- Ты прекрасно знаешь, Гавон, что если мы замедлим свое передвижение, то и сами можем оказаться в каком-нибудь из будущих веков… Тогда почему мы этого не делаем?
Гавон растерянно молчал.
- Очевидно, потому, что для нас это не имеет смысла.
- В чем же тогда смысл? - спросил Гавон, и в голосе его прозвучало отчаяние.
- Не знаю, Гавон, может быть, надо спросить каменного Моисея, - ответил шутливо командир. - Если спросить меня, то я не верю, что эта статуя поставлена здесь какими-то людьми из будущего. Это тоже не имело бы смысла. А что ты думаешь по этому вопросу?
Я вздрогнул. Все происходящее казалось мне странным, как сон.
- Не знаю, Пер, - ответил я уныло. - Я не могу соображать так быстро…
- Не скромничай, Славин… Ты обязан высказать нам свои предположения.
- Да, Пер! - Я секунду помолчал. - В принципе, я согласен, что вряд ли это поставлено людьми, если только они не хотели сыграть с нами шутку. Остается вторая возможность. Статуя водружена здесь какой-то другой цивилизацией. Несомненно, эта цивилизация изучила нас досконально, знает нас лучше, чем Лоу, к примеру, который не знает, кто такой Моисей, и не слыхал имени Микеланджело. Если все это верно, то напрашивается еще один вывод. Они верили, что когда-нибудь мы прилетим сюда. И специально поставили эту статую, чтобы мы ее увидели. Потому что для всех, кроме нас, она лишена какого бы то ни было значения.
- Но это просто невозможно! - проговорил Лоу обиженно. - Ты считаешь: кто-то построил это немыслимо дорогостоящее сооружение ради того, чтобы показать нам дурацкую статую?
- Во-первых, статуя совсем не дурацкая, - ответил я. - И, во-вторых, у искусственной луны может быть и другое предназначение., Но сейчас нас интересует прежде всего сама статуя. Зачем ее поставили? Какой в этом смысл? Вероятнее всего, она - некий документ, некий знак, памятник, содержащий знания. Чем-то подобным была, например, знаменитая пирамида Хеопса, тайну которой разгадали лишь в XXII веке.
- А может, здесь разгадка проще, Славин, - сказал командир.
- Вряд ли, Пер! - вздохнул я огорченно. - Простые загадки загадывают только детям. Прежде всего надо понять, кроется ли загадка в личности Моисея, или в личности Микеланджело… или в самой статуе. Я думаю, что мы решим эту проблему, когда внимательно изучим все данные. А это мы сможем сделать, только вернувшись на Землю.
- Верно, Славин, но что если в загадке содержится предупреждение? - предположил командир. - И коли мы его не узнаем, то, может, не сумеем вернуться…
- Да, Пер, это действительно будет хуже всего.
- В таком случае не плохо было бы нам немножко напрячь свои мозги… Расскажи нам, что ты знаешь о Моисее…
- К сожалению, слишком мало, Пер… Он был полулегендарной, полуисторической личностью. То, что он существовал реально, сейчас не оспаривается. Насколько я помню, он жил примерно за тысячу лет до нашей эры и был, несомненно, образованным человеком, а также опытным полководцем. И еще интересно то, что он вывел народ Израиля из Египта в Землю Обетованную. Их странствие было долгим и трудным, и сам Моисей умер, не дойдя до цели. И еще: Моисею приписываются различные чудеса.
- Какие чудеса? - спросил командир.
- Например, одним мановением руки он разделил надвое Красное море, чтобы его племя прошло по дну. И что-то еще, я подзабыл. Что-то про манну небесную и воду в пустыне. Ах да, его племя осталось без воды… тогда Моисей ударил жезлом о скалу, и из нее потекла вода…
- Что такое "жезл"? - спросил Гавон. - Что-то вроде меча?
- Представь себе палку, сделанную из благородных металлов и украшенную драгоценными камнями… Кроме того, я забыл вам сказать, что Моисей - автор свода законов, одного из самых древних в истории человечества, так называемых десяти заповедей. В свое время они играли огромную роль в этическом воспитании народов…
Я замолчал, ничего больше не припоминая.
- А известно ли, что побудило Микеланджело изваять именно его статую? - спросил командир.
- В "Энциклопедии древних искусств", которая находится в моей картотеке, есть подробная справка о статуе, - ответил я. - Может, вам стоит ее почитать, Пер, сейчас мне трудно вспомнить все подробности. Но я знаю, что многие века статуя Моисея была символом величия и силы человеческого духа…
- Это уже кое-что! - пробормотал заинтригованный Гавон.
- По преданию, сам Микеланджело остался очень доволен своим произведением. Когда статуя была готова, он ударил ее резцом по колену и произнес фразу: "Говори, Моисей!"
Я замолчал, пораженный внезапной мыслью. Остальные переглянулись. Мысль казалась нелепой, но что из происходящего представлялось естественным и реальным?
- Попробуй, Славин, что тебе стоит? - раздался в шлеме голос командира.
- Отчего же не попробовать, - пробормотал я.
Медленно поднявшись еще на две ступени, я остановился у подножия величественной статуи. Помню, какая-то смутная тревога охватила меня… Я улыбнулся, немного через силу, и, подняв обтянутый скафандром кулак, ударил по мраморному колену: "Говори, Моисей!"
В тот же миг опора выскользнула у меня из-под ног. Я чувствовал только, что с головокружительной быстротой лечу в бездну. И потерял сознание.
2.
Я лежал на спине на узкой жесткой кровати, освещенный ослепительным светом. Ничего не помнил, ничего не сознавал и лишь ощущал, что я не один, но свет мешал разглядеть тех, кто меня окружал. Я был не в силах пошевелиться, словно оцепенев, только слышал легкий шум вокруг и тихие, неясные голоса людей.
Я не испытывал ни тревоги, ни страха. Просто лежал, словно оглушенный или парализованный, мучимый ярким светом. Наконец из слабого шума выделился громкий отчетливый голос:
- Приступим, коллеги.
Это было сказано на каком-то странном языке, но еще более странным было то, что я его понимал. Шум постепенно стих, и голос продолжал:
- Дорогие коллеги, то, что вы видите перед собой, - прекрасный экземпляр человекообразной обезьяны. Десять дней назад мы поймали ее в умеренном поясе этой любопытной планеты. По мнению наших зоологов Сваска и Фертекса, эти обезьяны уже вступили на путь превращения в человека. Они обитают в сравнительно голых скалистых горных массивах, что заставляет их перейти к ходьбе на задних конечностях. О передних конечностях мы уже с уверенностью можем говорить как о руках: пальцы хорошо развиты, обезьяны могут в некоторых случаях пользоваться ими даже лучше, чем мы. Более того - человекообразные охотятся не только в одиночку, но и коллективно. А главное, они используют камни как оружие самозащиты и нападения. Так, к примеру, этот экземпляр попал Сваску точно по шлему скафандра с расстояния, в тридцать раз превышающего его собственный рост.
Наступило короткое молчание, наверное, все разглядывали камень.
- Вот это булыжник! - произнес кто-то шутливо. - Если бы Сваек не был в шлеме, то сейчас мы рассматривали бы его мозг.
- Если у него он есть, - добавил другой. - Иначе чем объяснить то, что Сваек позволил, чтобы в него бросили камень.
- Как ты его поймал, Сваек?
- Ответил на комплимент комплиментом, - заговорил добродушный голос. - И попал ему туда же ампулой с безвредным усыпляющим веществом…
- Но продолжим! - сказал тот, что заговорил первым. - Как считают Сваек и особенно Фертекс, эволюция человекообразных будет исключительно медленной. Развитие планеты вступило в весьма стабильную геологическую эру со слабой радиацией, что, как известно, не благоприятствует возникновению мутаций. Это еще в большей степени относится к теплокровным млекопитающим, которые преобладают среди животных планеты. Несчастный гигант, которого вы видите перед собой, довольно непонятное создание. Хотя в смысле пищи он принадлежит, скорее, к хищникам, у него нет никаких органов для нападения, кроме рук. Его физическая сила ничтожно мала по сравнению с другими хищниками. Ему трудно находить себе пищу и защищаться от других зверей. Наши зоологи считают, что, вероятно, он исчезнет как вид еще до того, как вступит на путь превращения в человека. Вот почему мы решили проделать один эксперимент, который в случае успеха будет иметь серьезные последствия для этой планеты. Но по данному вопросу с докладом выступит старший биолог уважаемый Уртекс. Если можно, коллега, покороче.
- Очень коротко! - проговорил кто-то довольно быстро. - Мы поставили опыт на пяти экземплярах этих человекообразных. Они не совсем одинаковы, между ними имеются некоторые различия, в основном в умственных способностях. Этот, как вы могли заметить, сравнительно хорошо развит. Я долго наблюдал за тем, как он ловит рыбу, - он делал это довольно умело. Заметив меня, он явно забеспокоился, но не сбежал. Он глазел на меня с таким любопытством, словно понимал, что мы прилетели из космоса. И я уверен, что он бросил камень мне в голову больше из "исследовательского интереса", поскольку они не едят себе подобных…
- Мы же договорились коротко, Уртекс! - сказал снова тот, кто вел совещание.
- Хорошо, - недовольно продолжал Уртекс. - Опыт состоит в следующем. Мы вызовем у человекообразных следующего поколения искусственно направленные мутации. Их потомки будут отличаться от своих родителей. Они окажутся менее волосатыми, и тенденция будет идти к постепенному исчезновению волос. Это заставит их одеваться, чтобы прикрыть наготу. Они будут ходить на задних конечностях. Впервые руки послужат им не только для того, чтобы бросать камни, но и для того, чтобы создавать примитивные орудия защиты и нападения. Мозг значительно увеличится. Первые же их потомки будут иметь склонность к некоторым примитивным видам искусства… Труднее привить им наклонности, связанные с социальной жизнью, например, взаимопомощь, милосердие, привязанность к себе подобным…
- А какая гарантия, что в результате мутации они окажутся жизнеспособными? - спросил кто-то.
- Закономерный вопрос, - ответил биолог. - Первое поколение действительно окажется не очень жизнеспособным, особенно в юные годы. Оно будет рассчитывать на защиту родителей. Но к наступлению зрелости они станут достаточно умными, хитрыми, даже жестокими и в то же время способными на самопожертвование ради детей. Они уверенно будут пользоваться огнем. Эти уже по-настоящему разумные существа сумеют даже в неблагоприятных условиях сохранить свое потомство - главное в нашем эксперименте.
Наступило короткое молчание.
- У кого есть опросы? - спросил руководитель.
- У меня есть вопрос! - сказал кто-то. - Не приведет ли внедрение человеческого сознания в человекообразных к тому, что они не смогут ориентироваться в новых для них условиях? Не создаст ли у них глубоких внутренних противоречий?
- Подобная опасность, несомненно, существует, - неохотно ответил биолог. - Прямое воздействие на мозг человекообразных было оперативным и диффузионным. Мы не знаем точно, каково влияние этой диффузии, поскольку использовали наши человеческие экстракты. И, конечно, исключительно трудно найти точную дозировку. Так, например, мы резко усилили половое влечение у человекообразных и их потомства. Этот господин, которого вы видите перед собой, склонен к полигамии. Мы это делаем для обеспечения многочисленного потомства, хотя это может привести к конфликтам с другими самцами.
- Раз так, - сказал кто-то, - то достаточно ли пяти опытов?
- Можно провести и больше, - ответил биолог. - Но мы потеряем время.
- Что значит время? - ответил другой недовольно. - Если мы закладываем основы новой человеческой цивилизации, то надо делать это основательно. Любая поспешность представляется мне безответственной и непозволительной…
- У меня есть вопрос… Заложена ли в новом виде возможность второй мутации через какое-то число поколений?
- Нет, это не предусмотрено! - ответил биолог. - Если новая мутация возникнет при неблагоприятных обстоятельствах, которые мы не можем предвидеть, ее последствия могут быть фатальными. Но зато мы ввели в подопытных ампулы, содержащие знания, которые проявятся через тысячелетия. А также сложные для них истины в доступной форме, которые долгое время останутся непонятными…
- Например? - спросил кто-то с любопытством.
- Например, такая сентенция! - неохотно пробормотал биолог. - "Чем меньше яйцо, тем больше птица, которая из него вылетит"…
- Ну и пошлость! - сказал кто-то.
- Это не я сочинил! - ответил биолог обиженно. - Это Хук сочинил…
- Чего еще ждать от сумасбродного поэта…
- Почему? - вмешался Хук. - Ведь "не вылупится", а "вылетит"!
- Что еще?
- "Когда ты на берегу, движется лодка. Когда ты в лодке, двигаются берега!" - продолжал Хук.
Опять воцарилось молчание.
- Это лучше! - сказал кто-то неуверенно. - Но я сомневаюсь, что, когда ампулы лопнут, кто-то проявит интерес к таким сомнительного свойства сентенциям.
- Продолжим! - сказал руководитель. - Есть ли у кого-нибудь принципиальные возражения против эксперимента?
- Да, у меня! - сказал кто-то.
Голос у него был спокойный и уверенный.
- Говори, Хет!
- Я вообще не одобряю ваш эксперимент. По-моему, мы не имеем права вмешиваться в эволюционные процессы на этой прекрасной планете. Вы создадите вид, который окажется оторванным от своей естественной среды. Более того, он противопоставит себя ей, будет чуждым ей явлением. Я думаю, что природа мудрее и сумеет создать, исходя из местных условий, более совершенную форму человеческого сознания. Я убежден, что последствия этого эксперимента могут иметь даже трагический характер, если это человеческое сознание не достигнет полной гармонии с окружающей природой.
- Обязательно достигнет! - вмешался в разговор Уртекс, биолог.
- Иначе это приведет к самоуничтожению…
- Именно это вы должны были заложить в него как главный смысл его жизни! - сказал Хет. - А не жестокость… Он и без того достаточно жесток.
- А по-моему, он добродушный весельчак! - сказал Сваек.
- Жаль, что он не разбил тебе голову! - оборвал его Хет. - Тогда ты не был бы таким снисходительным… А о чем, по-вашему, говорят эти складки вокруг его губ?
Я почувствовал прикосновение к своей щеке. И содрогнулся от ужаса. Неужели это я был той обезьяной, о которой они рассуждали? Чепуха, с какой стати?.. Ведь я понимал все, что они говорили. Но тогда почему они прикоснулись именно к моей щеке, именно возле губ, где должна была отражаться жестокость обезьяны? Эта мысль потрясла меня, и я напряг все свои силы, пытаясь подняться с кровати. Не смог, конечно, поскольку был крепко привязан. Но зачем они привязали себе подобного, настоящего человека…
- Уртекс, твой красавец, похоже, проснулся! - пробормотал озадаченно Хет.
- Не может быть! - ответил Уртекс. - Это должно произойти через два дня.
- Он пошевелился! - сказал Хет. - И попытался открыть глаза…
- Погасите свет! - озабоченно сказал Уртекс. - Сейчас же погасите свет!
И действительно, свет надо мной погас. Я медленно открыл глаза. Над самой головой у меня висел большой зеркальный рефлектор, я сразу догадался, что вижу в нем себя. И снова содрогнулся от ужаса. Из рефлектора на меня смотрел какой-то невиданный зверь: и знакомый, и странный одновременно. Это был я. Меня вдруг охватила безумная ярость, я крепко оперся локтями о кровать и невероятным усилием разорвал путы на руках.
Теперь я сидел на кровати, хотя ноги мои оставались привязанными. Но так я, по крайней мере, мог оглядеться вокруг. То, что я увидел, нисколько меня не удивило. Я находился среди настоящих людей. Они были высокого роста, стройные, с большими головами. Я заметил, что они испугались, и это еще больше взбесило меня.
- Что вы со мной сделали?! - закричал я в бешенстве.
Они смотрели на меня уже не испуганно, а ошарашено. Страшный зверь вдруг заговорил по-человечески!
Двое стояли совсем рядом со мной, вероятно, один из них был Уртекс. Впрочем, я сразу узнал его по голосу.
- Успокойся, Эден! - сказал он добродушно. - Я сейчас тебе все объясню…
- Что ты можешь объяснить! - закричал я. - Я же слышал, что вы тут говорили. Ты вселил меня в какое-то дикое животное.
- Ты не прав! - сказал Уртекс ласково. - Ты не животное, Эден… Ты нечто большее даже, чем мы все. Нас миллиарды, а ты будешь прародителем великой человеческой цивилизации…
У меня пересохло в горле. Только теперь я осознал весь трагизм моего положения.
- Но я не хочу, Уртекс, умоляю тебя, - сказал я хриплым голосом. - Я не хочу быть прародителем… Я хочу быть человеком…
- Ты уже человек, Эден…
- Я хочу быть таким же человеком, как вы… У меня нет сил пройти путь длиной в тысячелетия, чтобы вновь обрести себя. Это страшно. Прошу тебя, Уртекс, верни меня обратно, туда, где я был раньше.
Уртекс помедлил с ответом.
- Я не могу сделать этого, Эден! - печально сказал он. - Но даже если и сделаю, это не в твоих интересах… Ты превратишься в элементы ампулы…
Я уловил быстрый взгляд, который Уртекс бросил на маленький операционный стол, но не понял его смысла.
- Раз так, лучше убей меня… Я не хочу начинать с начала. Я не хочу проходить этот ужасный путь…
- Он вовсе не ужасный, Эден… В этом пути весь смысл человеческой жизни.
Снова взглянув на операционный стол, он взял лежавший на нем шприц. Я прекрасно понял, что он собирается сделать.
- Не смей, подлец! - закричал я.
Я инстинктивно оглянулся вокруг в поисках предмета, с помощью которого мог бы защитить себя. В этот момент в бедро мне впилось тонкое жало. Я мгновенно ослабел и медленно опустился на кровать. У меня кружилась голова, но - странно! - я чувствовал, что мне легко, что я счастлив, полон внутреннего света и блаженства.
Послышались возбужденные голоса, восклицания, потом их перекрыл голос руководителя, которого я не успел разглядеть.
Сейчас голос у него был расстроенный.
- Что это все значит, Уртекс?
- Мне трудно объяснить! - устало сказал Уртекс. - Он проснулся раньше времени, до того, как усвоились диффузионные растворы.
- Слушай, Уртекс, я настаиваю на том, чтобы ты еще раз проверил весь ход эксперимента, - строго сказал руководитель. - Представь себе, что он снова проснется с человеческим сознанием.
- Это исключено! - сказал серьезно Уртекс. - В любом случае…
Голос его затих, я уже не слышал никакого шума, последние искры сознания медленно угасали. Я уже не был несчастным, но не был и счастливым, смутно различая белую дорогу, терявшуюся где-то в бесконечности.