На четвертый день моего пребывания в Вунгтау, двигаясь по знакомому переходу, я увидел справа от себя статую Христа с распростертыми руками, как в Рио-де-Жанейро… Потея, я начал анализировать ситуацию. Белую горячку отмел – слишком рано, перемещение меня в Рио-де-Жанейро, как и перемещение статуи в Вунгтау, – также. Помог звонок другу-товарищу из "Зарубежнефти". Он велел мне успокоиться и рассказал, что статуя стоит на вершине Малой горы, она действительно похожа на статую Христа в Рио-де-Жанейро – в виде Иисуса с распростертыми руками. Иисус устремляет взгляд на Южно-Китайское море и находится на южной оконечности горы Нуй Не. Можно подняться по винтовой лестнице на вершину статуи, откуда открывается завораживающий вид на дельту Меконга и бесконечный океанский простор. В конце телефонной лекции мой друг гордо заявил, что эта статуя – самая большая из подобных ей в мире.
Тяга к знаниям уменьшила количество потребляемого пива на пляже, и, вернувшись в номер, я "влип" в Интернет, где узнал, что подобных статуй более десяти по всему миру (Португалия, Боливия, Анды), две из них находятся в воде (Италия и Мальта). Насчет того, что Вунгтаусский Иисус – самый большой, мой друг ошибался: в 2010 году поляки переплюнули весь мир и создали что-то в духе Церетели и его игрушечного Петра высотой аж в 51 метр.
Кстати, местного Иисуса может унести в море при сильном шторме: из-за необходимости камня и песка для строительства новых зданий Малая гора разрыта строителями, как муравейник.
Мой незамысловатый отдых через 5 дней был прерван жестким приказом товарищей из "Зарубежнефти": труба зовет в Камбоджу. Я начал косить, ссылаясь на незнание английского и возможный абстинентный синдром в дороге. Аргументы встречающей – провожающей стороны были неумолимы: дашь стюардессе 5 долларов, "она заполнит карту", "прямых рейсов между Россией и Камбоджей нет, и специально ты в Камбоджу не прилетишь", "лететь 1 час", "там есть на что посмотреть", "всего 3 дня" и т. д. – я сломался…
И вот знакомый аэропорт Таншоннят, и через час– камбоджийский Сим Рип. Следуя совету товарищей, я дал стюардессе 10 баксов, она радостно пискнула и что-то мне заполнила. У меня сложилось впечатление, что въезд в Камбоджу происходит по миграционной карте наподобие той, которую мы заполняем при въезде на Украину. Как я ошибался… Подойдя к пограничнику, я дал ему свой паспорт и филькину грамоту, заполненную кем-то на высоте 10 000 метров. Пограничник что-то устало ответил по-английски и показал в сторону второй очереди. Присмотревшись, я увидел, что у народа в руках фотографии и несколько листов исписанной бумаги, касающихся их автобиографических данных. Застыв в прыжке минут на пять, я понял: чтобы пересечь заветную границу, мне надо получить практически полноценную визу. Заскулив, я подбежал к стойке, где сдавались документы на получение визы, что-то испуганно пролепетал на смеси русского и… неизвестного мне языка, кхмер ответил на английском и показал на аппарат, где можно сделать фото. Аппарат неумолимо взирал на меня надписями на английском языке… Мне захотелось плакать. Собрав всю свою волю, я начал прикидывать, что мне делать – разыграть острый сердечный приступ или притвориться душевнобольным. Решил идти сложным путем – собрать в кучу все знания в английском языке, которые ранее были ограничены словами "ту бир" и "сорри". Вышло следующее: "Айм рашен турист, ноу инглиш, хелп ми", для полного понимания я сунул в паспорт пятидесятидолларовую купюру. Смышленый кхмер всё понял, что-то начал заполнять, сделал ксерокс паспорта и заплатил пошлину. В результате у меня в паспорте появилась виза на весь лист, да еще скрепленная скобкой степлера. На Сейшелах я удостоился маленькой печати в виде попы, а тут почти "шенген"…
Экскурсовод, женщина около сорока пяти лет, озабоченно выглядывала меня возле выхода с табличкой, где была написана моя фамилия. После знакомства я стал называть ее Леной, а она меня – "большой Эдуард".
В машине Лена начала выполнять свои обязанности и с вожделением рассказывала, что Камбоджа – государство с многовековой богатой историей, берущей начало в VII веке. Когда-то Камбоджа была сильным государством. Название города Сим Рип, куда мы ехали, переводится как "победа над тайцами". Население Сим Рипа – 10 000 человек, практически все жители занимаются обслуживанием туристов, приезжающих в храмовый комплекс Ангкор – символ и душу Камбоджи…
История Камбоджи повторяет историю всех могущественных государств: развитие – завоевательные воины – правление – упадок – завоевания в обратной последовательности. Королевство Ангкор в XII веке расширило свои владения за счет Бирмы, Таиланда, Лаоса, Вьетнама и Малайзии. Однако позже вьетнамцы и тайцы, которые раньше подносили рис кхмерам, завоевывали Камбоджу и "откусывали от нее куски".
Сейчас Камбоджа является слаборазвитым аграрным государством. Большинство промышленных предприятий занимается переработкой сельскохозяйственной продукции, народ работает в сфере туризма, сельского хозяйства, занимается рыбной ловлей и изготовлением разного рода потребительских товаров. ТНП в виде незамысловатой одежды я увидел в огромном количестве на рынке Сим Рипа. Любовь к дешевому хлопковому трикотажу с национальной символикой, желание порадовать друзей и немного рисовой водки превратили меня в матерого шопоголика: за три дня я набил две внушительные сумки майками, шортами, изделиями из крокодиловой кожи и самими маленькими крокодилами в виде чучел.
В первый день Лена меня не трогала, и после вкусного обеда с морепродуктами и рисовой водкой отвезла в приличный отель, где я заснул до вечера. Очнувшись, я дико захотел молока и решил пройтись до местного магазина. Следуя советам товарищей, я оставил основную сумму денег в размере 1000 долларов в номере, взял пару американских сотен, которые здесь принимают наравне с риелями, и вышел в ночь.
Никаких разбойников я не встретил (меня пугали преступностью, которая досталась Камбодже от гражданской войны). Немного навязчиво предлагали свои услуги таксисты и зазывалы местных ресторанов. В магазине демократично, прямо на полу, пара-тройка человек пили алкоголь. Продавцы никак не реагировали на"поляну", и я посчитал это нормой, но молоко решил выпить в номере. Кстати, вкуса молока я не почувствовал ни в одном из напитков, которые я выбирал по принципу "упаковка похожа на молоко".
Утро началось с легкого волнения: я не мог найти свой спрятанный косарь, Лена что-то тревожно ворковала на своем языке и вместе со мной в пятый раз перерывала номер. Я решил воспользоваться страховочным вариантом – картой "Ситибанка". Сняв 500, 500 и 200 долларов, я получил радостное СМС-уведомление, что мой счет заблокирован. "Ситибанк" всегда отмечался чрезмерной бдительностью, а тут такие подозрительные трансакции, да еще в Камбодже! Подумав, что мне хватит этих денег, я решил не вступать в дискуссию с сотрудниками указанного банка на расстоянии 7,5 тысяч километров.
Камбоджийская Елена Прекрасная вела, точнее, везла меня в Ангкор, который называют восьмым чудом света и ставят в один ряд с самыми известными мировыми памятниками культуры. Эмоциональная сила, исходящая от Ангкора, заставила Киплинга упомянуть о нём в "Маугли". А уже в XXI веке здесь снимался фильм "Лара Крофт – расхитительница гробниц", где прекрасная Анджелина прыгала по храму Та Пром, как дикая лань.
Ангкор – древняя столица Кхмерской империи, с IX по XII век доминировавшей во всей Юго-Восточной Азии, с населением более миллиона человек!!! Однако Ангкор в 1431 году был разрушен войсками Сиама. Около сотни дворцов и храмов погрузились в тропические леса и влагу… И только в конце XIX столетия французский исследователь Энн Муо вывел Ангкор из забытья. А в начале 1990-х годов Ангкором заинтересовалось ЮНЕСКО и взяло его под свою "крышу".
Стоит обратить внимание, что при строительстве храмов в Ангкоре использовался камень-песчаник и совсем не использовались соединительные смеси.
В первый день мы посмотрели храм Байон, который располагается в центре комплекса и построен ориентировочно в конце VII – начале VIII веков, в период правления Джаявармана VII. В храме находится около 54 башен, расположенных на разных уровнях и имеющих разную высоту. Каждая башня символизирует ту или иную провинцию Камбоджи. В настоящее время у Камбоджи осталось около двадцати четырёх провинций – остальное "отжали" близлежащие государства, когда кхмеры были слабы. На каждой стороне этих башен изображены лица Будды. Все двести лиц Будды смотрят сурово и со всех сторон, как будто ты у них что-то спер. Спрятаться от взгляда Просветленного невозможно, в связи с чем у туристов появляется легкая робость, как у должника перед кредитором. Наверное, этот прекрасный парень Джаяварман хотел показать свою вездесущность.
Байон очень сильно отличается от главного храма Ангкор-Ват практически всем: и художественным стилем, и архитектурой, и замыслом. Я ума не приложу, как это всё может стоять без единой капли цемента или любого другого связывающего материала. Кстати, я такой не один: ученые всего мира до сих пор не могут ответить на этот вопрос, а главное, не могут восстановить Байон теми же методами, которыми он возводился.
Помимо загадочных скульптур с улыбающимися лицами, храм Байон содержит множество барельефов с изображением повседневной жизни кхмеров того времени.
Возле статуй Будды в храме Байон Лена попросила меня вести себя тише, чтобы не обижать местных жителей, которые расположились вокруг многорукого бога и что-то у него просили. Хотя, что можно выпросить у Будды в этой бедной стране, я не понимал. Статуэтки Будды в виде сувениров не продаются, что говорит о почтительном отношении кхмеров к своей религии и своему богу.
Поначалу я бродил по храму без особого энтузиазма, спотыкаясь о булыжники и тихонько проклиная рой туристов из Китая и Японии, которые фотографировали всё, начиная от мух и заканчивая мною. Однако масштабность и своеобразная архитектура начали меня притягивать, и я со вниманием рассматривал росписи на стенах и слушал Лену, которая, если я отвлекался, практически кричала мне в ухо "аида!" (типа "слушай!").
На второй день я попросил отвезти меня на озеро Тонле Сап (одно из самых больших пресноводных озер мира) посмотреть так называемую деревню на воде. Доехав до какого-то миниатюрного порта, заставленного старыми лодками с дизельными двигателями, я загрузился вместе с Леной в "судно" и погнал по грязной реке, оставляя за собой неприятный запах плохо переработанного дизельного топлива. Эта поездка оставила у меня много вопросов. По всей видимости, до озера Тонле Сап мы шли по реке Меконг, которая, как я сказал выше, также протекает по территории Вьетнама. Этот вопрос возник в связи с тем, что я плохо слышал Лену из-за звуков неоднократно восстановленного дизельного мотора непонятного производителя. А вот почему Лена не довезла меня до кхмерской рыбацкой деревни, я не понял до сих пор (рыболовную деревню я позже увидел в Интернете в виде домов, стоящих на сваях). Наше путешествие ограничилось посещением водного массива, заставленного судами разного размера, в которых жили на воде вьетнамцы. По словам Лены, представители Северного Вьетнама незаконно проникали на озеро Тонле Сап и оставались там жить прямо на лодках. Когда мы подплывали к их судам, Лена шепотом спрашивала: "Ты слышишь, они говорят на вьетнамском?" – как будто я знал кхмерский… Я понял одно: недолюбливают они друг друга.
Дико жарило солнце (вообще все передвижения по Камбодже лучше делать в первой половине дня), от озера шли неприятная влага и духота. Хотелось пить, и желательно – пиво. По моей команде мы запарковались возле большого вьетнамского дебаркадера, где можно было поесть и выпить. Глядя на жуткую антисанитарию, есть я не стал – попросил Лену купить пива. Последнее было непонятного вкуса и теплое. Пришлось обратить взор на крепкий алкоголь, стоящий за стеклом. Цены были в долларах, и я надеялся на качество покупаемого продукта. Однако, взяв в руки бутылку рисовой водки, я понял, что наши бутлегеры по сравнению с вьетнамскими переселенцами ушли далеко вперед: пробка просто не откручивалась, из-под этикетки был виден клей, и наклеена она была асимметрично дну бутылки. Дальше я сфоткался с питоном, покормил рыб в аквариуме и с легкой трезвой грустью заполз в лодку. Промучившись на воде еще минут сорок, я наконец-то сел в приличную "Тойоту" с кондиционером. По дороге в Сим Рип Лена предложила заехать в крокодилий питомник. Здесь мое настроение поднялось не только от холодного пива, но и от количества экзотических хищников. Я тут же предложил Лене совместный бизнес, связанный с хроническими невыплатами кредитов и задолженностей в Москве. Мною предлагалось бросать должников прямо в ямы к крокодилам. Поняв суть бизнеса, кхмерка долго смеялась. Пока же я покормил крокодилов купленной тут же рыбой и оставил долларов 700 в местном магазинчике, купив всякого ненужного барахла из шкуры крокодила, которое после нескольких банок пива смотрелось вполне прилично.
Затем неутомимая Лена потянула меня опять в Ангкор.
Прекраснейшим памятником всего комплекса Ангкора является наиболее известный и хорошо сохранившийся храм Ангкор-Ват, строившийся в течение тридцати лет, во времена правления Сурьявармана II. Храм считается самым большим сакральным зданием в мире и представляет собой типичное для азиатской архитектуры сочетание элегантности и гармонии. Наверное, Сурьяварман страдал тщеславием и хотел себя увековечить путем "консервирования" своего праха в усыпальнице-мавзолее, что и было сделано после его смерти.
Стены храма покрыты прекрасной резьбой. Наиболее часто встречается здесь фигура Апсары – богини, небесной танцовщицы. Их здесь тысячи, и ни одна не похожа на другую. Я не видел отличий, пока не стал внимательно присматриваться. У них разное выражение лица, разные фигуры, украшения. Венчают храм 5 башен. Именно эти башни изображены на национальном флаге Камбоджи.
Далее Лена практически в приказном порядке (хотя мое тело, измученное жарой, переходами-переездами и "переплывами", просилось в прохладный номер) повезла меня в храм Та-Пром.
Как я упомянул выше, Та-Пром известен даже тем, кто никогда не совершал путешествие в Камбоджу: здесь снимались наиболее впечатляющие сцены "Лары Крофт – расхитительницы гробниц"
Та-Пром не реставрируют, просто поддерживают его в состоянии, в котором он пребывает и по сей день, специально для того, чтобы у туристов было представление, каким был Ангкор до прихода в эти места цивилизации.
Нагромождение каменных блоков, остатки колонн, башни, раздавленные стволами баньяна, крыши, просевшие под тяжестью его огромных корней, – так выглядит Та-Пром.
На следующий (последний) день, окончательно насытившись древней архитектурой Камбоджи, я купался в почему-то соленом бассейне отеля, загорал и наблюдал за охреневшими китайцами, которые, выйдя с завтрака, плевали и сморкались в ухоженную зеленую траву. Далее я еще упомяну об этой своеобразной нации и их общественной культуре.
Замечу, что 1000 долларов, которую я "потерял" в день прилета, я нашел в русско-английском разговорнике, куда я заглядываю только в исключительных случаях – перед перелетами.
Вылет. И вот ставший почти родным аэропорт Хошимина. Мой товарищ был изрядно удивлен двумя баулами, которые я тащил из Камбоджи, и предлагал открыть розничную торговлю майками с надписями "Ангкор" прямо в аэропорту. Путь лежал обратно в Вунгтау, причем, чтобы сэкономить время, мне было предложено проследовать в этот райский уголок на совсем не райском судне – старой советской "ракете"… Практически раритет эпохи коммунизма.
В движении этот кусок железа был наполнен таким ревом дизельного двигателя, что я целовал свой айфон с наушниками практически взасос. За исключением четырёх – пяти остановок в Желтом море и мелкого ремонта "ракеты", я добрался до Вунгтау без происшествий. Там меня встречал друг из "Зарубежнефти", который в очередной раз заселил меня в отель "Империал". Дальнейшей целью моего пребывания во Вьетнаме было освоение кайтсерфинга.
Вечером мы выбрались в так называемое кайтерское кафе, где я был представлен своему будущему тренеру – рыжей, худощавой, похожей на прибалтийку девушке по имени Лена. Мой друг галантно раскланялся и, ссылаясь на ранний подъем, скрылся в наступившей вьетнамской ночи. Лена критически осмотрела мое 140-килограммовое тело… и предложила выпить за мою спортивную карьеру. Я с пониманием отношусь к женскому алкоголизму, но столкнулся с его проявлением я впервые. За 13–15 минут Лена ПЯТЬ (!!!) раз заказала виски. Правда, себе она заказывала 50 граммов, а мне – 100. С перелета, после "ракеты" и с голодухи, за неполные полчаса я фактически превратился в сомнамбулу, слабо стоящую на ногах. В ход пошло пиво. Сквозь туман доносились фразы Лены: "У меня не будет на тебя трапеции", "Надо искать кайт шестнадцати метров", "Я тебя не удержу"…
Утро… 10.30… С трудом поднимаю голову и вижу, что место на кровати, где лежат ноги, в крови… Я подумал, что мне оторвало часть ноги на оставшейся американской мине. Всё было банальнее: после "инструктажа"Лены я в прямом смысле тащил ноги до номера, обдирая внешнюю часть пальцев об асфальт Вунгтау.
На завтраке, сидя на улице среди красивой растительности и кушая дорогими приборами экзотическую пищу, я стал свидетелем того, что рядом сидящий китаец после завтрака звонко рыгнул, встал из-за стола и на расстоянии 2 метров от меня отхаркался в траву. Замечу, отель "Империал" –один из самых дорогих в Вунгтау, средняя цена номера – 250 баксов, и проживают там явно не последние представители Китая, работающие в глухих провинциях за миску риса. Меня слегка переклинило, я выскочил из-за стола, как гепард за ланью, схватил взвизгнувшего китайца и на языке жестов и русском матерном языке выразил негодование по поводу его плевка. Через минуту моего крика и копирования его плевка представитель Поднебесной понял причину моего негодования и выдавил из себя "сорри".
Кстати, позже мой друг из "Зарубежнефти" рассказал: у китайцев отрыжка свидетельствует о том, что они довольны трапезой, а в плевании на траву нет ничего плохого, так как "есть человек, который за ней ухаживает, и он всё за ним уберет". Я решил не переделывать под себя многомиллиардный народ Китая и позволил им рыгать и харкать сколько угодно и где угодно.
Лена вышла на связь после обеда с явными намеками похмелиться. Ее любовь к спиртному меня завораживала. Так мы провели пару дней, пока наша идиллия не была назрушена представителем "Зарубежнефти", который уличил нас в бытовом пьянстве и отсутствии тренировок на воде. Наш с Леной алкогольный симбиоз был разбит путем перемещения меня в Муйне, где имелись русскоговорящие тренеры разного веса с меньшей любовью к Бахусу.
С утра заехали в отель Seahorse. Мило, симпатично, искусственные водоемы с рыбками, пышная растительность. Вилла на два номера, что интересно, с унитазом на "открытом воздухе" (туалет огорожен бамбуком и накрыт сверху пальмовыми листьями).
Муйне стала для многих синонимом пляжного отдыха во Вьетнаме. Каких-то 10 лет назад она была тихой рыбацкой деревней в окрестностях Фантхьета, а сейчас это флагман вьетнамской туриндустрии.
История Муйне, как визитной карточки вьетнамского туризма, началась с солнечного затмения в 1995 году, когда сюда съехались ученые умы из многих государств. Были среди них и люди, которые интересовались не только астрономией, но и пляжным туризмом. Позже Муйне превратилась в эдем среди стройных кокосовых пальм на берегу теплого моря с большими песчаными пляжами.