностью у этой техники дела обстоят плохо. Маневренности то нет, а 120 лошадей работают исправно…
Нестись по узким протокам, вокруг которых растут полноценные джунгли, – ощущение непередаваемое. Кажется, что ты птица, выпущенная на волю после многолетнего заключения. Забыв об осторожности, не вписываюсь в поворот и на полном ходу влетаю в заросли, бьюсь грудью о рулевое колесо и лечу в гущу тропического леса метра четыре. Тормозом оказалось для меня дерево, о которое я выбил передний зуб. Порванный в нескольких местах, я бы получил болевой шок, если бы был трезвый. А так с легким матерком ползу сквозь заросли обратно к мотоциклу. Встревоженные птички и обезьянки пищат, рассматривая незваного гостя.
Подойдя на тихом ходу к пирсу, вижу тревожные лица кубинцев, которые бросились ко мне с вопросами: "Помощь?", "Медицина?". Не поняв, чего это они так раскудахтались, говорю, что все "гуд" и иду к палатке с алкоголем. Слегка щипали раны, на которые я не обращаю внимание. Под ногами, что-то хлюпало, обернувшись, увидел кровавые следы и недоумевающие взгляды туристов. Понимаю, что из меня течет кровь, как из быка на корриде…
Поражаю наблюдающих за происходящим дальше: покупаю две бутылки рома, одну выливаю на себя, а вторую – в себя. Тело обожгло струей от огнемета, но попавший внутрь ром стабилизирует равновесие. На обратной дороге водитель Кадиллака просит купить пару полотенец и обернуться в них, дабы я не испачкал машину. По отелю прошел как Франкенштейн – в кровавых тряпках, пугая детей и взрослых.
Последствия "водной прогулки" я прочувствовал утром, проснувшись в окровавленной кровати, каждое дыхание отдавало болью в груди и ребрах, каждое шевеление вызывало боль. Дополз до зеркала – вскрикнул от неожиданности, увидев страшное поцарапанное и беззубое лицо. Оглядев тело, подумал, что попал под КАМАЗ – раны и ссадины по большей части кожи. Попросил друзей принести лекарства – много рома, напрочь отказавшись от больницы.
Не разбираясь в обезболивающих, скажу, что ром достаточно эффективный его заменитель. Немного постельного режима в обнимку с тростниковым напитком, целебная океаническая вода и кубинское солнце – и ты из безжизненного рваного суслика снова превращаешься в человека. Почти как новенький полетел в Россию вставлять зуб, раздавать подарки и делиться впечатлениями.
В заключение скажу, что в Москве я трое суток бодрствовал по ночам и спал днем, а восстановление зуба мне обошлось чуть меньше стоимости поездки на Кубу. Сладок, но тяжел дым отечества.
P. S.
Данное "произведение" написано при перелете из Дубая в Москву 13 апреля 2014 года, поэтому на лавры матерого беллетриста не претендую. Насчет подводной охоты с аквалангом критиков прошу не нервничать.
Глава VI. Ярославль, май 2014 г.
Ярославль – это город, который крепко остался в моей юношеской памяти как место, где наша Родина вбивала в наши молодые тела курсантов Голицынского пограничного училища выносливость, терпение и силу.
В конце 80-ых, когда "совок" начал трещать по швам, армия у нас еще оставалась многочисленная и сильная. Будущих офицеров готовили на совесть, денег и техники не жалели.
Начиная с 1986 года, став курсантом упомянутого училища, я стал посещать Ярославскую область с регулярностью любителя бани, так как там располагался полевой учебный центр, где из подростков делали мужчин и заставляли искренне любить Родину. Только вместо веников и пара нам доставался пот, стрельбы и "физ-ра" в неограниченном количестве.
Конечно, это была не лаконичная Спарта с ее интернатами для мальчиков с семи лет, но бывало, по ночам многие из нас плакали, вырванные из гражданской жизни и ставшими солдатами в 17-18 лет. Как говорят буддисты, жизнь полна мук и страданий…
Из Голицыно нас везли на Ярославский вокзал в автомобилях ЗИЛ, где мы, как воробьи, сидели на деревянных жердочках, отбивая свои худые зады на кочках и выбоинах. В ту пору это подмосковное местечко было кузницей по выпуску политработников для пограничных войск, которое я благополучно закончил в 1990 году.
По прибытии на вокзал для вечно недосыпающих и голодных курсантов наступала манна небесная: нас располагали в уютных креслах поезда-электрички, мы слушали радио, заботливые проводницы носили нам чай и печенье. Мы смаковали буквально каждой минутой, проведенной в электричке, так как впереди нас ждало испытание на прочность…
Некоторые курсанты, ошалевшие от столь резкого контраста с казарменной жизнью, расслаблялись так, что забывали в туалетах электрички РПГ и РПК-74. Позже вся рота, в виде наказания, стояла на морозе перед Ярославском вокзалом, ожидая, когда грозное оружие перехватят милиционеры и вернут его в руки нерасторопных молодых вояк.
Но самое забавное начиналось позже, когда нас, молодых субтильных ребят, груженных штатным оружием, рюкзаками, котелками, саперными лопатами и прочим военным барахлом, выстраивали в колонну на пеший переход в полевой учебный центр, который находился в 30 км от города в глухих ярославских лесах.
В начале пути мы, хорохорясь, пытались разговаривать и шутить друг с другом, но через полчаса голоса смолкали, и над колонной устанавливалось тяжелое дыхание уставших людей. В зимнее время на скользкой дороге мы падали, гремя всем нехитрым военным скарбом и оружием, друзья по службе помогали подняться, но к концу перехода обессиленные товарищи все меньше и меньше испытывали желание помочь "выпавшим" из колонны. Образовывался так называемый "арьергард", который подгонялся ехавшим в хвосте колонны на Уазике ротным. Я думаю, слова и словосочетания, используемые ротным для поднятия боевого духа, предназначенные отстающим курсантам, известны еще со времен Петра Первого и озвучивать мы их не будем.
Ходили туда и обратно часто, зимой и летом, поэтому со временем мы стали относиться к переходам как к зарядке. Умела партия ковать военные кадры…
И вот спустя почти четверть века, на майские праздники 2014 года, было принято решение не напрягать туроператоров поисками неизведанных государств на карте мира, а посетить один из старейших городов России – Ярославль.
Яркий солнечный день, Ярославский вокзал, красивые вагоны, комфортные внутри, с приветливыми проводницами. Давно не ездив на поездах, я фотографировался на фоне вагонов, как пионеры возле памятника Ленину, чем вызывал удивленные взгляды пассажиров.
Три часа пролетели быстро, и вот вечерний город встретил нас неважными дорогами и невысокими купеческими зданиями с яркими рекламными вывесками. Симбиоз старинных построек с современными сверкающими вывесками выглядел забавно, как заяц в сапогах.
Еще со времен обучения в военном училище нам вдолбили в наши лысые головы, что Ярославль расположен у слияния Волги и Которосли, основан он в XI веке Ярославом Мудрым, который якобы убил в этом месте медведя. Сам Ярослав, кстати, действительно был мудрый, так воевал с братом, печенегами, поляками и при этом умер своей смертью, оставив яркий след в истории России.
История города очень богатая и насыщенная: монголо-татарское нашествие, смутные времена Лжедмитриев, наглые поляки, амбициозный Наполеон, войны за престол, пожары, восстановления, вообще, даже если коротко, то по объему получится полноценная книга.
О церквях, монастырях и храмах молодым коммунистам политического училища в то время ничего не рассказывали, и поэтому на следующий день, проснувшись в приличной гостинице, "Ринг Премьер", на улице Свободы, дом 55, я живо выпрыгнул на ярко освещенную майским солнцем улицу…
Все известные христианские достопримечательности и святые места города находились в шаговой доступности, и их было такое количество, что, мне кажется, каждый житель Ярославля еще при жизни имеет билет в Рай.
Купола церквей играли на солнце, ослепляя туристов и вводя их в благолепие…
На землю нас приземлила очередь в кассу Спасо-Преображенского монастыря, напомнив мне ГУМ в 70-ые годы. Работало одно окошечко, причем темп кассира был региональный – без спешки и суеты. На входе в монастырь стояла бабуля, размером с небольшой автомобиль, которая на раздраженные замечания туристов спокойно отвечала: "Ну что делать, у нас из года в год так". Я даже ее сфотографировал, умиленный таким ответом.