Рассказ из журнала "ЕСЛИ"№ 08, 2001
Павел Вежинов
Когда ты в лодке…
Уже второй день - по нашим земным часам - "Сириус" кружил вокруг этой проклятой луны, красной и гладкой, как огромный детский мяч. В сущности, мы называли ее луной только потому, что не знали, какое ей придумать название. Ее планета-мать представляла собой мертвое небесное тело, на котором, по мнению наших специалистов, никогда не было органической жизни. Где-то далеко в черном небе призрачно светило их зеленое солнце. И вообще, мы находились в одной из самых пустынных частей нашей галактики, где многое меня угнетало и внушало предчувствие беды. Я чувствовал, что и другие члены экипажа охвачены какой-то непонятной нервозностью, а это худшее, что может случиться на межпланетном корабле. Только наш командир был, как всегда, спокоен и уверен. В свои двести тринадцать биологических лет он выглядел все таким же неколебимым и мудрым - прямо как на плакате. Таких, как он, осталось не больше десятка - и, на мой взгляд, исключительно благодаря их чертовскому упорству. Большой совет по космическим исследованиям все еще посылал корабли для разведывательных полетов в различные части нашей галактики. Мы стоили человечеству невероятно дорого, почти каждый третий на Земле должен был трудиться во имя наших довольно бесплодных скитаний в пустоте. К тому же наш век все больше охватывал дух необъяснимого эпикурейства и равнодушия к науке. Наш командир относился к этому с молчаливым презрением, которое на борту корабля становилось не столь молчаливым…
Точно в пять часов на экране появилось его холодное худое лицо.
- В пять тридцать все ко мне! - приказал он.
- Слушаюсь, Пер…
Он видел и слышал всех сразу. Это право командира сохранилось теперь только на межпланетных кораблях. Но через секунду я услышал с экрана знакомый звук, похожий на удар гонга, и понял, что мы остались одни.
- Славин, почему ты улыбнулся? - спросил он.
В тоне его не чувствовалось ни строгости, ни любопытства.
- Не помню, Пер.
- Не хитри, Славин. Услышав приказ, ты улыбнулся.
Я набрался храбрости:
- Уважаемый Пер, клянусь, что я не улыбнулся. И все же вы имеете право так думать.
- По какой причине?
Я поколебался.
- Просто я удивляюсь, зачем вы собираете совет, когда и без того все решаете единолично.
- И это тебя раздражает?
- Нисколько… Вы же сами сказали, что я улыбнулся.
- Но на этот раз ты ошибаешься! - покачал головой командир. - На этот раз мы действительно примем общее решение.
- Я всегда в вашем распоряжении, Пер…
- Но интересно, что улыбнулся только ты один, Славин. Остальные восприняли приказ как нечто естественное.
- Боюсь, что вы наблюдали только за мной, - ответил я.
Командир словно бы не слышал, но не сводил с меня внимательного взгляда.
- Славин, ни в коем случае не воспринимай мои слова как замечание, - сказал он, и голос его зазвучал гораздо мягче. - Я всегда считал, что на корабле лучше всех понимаешь меня именно ты.
Не успел я ответить, как экран погас.
Признаюсь, я задумался. В сущности, он прав, я должен понимать его лучше всех. Прежде всего, я историк. Кроме того, в свои девяносто шесть я был вторым по возрасту среди экипажа. Того, что нас объединяло, было больше, чем того, что разъединяло. И все-таки я не понимал его - он представлялся мне героем, но странным и чуточку смешным, как какой-то древний идальго. А иногда немного печальным, как бывают печальны люди незадолго до смерти. Но я не верил, что он скоро умрет. Мне казалось даже, что он никогда не умрет - точно его смерть была противоестественной. Жизнь без него словно теряла смысл.
Экран загорелся, появилось бледное, несколько асимметричное лицо.
- Как поживаешь, Славин?
- Сам знаешь, чего спрашивать, - пробормотал я недовольно.
- Ты мне кажешься каким-то подавленным, - сказал он. - Ничего, это у тебя пройдет. И вообще, готовься в дорогу, мой мальчик!
Это меня удивило:
- Ты уверен, Герц?
- Ну, не вполне… В нашем деле всегда есть риск. У тебя появляется отличный шанс, мой мальчик, в этом полете мы долго скучали…
Что верно, то верно. Непонятный красный шар, вокруг которого мы сейчас кружили, был единственным достойным объектом за все время нашей экспедиции.
- Ты думаешь нас подстерегают неожиданности? - спросил я.
- И еще какие! - ответил Герц с удовлетворением. - Не считаешь же ты, что его создали просто так, без всякой цели?
Экран снова погас. Но точно в пять тридцать мы с Герцем, вдоволь наговорившись, вошли в большой зал. Все места, кроме наших, были заняты. Пер сидел на своем обычном месте, молчаливый и задумчивый, и сосредоточенно разглядывал свои руки. Седина шла ему. Она в последнее время вроде бы стала модной, особенно в колониях на Марсе, но я не думал, что он следит за модой. Просто он так привык.
- Ну что ж, начнем, - произнес он наконец. - Второй раз все данные были переданы анализатору. И он дал категорическое заключение - это искусственное небесное тело. По всей вероятности, речь идет о чем-то вроде ориентира, маяка или опознавательного знака. Не исключено, что это база снабжения не известной нам цивилизации. Или у артефакта какое-то другое предназначение, о котором мы даже не подозреваем. Ясно одно: нахождение здесь этого небесного тела имеет некий смысл. Наш долг постичь этот смысл, разгадать его тайну. Вы сами понимаете, как это важно. Впервые за время наших путешествий в космосе мы вступаем в контакт с цивилизацией, в техническом отношении более высокой, чем земная. Потому что, согласитесь, ничего подобного нам не построить и спустя тысячелетие. И если кто-то скажет, что все это сделано только для того, чтобы поразить нас, он ошибется.
Командир на секунду замолчал и машинально потянулся рукой к карману. Я знал, что он хотел достать сигареты, но, разумеется, удержался. Он курил, лишь оставаясь один, и притом в часы, отведенные для сна. Насколько мне помнится, сигареты якобы помогали мыслительному процессу, хотя это, по-моему, глупость. Их отвратительный дым вряд ли мог сравниться с нашими стимуляторами. Герц утверждал, что командир сам выращивал табак на своей даче в Кордильерах. И хотя Герц был психологом, ему не приходило в голову, что это странное занятие командира можно назвать пороком. Для него Пер был совершенством.
- Есть у кого-нибудь вопросы? - неожиданно спросил командир.
Зал молчал. И только Пер собрался продолжить, как Гавон произнес:
- Могут ли быть на луне живые существа? - спросил он.
- Анализатор не исключает такой возможности, - ответил Пер, - и в этом вся сложность нашего положения. Если они существуют, то, наверное, укрылись под видимой поверхностью луны. Но почему? В последние дни я ощущаю в вас какую-то скрытую тревогу. Герц называет это чувством опасности, которое порождается неизвестностью. Анализатор не испытывает никаких чувств, но и он предупреждает о возможной опасности. Представьте себе, что искусственная луна - гигантская мина, которая приходит в действие при определенных контактах. Правда, мы послали туда четыре зонда. И хотя им не удалось взять образцов грунта, никаких отрицательных результатов мы не получили… И все же на основании наших попыток нельзя сделать окончательного вывода. Именно поэтому я и собрал вас. Если мы примем решение послать на луну разведывательную шлюпку, то путем тайного голосования, как того требует наш устав. Если против будет больше восьми голосов, мы не станем рисковать и по возвращении на Землю обратимся за решением к Большому совету. Если хотите знать мое мнение, то я не верю в реальную опасность. Но все же советую, не забудьте о нем и голосуйте в соответствии со своим внутренним убеждением. Даю вам полчаса на размышление, после чего мы снова соберемся здесь.
В зале началось легкое движение, все молча направились к выходам. Остались только мы с Герцем и командир.
- А вы? - он вопросительно посмотрел на нас.
- Я давно все обдумал, Пер! - ответил Герц.
- Каков, по-твоему, будет результат голосования?
Я заметил в его голосе едва уловимое любопытство. Прежде никогда такого не случалось.
- Пять голосов против, Пер, - уверенно ответил Герц.
- Правда? - Он слегка улыбнулся. - Хорошо, не будем спрашивать, кто именно.
- Вы и без того знаете, Пер.
- Интересно, а я, по-твоему, буду за или против? - спросил я шутливо.
- Час назад я думал, что ты станешь шестым.
- И потому поговорил со мной?
- Может быть! - Герц ухмыльнулся, как мальчишка. Мне сделалось не по себе.
- Признаюсь, этот объект не представляет для меня интереса, - ответил я. - Это не мое дело.
- А я думаю наоборот, - сказал командир. - И потому именно ты возглавишь высадку на луну.
* * *
Герц угадал - всего пятью голосами "против" было принято решение послать на луну небольшую четырехместную шлюпку. Приказ о моем назначении руководителем стал маленькой сенсацией, поскольку все, и я в том числе, считали, что исследования будут носить преимущественно технический характер. И действительно, два других члена экипажа были инженеры Лусин и Лоу, высококлассные специалисты по космическим проблемам. Пилотом был Гавон, лучший из пилотов в экипаже "Сириуса". В этой крепкой опытной команде я был "самым слабым звеном". Да и вообще, я никогда никем не руководил.
Шлюпка взлетела ровно в двенадцать. Через четыре часа мы оказались вблизи луны - в нескольких километрах над ее яркой ровной поверхностью. Задача была простая - следовать на небольшой высоте, облететь ее несколько раз, выбрать подходящую местность, сесть и взять образцы грунта. Мы увидели лишь бесконечную красную пустыню. Пересекли ее сначала по экватору. Летели на самой маленькой скорости, не сводя глаз с экрана. Телескопическое устройство позволяло нам разглядеть даже сравнительно небольшие предметы и сфокусироваться на них при необходимости, однако пока мы ничего не обнаружили. Наконец после целого часа молчания Гавон произнес:
- Я словно вижу сон. Невероятно, но ни одной неровности, ни одного обломка метеорита… Похоже, этот проклятый шар старательно подмели, чтобы подразнить нас…
Я не ответил. Почему-то в этот момент меня стало немного подташнивать.
- Держу пари, что это не построено! - пробормотал Лусин. - А будто отлито в огромной форме…
- У меня такое чувство, что если мы ступим на эту поверхность, то утонем, как в воде, - заговорил Лоу.
- Не сон, а просто кошмар! - простонал Гавон.
Пер, наверное, внушил бы им спокойствие двумя словами. Но эти слова не приходили мне в голову. Выполняя инструкцию, мы еще раз облетели шар по экватору, хотя это казалось абсолютно бессмысленным.
- Курс на северный полюс! - приказал наконец я. - Высота и скорость те же.
Гавон должен был повторить приказ, но не сделал этого, только молча сменил курс. Изображение на экране оставалось все таким же, будто мы не двигались, а застыли на месте. Мы уже ничего не ждали, просто летели, словно выполняя неприятную обязанность.
- Через две минуты мы на полюсе! - наконец сказал Гавон. - Если хотите, спущусь еще ниже.
- Нет необходимости, - сказал я. - Выполняй приказ.
- Слушаюсь, командир, - с иронией ответил Гавон.
Никогда я не видел его таким нервным, таким беспокойным, и странно, что Герц этого не заметил. Уж если Гавон не смог сохранить самоббладание, что говорить о других. Я рассеянно взглянул на часы над головой Гавона, потом снова перевел взгляд на экран.
- Полюс, - сказал Гавон.
И в это самое мгновение на экране промелькнула белая звезда. Я замер от удивления.
- Что это было? - воскликнул я.
Но все видели не больше моего. В тесном помещении шлюпки наступило оживление, люди радостно переглянулись.
- Вернуться? - спросил Гавон.
Я задумался лишь на секунду.
- Вернись и сядь в непосредственной близости от объекта! - приказал я.
Гавон описал элегантный круг и снова направил шлюпку к полюсу. Тормозные дюзы работали отлично, шлюпка медленно снижала скорость. Вскоре Лусин снова отыскал то, что мелькнуло на экране, и умело задержал его в фокусе. Предмет был виден пока не очень отчетливо, однако через несколько минут мы уже смогли его довольно хорошо разглядеть. Я представил себе озадаченные лица экипажа "Сириуса", которые видели то же, что и мы. Я с трудом верил своим глазам. На самой вершине полюса стояло что-то вроде пьедестала розового цвета, метров десять высотой, в виде усеченной пирамиды. Пирамиду венчала белая звезда или что-то в этом роде - она и мелькнула на экране. Как мы ни старались удержать ее в фокусе, не могли получить четкого изображения. Но наконец нам это удалось…
- Командир на связи! - взволнованно произнес Лусин.
Через секунду мы услышали голос - как мне показалось, веселый и возбужденный.
- Славин, я вам искренне завидую! До сих пор ни одному космическому путешественнику не удавалось увидеть то, на что смотрите вы.
- Не слишком ли вы торопитесь, Пер?
- Нисколько, глаза у меня хорошие, - продолжал командир все так же весело. - И не беспокойтесь, опасности нет. Ясно, что это построено для того, чтобы вы это увидели.
- Вы хотите сказать, что нас ждали, Пер?
- Похоже на то…
Изображение исчезло с экрана, поскольку при посадке возникали помехи. Гавон посадил шлюпку так мягко и осторожно, что мы даже не заметили, когда она коснулась поверхности. По инструкции первым должен был выйти Лоу. У инженера была прекрасная атлетическая фигура, удобный скафандр не стеснял его движений, сидел на нем, как обычный костюм. Мы выдвинули трап, и Лоу ловко сошел по нему. Осторожно потоптавшись на красном грунте, он поднял ко мне озадаченное лицо.
- Похоже на прорезиненное покрытие! - сказал он. - Как на беговой дорожке…
Потом повернулся к пирамиде и изумленно воскликнул:
- Боже мой, да это человек! - И застыл на месте.
Вторым спустился я. У меня просто перехватило дух, когда я взглянул на пирамиду, Я ждал чего угодно, только не этого. Передо мной действительно был человек, вернее, статуя, изображавшая человека, сидящего на каменном троне. Он был одет в старинную тунику, его сильное мужественное лицо было обращено куда-то поверх наших голов, в бесконечность. Я прекрасно знал, что это за статуя, и именно поэтому не мог поверить своим глазам.
Остальные тоже вышли из шлюпки. К пирамиде вели ступени, которые соответствовали человеческому шагу. Лусин долго всматривался в розовый материал, из которого она была построена.
- Не нужно никаких образцов! - сказал он тихо. - Это мрамор. Строители называют его итальянским мрамором, хотя в Италии его давно не осталось.
Мы медленно поднимались на вершину пирамиды, не сводя глаз с белой статуи, сиявшей на фоне черного неба. Ее величие все больше покоряло нас, она словно росла на наших глазах, потрясая своей мощью. Наконец мы приблизились к ней и остановились.
- И все-таки это человек! - снова заговорил Лоу. - Хотя сейчас мужчины не отпускают такой бороды…
Лоу даже не подозревал, до какой степени он раздражает меня.
- Больше того, Лоу! - сказал я сдержанно. - Это не просто человек, это Моисей.
- Какой Моисей? - удивился Лоу.
- Неужели это имя тебе ничего не говорит? - спросил я.
- Абсолютно ничего! - обиженно ответил Лоу.
Чего еще можно было ждать от такого узкого специалиста, как Лоу, но и другие тоже не знали.
- Если быть совсем точным, это копия статуи Моисея, созданная Микеланджело в XVI веке… Или и кто такой Микеланджело вы тоже не знаете?
Знал один Гавон.
- Эта статуя, - продолжал я, - таинственным образом исчезла в начале XXI века из Рима. Остались только репродукции. И надо сказать, что, если судить по ним, эта копия совершенно точно передает оригинал. А если учесть, что сделана она из итальянского мрамора…
Гавон посмотрел на меня безумным взглядом.
- Да ты соображаешь, что говоришь? - нервно закричал он. - Кто мог доставить сюда статую Моисея? Это абсурд!
- Но почему, дорогой Гавон?
- Да что они, кретины? - рассердился вдруг Гавон. - Известно же, что в этот квадрат галактики не долетал еще ни один космический корабль… Мы первые люди, которые добрались сюда, неужели ты не понимаешь?
- Прекрасно понимаю, - сказал я. - Но факт остается фактом: это статуя Моисея.
- Чепуха, - зло сказал Гавон. - Ко всему прочему ты хочешь свести меня с ума…
- Слушайте меня все! - раздался в моем шлеме голос командира.
- Теоретически совсем не исключено, что сюда прилетали люди, хотя и из более поздней эпохи. Ты слышишь меня, Гавон?
- Да, Пер…
- Они могут вылететь с Земли и на тысячу лет позднее нас, - продолжал командир. - И если они движутся в обычных временно-пространственных измерениях, то прибудут сюда раньше нас. Из любого века они могут предпринять комбинированное передвижение, пройдя часть пути субпространственно, как и мы. Не очень сложные вычисления показывают, что они могли бы прилететь сюда и одновременно с "Сириусом".
- Это абсурд, - сказал Гавон мрачно.
- Но почему, Гавон?
- Потому, Пер, что это опровергает классическую теорию о причинно-следственных связях. Представьте себе, что в анналах космических исследований записаны точные даты вылета и возвращения "Сириуса". А по-вашему выходит, что они могли бы задним числом изменить этот факт.
- Факт нельзя изменить, Гавон.
- Но если они прилетели сюда одновременно с нами, то какая сила могла бы помешать им уничтожить нас, если они этого захотят. Тогда факт, что "Сириус" прибыл с Земли, будет опровергнут.
- Ты спрашиваешь, какая сила, Гавон?.. Сила в том факте, что они этого не сделали.
- Это софистика, Пер! - ответил нетерпеливо Гавон. - Я не спрашиваю вас, что они сделали. Я вас спрашиваю, могут ли они изменить факты истории?
- Конечно, не могут, - сказал командир. - Что произошло, то произошло. Ты ошибаешься, когда думаешь, что причинно-следственная связь протянута в одном направлении. Она вообще никуда не протянута, она существует в целостном взаимодействии.
Гавон посмотрел на черное небо, точно искал там "Сириус", и я увидел, что лицо его вдруг смягчилось:
- Прости, Пер, но раз они могут находиться тут одновременно с нами, то что мешает им вернуться вместе с нами на Землю?
- В принципе - ничего.
- Тогда почему они этого не делают?